Американец

      Гарри перешагнул через порог палатки Чемпионов, оставляя позади радостно-суетливого Людо Бэгмена, который, воняя потом, давал «последние напутствия самому молодому Чемпиону». Мужчина нёс какую-то чушь про мётлы и выразительно поигрывал бровями, заставляя Поттера морщиться. И вот наконец прозвучало его имя, за спиной коротко прошуршал тяжёлый полог, закрывая вход в палатку. Гарри инстинктивно прикрыл глаза, прячась от яркого света, которого ну никак не могло быть в Шотландии в конце ноября. Ещё выбивал из колеи запах цветущего разнотравья и шелест этого самого разнотравья и ещё чего-то, похожего на деревья, под лёгким ветерком.       Открыв глаза, Гарри ошеломлённо замер. Вместо ожидаемого котлована, окружённого трибунами зрителей, он увидел, что находится у подножия большой горы. Местность была усеяна валунами разной величины от размеров с башню Гриффиндора и до мелкого щебня. То тут, то там росли какие-то хвойные деревья, очень похожие на ели, источающие приятный запах с лёгким привкусом древесной смолы. Ну и, конечно, всю поверхность земли покрывала трава, какие-то цветы и Зир знает, какие ещё растения. Всё это великолепие колыхалось от ветерка, словно вода на морском пляже, лениво посылающая небольшие волны на берег.       Вопросы: «Где я? Какого хера происходит?» и им подобные плодились и множились в голове у парня. Наконец, он взял себя в руки и принялся мыслить рационально. Происходящее имело лишь два объяснения. Или его перенесло в другую местность. Или всё вокруг иллюзия. В пользу первого варианта говорило то, что погода была явно не ноябрьская, а ели намекали на умеренный или холодный климат, где они были наиболее распространены. Но на всякий случай стоило проверить и второй вариант. Гарри поднял левитацией увесистый камень и с силой швырнул его в огромный валун шагах в сорока от себя. Глухой стук, пыль и разлетевшиеся каменные осколки опровергли иллюзорность окружающей Поттера местности. Тогда следующий валун отправился в правую сторону под углом в небо, где, пролетев примерно тысячу футов, благополучно исчез, словно его и не было, то же самое было и с левой стороной, а вот прямо перед парнем реальность уходила в далёкую даль.       Потратив на эксперименты пару минут, Гарри установил, что материальная часть местности, с которой можно взаимодействовать, простирается на тысячу футов вправо и влево, а перед ним более чем на две тысячи — эдакий тоннель. А вот всё, что находится за пределами, по крайней мере, боковых «стен», является очень качественной иллюзией. Всё это вызывало множество вопросов! Чары и трансфигурация всегда были любимыми предметами Поттера, и он, конечно же, не мог не восхититься филигранной работой неизвестного мастера, пообещав себе, что обязательно разберётся, как это работает, и создаст свой вариант, тем более кое-какие мысли уже появились.       Что-то бурча себе под нос, Гарри поправил подаренные ему Гермионой очки и кинул на себя «обязательный набор», как он называл чары невидимости, тишины и сокрытия своего запаха. Двигаясь вверх по склону горы, он сдал правее, стараясь, чтобы между ним и неизвестностью впереди были какие-нибудь препятствия в виде валунов или, на худой конец, деревьев. Впрочем, почему неизвестностью? Бэгмен чуть не обгадился от счастья, когда Поттер достал из мешка Хвосторогу.       Впереди виднелась цепь огромных валунов, поросших зеленоватым мхом, которые напоминали бы стену, не будь между ними промежутков и разности высот, однако с задачей закрыть обзор они справлялись отлично, если, конечно, перед ними стояла такая задача. Парень пробежался по своему придуманному плану похищения этого проклятого яйца и снова некстати вспомнил Бэгмена, дающего напутствия перед стартом первой задачи: «Драконов убивать не нужно, мы же не звери какие! Просто украдите яйцо!» Судя по взглядам, бросаемым на него Крамом, Диггори и Делакур, желание вбить эти фразы Людо в глотку вместе со счастливой улыбкой и энтузиазмом посещало не одного лишь Поттера.       Добравшись до нерукотворной каменной стены, он осторожно выглянул и бросил взгляд на открывшееся пространство. Чуть выше на склоне, в оплавленном углублении, лежали пять яиц. Четыре были серого цвета, очень походили на камень, если бы не их правильная форма, а пятое было аляпистым, золотого цвета с какой-то гравировкой на блестящих боках. Но самое главное было не это, самое главное было то, что дракона ни в гнезде, ни рядом не было!       Гарри повертел головой и даже обернулся, бросив взгляд назад, но тщетно. Он никого не видел, всё те же камни, трава, цветы, запах и лёгкий ветерок. Он аккуратно двинулся вперёд, обходя гнездо с правой стороны, и почти поравнялся с ним, когда услышал позади себя звук, будто кто-то очень большой делает глубокий вдох, чувство опасности взвыло сиреной, и Поттер бросился в сторону, как раз к гнезду, когда рядом, задев его самым краем, пронеслась тёмно-жёлтая, переходящая в ослепительно белый цвет струя пламени, срывающая чары незаметности. Мантия с правого бока мгновенно осыпалась пеплом, а сам бок ослепительно обожгло, будто к голой коже приложили не до конца разогретую сковородку. Спас его костюм из драконьей шкуры и, очевидно, очки, которые сделала для него Гермиона.       Скинув с себя остатки мантии, Гарри рванулся к камням, ранее закрывавшим от него гнездо, попутно пытаясь вспомнить, где в справочнике по драконам было написано, что мордредова Хвосторога умеет становиться невидимой. Сзади раздался грохот, скрежет камней, и Поттер снова инстинктивно отпрыгнул в сторону, а там, где он был мгновение назад, с лязгом сомкнулась огромная пасть. Это было так близко, что Гарри почувствовал смрадное дыхание монстра, от которого шевельнулись непослушные волосы на голове. Валуны были уже, казалось, в паре шагов, когда дракон снова затоптался на месте, хрустя камнями. «Хвост!» — мелькнуло в голове у парня, и, надеясь, что дракон будет целиться по центру его фигуры, Гарри упал на землю, выполняя подкат, виденный им на бейсбольном матче в Арлингтоне, куда их всех однажды повёл отец. Мелкие камни завертелись под подошвами ботинок, когда Поттер проехался по ним вначале боком, а затем спиной, пересекая линию валунов. Над головой мелькнула тень и пронёсся огромный драконий хвост, оканчивающийся большими шипами и чем-то, напоминающим наконечник копья.       