Лилия долин

Народу для того, чтобы послушать меня, набилось столько, что некоторым пришлось стоять или сидеть на полу. Понятное дело, что все эти потенциальные слушатели что-нибудь да заказали, и хозяин заведения радостно потирал руки. Я так полагаю, что бесплатный ночлег и ужин с завтраком для меня окупились сторицей. Ну, я и решил повеселить народ… Начал с очередной истории про Хитрого Тайче, а когда народ отсмеялся, продолжил, припомнив один из самых любимых моих мультиков — «Ух ты, говорящая рыба». С моей точки зрения, по степени упоротости это творение советских мультипликаторов превосходило многие другие, а история была занятная… Я в красках живописал злоключения пожилого рыбака и его супруги, умудрившихся оказаться должниками «доброго» Ээха, народ внимал мне в полнейшей тишине, зато, когда на выручку супругам явился незнакомый молодой парень и начался бредовый диалог, который я помнил практически наизусть… — Это я, добрый Ээх, я здесь… — И я здесь. — А ты кто такой, откуда взялся? — С того берега моря. — На чём приехал? — Оседлал хромую блоху, сел и приехал. — Море что, лужа? — Может и лужа, да только ту лужу орёл не перелетел. — Значит, орёл — птенец! — Наверно птенец, но тень от его крыльев город закрывает, в городе ночь настаёт. — Город, небось, кро-охотный… — Через тот город заяц бежал — не перебежал. — Выходит, заяц ма-аленький. — Заяц как заяц — из его шкуры тулуп вышел. — Куда вышел? — Вышел из того города, где заяц бежал, на который тень от орла упала, и пошёл куда глаза глядят. — Чьи глаза? — Глаза того тулупа, который из шкуры зайца вышел, в городе, где ночь настаёт, когда над ним птенец пролетает верхом на хромой блохе. — Чего? — Чего, чего… На хромой блохе с того берега моря, который зайцу не перелететь, орлу не перебежать, пусть море — не море, а так — лужа посреди города, где тень от блохи на зайца упала и насмерть убила, а из шкуры зайца тулуп вышел и пошёл куда глаза глядят. Тут заяц как прыгнет! — Какой заяц?! — Насмерть убитый, шёл прямо, куда глаза глядят, а что тот берег моря, который ни перелететь, ни перебежать, из которого тулуп вышел, на который тень блохи упала и зайца убила, хоть заяц — не заяц, а орёл! — Какой заяц, какой орёл, какая блоха?! — Ха-ха, повторить? Ну, значит, та самая блоха с того берега лужи… — Ааа! Да хватит! Ооооооооаааааа!!!!!! — взвыл Ээх и умчался. Только его и видели. И никогда он больше не прилетал стариков беспокоить… А парень ему вслед кричит: — Эй, погоди, далеко еще до рассвета! На этом месте грянул дружный хохот, и я благоразумно сделал паузу. А когда народ отсмеялся, кто-то из слушавших воскликнул: — Клянусь, я слышал два голоса — и парня, и этого ужасного Ээха! Как у тебя так получается, Тайче? И правда, я старался сделать голоса в диалоге разными — у Ээха голос был густой и басистый, а у парня-рыбы — молодой и звонкий. А уж когда парень оказался отпущенной стариком маленькой говорящей рыбкой, восторгу зрителей не было конца. Заключительная же фраза: «Делай добро, бросай его в воду. Оно не уплывёт — добром к тебе вернётся!» — восхитила слушателей больше всего. После того, как я закончил, довольные слушатели накидали мне полный поднос монеток, а потом начались вопросы: — Скажи-ка парень, а не сам ли ты Хитрый Тайче? Уж больно похож… — Я? — удивился я, чувствуя, что моя выдумка начала жить собственной жизнью. — Меня зовут Кири. И разве ж я хитрый? Сама простота. Народ расхохотался ещё пуще, а один особо подкованный индивидуум заявил: — А ведь точно! Тут намедни купец из Грамина проезжал, так он рассказывал, что видел Хитрого Тайче своими глазами, когда тот пел на площади Роз в столице! И таково он красиво пел, что народ его слушал, как заворожённый! А ведь тракка есть только у Хитрого Тайче! — и он указал пальцем на смирненько лежавшую на столике рядом со мной тракку, ибо я намеревался завершить выступление песней. Честно говоря, я растерялся, но потом плюнул на всё и ответил: — Да, у меня есть тракка. И да, она мне повинуется, и я могу извлекать из её струн приятные звуки. Но сами подумайте, люди добрые, стал бы я вам рассказывать байки о самом себе? Нет, всё, о чём я рассказываю, приходит мне в голову, когда я просто следую своим Путём. Народ задумчиво покивал, но всё-таки попросил спеть песню, которая звучала на Площади Роз в Грамине. Дескать, купец пытался, но у него получилось не очень… Ну, я и спел. Самое интересное, что некоторые мне подпевали, значит, неведомый мне купец действительно кое-что