Свет мой Булат

Едут они не день и не два, а неделю целую. И чем дале от земель Кащея, тем Азовка сильнее. На день восьмой миновали на конях огненных последние земли, где ступали воины каменны, а как только за границы выехали, то стали они на отдых. Костёр развели и к ночи коней по лугу пастись оставили. Глядит Олег Всеславович на пламя горячее, а самого холод могильный пробирает, точно посреди зимы в метель идёт. — Скажи мне, прекрасная Азовка, отчего мне на сердце так тяжело? Мила ты мне, да холодно мне с тобой, одиноко. Знать, позабыл я что-то, что сердце моё забывать не хотело. — Знаю я печаль твою, царевич Олег, но не печалься о том, — шепчет Чонха, ближе к нему прижимаясь, а сама улыбается лукаво. — Свою службу ты мне сослужил, что из замка кащеева сбежать мне помог, а более не нужен мне ты. Сказала и когтями медными из груди его сердце вырвала живое. Толкнула тело безжизненное в самый костёр, а сердце в ларец свой малахитовый положила да скорее ветра на коне своём огненном умчалась. Отозвался хохот её страшный громом под небесам, что эхом пролетел по земле. Почернело в миг этот серебро, что отдал друзьям своим. Заплакали прекрасные царевны Всеславны, в печали большой за горизонт глядючи. Трижды свиснул посреди поля Агний и явилась тут тройка коней его серебряных, что ветра быстрее – отправил их в три стороны с вестями к товарищам. Трижды топнул и явился перед ним Вольга в образе змеи. Созвал Вольга всех змей да на поиски отправил во все концы. Как топнул копытом своим конь серебряный под крыльцо, вышла из терема своего Марья Моревна. В саду своём из колодца чистого воды живой набрала, коня оседлала да в путь-дорогу направилась. Как заслышал топот копыт конских у леса своего, в миг Финист соколом обернулся, из терема своего вылетел. За край земли полетел за водою мёртвой. Только Булат в ночь ту не спал и первее остальных беду чуял. А как на глазах его кольцо подаренное почернело, так тут же в путь собираться стал. Только за врата града родного вышел, тут его конь серебряный ждал, копытом землю роя. Сел на коня этого и ветром помчался в путь дорогу, царевича сердцу милого искать. Собрались они все у границы южной, где в то время Агний с Василисой остановились. Вышел из шатра шелкового БэмБэм, друзей поприветствовал да за отклик благодарил. Как молвить это успел, тут же перед ним снова Вольга явился, вести печальные поведал, где славный Олег Всеславович голову свою сложил так скоро. Далеко было до места того, а потому сказал Агний дорогу всем указать – коня своего серебряного седлал, чтоб вёл их Минсок к месту тому. А сам поехал за край свету, аж в другое царство, совета у отца пытать. Кони серебряны без устали поля перескакивают, через реки - озёра перемахивают, что в небе ещё и заря не зажглась, а уж на месте они были. Сложили они как надо кости да мёртвой водою омыли – срослись кости и плоть стала как раньше. Живой водой окропили и проснулся царевич, да только нет в нём души – глаза пусты его, друзей давних не признаёт, слова не говорит. Вот над ними тучи собрались, ветер завыл страшно – то Кащей Бессмертный на коне своём вороном к ним летит. Оземь копытом ударился, что гром прогремел. — Не послушал меня Олег, когда сказал я не ходить в покои малахитовы. Зачаровала его Азовка и душу его украла. Поведал он правду, что Азовка - малахитница – то дочка его старшая. Хитрее отца своего выросла, да душу свою малахитову где-то спрятала, что даже Кащей не мог отгадать. Вот и запер её от глаз чужих дальше, ведь одна только дочь пути к сердцу его знала. Не ведала Азовка ни любви, ни жалости, на мир глядела недобро, чары-дурман свои наслать на всех хотела. — Какую же загадку она загадала? — спросил Вольга. — Что не видно, да слышно, а что слышно, то огнём горит ясным, да не сгорает дотла. Мудрости своей знает, а толкует неверно, болит и боли не знает, зла в себе не таит и зори приветствует. Молчат друзья верные, призадумались – не знают ответа. Да всё ж таки снова коней седлают и в погоню дальнюю едут, за девкой Азовкой. Только Булат с ними не едет – остался. Царевича к себе прижимает и тоску свою не скрывает. — Знаю я, царевич мой, знаю ответ на загадку ту. Не хочу я отдавать тебя Азовке проклятой, не то самому мне жизни не будет. Люблю я тебя и жизнь моя мне так не дорога, как ты один.