Хвост дракона с грохотом и визгом каменных осколков врезался в валун с такой силой, что Гарри показалось, будто земля под ним вздрогнула. Дракон, в свою очередь, разочарованно и в то же время разъярённо взревел. Поттер, испуганно матерясь и поскальзываясь на мелких камнях, спрятался за валуном и через мгновение выглянул из-за него, чтобы посмотреть, где находится этот, трахни его Мерлин и Моргана, бронированный огнемёт. А Хвосторога в этот момент как раз делала вдох, готовясь снова ударить пламенем, видимо, постоянно выдыхать его она не могла, и требовалось какое-то время, чтобы у неё там что-то перезарядилось.       Поттера трясло от страха и злости. Злости на себя и свой страх и злости на этого монстра, заставившего его впервые в жизни так испугаться. Он достал настоящую палочку, и камни перед ним задрожали, принимаясь наскакивать друг на друга, и, сливаясь, образовали фигуру, ростом и комплекцией напоминающую самого Гарри. Манекен с каменным шорохом развернулся и, выскочив из-за укрытия, побежал в сторону. Раздался шумный выдох, и струя высокотемпературного пламени ударила и обволокла каменную фигуру, сразу раздался треск и щелчки лопающегося камня. Ещё пару мгновений — и голем взорвался от дикого перепада температур, разлетевшись во все стороны раскалённой шрапнелью.       «Чёртова ублюдская ящерица! Надо было трансфигурировать камни во что-то типа магнетита, хер бы ты его так быстро уничтожила!» Дождавшись, когда пламя пропадёт, Поттер шагнул из-за укрытия, дракон взревел и открыл пасть, полную длинных клыков. «Пошел ты в задницу!» — немного истерично заорал парень, и словно в ответ воплю за его спиной в воздух взметнулся почему-то вращающийся валун размером с самого волшебника, после чего, мгновенно набрав скорость, с силой врезался прямо в морду дракона, выбив пару острых зубов и разлетевшись пылью и обломками.       Хвосторога потрясла мордой и, издав угрожающий рёв, припала на задние лапы, не оставляя сомнений в своих дальнейших действиях. Впрочем, впавший в бешенство Поттер всё же успел хоть немного, но помешать дракону совершить прыжок: второй посланный им валун врезался в одну из опорных лап и заставил Хвосторогу поскользнуться на мелких камнях, даже устрашающе длинные когти, вонзившиеся в камень, не помогли. В результате Хвосторога оттолкнулась только одной лапой, и прыжок вышел неуклюжим, но на этом его недостатки заканчивались.       Дракон прыгнул — Гарри побежал. Он почти успел — Хвосторога приземлилась прямо позади него и не успела его сожрать только благодаря отчаянному рывку в сторону, на этот раз чудовищная пасть лязгнула зубами ещё ближе, Поттер даже успел увидеть кровь в пасти дракона, текущую оттуда, где недавно были клыки. Для волшебника всё произошло, казалось, одновременно: лязг зубов дракона и чудовищный удар в спину, отправивший его в долгий полёт. Мерзкая тварь ударила парня передней лапой, и если бы не костюм, то насадила бы его на свои когти, впрочем, летящий и задыхающийся от боли Гарри был уверен, что костюм хоть и остался цел, но вошёл в спину вместе с когтями. Отбросило Поттера порядком, футов на девяносто, но оно и не удивительно, ведь его сто сорок с лишним фунтов веса — пушинка по сравнению с драконом весом под девять тысяч фунтов, да ещё и разъярённого донельзя.       Гарри упал, и его протащило по земле инерцией, в результате чего он собрал телом все неровности и кочки. В ушах звенело, перед глазами плыло и болело всё тело. Парень со стоном перевернулся на живот и, упёршись руками в землю, попытался встать на колени, но левая рука от резкой боли подкосилась, и он с размаху упал лицом вниз.       «Да твою же мать, сука!» — прохрипел Гарри в землю и, опираясь на правую руку, рывком оттолкнулся, вставая на колени, после чего кинул на левую руку обезболивающее заклинание. Хвосторога тем временем снова припала на задние лапы и явно собиралась взлететь.       «Веса нет! — прохрипел, оскалившись, Поттер, поднимая палочку. — Результаты удивления достойные получаются, исходя постулата этого из», — сплюнул кровью он. За спиной дракона одновременно с его взлётом раздался громкий треск, один из валунов, образующих импровизированную стену, треснул посредине, оба куска взмыли в воздух и, метнувшись, остановились, вращаясь в воздухе над стоящим на коленях Поттером, с лица которого быстрыми каплями в пыль падала кровь.       «Слабый я такой, сожрать себя позволю, думаешь что? Чёртов приставучий Йода магистр». Левый валун мгновенно набрал скорость и просто смел Хвосторогу с неба, врезавшись в её уже пострадавшую морду. Тушу дракона откинуло назад и вниз, она бесформенным комом покатилась по земле, поднимая пыль. Мелькали крылья, лапы, хвост, и разлетались во все стороны камни и комья земли.       Хвосторога остановилась возле самой стены, напротив проёма, который ещё недавно закрывал валун, позаимствованный Поттером, с некоторым трудом поднялась на лапы и, громогласно взревев, кинулась к Гарри. Взлететь она не могла: одно крыло было явно сломано и бессильно волочилось по земле. Валун над головой волшебника ускорил вращение и, спустившись ниже, стартовал навстречу бегущему дракону. Пусть кусок скалы был и легче Хвостороги, но не намного, а скорость имел выше в десятки раз, поэтому не успевшего как следует разогнаться дракона с оглушительной силой ударило в многострадальную морду и зашвырнуло обратно за стену, где он упал и, скатившись чуть ниже по склону, скрылся из вида, закрытый всё той же стеной. Любое другое животное на планете такой удар убил бы с гарантией, но это был, мать его, дракон!       