Time to believe

Сбежавшие с поля боя лошади остановились у небольшой реки и сейчас лакомились растущей вокруг сочной травой. Когда Кэйа с Дилюком их отыскали, время перевалило за полночь, а место оказалось вполне сносным для ночлега, потому решили остановиться здесь. Дилюк разжёг костер, пока Кэйа доставал спальные мешки — небо было ясным, а ночь тёплой, и в палатке не было необходимости. Позади слышалось фырканье лошадей, которые с любопытством обнюхивали друг друга. — Похоже, они друг другу нравятся, — усмехнулся Кэйа, закончив возиться со спальными мешками. Дилюк только хмыкнул, доставая провизию и протягивая её часть рыцарю. Они сели у костра, друг напротив друга. Задумчивый взгляд Дилюка прожигал собой и без того пылающий огонь костра, а Кэйа же наблюдал за миллионами звёзд на тёмном небе. В нос ударил приятный запах разогретой на огне пищи, из-за которого желудок Кэйи тут же напомнил о себе, и рыцарь, усмехнувшись, тихо пожелал приятного аппетита Рагнвиндру. Банальная вежливость, совсем необязательная и вообще непонятно к чему сказанная, была жалкой попыткой вытянуть из Дилюка хотя бы пару слов; услышать его голос, пусть и отстранённый, будто бы его мысли были где-то очень далеко, но Кэйе это казалось необходимостью. Дилюк ожидаемо ответил, коротко и сухо, продолжая буравить взглядом огонь. Вокруг летали крохотные светлячки, а где-то в траве прятались сверчки, напевавшие свои песни. Только они и треск сухих веток в костре разбавляли повисшую тишину. Чаще всего она была напряжённой, но сейчас — уютной. Кэйе даже удалось расслабиться, бросить неловкий взгляд на Дилюка и случайно засмотреться на него. Вернее, Кэйа просто не смог оторвать взгляд от Рагнвиндра. До того он был красив, а сейчас, когда языки пламени бросали мягкий оттенок жёлтого на его бледную кожу — особенно. Огненный танец отражался в его глазах, переливаясь с алым оттенком. Кэйа даже забыл, что минутой ранее его желудок чего-то там требовал и так и замер, с поднесённой едой ко рту. Откровенно говоря — пялился. Рагнвиндр определённо чувствовал его взгляд на себе, видел боковым зрением, но то ли был так увлечён мыслительной деятельностью, то ли просто игнорировал, а потому никак не реагировал на рыцаря. Кэйа целую вечность был готов вот так, с искрящимся взглядом, смотреть на Дилюка, каждый раз находя новые черты, достойные самых высоких похвал, но в один момент Рагнвиндр всё же перевёл на Кэйю хмурый взгляд и поднялся с места. Бросив, что немного прогуляется, он скрылся за редкими деревьями. Кэйа тряхнул головой, отгоняя накатившее наваждение и тут же мысленно выругался на самого себя: идиот, чем он вообще занимается. Только когда Кэйа остался один, он заметил, как сильно жгут его щёки и как ускоренный ритм сердца гулким звоном отдаётся в ушах. От мысли, что Дилюк мог заметить его вот такое состояние, у Кэйи перехватило дыхание — страх и волнение. «Так не пойдёт», — собрался рыцарь, поднимаясь и подходя к бегущему неподалёку ручью, чтобы умыться холодной водой и привести себя в порядок. Лошади, что были возле ручья, встретили его довольным обнюхиванием прямо в лицо, а кобыла Дилюка нашла очень интересным занятием попытаться съесть хвост Кэйи, но тот быстро среагировал, пряча его за воротник. Мысленно рыцарь отметил, что было бы неплохо узнать имя лошади Дилюка — всё же животных этих он очень любил. Рагнвиндр же отошёл недалеко от их лагеря, делая это скорее для того, чтобы в очередной раз подтвердить свои догадки касательно общества Кэйи — без него на физическом уровне было легче. На моральном, в каком-то смысле, тоже, но это уже другая проблема. Требовалось поговорить об этом с Кэйей, и о его странных взглядах, что были сегодня за ужином. В Дилюке почти буквально образовались дыры