Лилия долин

— Парня надо спасать, — безапелляционно заявил Юлий. — Он здесь погибнет. — Да, — согласился я, — Йожин явно к нему относится не по-доброму, но выдержал же он как-то три года? — Кровь оборотня спасала, — пояснил Юлий. — Оборотни гораздо выносливее людей. И оправляются от ран лучше. — А серебро? — спросил я. Юлий фыркнул: — Серебро — плохо. Раны после него заживают куда дольше, чем от обычного оружия. Но даже серебряным оружием оборотня убить сложно. Да и дорого, знаешь ли. Серебро — металл магов, они им дорожат. А среди оборотней магов нет. — Не понял… — протянул я. — А шаманка ваша? — Между шаманом и магом большая разница, — пояснил Юлий. — Маг рождается с возможностью творить магию, и эта способность либо есть, либо нет. А вот шамана награждает этой способностью Небесная Волчица в его шестой день рождения. Или её, если это девочка. Маг пользуется духовной энергией, а шаман — силой Небесной Волчицы, которую может черпать отовсюду. Из лесов, с болот, с лугов, от земли… Маги же нуждаются в источниках магии, чтобы пополнять свою силу… либо высасывают её из других магов — тех, кто слабее или не знает о своём даре. Йожин как раз такой… Впрочем, у здешних магов небольшой выбор. Либо посещать раз в несколько лет Манолику, чтобы попасть к тамошним источникам, либо высасывать силу у других. А для шамана всё равно, где находиться, если это не большой город людей — ему поможет любой луг или ручей. Как-то так… Таак… С шаманами и магами разобрались. А Селюк-то здесь при чём? — Мы не зря не селимся бок о бок с людьми, тем более — с магами, — пояснил Юлий. — Для нас это попросту вредно. Мы не люди. Мы — другие, хоть и похожи внешне. Да, мы можем создавать семьи с людьми, но если человек уходит из своего мира к нам, он уходит навсегда. Но ни один оборотень не уйдёт навсегда к людям. Есть срок, который мы можем провести в поселениях людей без ущерба для себя. А потом мы просто умрём, если не вернёмся в родные края. Я аж подпрыгнул: — Что? И какой это срок? И ты… Ты же… — За меня не волнуйся, — потряс головой Юлий. — Я сейчас гмых и в этом облике могу находиться в землях людей сколь угодно долго. Я хочу сказать об этом парне… Селюке… Он, скорее всего, четвертькровка или вовсе восьмушка, среди обычных людей он мог бы прожить всю жизнь, даже не догадываясь о том, кем является. Но он оказался в усадьбе мага… И его дремавшая кровь начала пробуждаться. Таково свойство магии… И если пробуждение крови у него продолжится… он умрёт в страшных муках или станет жутким безумным чудовищем, которое будет сеять кровь и смерть. — Ёрш твою меть! — вырвалось у меня. — Не знаю, что это значит, но полностью с тобой согласен, — меланхолически ответил Юлий. — И сколько времени у него осталось? — похолодел я. А если все эти наказания только подстегнут превращение Селюка в… как там выразился Юлий… «жуткое чудовище»? А если это произойдёт со дня на день? — Не больше года, — спокойно ответил Юлий. — Я бы сказал, что полгода точно. — Уфф… — выдохнул я. — Есть ещё время… — Есть, — лениво шлёпнул себя по крупу хвостом Юлий. — Но из этой усадьбы ты его лучше забери. Иначе всё для него сложится очень плохо. — Спасибо, озадачил, — иронически ответил я. Но в душе я был с Юлием согласен. У меня и так уже начала оформляться мысль, что Селюку с Зазой здесь не место, а сейчас я в этом окончательно уверился. — Я буду думать. — Думай, — насмешливо фыркнул Юлий. — А сейчас пошли, а то темнота уже такая, что даже я почти ничего не различаю. — Пойдём, — согласился я, поднимаясь. Я отвёл Юлия в сарай, похвалил тщательно вычищенный и посыпанный свежими опилками денник, распрощался с гмыхарем и отправился обратно в дом. Спать хотелось смертельно, и я только надеялся, что найду дорогу в свою комнату без проблем. Надеялся я на это зря. В доме уже, похоже, все легли спать, большинство светильников было потушено, а те, что остались, распространяли настолько слабый и неверный свет, что я умудрился свернуть не туда и оказался в полностью неосвещённом коридоре. Я уже хотел развернуться и отправиться назад, когда