Гарри выдохнул и попытался придумать, что же делать дальше. Дракона убивать не хотелось, Хвосторога не виновата, что организаторы Турнира имбецилы, она, в конце концов, всего лишь защищала свою кладку. От размышлений его здорово отвлекала боль во всём теле и особенно в спине, он чувствовал, как по ней струйкой бежит кровь, скапливаясь в ботинках. Парень бросил несколько заклинаний, запечатывающих раны и предотвращающих потерю крови, но помогало слабо, чудо, что позвоночник остался цел, хотя и сильно болел.       Наконец, когда Поттер с трудом и матом поднялся на ноги и уже собрался двинуться к поверженному дракону, что-то произошло, послышался какой-то треск, громкое шипение, в котором удивлённый Гарри разобрал что-то вроде «Убить!» и «Сожрать!», фоном раздавались людские крики, полные ужаса и паники. «Ещё что-то придумали, придурки!» — решил Поттер и поковылял к гнезду, на ходу выдернув из земли ещё один валун, раскалывая его на две части и вешая над головой. Впереди раздался рёв дракона, но он как-то быстро оборвался и перешёл в сдавленное рычание, в котором ярость смешивалась с ужасом.       Осторожно сместившись вправо, чтобы стена не загораживала ему обзор, парень ошарашено выматерился, ощущая, как к горячим струйкам крови на спине добавились ледяные капли пота. Ему открылась омерзительная в своей натуралистичности картина. Гарри не любил змей, он считал чокнутыми людей, держащих их в своих домах, его передёргивало от фотографий полуголых девушек, позирующих с обвивающими их огромными питонами или удавами, Мерлин их разберёт.       Сейчас он, застыв, смотрел, как его противника дракона обвивала огромная, около ста футов длиной змея с рогами на голове. Кольца твари скользили, оборачиваясь вокруг Хвостороги и сжимая её тушу всё сильнее и сильнее, было слышно, как хрустят её кости и бессильно царапают камень когти скребущихся лап. Змея шипела: «Убить! Сожрать!» На её теле было несколько рваных ран, нанесённых, очевидно, оставшимися зубами дракона, но не было похоже, что ползучую тварь это беспокоило.       Хвосторога трепыхалась всё меньше и меньше, было видно, что она задыхается, ведь кольца твари, сжимающие её, не давали вздохнуть. Дракон выдохнул и угасающим взглядом посмотрел в глаза своему недавнему противнику, будто хотел сказать что-то, после чего закрыл глаза. «Что-же это, блядь, тут за хуйня творится, ёб вашу мать?! Сука, я пожалею об этом! Я точно пожалею об этом!» — пробормотал Поттер, и валун над его головой, разогнавшись, ударил змею в то место, где начиналась голова. Тварь дёрнулась и чувствительно приложилась башкой об землю, расслабив кольца и позволив дракону вздохнуть.       Впрочем, на его помощь можно было не рассчитывать, Хвосторога явно была в глубокой отключке. Змея подняла голову и посмотрела на Поттера, а того будто молотком по мозгам ударили, ощущения напоминали его первые тренировки по окклюменции, когда преподаватель атаковал его разум. Он застонал и попытался прижать ладони к глазам, забыв о всё ещё надетых очках, выдохнул, проморгался и посмотрел на эту стофутовую тварь, которая текучим движением отпустила дракона и собиралась в кольца. Бросок змеи по скорости не шёл ни в какое сравнение с драконом. Широко распахнутая пасть приближалась стремительно, но и валун тоже набрал немаленькую скорость. Они встретились посередине — каменюка влетела прямо в пасть змее и отбросила её назад, вернее, отбросила голову, за ней потянулось остальное тело, которое напоследок успело хлестнуть Поттера хвостом по груди.       Хоть на этот раз Гарри и пролетел меньшее расстояние, но когда его перестало волочить и кувыркать по земле, прошло секунд тридцать, прежде чем он смог пошевелиться. Он с хрипом заворочался и, с трудом поднявшись на колени, принялся кашлять кровью. Мыслей в голове почти не было, было лишь непреодолимое желание не дать себя сожрать. Умирать, будучи переваренным в желудке огромной змеи, он был не согласен. Но парень был так избит, что мысль о близкой смерти уже не казалась ему столь чудовищной.       Уже привычные манипуляции — и ещё два валуна полетели к нему, а навстречу к стремительно ползущей в атаку змее метнулась целая россыпь мелких камней, застучавших по её отвратительной морде словно пули. Змея гневно зашипела и ускорилась, когда камни с гарантией вышибли ей оба глаза. «Огня решает плотность, однако», — прошептал парень и, попытавшись улыбнуться, скривился от боли в сильно повреждённых губах. Он попытался сдвинуться в сторону, чтобы уйти с траектории ползущей змеи, но пошевелиться уже не смог и остался неподвижно стоять на коленях, готовясь нанести удар валунами.       Однако змея, лишившись зрения, немного сбилась с траектории, и огромное тело промелькнуло мимо застывшего Поттера. «А вот и граница иллюзии», — подумал он, услышав треск дерева и человеческие вопли, что-то мелькнуло, кто-то в развевающейся мантии упал с трибуны и, вовремя сориентировавшись, левитировал себя на землю. Тело змеи было видно только наполовину, её голова и половина туловища были скрыты, и, судя по крикам, занимались там каким-то непотребством. Парень лишь надеялся на благоразумие Невилла, который сможет вытащить Гермиону из того бардака, в который, очевидно, превратились сейчас трибуны. Секунду спустя ему уже не нужно было об этом гадать.       — Привет, членоголовый! — прохрипел Гарри, глядя на небрежно отряхивающегося от пыли рушащихся конструкций Люциуса Малфоя. Тот вовремя соскользнул на землю и пошёл прямо к нему.       — Мистер Поттер… Какое жалкое зрелище… Впрочем, что с вас взять, с такой-то мамашей… — тонко улыбнулся он, подходя к Гарри.       — Знаешь, а это даже символично, тварь сейчас сожрёт тварь.       — Чт…       За спиной блондина поднялась огромная туша змеи и стремительно накрыла его своей распахнутой пастью. Тварь словно птица запрокинула голову, и орущий благим матом Люциус провалился дальше. Гарри с нездоровым болезненным интересом наблюдал, как на теле змеи появляются и исчезают небольшие выпуклости — видимо, блондинчик отчаянно брыкался.       Змея опустилась на землю, длинный язык рывками будто ощупывал воздух. Камни над головой Поттера вертелись всё быстрее, и их нижние части начали заостряться. «Истины момент, мать твою, ёпт!» — выдохнул Гарри, и в это же мгновение змея обнаружила его и рванулась вперёд, а камни вниз.       