после них. Возможно, всё это имеет общий корень. Не то чтобы Дилюк горел желанием разбираться в проблемах Кэйи, но он по-прежнему переживал за него, пусть и проявлял это совершенно по-своему. Рагнвиндр тяжело вздохнул: не признается ведь сразу. Пожалуй, эта черта в Кэйе его всегда очень злила — умалчивать о своих проблемах, глупо отшучиваться и врать, что всё хорошо, а на самом деле в одиночестве задыхаться от них. И хотя Дилюк, грешным делом, обладал точно такой же чертой, это всё равно каждый раз выводило его из себя. Возвращался Рагнвиндр в лагерь с надеждой, что Кэйа уже лёг спать и им не придётся лишний раз пересекаться, но рыцарь встретил его натянутой улыбкой — Дилюк, пожалуй, был одним из немногих, кто умел различать фальшь в эмоциях Кэйи, — и нелепым вопросом: — Слушай, а как её зовут? — почёсывая чёрную гриву лошади Рагнвиндра, спросил рыцарь. — Не твоё дело. Смена караула через три часа, — Дилюк почти закатил глаза, но всё же сохранил невозмутимый вид и прошёл к спальному мешку, давая понять, что разговор окончен. Поднять тему странностей Кэйи он ещё успеет. Тем более, что день выдался весьма изнурительным из-за случившегося боя, а разговор обещал быть напряжённым. На слова Дилюка рыцарь только пожал плечами: он бы удивился, если бы Рагнвиндр так просто что-то рассказал. В связи с разгуливающими бандитами в округе, спать приходится по очереди, иначе они будут уязвимы. Кэйа бы предпочёл потерпеть, не спать эту ночь вообще, только чтобы Дилюк не видел его спящим — не хотел так открыто демонстрировать свою ночную агонию из-за кошмаров, — но впереди ещё пять дней дороги, и столько времени без сна он не протянет. А постоялых дворов или трактиров по пути не будет, чтобы не требовался ночной караул. «Ну, зато можно будет понаблюдать за спящим Дилюком», — попытался себя утешить Кэйа, возвращаясь к костру. Рагнвиндр, как назло, всё время караула Кэйи лежал к нему спиной, ни разу не повернувшись.

✧✧✧

Ночь выдалась спокойной, а вот утро рыцаря началось с очень не приветственных боевых кличей хиличурлов, лагерь которых, оказывается, размещался неподалёку от их привала. Их было несколько, и те — простые бойцы с дубинками, а потому Рагнвиндр быстро справился с ними, и вмешательство Кэйи не потребовалось. Быстро собрав вещи, пока не прибежали ещё чурлы, в поисках своих собратьев и не началась очередная битва, Кэйа с Дилюком оседлали лошадей и двинулись в путь. Гористая местность Ли Юэ давала о себе знать, то и дело вынуждая объезжать препятствия в виде крутых косогоров, выступов и оврагов. Именно по этой причине путь до границы Ли Юэ и Фонтейна составлял целую неделю утомительной езды. Одно радовало — неподалёку от границы есть постоялый двор, принадлежащий землям Фонтейна, а значит можно будет принять ванну и выспаться, не боясь атаки монстров или разбойников. Дорога проходила в полной, уже привычной, тишине. Каждый думал о своём. Кэйа — о том, что проклятие сгоняет с него десятый пот, и вообще зачем он только этот меховой воротник с собой взял… Было очень душно, так, что под прямыми лучами солнца становилось тяжело дышать, и он молился всем Архонтам, чтобы им не пришлось вступать в бой, пока солнце не скроется за горизонтом. Украдкой поглядывал на Дилюка, который, кажется, чувствовал себя абсолютно нормально под плотным сюртуком из кожи. Хотя в целом вид Рагнвиндра был весьма уставшим, из-за чего рыцарь то и дело ощущал уколы вины. Они оба были не в лучшем состоянии, но каждый предпочитал молчать и сам справляться с этим. Мысли же Дилюка были заняты предстоящей дорогой, странным состоянием Кэйи и своим собственным, которое оставляло желать лучшего. Говоря о Кэйе, Дилюк понял, что рыцарь не спал почти всю ночь — заснул только под утро. Видно не смог