Лилия долин

— Кири! Ты живой! — радостно завопил Юлий и бросился ко мне. — А я тут хотел их отпинать, как следует, а потом расспросить, куда тебя потащили! Гмых. Завопил. Человеческим голосом. Громко так. Наёмники сравнялись по цвету с густой сметаной и дружно застучали зубами. Это ж надо так спалиться… Хотя… Я обнял подбежавшего ко мне Юлия за шею, погладил густую гриву и спросил: — Спасать меня решил? — А как же иначе? — заявил верный гмых. — Появляются какие-то придурки, меня вырубают, тебя вырубают, утаскивают куда-то… Тут никаких нервов не хватит! И он злобно покосился на помянутых придурков налитым кровью глазом и выразительно топнул ногой. — Кири, а можно я их немножко убью? Наёмники побледнели ещё больше, став не просто бледными — синеватыми, как обрат, и один из них выдавил: — Прости, Тайче, если бы мы знали, что вмешиваемся в разборки магов, то никогда бы… — Ага, а простого, мирного и безобидного Тайче похищать можно? — ласково спросил я. — Нехорошо… Наёмники переглянулись. И я понял, что сумма, предложенная Йожином, была настолько приятно округлой, что они и родную матушку притащили бы к нему, если бы, конечно, бедная старушка не скончалась по дороге от этакого позора… — Мы не знали… — пробормотал наёмник. — А в дела магов мы не вмешиваемся, нет… Кто же знал, Тайче, что ты настолько могущественный маг… А то бы мы ни-ни… Непринуждённые ребята, что и говорить. Как говорится, ни мозгов, ни совести… — Кири, — повторил свой вопрос Юлий, ещё больше раздув ноздри, — можно я их всё-таки немножко убью? — Лбы здоровые, — процедил я. — Закапывать замучаемся. — А на фига закапывать-то? Тут всякая хищная живность обитает, нужно же и ей подкормиться… — жизнерадостно предложил гмых. — Было бы чем кормиться, — отозвался я. — Тут же сплошное желе вместо мозгов, а про печень я вообще не говорю… Отравятся ещё бедные зверюшки. — А мы их это… — Юлий почесал за правым ухом задней ногой совершенно по-собачьи, отчего у наёмников глаза окончательно вылезли на лоб. — В болоте утопим. Тут рядом болотце имеется… Сыростью тянет, я чую. — Идея интересная, — согласился я. — Можно сказать, богатая идея. Эй, граждане наёмники, вы как? Стоящая идея у моего гмыха? Мычание и судорожные подёргивания тел показали мне, что идея плохая, просто ужасная. Похоже, от такой перспективы наёмники потеряли дар речи. Наконец к одному из них этот дар вернулся и он завопил: — Пощади нас, могущественный маг! Можешь забрать себе всё наше золото! Только отпусти нас! — Хммм… а мне-то с этого какой профит? — поинтересовался я. — Кроме золота, разумеется… — Мы будем вести праведную жизнь… — выдавил другой наёмник. Коллеги вначале покосились на него, как на дурака, но тут же активно закивали. — Праведную жизнь? — ханжески возвёл глаза к небу я. — Отлично! Конечно, будете! Вот дадите мне клятву и, так и быть, можете валить на все четыре стороны света. Наёмники с облегчением выдохнули, наверняка уже проигрывая в голове, как дают клятву наивному как полевая ромашка Тайче… и тут же её нарушают. Ага, сейчас… — Но перед тем, как принять вашу клятву, — спокойно сказал я, — я вам кое-что расскажу… Видите вы этого гмыха? — Ты его заколдовал… — вякнул самый разговорчивый. — Гмыхи не разговаривают. — Разумеется, нет, — согласился я. — Расскажи им, Юлий… — А что говорить –то? — вздохнул тот. — Был я когда-то таким же дураком, как и вы все… — Ты был человеком? — наёмники, вроде как успокоившиеся, впали в ступор. — Я же сказал, — махнул хвостом Юлий. — И меня угораздило задеть этого Тайче… И вот что в итоге. Гмых опустил голову, изображая всей своей позой скорбь и раскаяние. — Но-но, балуй! — хмыкнул я. — Вот видите, — Юлий по-собачьи хлопнулся на задницу и развёл