умудрился запомнить правильно. В общем, вечер прошёл плодотворно, народ был в восторге, а мой мешок приятно потяжелел от меди и редких серебрушек. Впрочем, хозяин пообещал мне с утра поменять все медяки на серебро — дескать, ему для размена медь удобнее. Так что всё складывалось удачно… и никакое предчувствие меня не мучило. Заснул я моментально, а уж во сне Майтели встретил меня с такой радостью, что ругаться с ним расхотелось. Тем более, что он показал мне ещё пару полезных заклинаний… Утром я встал бодрый и свежий, позавтракал, поменял медяки на серебрушки, отчего мешочек с деньгами уменьшился в весе и объёме, распрощался с гостеприимным хозяином и отправился седлать Юлия. Гмых уже дожидался меня, нетерпеливо фыркая и прядая ушами. Настроение у него было явно нерадостным, что случилось-то? — Что-то он у тебя с утра злится, Тайче, — заметил проходящий мимо гмыхарь. — Уж не заболел ли? — Нет, думаю, что ему просто хочется двигаться, — ответил я. — Слышал я, — заметил гмыхарь, — что ты едешь в Тиш-Апран. Какой дорогой поедешь? Это с чего вдруг такой интерес к моему маршруту? И Юлий что-то злится… Ладно, не будем пока на людей кидаться, но зарубочку сделаем… — А разве их несколько? — удивился я. — Я думал, тут одна дорога… — Да нет, — протянул гмыхарь. — Тут их две — старая и новая. По новой — так точно можно за сутки добраться. А вот старая — короче вдвое. Если торопишься — так можешь и по ней путь сократить. — Хм. А с чего она тогда старая, раз такая удобная? — скучающим тоном спросил я. — Так о прошлом годе наводнение было сильное, — пояснил гмыхарь. — А дорога старая аккурат берегом реки идёт. Вот порядочный кусок дороги и размыло. Пришлось новую делать, ох и намучились мы… Но зато теперь все новой дорогой пользуются — по старой-то на повозках нипочём не проедешь. — И что ж ты меня посылаешь туда, где нипочём не проедешь? — спросил я. — Или считаешь, что мой гмых плавники себе отрастит, если что? — Да это на повозках не проедешь, — невозмутимо парировал гмыхарь. — А пешком, или, скажем, верхом — вполне-таки можно. Те из наших, кому в Тиш-Апран срочно надо, да без груза, по этой дороге ездят. А ты, я так понял, скорее в порт попасть торопишься. — С чего ты взял? — хмыкнул я. — Не торопился бы, — спокойно и обстоятельно пояснил гмыхарь, — пристал бы к купеческому каравану. С господами купцами не в пример спокойнее и сытнее, чем в одиночку. Ага, попался на мою голову гмыхарь со способностями к дедукции… Кстати, с чего он так обо мне заботится? Чисто из приязни или тут что-то другое? Во всяком случае я на старую дорогу ни ногой. Подозрительно что-то. — Да, ты прав, — кивнул я. — Мой Путь велит мне спешить. Где там, скажи, старая дорога начинается? — Так, как выедешь за околицу, — пояснил гмыхарь самым простодушным тоном, — там развилка будет. Правая-то дорога — новая, а вот левая, которая заброшенной выглядит — это и есть старая. По ней теперь ездят редко — я уж сказал почему. — Понятно, — сказал я. — Спасибо тебе, добрый человек. — Да чего уж там, — пробормотал гмыхарь, смутившись. Я кивнул ему на прощание, вывел Юлия на улицу, вскочил в седло и выехал на улицу села. Встречавшие по пути селяне и селянки приветственно махали мне руками, я кивал и улыбался в ответ, картина была самая идиллическая, но на душе было тревожно. Едва мы выехали за околицу — подальше от досужих глаз и ушей, как Юлий мгновенно обрёл дар речи и проворчал: — Надеюсь, ты не купился на болтовню этого гмыхаря? — Вот ещё, — хмыкнул я. — На старую дорогу я не сунусь. — Правильно, — согласился Юлий. — Тем более, что ему заплатили, чтобы он отправил тебя именно туда. — А вот с этого момента и поподробнее… — насторожился я. Блин, вот надеялся же, что спокойно доберусь до Тиш-Апрана… Кому же неймётся-то? — Знаешь, Кири, — вздохнул Юлий, меланхолично вступая под сень вековых деревьев, стоявших по обеим сторонам новой дороги, — иногда в том, что тебя считают бессмысленной скотиной, есть свои плюсы. И он стал неторопливо рассказывать, как тот самый гмыхарь вчера поздним вечером прибирался в конюшне, и как его окликнул незнакомец в плаще с накинутым на голову капюшоном. Лица Юлий по этой причине не разглядел, но что-то в повадках этого человека показалось ему знакомым. А незнакомец начал обрабатывать гмыхаря на предмет того, чтобы он направил меня с утреца на старую дорогу. И между высокими договаривающимися сторонами состоялся следующий примечательный диалог… — Никак я не пойму, чего от меня сударь