сдерживать ускользающее от усталости сознание. Понял благодаря тому, что Кэйа всё время спокойно лежал, и только лишь с рассветом беспокойно начал шептать что-то неразборчивое, тревожное. Дилюк решил, что откладывать разговор о происходящем с рыцарем не стоит — кто знает, до чего Кэйа себя может довести, пытаясь сделать вид, что всё в порядке, когда всё совсем не так. К концу дня они выехали к реке, с берегов которой был виден постоялый двор «Ван Шу». По пути попадались только слаймы. В основном Пиро, которые заставляли Кэйю очень сильно ругаться у себя в голове, ведь использовать Крио-элемент он не мог, а оправдания на вопросительные взгляды Дилюка о том, почему это рыцарь обычными атаками бьёт элементальное создание, уже заканчивались. Кэйа заприметил крохотную пещеру неподалёку от реки — солнце почти зашло за горизонт и было пора искать место для ночлега, однако, как только он собрался подъехать к ней, Дилюк покачал головой, указывая рукой на широкую дорогу вдоль берега. — Впереди будет заброшенный лагерь, минут двадцать езды. Поторопимся, — на последнем слове Рагнвиндр пустил лошадь в галоп, умчавшись вперёд. Кэйе ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ним. И действительно, вскоре они выехали к небольшому заброшенному лагерю на склоне. Поблизости не было никаких следов монстров или разбойников, с возвышенности вся местность отлично просматривалась, а внизу протекала река, где было очень удобное место для лошадей. Ночь обещала быть ясной, а на случай дождя лагерь защищал потрёпанный временем шатёр. Дилюк отошёл за дровами для костра, пока Кэйа вновь раскладывал спальные мешки и доставал провизию. — Отличное место для ночлега, — уже сидя за разведённым костром и подогревая еду, начал рыцарь. Он понимал, что в этих словах не было никакой нужды, но стоявшая весь день тишина между ними начинала давить на разум. — Откуда ты узнал о нём? — Останавливался во время странствий. — Понятно. Разговор исчерпал себя так же быстро, как и начался. И если молчание, повисшее в воздухе прошлым вечером, казалось уютным, то сейчас создавалось ощущение, будто бы это было затишье перед бурей. Кэйа почти физически чувствовал напряжение, исходившее от Рагнвиндра, и это не давало ему покоя. Дилюк вдруг перевёл на Кэйю хмурый взгляд, да и сам выглядел подобно мрачной туче. Он смотрел так почти полминуты, которые казались рыцарю целой вечностью. Альберих ощущал себя натянутой струной, готовой вот-вот порваться. К таким взглядам Кэйа оказался совсем не готов. Он вопросительно смотрел на Дилюка, пока его кричащее подсознание сворачивало все органы внутри. Тяжело, но Кэйе удавалось сохранять подобающий вид. Шумно вздохнув, Дилюк, наконец, заговорил. Тихим, но ледяным тоном, давая понять, что он полностью серьёзен. — Сэр Кэйа, не хочешь мне кое-что объяснить? Рыцарь едва смог сдержаться и не вздрогнуть. Дилюк продолжал испытывающе на него смотреть, отчего по спине побежали холодные мурашки. — Например? — Например, почему каждый раз, как ты оказываешься рядом, я теряю все физические силы и начинает болеть голова? Или почему ты не используешь элементальные способности в битвах? Думал, я не замечу? Кэйа напрягся пуще прежнего. Лучше бы он кое-что другое заметил — оправдаться было бы проще. И не так страшно. — Всё дело в том, что Мастер Дилюк не выдерживает моего очарования, — Кэйе потребовалось много сил, чтобы сказать это непринуждённым голосом и улыбнуться. Но улыбка получилась слишком вымученной. — Объяснись, — голос Дилюка стал жёстче. — Новый стиль боя, — пожав плечами, Кэйа развёл руки в стороны. — Не прикидывайся идиотом. — Мне нечего тебе сказать об этом, Дилюк. — Врёшь, — раздражённо бросил Рагнвиндр, и Кэйа понял, что тот начинает закипать. Слова комом застряли