передними ногами, как человек руками. — Теперь я обязан служить Тайче, иначе в прежний облик мне не вернуться никогда. И поганец весьма талантливо изобразил несколько горестных всхлипываний, отчего птицы, мирно ночевавшие на ближайшем дереве, с воплями взмыли вверх и исчезли в ночи. — То есть, — испуганно вопросил кто-то из наёмников, — если мы нарушим клятву, данную Тайче, мы превратимся в бессловесную скотину? — Я бы попросил! — возмутился Юлий тоном университетского профессора, застуканного коллегами в интересной позе с молоденькой лаборанткой кафедры. — Не бессловесную! Но в целом — верно. — Во что вы превратитесь, — вежливо просветил наёмников я, — я и сам не знаю. Но скучно не будет, обещаю. Итак, господа нехорошие, ваш выбор? Нерушимая клятва или болото? — По мне — так лучше болото, — зловеще прошипел Юлий. — Вони меньше. Наёмники прониклись и дружно заявили, что дадут какую угодно клятву, снимут с себя последнее и начнут вести праведную жизнь, так что задержался на поляне я не надолго, а когда покидал её, то с одного бока седла свисала, словно гроздь, связка клинков, а с другого — довольно-таки увесистый полотняный мешочек с монетами. А наёмникам я обещал, что невидимые путы с них к рассвету спадут. Я что — дурак, оставлять за спиной тех, кто может и проверить мою неуязвимость. Правда, Юлий ворчал, что я всё равно поступаю глупо и что на этой троице пробы негде ставить, но я остался непоколебим. Ну не хотелось мне их убивать, интуиция прямо-таки вопила, что я не должен этого делать. А она меня подводила редко. Так что я благополучно добрался по узкой тропинке до дороги, снова проехал мимо храма Данунаха, остановился, высыпал всё наёмническое золото в чашу и тихо прошептал: — Пусть его возьмёт тот, кому оно спасёт жизнь. Данунах на сей раз не показался, но налетевший ветерок растрепал мне волосы, сорвал алую повязку и утащил в неизвестном направлении, так что я и «кыш» сказать не успел. Целую минуту я пребывал в шоке от такого наглого воровства, пока прямо в руку мне не опустился алый мягкий лоскут с проступающим на нём тончайшим золотистым узором. Носи, типа, на здоровье. «Ррррр!» — немедленно активизировался Майтели, а мне послышалось неизвестно откуда ехидное хихиканье, и я окончательно уверился, кто автор этого странного подарочка. Только вот зачем ему мой старый лоскут, слегка (ну ладно, не слегка) выцветший — то ли от солнца, то ли от пота? Надеюсь, он мою повязку нюхать не будет? Теперь уже в моей голове заржал Майтели. «Ну, ты даёшь! Кири, ты неподражаем!» «Зато ты особо не меняешься, — вернул ему пас я. — Скажи-ка, Май, может, теперь сюрпризы закончатся? Ведь Отступник был тем, кто убил твоего отца, правда?» «Правда… — вздохнул Май. — И… я не поблагодарил тебя. Спасибо, Кири. И за спасение, и за Отступника… Я… ты даже не представляешь, как я благодарен. Вечно благодарен». «Спасибо, я понял, — ответил я. — Только вот ты меня с мысли-то не сбивай. Будут ещё сюрпризы? Или с исчезновением Отступника твои враги перестанут искать тебя?» «Неромантичный ты, Кири… — вздохнул Майтели. — Я тут о вечной благодарности…» «А я о сохранении твоей души, придурок! Раз уж шкуру ты не сохранил!» — разозлился я, и Майтели пошёл отработанным путём, то есть обиженно замолчал. Зато активизировался Юлий: — И зачем ты наёмничьи деньги этому Данунаху пожертвовал? У самого, что ли, избыток? Опять, небось, в одном кармане блоха на аркане, а во втором — вошь на цепи? — Эй, а с чего вдруг такой интерес к моему бюджету? — возмутился я. — И вообще, не было у меня ни вшей, ни блох и нету. Ты с чего так вдруг обеспокоился, Юлий? Денег, чтобы перебраться на Манолику, у нас вполне достаточно, а мне, может, в руках было противно держать