Камень пробил тело рептилии насквозь и пригвоздил его к земле футах в семи от головы. Поттер изо всех сил напрягся и качнулся в сторону. Второй камень пробил голову змеи точно по центру, и в тот же момент Гарри ощутил дикую раздирающую боль в левом запястье, в которое вонзился клык из верхней челюсти агонизирующей змеи.       «Блядь! Там же яд!» Умирать, победив, не хотелось до слёз, он поднял палочку и применил разрезающее заклинание на руке чуть выше запястья, но на чёрном рукаве костюма появилась лишь белая полоска — драконья шкура была устойчивой к магии. Гарри отчаянно зарычал и, промедлив пару секунд, повторил, вложив гораздо больше силы, чем было нужно. Левая рука с тихим, но тошнотворным для Поттера звуком отделилась и упала на землю, из обрубка хлынула кровь…       Наверное, он представлял собой то ещё зрелище, стоя на коленях весь в крови, без руки, отрезанной чуть ниже локтя, орущий в голос, не прерываясь даже на то, чтобы сплюнуть кровь, которую вопль выплескивал изо рта мелкими красными брызгами. Рядом лежит огромная туша змеи, подергивающаяся в редких конвульсиях, с раскроенной надвое головой.       Наконец он кое-как наложил повязку на культю, остановив кровь, и сил не осталось даже на то, чтобы орать. Никто не спешил к нему на помощь, ни одного человека рядом не было, даже Малфой в брюхе змеи трепыхаться перестал. Что делать дальше, Гарри не знал: до яйца ему не добраться, он ведь даже встать не может, не то чтобы ходить… Волшебник начал впадать в полубессознательное состояние, мир то появлялся, то исчезал, темнел и светлел, сердце билось всё реже, кончики пальцев уцелевшей руки и губы стали почему-то мёрзнуть, голова то падала на грудь, то поднималась, и он старался рассмотреть что-то вокруг.       Рядом послышался скрежет камней и частые тяжёлые шаги, а потом на плечо Гарри легло что-то увесистое. Огромная Хвосторога, неся в зубах золотое яйцо, аккуратно опустила его на землю и носом подтолкнула к Поттеру, который поднял голову и, посмотрев в глаза прислушивающемуся дракону, прошептал:       — Нехило нас подставили, да?       Хвосторога утвердительно рыкнула и, пыхнув дымом из ноздрей, развернулась и поковыляла к гнезду, волоча за собой повреждённое крыло.       Как только рука Поттера упала на золотое яйцо, иллюзия с протяжным звоном исчезла, и Гарри оказался на опушке Запретного леса, совсем рядом со стеной, на которой располагались трибуны, сейчас частично поломанные. В уши ворвались крики, причитания, плач, вопли, краем взгляда Гарри заметил несущихся к нему мадам Помфри в сопровождении двух незнакомых мужчин, за ними спешили Невилл и Гермиона с перекошенными от ужаса лицами. Зрение окончательно померкло, и Поттер мягко завалился на бок, Гермиона закричала и попыталась ускориться…

***

      После того, как профессор Макгонагалл забрала Гарри, Невилл и Гермиона остались в Большом зале вдвоём. Лонгботтом вяло жевал овощной салат — несмотря на привычные физические нагрузки и, как правило, зверский аппетит, сегодня есть особо не хотелось. Гермиона же вообще ограничилась одним соком.       — Судя по тому, что вы с Гарри пришли на завтрак вместе, вы наконец-то поговорили и всё выяснили?       Невилл начал этот разговор по двум причинам. Во-первых, он переживал за отношения друзей, кажется, больше, чем за свои. Во-вторых, хотелось отвлечься от переживаний за друга, а главное, отвлечь Гермиону.       — Д-да. Т-то ес-сть, н-нет. Т-то ес-сть, с-скорее д-да, ч-чем н-нет, — затараторила Гермиона. — В-всё с-сложно, в об-бщем. Н-но г-главное, ч-что он в-взял оч-чки. К-как д-думаешь, он-ни ем-му п-помогут? — неуверенно спросила Грейнджер.       — Надеюсь, да. Ты хорошо поработала над ними.       Гермиона улыбнулась на похвалу друга, но тут же сникла. С одной стороны, она была рада, что всё получилось. С другой, если бы не угроза для жизни Гарри, она бы вообще за это не взялась. Уж лучше без очков, но без риска для жизни Гарри.       — С-спасибо, — вяло протянула девушка. — Я с-смотрю, т-ты т-тоже ос-собо н-ничего н-не ешь, т-тогда п-пошли уж-же, ч-что л-ли, — поднимаясь, предложила девушка.       — Окей, — вставая вслед за подругой, ответил Невилл.       Время до начала первого тура Лонгботтом и Грейнджер провели в разговорах обо всякой ерунде, перемежаемых долгими паузами. Оба понимали, что таким образом пытаются успокоить друг друга. Получалось не очень, если честно.       Когда час «X» неумолимо приблизился, ребята отправились к месту проведения первого испытания. Подниматься на трибуны Гермионе не хотелось. И дело было вовсе не в её боязни высоты. Она никогда не понимала, почему людям доставляет удовольствие наблюдать за тем, как другие рискуют жизнью. Будь то бокс или какой-нибудь квиддич, но так повелось с давних времён, и это раздражало. Да и смотреть на то, как Гарри будет сражаться с драконом и, возможно, пострадает, не хотелось. Но… Но если она не пойдёт, то будет пребывать в неведении, что ещё хуже. Поэтому идти всё же пришлось.       — Эй, Гермиона, соберись, — видя состояние подруги, позвал Невилл. — Такое ощущение, что это тебе предстоит сражаться с драконом.       Гермиона в ответ посмотрела на него так, и парень понял, что сморозил что-то не то.       — В смысле, я не это хотел сказать… — начал он оправдываться.       — Я п-прекрасно п-поняла, ч-что т-ты х-хотел с-сказать. И н-не д-делай в-вид, ч-что с-сам н-не п-переживаешь. П-почему в-вы, м-мальчишки, б-боитесь п-показывать с-свои н-настоящие эм-моции?       — Наверное, чтобы ободрить вас, девчонок.       — З-знаешь, н-не ос-собо-то п-помогает.       — Теперь знаю.       