в горле. — Не вру, — тихо соврал он. — Успокойся, а я мешать тебе не буду — проверю местность перед сном. Я первый на карауле. Рыцарь поднялся, намереваясь немного прогуляться — а на деле же просто сбежать от Дилюка, надеясь, что он не пойдёт следом и ляжет спать. Но у Рагнвиндра были другие планы. Поведение Кэйи раздражало, а его откровенная ложь напрочь выводила из себя. Он резко встал, в два шага оказавшись рядом с Кэйей и схватил его за грудки. — Ты можешь перестать строить из себя клоуна и быть серьёзным? Прекрати врать и скажи мне, что происходит! Кэйа непроизвольно вздрогнул от такой резкости Дилюка, от его тона, а внутри словно огонь разгорелся — безумный, страшный. Он оттолкнул Рагнвидра, чувствуя, как держаться с каждой секундой становится всё труднее. Дилюк смотрел на него гневным взглядом, и такой же был у Кэйи — ну почему, почему именно сейчас он вздумал ножом вскрывать старую рану рыцаря? Кэйа мог сколько угодно юлить, отшучиваться и прятать правду, но только не с Дилюком. Рагнвиндр слишком хорошо знал его, слишком просто различал его ложь и умел смотреть сквозь пальцы на поведение Кэйи. С того самого дня и до сих пор. Грудь Дилюка тяжело вздымалась, на скулах играли желваки — он был на пределе. Точно так же, как и рыцарь. — Хватит мне врать, — почти прорычал Дилюк, и тут у Кэйи сдали нервы. Он тоже не железный. — Пошёл нахуй, Дилюк. Ты всегда, чёрт возьми, всегда такой злой. Ты не хочешь хотя бы попытаться понять меня. Не лезь ко мне в душу, не отравляй её своей ненавистью ещё больше. Во рту пересохло. Каждое слово давалось с трудом и одновременно вылетало так легко — потому что давно ютилось в его сердце, сдерживаемое самим Кэйей и виной, которая каждый день истощала его. Не давала возможности пробудиться обидам, что сидели так далеко, но вот они смогли вырваться. Кэйа резко развернулся и ушёл, пока Дилюк пытался осмыслить его слова. Рагнвиндр не ожидал такой реакции, а потому она привела его в замешательство, и этого времени хватило, чтобы рыцарь скрылся за деревьями. В голове Рагнвиндра эхом отбивались слова Кэйи о ненависти. Он правда так считает? Дилюк выдохнул, покачал головой, и понял — дурак; снова не смог сдержать свою злость, снова повёлся на провокации Кэйи, который выдавал их сам того не понимая. Ложью. Рагнвиндр поспешил догнать рыцаря — разговор всё ещё был не окончен, и Дилюк не собирался это просто так оставлять. — Кэйа… Рыцарь стоял спиной к Рагнвиндру, в тени дерева, оперевшись на его ствол одной рукой и опустив голову. — Оставь меня, Дилюк, — Кэйа отвернулся, пряча выступившие слёзы и ожидая, что Рагнвиндр уйдёт. Но он не уходит. — Нет. — Что…? — удивлённо говорит рыцарь, оборачиваясь и бросая на Дилюка несмелый взгляд мокрых глаз. Дилюк чуть усмехается — с грустью, — совсем незаметно в ночном полумраке, подходит на шаг ближе к Кэйе. Чувствует, что злость постепенно отступает, а на смену ей приходит вина. — Я не ненавижу тебя, Кэйа. Мне больно слышать, что ты считаешь иначе. Рыцарь удивляется ещё сильнее. — Почему? То, что я сделал… Слова не хотят срываться с языка; тяжело, больно и страшно. — Ты патологический лжец и предатель, я опасаюсь доверять тебе, а твои постоянные ухмылки меня так раздражают, что хочется бросить в тебя что-то тяжёлое. Вот что я… Чувствую, когда ты оказываешься рядом. Но в этом нет ненависти. Кэйа, скажи мне правду. Рыцарь вздрогнул — уже который раз за последние десять минут. Слышать своё имя без приставок было так… непривычно. По-родному тепло, что даже успокаивало. Кэйа шмыгнул носом, стыдясь собственных слёз. Дилюк спрашивал о проклятии, но сказать хотелось совсем не это. То, что Кэйа давно прятал от всего мира, и от самого себя в том числе. То, что давно стоило сказать, и то, что он