услышал за своей спиной тихие осторожные шаги. А с другой стороны коридора вдруг забрезжил слабый свет, словно кто-то шёл с фонарём. Повинуясь какому-то наитию, я решил не показываться на глаза приближавшимся друг к другу с разных сторон людям и нырнул за вышитую занавесь, удачно скрывавшую стенную нишу. Ниша была крохотная, непонятно для каких целей сделанная, но мне пришлась весьма кстати. Более широкоплечий и рослый человек в неё бы ни за что не втиснулся. Но я в этом теле невысокий и тонкокостный. Компактный, короче. Так что втиснулся за милую душу. И вовремя. Двое, шедшие навстречу друг другу, сблизились неподалёку от «моей» ниши. — Ты принёс? — спросил подозрительно знакомый голос. Ого… Это же Астениил! Наш беспомощный больной не такой уж и беспомощный, оказывается! И ходить вполне может. И с кем это он втайне встретиться решил? — Принёс, господин, — раздался тихий голос. Женский, вроде бы… Тогда почему — «принёс»? А говоривший продолжил: — Как ты себя чувствуешь, господин? Неужели лечение Йожина помогло? — Лечение Йожина меня чуть не угробило, — прошипел Астениил. — Мне другое помогло… Но речь не об этом. Что во дворце? — Всё по-прежнему, — вздохнул его собеседник. — Но господин Хиралал прислал вам новое письмо, и, когда я его видел, он выглядел обнадёженным. — Скорей бы уже… — тоскливо вздохнул Астениил. — Как же мне надоело в этой дыре… — Потерпи, господин, — успокаивающе вздохнул неизвестный. — Уже недолго. Ты знаешь, господин, что ты в безопасности, пока ОН уверен в твоей болезни. Надеюсь, что Йожин не будет сразу же докладывать о том, что тебе стало лучше? — Йожин осторожен. Он не будет доносить о том, что мне стало лучше, пока не уверится. Значит, ОН пока ничего не узнает. — Хорошо, — бормотнул собеседник. — Что передать господину Хиралалу? — Это, — пробормотал Астениил, и я услышал тихое шуршание. Видимо, он передал письмо. — Здесь всё написано, — сказал Астениил. — На словах же передай Хиралалу, что я щедро вознагражу его, когда всё завершится. Как и всех сопричастных. — Благодарю, господин. Мне пора. — Ступай, — отозвался Астениил. — И ещё… — Да? — Передай Хиралалу, что Тайче по имени Кири не должен пострадать ни при каких обстоятельствах. Чтоо?!! С чего это вдруг Астениил обо мне заботится? И какую авантюру он затевает? Кто такой — ОН? Нет, это понятно, что это какой-то враг Астениила, и враг весьма могущественный. Но кто тогда такой Астениил? Стоп. Он спрашивал про дворец… А какой там у нас дворец поблизости? Дворец в Джмелине? Мать моя женщина, неужели Астениил — сын Князя-Правителя? И у кого бы мне разжиться информацией по этому поводу? У слуг? Та же Заза явно в курсе… Остальные наверняка тоже, но ничего мне не скажут. А своими расспросами я только привлеку к себе совершенно нежелательное внимание Йожина, и как он решит поступить с чересчур любопытным Тайче — Бог весть. Пока я так раздумывал, собеседники успели распрощаться и разойтись. А мне ничего не оставалось, как отправиться в свою комнату и попытаться заснуть. Потому как единственный, от кого я мог получить хоть какую-то информацию — это Майтели. Заснул я не сразу — минут пятнадцать проворочался, пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли. Но всё-таки меня сморило, и я тут же оказался нос к носу с Майтели. — Что ты творишь? — прошипел он. — Ты явно хочешь жить быстро и умереть молодым, Кири! — А что ты творишь? — огрызнулся я. — Вместо того, чтобы рассказать мне о каком-то дурацком пророчестве, ты водил меня за нос! Зачем ты вообще меня сюда вытащил? — Я объяснял! — парировал Майтели, но в его глазах промелькнула какая-то опаска. — Ты соврал мне! — отрезал я. — Как я могу помогать тому, кто врёт мне? Майтели опустил голову: — Я не соврал. Я просто не сказал всей правды. Меня действительно убили могущественные враги моей матери. Они выследили меня… И я действительно призвал тебя для собственного спасения. Но… но магия этого мира сделала всё по своему, приведя тебя сюда. Ты важен, Кири. Ты даже не представляешь, насколько ты важен. — Майтели, — очень спокойно сказал