желает… — отбояривался гмыхарь. — А вдруг это противу закона? — Да чего уж тут противу закона? — прошипел незнакомец. — Просто дорогу короткую Тайче подскажешь — и всё. — Так ведь той дорогой давно не пользуется никто, — сопротивлялся гмыхарь. — Как бы не случилось с Тайче чего опасного… — Но ты ведь сам слышал, что по ней до Тиш-Апрана вдвое быстрее добраться можно, — настаивал незнакомец. — Так-то оно так, — согласился гмыхарь. — До наводнения я и сам ею пользовался. Только вот после наводнения по ней только охотник наш, Баст, ходит. Он и говорил, что пешком или там на гмыхе, добраться в город можно… — Ну вот, — кивнул незнакомец. — Ничего плохого с Тайче не случится. А тебе что — пять золотых не нужны? Так я с кем другим поговорю… — Не надо с другим, — тут же пошёл на попятную мужик, — давай золотые. Всё сделаю. Действительно — что ему какой-то Тайче, когда живые деньги предлагают. Он, небось, столько за всю свою жизнь и в руках не держал. Эх, люди-людишки… Так мрачно подумал я в этот момент юлиева рассказа. Естественно, после этого монеты перекочевали от незнакомца к гмыхарю, и странный незнакомец исчез практически моментально. — И кто это мог быть? — риторически вопросил я. «А сам не догадываешься, нет?» — прорезался Майтели, до этого явно слушавший наш диалог. — Есть тут вариант… — после паузы сказал я. — Йожин. А мысленно добавил: «Либо это твои враги, Май, до нас добрались…» «Нет, это не они, — немного нерешительно пробормотал Майтели. — Я бы почувствовал…» «Уже лучше. Йожин — тоже не сахар, но всё-таки обычный для этого мира маг, а не непонятно что. Будь наготове, Май, и дай знать, если что-то почувствуешь. Хорошо?» «Хорошо», — коротко согласился Майтели и замолк. Ой, что-то он опять темнит… Темнила. Но выяснять отношения нет ни времени, ни смысла, похоже, сейчас нам угрожает самая реальная опасность даже по сравнению со всем уже пережитым. — Ходу, Юлий! — вслух сказал я. — Теперь нам нужно поторопиться! Юлий только понятливо фыркнул и понёсся вперёд — только деревья мелькали. Всё-таки гмыхи — создания быстрые и выносливые. В таком хорошем темпе Юлий проскакал несколько часов, я же словно слился с ним, пригнувшись в седле и мысленно бормоча только одно — вперёд, вперёд, вперёд… Но чувство опасности росло, а не уменьшалось. Наконец Юлий начал подавать признаки усталости, его бег замедлился, потом он перешёл на шаг и пробормотал: — Мне нужно отдохнуть… Иначе я просто свалюсь… — Надо было раньше сказать, Юлий, — отозвался я. — Ни к чему было загонять себя до полусмерти. — У меня плохое предчувствие, — проворчал гмых. — и оно до сих пор никуда не исчезло. — Пройди ещё немного, — сказал я. — Вот там, на берегу, удобное местечко… Действительно, дорога вильнула к берегу реки с пологим песчаным пляжем и следами кострищ на траве луга. Тут явно раньше останавливались на отдых. Юлий добрёл в указанное место, я расседлал его, и гмых потрусил в воду, где с удовольствием напился и искупался. Потом он немного повалялся в песочке, а потом опять полез в воду. Наконец, накупавшись вволю, Юлий устроился на траве и прикрыл глаза. — Полежу недолго, — сказал он, — вода меня освежила, скоро силы восстановятся. Я протянул ему три лепёшки из мешка для восстановления сил, сам сходил к воде, умыл лицо и руки… Купаться я не решился, для этого пришлось бы раздеться, а мало ли что… Голый человек уязвим, а драгоценные минуты, которые я потрачу на одевание, могут оказаться критическими. Поэтому я просто немного подкрепился, понюхал вытащенный из мешка лимон. Запах лимонов мне ещё в прошлой жизни нравился, правда, всю корзину я так и оставил в святилище Данунаха, потому что лишний груз, только две штучки в мешок закинул — для запаха. Вот удивятся те, кто решит посетить святилище и попробует фрукты, масса эмоций им обеспечена. Дело в том, что в этом мире никаких лимонов отродясь не было… Так вот, я понюхал вытащенный из мешка лимон… и вдруг почувствовал чей-то взгляд. Причём очень недобрый взгляд. «Май, — позвал я, — Май… я, кажется, что-то чувствую… За мной следят». «Я тоже, — отозвался Майтели, — непонятно, кто это, но нужно уходить… Как можно быстрее, Кири, опасность, опасность…» — Юлий, — позвал я, — вставай, Юлий! Гмых приоткрыл глаза: — Что случилось? — Опасность… Вставай, Юлий, нужно уходить немедленно. Гмых торопливо вскочил, я накинул ему на спину седло, поспешно затягивая ремни. И тут меня словно кольнуло что-то в левую лопатку, отчего в глазах у меня потемнело, и наступила темнота.