так старательно игнорировал последние годы. — Правду? Правда в том, Дилюк, что я боюсь тебя. И ненавижу себя за то, кем являюсь. За то, что своими руками оборвал наши узы, — Кэйа зажмурился, приложив ладонь к лицу и тихо прошептал: — Мне очень плохо без тебя, Дилюк. — Ты… Ошибаешься, — Рагнвиндр подошёл ещё на шаг ближе, опустив взгляд вниз. — Я тебя выгнал из нашего дома. Я ушёл на четыре года, бросив тебя одного, потому что был зол. Я напал на тебя, своего брата… — Дилюк замолчал, шумно выдохнул. Было слышно, что слова даются ему с большим трудом. Он вдруг выпрямил голову, встречаясь со взглядом Кэйи, и продолжил: — Я часто вспоминаю ту ночь. Она до сих пор снится мне в кошмарах. Гнев, переполнявший меня тогда… Я каждый раз думаю, что было бы, если бы ты не получил Глаз Бога. И знаешь, к какому ответу я прихожу? Я бы убил тебя в ту ночь, Кэйа. И это гораздо страшнее твоего предательства. Это я всё разрушил, и теперь не заслуживаю оставаться рядом с тобой. Я во всём виноват. Кэйа с замиранием сердца слушал откровения Рагнвиндра, понимая, что именно этих слов, которые они сказали — и ещё скажут, — им так не хватало всё это время. Дилюк, разгоревшийся чувством мести и уехавший из Мондштадта на следующий день после смерти Крепуса, и Кэйа, что всё это время ждал его, опасаясь не дождаться. Но встретившись вновь… Никто не нашёл в себе сил сказать — или сделать, — то, что являлось бы первым шагом навстречу друг другу. Они уже не те восемнадцатилетние юнцы с горящими глазами. Смерть Крепуса изменила обоих, они стали другими. И теперь им не хватает — не хватало, — этих маленьких шагов, чтобы примириться друг с другом. Каждый закрылся в себе, пожираемый виной и обидой. Кэйа сделал шаг ему навстречу, и теперь между ними оставалось всего полметра. — Дилюк, ты… Ты правда так думаешь? — Мне незачем врать, — тихо донеслось в ответ. Кэйа горько усмехнулся. — Жалкий предатель и братоубийца. Звучит, как начало дешёвого романа. — Романа? О чём ты вообще? — Ни о чём. Просто… — Кэйа несмело положил ладони на плечи Дилюка, сжимая их; боялся, что тот оттолкнёт, но Рагнвиндр только внимательно смотрел на него. — Дилюк, прошу, не отталкивай меня. Ты — единственное, что у меня осталось. Я никогда не предам тебя. Рагнвиндр покачал головой: всё же обжечься снова ему не хотелось. — Почему я должен тебе верить? Кэйа только улыбнулся. Одними уголками губ, но так искренне, что Дилюк ощутил теплоту внутри, которую не чувствовал уже очень давно. — Потому что мы оба нуждаемся друг в друге. И не смей это отрицать, — Кэйа неотрывно смотрел на него, впервые за долгое время показывая себя настоящего. Сейчас это казалось так правильно и так необходимо. Им обоим необходимо. — Дилюк, я не держу обиды на тебя за ту ночь. Не вини и ты себя… Кэйе хотелось так много сказать, попросить прощения и ещё раз попытаться убедить, что Рагнвиндр не виноват в случившемся, но… Дилюк неожиданно притянул его к себе, соприкасаясь с Кэйей лбами, и рыцарь увидел промелькнувший в лунном свете влажный блеск в глазах Рагнвиндра. Ему тоже тяжело. — Ты ведь знаешь, что не смогу. — Как и я не перестану винить себя за то, кем являюсь. Но нам не обязательно справляться с этим в одиночку, Дилюк. Рагнвиндр обнял Кэйю, крепко, по-братски, и внутри разлилось такое согревающее израненную душу тепло, что даже промелькнула мысль: как он справлялся раньше без этого чувства? Архонты, как им не хватало этого. Дилюк уже забыл изначальную тему их разговора, но был действительно рад, что всё закончилось вот так. А когда вспомнил, то решил не давить на Кэйю, тем более сейчас им было совсем не до этого. За прошедшие годы они изменились, и теперь им предстоит долгий путь, чтобы заново узнать друг друга. Но первый шаг они уже сделали.