я, — перестань говорить намёками. Я их не понимаю. Объясни всё коротко и понятно. — Хорошо, — вздохнул Майтели и начал объяснять. — Видишь ли, — сказал он, — изначально история этого мира была схожа с историей твоего. Никакой магии, зато в течение долгих веков развивались наука и техника. Люди стали весьма могущественными, их технические изобретения обогнали твой мир, Кири. Но, увы, им было мало того, что они имели… — Погоди минутку, — перебил я его, — ты сказал — «люди»… Но сейчас этот мир населён не только людьми. Ты говорил про кентавров, летающих людей, людей-пауков… Или ты назвал людьми и их тоже? Майтели покачал головой: — Нет. Говоря «люди» я имел в виду только людей. Таких, как мы с тобой. Оборотни, Селве, Мхшаа, кентавры… Их тогда не существовало. Дело в том, что в том мире весьма почитали науку. И учёные ставили самые безумные эксперименты. Собственно говоря все нечеловеческие расы — это потомки плодов таких вот экспериментов, выжившие после Великой Катастрофы. — Но зачем создавать такое? — Затем, что чем могущественнее становились люди, тем больше они враждовали друг с другом, — со вздохом пояснил Майтели. — В тогдашнем мире сначала было больше сотни государств. Потом — несколько десятков. Потом — не больше десятка, но это было огромные мощные государства… — Сверхдержавы, — пробормотал я. — О да, — согласился Майтели. — Хорошее слово. Так вот, каждое из этих государств желало подмять под себя остальные. Ну, и в каждом велись научные работы… — По созданию сверхлюдей? Или идеальных солдат? — Да, — кивнул Майтели. — Не понимаю, — проворчал я. — Ладно, оборотни. Могут незаметно подобраться и напасть… Могут разведать… Кентавры… передвигаются быстро, тоже, наверное в атаке хороши. Крылатые люди… разведка? А вот зачем было выводить людей-пауков? Хотя тут я вспомнил Спайдермена и заткнулся. Мало ли, зачем… — А они тоже быстрые, — пояснил Майтели. — Вполне могут бегать по вертикальной поверхности. И даже по потолку. И ещё они ядовитые. И паутину плести могут. Так что вполне удачное решение. У меня чуть ум за разум не зашёл, когда я попытался понять всю «удачность» такого решения, но вот нежелание когда-либо встречаться с Мхшаа приобрело просто-напросто алмазную твёрдость. — Но не это было самым ужасным, — пояснил Майтели. — В одном из государств решили, что будет целесообразным лишить противников их технических преимуществ. И, кроме того, воздействовать на противников так, чтобы они утратили способность эти самые преимущества создавать. — То есть, — уточнил я, — там нашёлся какой-то гений, который решил разработать какую-то супер-пупер бомбу, которая уничтожала бы материальное, оставляя в неприкосновенности живую материю? А ещё, вдобавок, он решил каким-то образом обработать население супротивных территорий, чтобы все резко поглупели? — Как-то так… — вздохнул Майтели. — Только таких безумных гениев оказалось два. Один занимался, как ты выразился «супер-пупер бомбой», а другой — излучением. — Я так понимаю, что в момент не самый нужный рвануло у обоих? — чуть не выругался я. — Именно так, — мрачно ответил Майтели. — Только вот рвануло так, что пострадали все. Сначала оружие, уничтожившее цивилизацию. Потом излучение, лишившее людей возможности творить. — Теперь понятно, как удрали из лабораторий все предки нелюдских рас… — пробормотал я. — Оборудование исчезло, а они не пострадали… Они же живые. — Да, — кивнул Майтели. Так оно и было. — Но излучение воздействовало и на них, сделав, например, Мхшаа повёрнутыми на сексе, причём именно с людьми, а кентавров — запредельно жестокими. — Так, — задумался я. — С Великой Катастрофой понятно. За что боролись, на то и напоролись. С магией что? — Самым мирным государством было то, что располагалось на территории нынешней Манолики, — пояснил Майтели. — Тамошние учёные сделали ставку на раскрытие внутренних резервов человеческого организма. — Понятно, — сказал я. — дай, угадаю… У них были свои наработки, тоже небезопасные, и когда рвануло у всех, то рвануло и у них? — Примерно так, — ответил Майтели. — В одночасье несколько