те монеты, которыми оплатили моё похищение… — То есть ты хочешь сказать, что я бестолковый и бесполезный? — возмутился Юлий. — И толку от меня никакого? — Да с чего ты это взял? — удивился я. — Ну я же не смог предотвратить твоё похищение… И зачем только меня Небесная Прародительница с тобой послала? От меня же толку никакого! Я озадаченно замолчал. Что-то явно было не так. Истерика Юлия… Вообще-то бывший оборотень к подобному был совершенно не склонен. Не тот характер. Да и я сам хорош. С чего вдруг так на Мая вызверился? Да, он, конечно, лилия бешеная и темнила ещё тот, но придурком его называть — это уж слишком. И тут нарисовался Майтели: «Прости, я и правда придурок. Если бы не ты…» А потом в разговор вступил Юлий: — Кири, ты прости, что-то на меня нашло… непонятное. — Со всеми бывает, — отозвался я. — Мы просто пережили сложную ситуацию, вот и срываемся друг на друге. И вообще, как мне новая повязка? Идёт? Юлий притормозил, взглянул на повязку и заявил: — Фрррррр… «Ррррр!» — прорезался Майтели. Заразы оба. Однозначно. А потом мне послышался знакомый смешок, и я понял, что наша внезапная агрессивность была явно связана с Данунахом. Не понравилось ему, как я насчёт своей повязки пошутил, вот и решил развлечься. Третья зараза.

***

Кстати, до Тиш-Апрана мы добрались вполне спокойно, никаких больше приключений, наёмников, разных там чудовищ и прочих тентаклей. Всё было тихо, мирно и чинно, я ехал себе по дороге, намурлыкивая под нос «Жёлтую подводную лодку» на языке оригинала, чем вызывал у Юлия недоумённое фырканье. Но гмых бежал вперёд ровной нетряской рысью, меня обдувал тёплый ветерок, ни дождя тебе, ни чрезмерной жары. Идеальное время для дороги. К тому же лес закончился, пошли сначала пастбища, а потом сады и поля с изредка встречавшимися придорожными деревушками. Деревушки особо не отличались от уже увиденных мною, разве что в незначительных деталях, особо процветающими они не выглядели, но и страдающими от голода и болезней тоже — типичные средневековые деревушки, где обитатели вкалывают круглый год, живя натуральным хозяйством и отдавая оброк владельцу лена. В одной из них я остался пообедать на местном постоялом дворе и расплатился за обед сказкой и короткой песенкой, так что мы с владельцем постоялого двора и набежавшими послушать Тайче селянами расстались вполне довольные друг другом. Меня нагрузили корзиной с домашней снедью и даже отжалели несколько потёртых медяков, что наверняка было подвигом для прижимистых селян. В общем, путешествие моё до Тиш-Апрана протекало не без некоторой приятности. А когда дорога сначала поднялась на холм, а потом резко свернула, и я сначала почувствовал солёный запах моря, а потом из-за поворота воздвигся белый город с красными крышами и золочёными шпилями, я понял, что пропал. Картина, представшая мне, была живописна и прекрасна до болезненности, глаз было нельзя отвести… Я придержал гмыха и некоторое время просто молча смотрел на эту ожившую сказку. Мысль о том, что внутри этой сказки всё может оказаться далеко не так радужно, я старательно загнал в самый дальний уголок души, настолько прекрасным был Тиш-Апран. «Даааа, — высказался Майтели, — столько лет этим стенам, а всё ещё вызывают душевный трепет и восхищение». Юлий тоже явно хотел высказаться, но тут позади меня раздался весёлый голос: — Что, Тайче, твой Путь ещё не приводил тебя сюда? А вот я каждый раз как вижу эти стены, так и всколыхнётся что-то в душе… И тут со мной поравнялся всадник на породистом, шоколадного цвета гмыхе, в тёмно синем камзоле и широкополой шляпе. — Да, — согласился я, — красота неописуемая. — Прости, я не представился, Тайче, — сказал мой нежданный собеседник и лукаво улыбнулся. — Меня