Когда Людо Бэгмен наконец-то закончил свою приветственную речь, явно наигранную и преисполненную излишнего пафоса (Гермионе даже на секунду показалось, что она является зрительницей какого-нибудь телешоу), настало время объявлять первого Чемпиона. После очередной псевдодраматичной паузы, длившейся, по меньшей мере, минуту, в течение которой девушка сжимала кулаки, боясь услышать имя друга, она наконец облегчённо выдохнула. Не Гарри. Седрику Диггори достался Шведский Короткорылый. Пожалуй, «средненький» вариант. Выступление хаффлпаффца девушка, можно сказать, пропустила. Нет, она вроде бы пыталась смотреть, но мыслями была далеко. Однако то, что местность на арене поменялась и стала напоминать заснеженные горы, пугало. Похоже, при помощи чар имитируется естественная среда обитания дракона. Гарри к этому не готовился, а ведь ей казалось, что они учли все возможные расклады. Следующей была Флёр Делакур, которой достался Валлийский Зелёный. Гермиона досадно вздохнула — самый спокойный дракон из четырёх. Она так надеялась, что он выпадет Гарри. И снова смена местности. Когда Бэгмэн пригласил на арену Виктора Крама, девушка вся напряглась. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть ему достанется Хвосторога», — повторяла про себя она. Но её мольбам не суждено было сбыться, противником болгарина был Китайский Огненный Шар. Значит, Венгерская Хвосторога досталась Гарри… Не повезло так не повезло.       Когда на арене появился Гарри, девушка зажмурилась. Ей хотелось оказаться как можно дальше отсюда. А главное, чтобы как можно дальше оказался Гарри. Поттер же, кажется, довольно быстро понял, что окружающая его местность — это иллюзия, и направился к гнезду дракона на вершине, где, блестя на солнце, среди серых драконьих яиц покоилось одно золотое. Тут Гарри неожиданно будто растворился в воздухе. Девушка испугалась, но тут же поняла, что друг наложил на себя чары невидимости. Всё шло вроде бы неплохо, Хвостороги возле гнезда не наблюдалось. Возможно, Гарри удастся вообще не вступать с ней в контакт, и всё закончится благополучно. Но дракон всё же появился, причём Гермионе показалось, что она сначала увидела струю пламени, а только потом силуэт огромного чудища. Хвосторога была чертовски огромной и сразу перешла в наступление. Когда же она выдохнула в никуда струю горячего пламени, на арене вдруг появился Гарри, а часть его мантии осыпалась пеплом. Чары незаметности спали. Это было плохо. Чертовски плохо! Девушка с такой силой схватилась за руку Невилла, что у того, скорее всего, остались царапины. Лонгботтом втянул воздух сквозь зубы, но ничего не сказал.       Очки, судя по всему, сработали. А как иначе можно объяснить, что Поттер ещё стоял на ногах? Было страшно представить, какие бы повреждения получил Гарри, если бы принял на себя всю мощь драконьего пламени. Впрочем, досталось ему сильно и без этого. Сильнее, чем остальным Чемпионам. И почему нет возможности остановить этот чёртов Турнир?! Куда смотрят судьи?! Кажется, давно пора привлекать драконологов. Пока Гермиона возмущалась про себя, на арене всё смешалось, девушка еле успевала следить за Гарри, за драконом, снова за Гарри. Да кто вообще это всё придумал?! Гарри выглядел откровенно плохо, казалось, хуже быть не может, но вроде бы он всё-таки нейтрализовал дракона, оставалось только добраться до грёбаного яйца.       Гермиону слегка отпустило, и она даже смогла наконец-то, в свою очередь, отпустить руку Невилла, на которой виднелись четыре глубокие сочащиеся кровью царапины, на которые девушка даже не обратила внимания. Тут Гарри на арене явно напрягся, будто пытаясь к чему-то прислушаться, а разгневанный рёв дракона превратился в подобие жалостливого плача. Гермиона почувствовала неладное, её сердце делало кульбиты, девушка закусила губу и наконец-то смогла разглядеть причину беспокойства Гарри и страха дракона. На арене появилась огромная змея, что огромной лентой бросилась в сторону Хвостороги.       — Д-да эт-то ж-же в-василиск! — выкрикнула девушка, вскакивая со своего места. — Г-гарри, т-только н-не с-смотри ем-му в г-глаза!!! — что есть мочи закричала она, но Гарри не мог её слышать.       Несмотря на то, что трибуны были окружены защитным куполом, девушка всё равно боялась смотреть в сторону змеи. Вон, даже дракон ослабел под натиском василиска, это с их-то устойчивостью к магии. Лишь бы Гарри справился! Лишь бы справился! Почему никто ничего не предпринимает? Его же надо спасать! При этом Гермиона даже не подумала, что снятие защитного купола обречёт на смерть многих зрителей. Зрители интересовали её сейчас меньше всего, для неё был важен только один человек, и он находился в данный момент на арене. Как вообще можно было выпустить василиска против школьника? И почему именно против Гарри? Гермиона зябко обняла себя за плечи, чувствуя, как липкий страх проходит ледяной волной сквозь её тело по спине между лопаток и заканчивается в районе поясницы. Сердце бешено билось, желудок неприятно скрутило, в глазах помутилось, ноги стали ватными, хорошо, что она сидит, а то бы точно упала бы. На смену ледяной волне страха пришёл жар во всём теле. Гермиона с ужасом наблюдала, как Гарри посмотрел прямо в глаза змее. Сердце пропустило удар, из лёгких, казалось, выбили весь воздух.       — Г-гарри, н-нет!!! — крикнула, задыхаясь, Гермиона, закрывая глаза и падая обратно на скамью.       Девушка спрятала лицо в ладонях. Послышались всхлипы. Какой же она была дурой! Они ведь даже так и не успели поговорить, а всё из-за её обиды и гордости. Надо было всё сразу объяснить Гарри, а теперь уже ничего не исправить…       — Гермиона! — позвал Невилл.       Девушка не реагировала.       — Грейнджер, чёрт возьми, прекрати уже ныть! Он жив! — тяжёлая рука Лонгботтома с силой потрясла её за плечо.       Эти действия могли показаться жестокими со стороны Невилла, но как ещё привести её в чувства?       — Ч-что? К-как? П-почему? — лепетала она, со страхом отнимая ладони от глаз и обращая взор на арену.       — Не знаю. Твои очки, видимо.       Гермиона было облегчённо выдохнула. Хотя и не понимала, как очки, защищённые от воздействия высокой температуры, могли вызвать такой эффект. Но сейчас это неважно. Жив! Это главное! Но напряглась снова. Помимо того, что василиск обладает смертоносным взглядом, он ещё чертовски ядовит. Да и кто знает, надолго ли хватит очков?       