десятков учёных стали могущественными магами, а их лаборатории — источниками силы. — Теперь понятно, почему источники силы находятся только на Манолике, — сказал я. — Потому что этой проблемой занимались только там, так? — Так, — согласился Майтели. — Но почему маги появились и на других континентах? — поинтересовался я. — Или это была другая мутация? — Нет, не другая, — ответил Майтели. — Дело в том, что магические способности наследовались. И спустя энное количество времени магов стало больше, чем несколько десятков. И причём если изначально маги Манолики, поняв, какой силой овладели, создали Совет и Кодекс, чтобы… чтобы… — Нивелировать негативные последствия? — подсказал я. — Да, не все, кто стал магами, были высоконравственными людьми, — пояснил Майтели. — Некоторые хотели власти для себя и подчинения тех, кто не владеет магией. Это было… нерационально. — Разумеется, — вздохнул я, — если бы эти самозваные правители стали бы перегибать палку, то рано или поздно все неодарённые взбунтовались бы и смели бы магов, не считаясь с потерями. — Точно так, — согласился Майтели. — И пока магов было немного, всё шло хорошо. А потом им стало не хватать жизненного пространства. И часть магов покинула Манолику, перебравшись на другие континенты. И, как ты понимаешь, это были не самые лучшие их представители, а именно те, кто жаждал богатства и власти. Кое-кто из них стал служить местным правителям, другие отвоевали себе троны… То есть амбиции свои смогли удовлетворить практически все. Но… — Их настигла такая неприятность, как ослабление магических способностей вдали от источников? — сообразил я. — Правильно, — согласился Майтели. — Тогда они стали искать возможность обойтись без них. — Тогда и придумали тот способ, который ты назвал «высасывать силу»? — Именно, — вздохнул Майтели. — Таким способом они пополняли свои магические силы. Отсюда и все слухи о человеческих жертвоприношениях, которые применяли могущественные и злобные маги прошлого. — Не понял… — протянул я. — Откуда столько волшебников здесь, чтобы из них силу высасывать? — Они научились каким-то образом преобразовывать в магическую силу ту энергию, которая выделяется, когда душа… даже обычного человека покидает тело, — опустив глаза пояснил Майтели. — То есть, энергию смерти? — прорвался через словесную шелуху я. И обалдел, получив очередной кивок. Это что же, господа-товарищи, получается? Местные маги, кроме тех, кто регулярно мотается подпитываться на Манолику, сплошь некроманты? Пусть даже и латентные, но некроманты? Нет, я ничего против некромантов не имею, но не хотелось бы помимо уже помянутых Мхшаа и прочих местных прелестей ещё и от армии зомби удирать. — Они что, могут воскрешать мёртвых? — не преминул тут же прояснить этот вопрос я. — Не воскрешать, — пробурчал Майтели. — Поднимать. Если душа покидает тело, то оно умирает окончательно и бесповоротно. Но мёртвое тело без души многие здешние маги могут заставить служить себе. У кого-то такой служитель получается один, у кого-то — два, у кого-то — целый десяток. А кто-то вообще только павшего гмыха может поднять — и то часа на три-четыре. Я слышал о маге, который поднял кладбище и заставил мертвецов сражаться с армией захватчиков… Но тот маг был весьма могущественным. Сейчас таких нет. Уфф, уже полегче. Как-то никогда не был фанатом зомби-апокалипсиса. Но… — А Йожин? — спросил я. — Что — Йожин? — не понял Майтели. — Он тоже может так? Ну, заставить себе служить мёртвое тело? — Нет, — покачал головой Майтели. — Я это ощущаю совершенно точно. Он изобрёл совершенно новый способ подпитки. — Высасывая силу Тайче? — Именно так. — Стоп, я снова ничего не понимаю, — высказался я. — Тайче… Они обладают некими зачатками магии, которые и позволяют им рассказывать странные истории и таким образом не давать этому миру окончательно скатиться в стагнацию… — Во что? — удивился Майтели. — В застой, — ответил я. — А застой ведёт к гибели. Но ведь Тайче не имеют никакого отношения к потомкам учёных… и они просто не могут быть попаданцами все поголовно. Откуда они взялись? — Точно