✧✧✧

Следующие четыре дня дороги были довольно спокойными, если не считать повстречавшегося на пути лавачурла, броню которого Дилюк долго и нудно пытался пробить, а также несколько небольших групп похитителей сокровищ, то и дело мельтешащих в ущелье у горы Аоцзан. Постепенно напряжённая тишина между ними переростала в неловкую; каждому было что сказать в той или иной ситуации, но Дилюк по-прежнему опасался доверять Кэйе, а рыцарь же боялся сказать лишнего, потому оба предпочитали молчать. Но кое-что всё же заметно изменилось: Кэйа начал нормально спать, когда караулил Дилюк. Ну, как «нормально»… Рагнвиндр понял, почему рыцарь так не хотел показывать эту свою сторону — не было и минуты, чтобы Кэйа мирно спал. Он постоянно дёргался, вскрикивал, что-то неразборчиво шептал, часто подскакивал и просыпался в поту, тревожно оглядываясь по сторонам. А когда взглядом натыкался на Рагнвиндра — тут же успокаивался, тихо извинялся и снова засыпал. Дилюк догадывался, что всё происходящее с Кэйей как-то связано с его происхождением, но более он ничего предположить не мог — о народе Каэнри’ах совсем не осталось записей. Не знал и о том, можно ли помочь Кэйе справиться с его кошмарами, но в груди каждый раз щемило сердце, когда Кэйа заходился в очередном приступе сильной дрожи. На вторую ночь после их разговора Дилюк решил, что будет рядом. Кэйе ничего об этом не сказал. Когда рыцарь засыпал и начинались его кошмары, Рагнвиндр подсаживался к нему, клал его голову себе на колени и гладил по волосам. Осторожно, опасаясь разбудить. После этого Кэйа перестал просыпаться по ночам, но Дилюк очень хорошо ощущал, как сильно рыцарь вжимается в ткань его одежды, как его трясёт и тяжело вздыхал, когда слышал беспокойный шёпот. Кэйа мог только догадываться о том, почему перестал просыпаться по ночам, но что-то внутри ему подсказывало, что Рагнвиндр был причастен к этому. Мысли об этом каждый раз вызывали лёгкую улыбку, которую Кэйа поспешно прятал в меховом воротнике. Дилюк более не поднимал вопроса о странном состоянии Кэйи, давая шанс тому всё рассказать, и рыцарь был безмерно благодарен ему за это. Понимал, что теперь деваться некуда, и нужно во всём признаться — это будет честно и справедливо по отношению к Дилюку. Но каждый раз, как он собирался поднять эту тему, слова застревали в горле, и с губ срывалось что-то совсем иное. Так случилось и сейчас, за ужином у жаркого костра. — Дилюк, я… Мы завтра к полудню прибудем на границу Ли Юэ и Фонтейна. Насколько помню, недалеко от неё был неплохой постоялый двор. — Да, — кивнул Рагнвиндр, внимательно смотря на рыцаря. Дилюк то и дело бросал подобные взгляды на Кэйю, и оба понимали, чего именно он добивается ими. Иногда Рагнвиндру хотелось высказаться Кэйе по этому поводу, но всё же и ему была очень дорога та хрупкая нить доверия, образовавшаяся между ними, а потому он терпеливо ждал. — Прости. Я правда пытаюсь. — Всё в порядке. — Нет. — Ладно. Кэйа шумно выдохнул и поспешил доесть остатки ужина, чтобы хоть чем-то заткнуть свой рот, пока не наговорил глупостей. Этой ночью первый спал рыцарь, но сон упорно не хотел идти к нему, заставляя ворочаться с напряжённым видом. «А может, оно и к лучшему», — Кэйа перевернулся на спину, открыв глаза и посмотрев на звёздное небо. Сзади сидел Дилюк, бездумно перебирая пепел костра палкой, явно погружённый в свои