После того, как Гарри смог ослепить василиска, тот, в свою очередь, потерял координацию и даже каким-то образом умудрился повредить трибуны своим хвостом, пошатнувшиеся конструкции в некоторых местах начали рушиться. Гермиона еле удержалась на месте, а кое-кому повезло явно меньше. Девушка со страхом наблюдала, как вниз, прямо на арену, падает человек. Слава Богу, он успел вовремя себя левитировать. Но радоваться было рано. Мужчина о чём-то переговаривался с Гарри, не замечая, как позади него открывается гигантская пасть. Когда змея проглотила волшебника, Гермиону почти вырвало. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, что позволило предотвратить рвотный позыв.       Гарри тем временем всё-таки удалось справиться со змеёй, но ползучая тварь всё-таки успела цапнуть его. Нет, только не сейчас, когда всё позади! Девушка с ужасом наблюдала, как друг судорожно выхватил палочку и попытался произнести какое-то заклинание. Не подействовало. Вторая попытка — и до Гермионы буквально за долю секунды до того, как рука Гарри упала на землю, дошло, что именно пытается сделать друг. Отвернуться девушка не успела, и тут её уже вырвало по-настоящему. К безумно колотящемуся сердцу прибавился горьковато-кислый привкус желчи во рту. Она подумала, что эта картина навсегда останется в её памяти, преследуя в кошмарах. Но Гарри жив! Жив! Вот что важно.       Но ведь испытание ещё не закончилось, требовалось забрать злополучное яйцо. Но Гарри слишком измождён для этого. Неужто организаторы так и будут просто наблюдать, не предпринимая никаких попыток вызволить его оттуда? Тут в поле зрения девушки попал дракон, который направлялся в сторону Гарри, но парень этого не видел, настолько был обессилен. Неужели сейчас всё закончится? Хвосторога тем временем подошла довольно близко, но атаковать не спешила. Когда же она сама отдала Гарри золотое яйцо, Гермиона смогла расслабиться. Всё же животные, если драконов можно назвать животными, бывают куда благодарнее людей. После того, как рука Поттера коснулась яйца, иллюзия развеялась, и вместо венгерских гор предстала арена в своём изначальном виде. Девушка только успела испытать облегчение от того, что друг прошёл испытание и выжил, и вместе с Невиллом вскочила с места, как Гарри сник и рухнул на землю. Внутри Гермионы словно что-то оборвалось… Не может быть. Не сейчас, когда всё уже позади. Он же обещал ей вернуться!       Гермиона и Невилл с удвоенной скоростью рванули к выходу на арену, но близко к другу их не подпустили. Мадам Помфри и двое целителей из Мунго склонились над Гарри.       — Гиппократ, он… — жалобно протянула мадам Помфри.       Как она оказалась на коленях, Гермиона не помнила, в её сознании бились слова мадам Помфри, она даже не почувствовала и не услышала, как рядом упал на колени Невилл.       — Поппи, соберись! — рявкнул мужчина плотного телосложения, водя палочкой над Гарри. — У нас есть всего минута-две!       — Поняла, — хладнокровно произнесла взявшая себя в руки женщина.       Сейчас Гермиона сидела в больничном крыле. Гарри удалось спасти, но он был, выражаясь маггловскими словами, в критическом состоянии, и к нему никого не пускали. Девушка всхлипывала, Невилл же решил не пытаться её успокаивать — всё равно не сможет, да и ему самому было чертовски хреново.       Гермиона же возненавидела магический мир ещё больше. Почему он только калечит людей? Она. Теперь Гарри. Кто следующий? Нет, ну как можно было додуматься выпустить на арену василиска, да ещё в довесок к дракону? Интересно, чья это была идея? Гарри чуть не погиб, и всё из-за какого-то треклятого Турнира! Вот разве стоит оно того? Конечно, нет! Узнать бы, кто кинул его имя в Кубок, и заставить его самого сражаться с драконом. А если Гарри теперь тоже искалечен, как она? Кто за это ответит? Кто вернёт всё как было? Одни вопросы без ответов. За такими мыслями Гермиона просто отключилась. Пережитый стресс и бессонная ночь давали о себе знать.

***

      Хогвартс… Как много скрытого и неизведанного таится в этих стенах. Есть места, известные Филчу и некоторым студентам. Как тот проход за статуей одноглазой ведьмы, через который Гарри Поттер несколько дней назад покинул замок. Есть места и поинтереснее. Ходят слухи, что существует комната, способная исполнять желания тех, кто в этом нуждается, будь то схрон для алкоголя или мётел либо уборная. А есть помещение, о котором слышали многие, но найти вход в которое не удалось никому. Ну или почти никому. Тайная комната. Пристанище одного из основателей Хогвартса, Салазара Слизерина.       Холод. Темнота. Затхлость. Сырость. Кругом кости мелких и не очень животных разной степени сохранности. Стоит наступить на некоторые — и они тут же превратятся в труху. На других же ещё остались частички плоти, от которых несло гнилью и разложением. Едва ли найдётся хоть один человек, считающий такие условия комфортными. Впрочем, всё же найдется. И находится прямо сейчас здесь, и далеко не в лучшем расположении духа.       А всё из-за несносного мальчишки Поттера! План, продуманный и филигранно выверенный, дал сбой. Почти сразу, как этот выскочка появился в Хогвартсе, всё пошло наперекосяк. И что ему не сиделось в его Америке, или откуда он там приехал? Нет, проблемы начались даже раньше! Когда этому сосунку было чуть больше года. Но как только он переступил порог Хогвартса, было понятно, что этого наглеца стоило остановить. Но действовать надо было осторожно и не привлекать лишнего внимания без повода. Одно дело никому ненужная грязнокровка, расследованием смерти которой занимались спустя рукава, а совсем другое — национальный герой. Выпустить питомца самого Салазара во время первого тура было поистине гениальным решением. На кого в первую очередь подумают? Правильно, на организаторов Турнира. Ведь изначально и предполагалось испытание с магическими тварями. Тем более все следы в любом случае приведут к палатке Чемпионов, из которой змея и проникла на арену. Придурки даже не удосужились наложить на неё хоть какие-то чары. Заходи, бери, что хочешь! На руку играло и то, что василиск отлично сливался с местностью и не сразу дал себя обнаружить. Почему он потом просто бы исчез в своём логове? Так это они следы заметают. И плевать все хотели на этого идиота Малфоя. Ну вот какого Мерлина этот блондинистый имбецил полез так близко к краю трибун? Неудивительно, что купол истончился. Мальчишка сначала швырял в него камни, потом дракона, за ним василиска. Конечно, чары не выдержали натиска сразу двух магических существ класса опасности XXXXX.       