не понятно, — ответил Майтели. — Все Тайче — точно не пришельцы из других миров, как ты выразился — попаданцы. Местные они. Здешние. Знаешь, как становятся Тайче? — Откуда бы? — фыркнул я. — Действительно, извини, — мягко ответил Майтели. — Сейчас расскажу. Всё просто. Лет до семнадцати Тайче — это вполне обычный ребёнок и подросток. Но вот в один прекрасный день обычный юноша просыпается и начинает рассказывать странные, но удивительно интересные истории о мирах, в которых он никогда не бывал. А потом его семья обеспечивает его одеждой и едой, покупает ему гмыха… Ну, если семья бедная — то все соседи скидываются и покупают гмыха и собирают немного денег на первое время. И Тайче отправляется в путь, повязав алую повязку на голову. Всё. — То есть он в дороге до самой смерти? — Да. Увы, но Тайче долго не живут. Тридцать, максимум сорок лет. А потом… потом они просто засыпают. Если до этого не погибают по какой-нибудь несчастной случайности. Их ведёт их дар… до самой смерти. — Откуда ты всё это знаешь? — спросил я. — Наблюдения, — обтекаемо ответил Майтели. — Моя матушка в своё время пыталась исследовать этот феномен. Встречалась с людьми, разговаривала с самими Тайче. Те, кстати, немногое могли ей сообщить, кроме того, что их ведёт дар. А вот старики порассказали. И о том, что семье ушедшего Тайче помогают всем селом. И о том, что иногда их находят мёртвыми и хоронят со всем уважением… И о том, что никто никогда не видел Тайче в возрасте, не то что старого. И ещё. Среди Тайче нет, и никогда не было ни одной девушки. Только юноши. Всегда. — Понятно, — кивнул я. — И к какому выводу пришла твоя матушка? — Матушка, — вздохнул Майтели, — не пришла ни к какому выводу. Она только выдвинула гипотезу, которую сложно доказать. Видишь ли, Кири, матушка предположила, что за прошедшие века магия стала некоей самостоятельной силой. Псевдоразумной. Угу, как океан в «Солярисе» Лема… Затейница у Майтели матушка, однако… — И эта сила старается защитить мир, в котором воплотилась, — бодренько продолжил Майтели. — Ты правильно сказал — без возможности творить наступает застой. А застой — это путь к гибели. Так что Тайче не просто рассказывают невероятные истории. Они не дают творческому началу этого мира заглохнуть совсем. Понимаешь? — Понимаю, — ответил я. — Слушай, Майтели, а причём здесь я и пророчество? — Видимо, притом, что магия решила, что пора возвращать в этот мир творчество… фантазию… Что миру пора двигаться дальше… — не слишком уверенно ответил Майтели. — А не слишком много для одного меня? — саркастически спросил я. — Нам бы только до матушки добраться, — ответил Майтели. — Она сразу всё поймёт и объяснить тебе сумеет куда лучше меня. Я понял, что на данный момент Майтели сказал мне максимум того, что мог сказать, и решил отстать от парня. На время, конечно же на время… — Ты мне хотел простейшие заклятия показать… — перевёл я тему. — Ага, — перевёл дух Майтели. — Конечно. Давай. Заклинания, показанные мне Майтели, были простенькими, типа пресловутого Люмоса, но они получились. Все. И даже почти с первой попытки. Так что проснулся я в хорошем настроении, и только успел умыться и привести себя в порядок, когда вошла Мара с завтраком. Странно… А где Заза? Девушка в ответ на мой вопрос прощебетала, что Заза нынче помогает на кухне и что они будут прислуживать мне по очереди, пока Селюк не выздоровеет. Я немного успокоился, но с девушкой всё равно что-то было не так. Я пригляделся. И увидел, что по краю синей юбки тянулась вышивка, которой раньше не было. Красивая такая вышивка из тонких зелёных листиков и красных цветочков. Раньше я ни на одной из встреченных девушек юбки с такой вышивкой не видел, значит… — Симпатичные цветы, Мара, — небрежно сказал я. — У тебя новая юбка? Никогда такого узора не видел. — Так я его сама придумала и за полночи вышила. Так захотелось вдруг юбку украсить, чтобы ни у кого такой не было, — спокойно ответила девушка. — Зазе понравилось, попросила дать образец. Но я точно такой же ей не дам, я что-нибудь другое придумаю... Это как понимать?