зовут Энгус Кимби, я служу в портовой страже Тиш-Апрана и ездил навещать семью. — Я — Тайче, меня зовут Кири, и я следую своим Путём, который и привёл меня в этот прекрасный город, — отозвался я. — Что ж, если хочешь заработать, то вполне можешь рассказывать свои истории на городском рынке, — кивнул Энгус. — А то заезжай в порт, моряки любят слушать рассказы о разных диковинах и охотно делятся заработанным серебром. Или твой Путь велит иное? Я исподволь приглядывался к Энгусу. На вид ему было лет двадцать пять-тридцать, худой, загорелый, черноволосый, но неожиданно голубоглазый. Не красавец, но вполне себе симпатичный, когда он улыбался, то на правой щеке проступала ямочка. Не портил впечатления и еле заметный шрамик, пересекающий правую бровь. Угрозы я от него никакой не чувствовал, вопрос казался обычным любопытством, но кто знает… «Он маг, — прозвучал голос Майтели. — Слабый, правда, но всё же…» «Опасен?» — быстро спросил я. «Не думаю, — отозвался Майтели. — Но ты не в том положении, чтобы доверять первому встречному». «Первому симпатичному встречному?» — уточнил я. Майтели ожидаемо надулся, ну вот… теперь до вечера помалкивать будет. Но угрозы от Энгуса я всё-таки не ощущал. Ладно, будем думать, что новый знакомец просто слишком любопытный, к тому же, если он в порту работает — может, и посоветует что. — Прости, — сказал Энгус во время повисшей паузы, — наверное, это невежливо — спрашивать Тайче о его Пути? — Вообще-то, — сказал я, — такое и впрямь не принято, но я отвечу, раз уж мне так удачно подвернулось знакомство. Мне нужно на Манолику, Путь зовёт меня туда. Могу ли я купить место на идущем на Манолику корабле? — Думаю, что вполне, — ответил Энгус. — Я, правда, несколько дней не был в порту и не знаю, какие корабли, идущие на Манолику, там стоят, но если мы встретимся завтра утром, то я вполне могу поделиться с тобой нужными сведениями. — Спасибо, — кивнул я. — А как мне тебя найти? — Спросишь любого портового стража, как найти сотника Энгуса Кимби, тебя ко мне и проводят, — жизнерадостно улыбнулся новый знакомый. Хорошая у него, кстати, улыбка… Стоп. С чего это вдруг я тут начинаю на улыбку в первый раз увиденного парня западать? Повторяется история с Арсином? Не-не-не, такой хоккей нам не нужен. Вроде и хороший парень этот Энгус, как говорится, душа компании, но лучше я повременю с симпатиями. Однако в порт, как ни крути, идти придётся. Что ж, будем разбираться на месте. За разговором мы приблизились к воротам — окованным горящей на солнце как жар красноватой медью. Естественно, ворота охранялись. Помимо четырёх стражников в одинаковых коричневых камзолах и кожаных колетах с медными бляшками у ворот находился серьёзного вида мужчина в чёрном камзоле с белым отложным воротником и чёрном же берете с фиолетовым пером. Поверх камзола у мужчины вилась толстая серебряная цепь со свисающей плоской бляхой, а ещё он имел при себе толстую амбарную книгу, чернильницу и перо. Кроме того, в отличие от стоящих стражников, этот субъект сидел за столом с толстыми ножками-тумбами. Кроме того, поодаль от ворот сидела на обочине дороги довольно-таки большая кучка мальчишек лет семи-восьми, выглядевших бедно. Они-то здесь зачем? Завидев мужчину в чёрном, Энгус явственно скривился и пробормотал: — Надо же, не повезло… Сегодня Пиявка дежурит. Обдерёт он тебя, Тайче, по полной программе… Ах, вот оно что… Этот достойный представитель местного чиновничества собирает пошлину за вход и въезд в город… И, судя по прозвищу, обдирает всех проезжающих как липку. Но ничего, заработаю. Мне бы в город попасть и найти «Слезу жемчужницы», которую так рекомендовал Сиджай Апонити. Стражники, завидев нас, замахали Энгусу руками, похоже, они