размышления. — Я так больше не могу, — устало произносит Кэйа, поднимаясь и разворачиваясь к Рагнвиндру. Тот чуть дёрнулся — слишком резко вырвали из размышлений, — но быстро собрался и, отложив палку, буравил взглядом Кэйю. — Ну? Втянув носом воздух, рыцарь выпалил: — Я проклят. Повисло неловкое молчание. Дилюк ожидал подробностей, а рыцарь за секунду забыл все слова, не выходившие из его головы последние пару дней. — Я могу сказать то же самое. — Да, но это немного… не то. Дилюк устало покачал головой и подошёл к рыцарю, присаживаясь рядом, на землю. Он заглянул в его видный глаз и успокаивающе заговорил: — Кэйа, ты можешь не бояться меня. Пожалуйста. Рагнвиндр видел, что рыцарю были необходимы эти слова — в его взгляде действительно читался страх. Глупый Кэйа. — Я не буду злиться, обещаю, — прошептал Дилюк, и теперь не выдержал уже рыцарь, несмело обнимая Рагнвиндра. В глазах мокро, но ответивший на объятия Дилюк заставляет Кэйю успокоиться, взять себя в руки и наконец найти в себе силы. — Я проклят, — тихо повторил рыцарь. — Как и весь мой народ. Когда проклятие просыпается, оно начинает вредить окружающим — именно это ты чувствуешь, когда находишься рядом со мной. Я же вижу кошмары. Настолько реалистичные, что порой не сразу удаётся понять, что это был сон. Иногда случаются приступы, подобно твоим, и тогда всем из-за меня становится ещё хуже. Но это редкость. Пока что. — Из-за этого ты не можешь пользоваться Крио-элементом? — Да. — Хорошо, я понял. Что с тобой в итоге будет? — Я потеряю Глаз Бога, и… у этой истории нет счастливого конца, Дилюк, — горько усмехнулся Кэйа. — Но ведь должен быть какой-то способ, — Дилюк сильнее прижал его к себе — от эмоций, переполнявших его. — Его нет, — кривит душой Кэйа. — Иначе бы Каэнри’ах не числилась исчезнувшей нацией. — Что насчёт того странного человека из Каэнри’ах? Он ведь жив! И не выглядит умирающим, — не унимался Рагнвиндр. Он не хотел принимать такую правду. — Его зовут Дайнслейф. И он не совсем человек. Страж нашего народа, если быть точнее. Он просто следит за порядком, о большем мне неизвестно. — Ты спрашивал у него, есть ли возможность спастись? — Нет. Если бы была, он бы и сам сказал. — Значит, шанс ещё есть. Хорошо. Где можно найти этого Дайнслейфа? — Дилюк, прекрати. Меня не спасти, а вот тебя ещё вполне можно. Нечего отвлекаться на всякие глупости. Рагнвиндр отстранился от Кэйи, чтобы серьёзно посмотреть на него. — Твоя жизнь — это не глупости, Кэйа. — Как и твоя. И спасти тебя шансов в разы больше, когда как мои — откровенно нулевые. Поэтому думать забудь о моей жизни, иначе я пожалею, что рассказал тебе. — Идиот, — фыркнул Рагнвиндр. Вот уж смешной — забыть о его жизни, когда они только-только встали на одну, необходимую им обоим, дорогу. — Прости, что тебе приходится терпеть всё это из-за меня. Дилюк смягчился во взгляде и слабо улыбнулся. — Если честно, я уже начинаю привыкать. Кэйа ничего не ответил, утыкаясь носом в плечо Рагнвиндра и совсем скоро он провалился в сон. Такой же беспокойный, как и обычно. Рагнвиндр просидел с ним какое-то время, мягко поглаживая Кэйю по волосам и обдумывая полученную информацию о его проклятии. Размышлял: неужели и правда ничего нельзя сделать? «Нужно узнать, сколько времени у него осталось…» Дилюк осторожно уложил Кэйю, поднялся и вернулся к тлеющему костру. Ночь обещала быть спокойной.