***

Пробуждение оказалось на редкость неприятным. Болело всё. Голову, казалось, стянуло раскалённым обручем, а в позвоночник вбили железный штырь. Рук и ног я практически не чувствовал, и вообще, всё тело было каким-то чужим, ватным, во рту чувствовался отвратительный металлический привкус. Я с трудом открыл глаза и увидел перед собой грубо сложенную каменную стену. Потом боль стала понемногу уходить, ощущение собственного тела — возвращаться, а я начал потихоньку осознавать окружающую безрадостную действительность. Я был связан. Точнее, привязан в стоячем положении к чему-то вроде массивной деревянной рамы — за руки и за ноги. Двинуться я не мог. Говорить, возможно, и смог бы, но как-то не хотелось. «Май… — мысленно позвал я. — Май, ты здесь?» Некоторое время Майтели не отзывался, и мне стало чудовищно страшно. Оказаться одному в лапах неведомого врага… Кто этот враг? Зачем я ему понадобился? «Я здесь…» — тихо отозвался Майтели, и я чуть не разрыдался от облегчения. Здесь… Вдвоём мы что-нибудь придумаем… А Юлий… Что с Юлием? Неужели он мёртв? «Спокойно, Кири, спокойно… Юлий где-то здесь… Его обездвижили, когда он пытался тебя защитить, сочли ценным имуществом и тоже утащили, как и тебя…» «Кто? Кто они?» «Судя по всему — наёмники, — ответил Майтели. — Они тебя какой-то гадостью траванули, ты вырубился, но я ещё некоторое время что-то слышал…» «Кто им меня заказал? — спросил я. — Почему они напали на Тайче?» «Видимо, им слишком хорошо заплатили, — ответил Майтели. — Не смогли устоять. А кто… я не знаю». Тут за моей спиной раздались шаги и голоса. «Кажется, сейчас узнаем», — проворчал я. — Мы выполнили заказ, — раздался за моей спиной холодный голос. — Вторую бы половину получить… — Получишь, — отозвался знакомый голос. — Поверни его, я хочу убедиться, что это именно тот Тайче. Рама, к которой я был привязан, медленно и со скрипом развернулась, и я увидел двух человек. Первый — высокий и мускулистый, с покрытой шрамами крайне несимпатичной физиономией никаких чувств, кроме крайнего омерзения, не вызывал. Типичный прожжённый наёмник, зарабатывающий на жизнь разнообразными тёмными делишками. Тварь того сорта, что мать родную продаст не колеблясь, если ему заплатят хорошую цену. — Ого, — хохотнул он. — Оклемался уже. Крепкий Тайче, ничего не скажешь. Это ведь он, господин? — Он, — проронил его спутник и швырнул первому туго набитый и сыто звякнувший мешочек. — Забирай. Убирайтесь немедленно. И чтобы никому и никогда! Ты меня понял? — Я себе не враг, — хмыкнул наёмник. — расплатился ты честно, господин, так что обращайся ещё, если что. — Возможно, — кивнул второй. — Уходи, у меня не так много времени. — Понял, — кивнул наёмник, поклонился и исчез. А второй подошёл ко мне, взял за подбородок и посмотрел прямо в глаза, улыбаясь победно и насмешливо: — Ох, и пришлось мне за тобой побегать, Кири. Как за капризной девкой, право… ну ничего, теперь ты мне за всё заплатишь. За всё! — Замучаешься пыль глотать, Йожин, — прошипел в ответ я.