были приятелями или хорошими знакомыми. Стоило нам приблизиться вплотную, зазвучали вопросы: — Как съездил к своим, Энгус? Всё ли в порядке? — Все здоровы? Хорошо отдохнул? — Этот Тайче — твой друг? Если он остановится в твоём доме — можно ли прийти послушать его? Энгус в ответ доброжелательно улыбался и отвечал в том смысле, что все здоровы, всё в порядке, отдохнул хорошо, а Тайче встретил буквально у самых ворот и, увы, о его планах ничего не знает. Мужчина же в чёрном сделал недовольное лицо и проскрипел, не будет ли любезен Энгус Кимби перестать мешать ему выполнять его работу. Энгус насмешливо кивнул, взял из рук чиновника перо, расписался в амбарной книге, помахал мне рукой на прощанье и проехал в город. Ну да, вряд ли ему нужно платить пошлину, он, так сказать, постоянный житель. А вот у меня так быстро не получилось. Чиновник смерил меня взглядом с головы до ног, особое внимание уделив красной повязке, и поинтересовался: — Судя по внешнему виду, юноша, ты зарабатываешь на жизнь ремеслом Тайче… ты приехал в город с целью заработка? — Нет, уважаемый, — отозвался я. — Мой Путь ведет меня на Манолику, так что я намерен покинуть сей прекрасный город как можно скорее. — Так и запишем, — проворчал чиновник, — цель прибытия Тайче по имени… Как, кстати, твоё имя? — Тайче Кири, — ответил я. — Цель прибытия Тайче по имени Кири — путешествие… Ты уверен, что не будешь собирать своими россказнями народ? — Специально — не буду, — ответил я. — А над случайностями властно только время. Чиновник скривился. Стражники дружно превратили смешки в негромкий кашель. — А есть ли у тебя родственники в Тиш-Апране, Тайче? Те, что могли бы за тебя поручиться? За твою скромность и благонравие? — продолжал чиновник. — Почтенный господин сам понял, что сказал? — ответил вопросом на вопрос я. Кашель стал громче. Похоже, стражников настигла массовая простуда. Ну да, слова «скромность», «благонравие» и «Тайче» в одном предложении как-то не монтируются. — Значит, родственников нет, — хмыкнул чиновник. — И поручителей тоже. — За меня может поручиться разве что мой гмых, — заметил я. — И вот у него в Тиш-Апране наверняка найдётся великое множество родственников, отличающихся скромностью и благонравием. К воротам подтянулся купеческий караван, так что зрителей прибавилось, а кашель начал приобретать характер эпидемии. — Да ты издеваешься? — рявкнул чиновник. — Да ни разу! — открестился я. — Разве кто-нибудь видел гмыха, совершающего нескромные или неблагонравные поступки? Гмыхи не воруют, не скандалят, не ленятся, не бьют своих жён, не пьют и не играют в кости, не выгоняют из дома престарелых родителей и не бросают без помощи родных детей. Они никогда не вмешиваются в чужие разговоры, не наушничают и не распускают сплетен. И если это не образец скромности и благонравия — я уж не знаю, что тебе ещё нужно, уважаемый господин. Кашель стал перерастать в полноценный смех, и побагровевший чиновник рявкнул: — Если у тебя нет поручителя — плати две серебряные монеты и проваливай! А если твой гмых ручается за тебя — пусть поставит знак в книге учёта! Вот здесь! Тогда твоя плата будет снижена до двух медяков, но вряд ли это удастся тебе, злоязычный Тайче! Я невозмутимо достал из кошеля два медяка из числа полученных от крестьян, а значит — затёртых до невозможности, протянул их чиновнику, а Юлий, прежде чем тот успел заорать снова, поднял правую переднюю ногу и опустил её на страницу книги учёта, оставив там явно видимый оттиск края копыта. Народ заржал уже в открытую. — Сдаётся мне, что Тиш-Апран посетил сам Хитрый Тайче! — выкрикнул кто-то из караванщиков. Я обернулся на крик, прижал палец к губам и вежливо спросил: — Так я могу проезжать?