И ведь почти получилось! Стервец посмотрел ему в глаза! Посмотрел! С трибун это было замечательно видно. Но почему взгляд не подействовал? Почему этому недомерку всегда везёт? Мало того, что он не умер, так ещё и убил василиска. Единственное живое существо, к которому можно было относиться если не как к равному себе, то хотя бы с уважением! Нет, потерю такого слуги можно было бы с лёгкостью пережить, если бы он исполнил своё предназначение. А раз нет, то надо действовать самостоятельно и продумать новый план. Поттер должен умереть. И чем раньше — тем лучше. Но немного времени в запасе пока ещё есть…

***

      Сказать, что Альбус Персиваль Дамблдор был в шоке от того, какой катастрофой завершилось первое испытание Турнира, значило не сказать ничего. Но дело было вовсе не в том, что вместо одного магического существа высшего класса опасности конкурсанту пришлось иметь дело сразу с двумя. Было такое в незапамятном 1586 году. И не в том, что участник вполне мог погибнуть — собственно, из-за массовой гибели Чемпионов и прекратили в своё время проведение Турниров. И даже не в том, что пострадали присутствующие на испытании зрители, подвергшиеся более чем смертельной опасности, а один из них и вовсе погиб. Хотя, да, Люциуса было жаль. Очень жаль. И не менее жаль своего труда, того, сколько сил пришлось в своё время приложить и за сколько ниточек подёргать, дабы защитить Лорда Малфоя от заключения в Азкабан. Хуже того, Люциус был самым высокопоставленным членом внутреннего круга Тома из тех, чей сын сейчас учился в Хогвартсе. Одна за другой рвались последние жалкие ниточки, по которым он мог бы получать информацию о происходящем. Едва ли дети Крэбба или Гойла будут знать хоть что-то. Да и легилиментить их придётся самому, без помощи Северуса, с наслаждением занимавшегося этой грязной работой. Бррр… Альбуса покоробило от одной мысли о том, на что он может, да даже не может, а обязательно наткнётся в мыслях тупых подростков.       Но возвращаясь к Турниру. Нет, дело было вовсе не в тех опасностях, что обрушились на всех присутствующих на испытании. Дело было в реакции на них Чемпиона — четырнадцатилетнего Гарри Поттера. Та безжалостность, которую он проявил к дракону, то ледяное равнодушие, с которым он наблюдал, как та, вторая тварь пожирала несчастного Люциуса, вызывали дрожь. Таким мог бы быть взрослый маг — сторонник Гриндевальда или Волдеморта, но никак не подросток, не доживший трёх лет до магического совершеннолетия. И снова — столько сил! Приложенных за эти тринадцать лет исключительно на то, чтобы обнаружить, отыскать, вернуть, взять под контроль этого маленького… но критически важного в исполнении Пророчества подростка. Если бы не проклятое Пророчество, которое Альбус начинал уже тихо ненавидеть… Когда-то давно он полагал, что сможет воспитать Гарри и на роль победителя Волдеморта, и в качестве нового главы Сил Света. Теперь же он был абсолютно уверен в обратном. И что ему делать с Планом?       Кстати, о другой твари. Только начавшееся расследование уже заходило в тупик. Главный вопрос: был ли этот василиск привезён из другой страны и непонятным способом доставлен в Хогвартс, либо же это и есть тот монстр, с которым легенды связывали одного из Основателей Школы? Оба варианта были одновременно и маловероятны, и крайне неприятны.       На перевозку драконов потребовались усилия массы людей, как на саму транспортировку, так и на её сокрытие от магглов. Если василиск привезён — сколько же человек в ответственной за это организации, и какие посты они занимают в стране? Если он веками спал в подземельях Хогвартса — кто его разбудил? В прошлый раз, когда погибла Миртл Уоррен, это был сам Том. Но ведь сейчас он ещё далеко? И не слишком материален? Верно? Как ни приятно было бы думать, что во всех его сегодняшних бедах, в нарушении всех его планов виноват один единственный человек. Темнейший маг из темнейшего даже по имени рода, похитивший в своё время Избранного и осквернивший его душу, но притащить на Испытание второго монстра только для того, чтобы его воспитанник с риском для жизни с ним расправился, было бы слишком безумно и нелогично даже для Сириуса Блэка.       И возвращаясь к мальчику. Стравить Тома и Гарри и отправить того из них, кто останется цел, в Азкабан за те преступления, что любой из них явно совершит в своём противостоянии, теперь виделось ему идеальной развязкой многолетнего плана. Ведь в своё время ему хватило сил схватить даже Геллерта, ослабленного в последних боях против русских магов. Тем более хватит на любого из противостоящей друг другу, спасибо Пророчеству, пары.       Совесть? Только не после всего того, что на него обрушили после Турнира неблагодарные маги. Причём все. От правительства Магической Британии и директоров других школ до последних газет и игроков в квиддич. Разверзшийся над школой и Турниром в целом ад был так горяч, а вопли всех раскрывших рты так громки, что организаторам Турнира пришлось в срочном порядке менять правила второго испытания. Пусть теперь в нём рискуют лишь Чемпионы. Обойдёмся без излишнего драматизма и без лишних потенциальных жертв.       Альбус заскрипел зубами. Когда это ему, ему, диктовало условия так называемое «общественное мнение» магического сообщества? На самом деле после такого ему очень хотелось самоустраниться и оставить магический мир во власти двух монстров — Тома и Гарри. Но ведь он занимается всем этим делом вовсе не из любви к магическому миру, правильно?

***

      Гарри открыл глаза и, немного поморгав, оглядел огороженный ширмами участок с кроватью, на которой он лежал, несколькими тумбочками с целой батареей пузырьков с разноцветными зельями и парой кресел, одно из которых было в данный момент кем-то занято. Импровизированная палата была слабо освещена несколькими магическими светильниками, которые явно находились в ночном режиме.       Поттер как раз остановил бессмысленно блуждающий взгляд на одном из них, когда на него нахлынули образы, ощущения, запахи и боль, испытанные им на Турнире. Перед глазами будто наяву оказалась оскаленная драконья морда, рёв обжигающего пламени, удары, падения и, как апофеоз, — ощущение яда василиска в своей руке и тот самый звук, который он нескоро забудет, если забудет вообще, — звук его руки, отсечённой заклинанием и падающей на землю. На Гарри накатил запоздалый ужас от того, что произошло, и его начало трясти. Ужасу ещё предстояло переродиться в злость, но это будет потом, а пока Поттер изо всех сил старался не завыть в голос.       Через некоторое время, немного совладав с шоком, он попробовал потянуться, напряг мышцы и едва сумел совладать со стоном боли, рванувшей, казалось, всё его тело. Поттер, чувствуя, как в животе мгновенно образовался ледяной ком, рванул левую руку, вытянув её перед собой. И на этот раз он не смог сдержать облегчённого вздоха, обнаружив её совершенно целой и неповреждённой. Пошевелив пальцами и несколько раз сжав и разжав кулак, Гарри прислушался к себе. Сильно болела спина, чуть менее грудь и ноги, да и с головой, очевидно, не всё было в порядке, страх никак не хотел уходить, и прошло некоторое время, прежде чем парень смог взять себя в руки. Амелия как-то заметила, что Гарри был просто невероятно стрессоустойчив даже для своего возраста. Он очень быстро приходил в себя и умудрялся улыбаться как ни в чём не бывало. По такому уровню оптимизма с Гарри Поттером мог сравниться разве что лишь Сириус Блэк.       Пока он проверял своё тело на предмет полученных повреждений и просто приходил в себя, глаза адаптировались к царящему вокруг полумраку, и Гарри разглядел того, кто занимал одно из двух имеющихся кресел.       Гермиона! Ну, разумеется, это была она. Почему «разумеется», Гарри даже сам себе ответить бы не смог. Наверное, все эти разговоры о «связи» и тому подобном имели под собой какое-то основание, ведь недаром он выделил девушку из остальных с первого же взгляда, а ведь он не только не поговорил с ней тогда на первом пиру, но даже рассмотреть толком не смог. Да и потом, уже познакомившись, когда только узнал от Невилла о трагедии, приключившейся с ней в Хогвартсе, то сразу начал восхищаться ею. Сколько силы воли и упрямства понадобилось этой худенькой заикающейся и хромающей девушке, чтобы перенести всё это. Многие из его знакомых сломались бы, случись с ними такое, а она держалась, хотя он видел, что находиться в Хогвартсе ей не нравится от слова совсем. Ну и, наконец, на взгляд Гарри Гермиона Грейнджер была красивой девушкой, и станет ещё красивее, особенно когда избавится от последствий встречи с троллем. Впрочем, Гарри решил не заморачиваться поисками обоснований её привлекательности для себя. Поттер, как и большинство нормальных парней, не был склонен к долгим самокопаниям. Ну и, безусловно, он отдавал себе отчёт в том, что она спасла ему жизнь, сотворив буквально на коленке серьёзный артефакт, без которого Гарри либо испепелил бы дракон, либо превратил бы в камень василиск.       Гермиона спала явно беспокойным сном, и снились ей уж точно не единороги и не столь любимые ею руны. Лицо было осунувшееся, а губы искусаны. Гарри задался вопросом, как давно она тут сидит, который, впрочем, тут же отбросил как неважный, главное, она тут, и этого было достаточно. Он ухмыльнулся и уже было собирался расширить кровать, когда вспомнил, что его палочка неизвестно где, а светить умение колдовать без концентратора он не хотел, поэтому кинул в спящую Гермиону слабенькое заклинание, сделавшее её сон немного крепче, после чего левитировал девушку и уложил на кровать рядом с собой. Она поворочалась, тихонько сопя и устраиваясь поудобнее, и затихла. Гарри засыпал с мыслью, что завтра его, скорее всего, будут бить.

***

      Мадам Помфри проснулась, чтобы проверить своего пациента. Всё это время, пока он находился на её попечении, Больничное крыло осаждали разные личности, начиная с министра магии и заканчивая какими-то пронырливыми журналистами, которые, не добившись своего, строчили статейки одна нелепее другой.       Сев на кровати, медведьма сунула ноги в мягкие тапочки и, взяв с тумбочки свою палочку, пошла проверить Гарри, спаси его Мерлин, Поттера. Зрелище, открывшееся ей, не заставило женщину даже удивиться. Рядом с Гарри на кровати спала и даже слегка улыбалась Гермиона Грейнджер, единственная, кого Поппи не решилась вышвырнуть из своих владений. Она была одета и лежала поверх одеяла, так что приличия были соблюдены. Девушка ходила сюда как на работу, и на робкие попытки Помфри, всё ещё чувствующей свою вину за то, что не смогла её вылечить после того Хэллоуина, отправить её спать, не обращала внимания. Вздохнув, медведьма шевельнула палочкой, и кровать немного расширилась, давая достаточно места для двоих, вслед за этим откуда-то слева прилетел легкий плед и укрыл собой девушку.

***

      Гермиона Грейнджер проснулась и поняла, что она прекрасно выспалась, хотя и непрочь урвать ещё часик, и замечательно отдохнула, чего не случалось с первого испытания. Всё это время со сном происходили какие-то странные вещи, она очень хотела спать, но заснуть не получалось, а если и получалось, то сон длился не больше часа, после чего мучения продолжались. Но не в этот раз! Она как заснула в своем кресле, так и проспала всю ночь и даже, что удивительно, не чувствовала ставшей уже привычной боли в ногах и спине от неудобной позы.       В этот момент Гермиона поняла сразу несколько вещей. Во-первых, она была не в кресле, а очень даже в кровати, ведь в кресле невозможно вытянуться во весь рост. Во-вторых, она кого-то обнимала будто своего любимого плюшевого мишку дома. Правда, «мишка» был каким-то слишком большим и тёплым. Ну и, наконец, в-третьих, этот кто-то обнимал её в ответ!       Медленно открыв глаза, она встретила взгляд зелёных глаз, который был слегка насторожен, немного весел и, возможно, даже нежен.       — Доброе утро! Как спалось?       Как спалось? Как спалось?! Ну, она сейчас ему расскажет, как ей спалось! Гермиона возмущённо запыхтела, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы выразить всё своё возмущение…       — С-сейчас я т-тебе р-расскажу, к-как м-мне с-спалось! — зловеще ответила девушка.