Лилия долин

Произошли несчастные случаи со смертельным исходом сразу с тремя членами Совета — по странному совпадению, именно они больше других возмущались узурпацией власти Мангусом и громче всех требовали расследования. А потом началось самое страшное… По утрам городская стража стала находить тела людей, оказавшихся ночью на улице. Первоначально это были те же нищие и бездомные. Потом жертвами оказались несколько гуляк, любивших перемещаться всю ночь от кабака к кабаку. Тела выглядели ужасно — синевато-белые, обескровленные, со страшными ранами… Люди терялись в догадках, не понимая, что происходит, городская стража сбилась с ног, но на сей раз никого обвинить в этих убийствах не удалось. Похоже, местные криминальные элементы, правильно оценив обстановку, залегли на дно или вообще покинули Тиш-Апран. Но воцарившееся на ночных улицах безлюдье не радовало горожан. Тем более, что жертвами неизвестных злоумышленников стали уважаемые люди. Целитель, шедший к больному, акушерка, возвращавшаяся от роженицы, жрица Жананы, которую пригласили отчитать умирающего… Жрица, кстати, осталась в живых, но явно сошла с ума, превратившись из цветущей сорокалетней женщины в седую, что-то невнятно бормочущую старуху. Жрица владела магией, хоть и слабо, это и помогло ей отбиться, но неизвестный нападающий нанёс ей несколько серьёзных ран, от которых она и умерла месяц спустя, так и не опамятовавшись от потрясения. Тиш-апранцы были в шоке. По городу ходили самые дикие слухи, все ждали, что предпримет Эшиё, все ждали от него каких-то слов, каких-то действий. Самое ужасное было в том, что горожане не понимали, что происходит и с чем им предстоит бороться, а это грозило вылиться в недовольство властью. И Эшиё Мангус это понимал. И горожане дождались. Эшиё в сопровождении Советника, как всегда одетого в чёрное, собрал граждан города на главной площади. Самое интересное, что на площадь допускались только горожане — никому из гостей, моряков или приезжих купцов проникнуть туда не удалось. За этим бдила городская стража… и не только. Эшиё поднялся на помост и стал говорить. И речь его вызвала шок у добрых тиш-апранцев. Он говорил о том, что некоторые члены Совета решили узурпировать власть в городе и прибегли для этого к магическим практикам, одной из которых была некромантия. Они решили создать армию нежити, чтобы свергнуть законного Эшиё и привести горожан к покорности, установив свою власть. А потом он назвал имена. Сначала народ возмутился — семь прозвучавших имён принадлежали весьма уважаемым членам Совета, некоторые из названных находились тут же на площади и стали громко отрицать свою вину. Но Эшиё предложил следующее: пусть подозреваемые позволят осмотреть свои дома. Если стража не найдёт ничего — он добровольно уйдёт в отставку. А если улики будут найдены, то все семеро будут подвергнуты суду. Тут же. На месте. При такой постановке вопроса отказаться от обыска обвинённым было невозможно. Да и не чувствовали они за собой никакой вины, искренне считая, что во всём виновато слишком богатое воображение Эшиё. Но эти люди недооценили Мангуса Третьего. Спустя час ожидания, отведённый для обыска домов, стали возвращаться стражники, которые принесли неопровержимые доказательства вины подозреваемых. Ужасного вида колдовские книги, посохи, сделанные из человеческих костей, странные изогнутые сосуды, в которых находились непонятные вещества, клетки с детьми и подростками, превращёнными в нечто ужасное… Нечто не переносящее солнечного света и выглядящее просто чудовищно. Только стража не дала горожанам разорвать подозреваемых на месте. Шестеро из них были арестованы и препровождены в городскую тюрьму, седьмой, не присутствовавший на площади, успел скрыться. К вечеру дома обвиняемых были просто снесены разъярёнными горожанами, слуги и близкие их, из тех, что не успели скрыться, были безжалостно убиты, подростки и дети проданы в рабство и позже увезены работорговцами в неизвестном направлении. Сами же обвиняемые после долгих пыток «признались» во всём и были казнены. Казалось, в городе должно было наступить спокойствие, но его не было, ибо явления нежити продолжались, хоть и стали более редкими. Горожане обвешались магическими амулетами, люди старались не выходить на улицу в тёмное время суток, хозяева трактиров не выкидывали пьяниц на улицу, а стали размещать их в специальных помещениях до протрезвления. Естественно, за эту услугу они брали дополнительные деньги, трактирщики нигде и никогда не страдали лишним альтруизмом… но им платили. Потому что оказаться пьяному на улице ночью в одиночестве было верной гибелью. Тем не менее, хоть жертв стало в разы меньше, но они были. Эшиё объявил, что это козни последнего, седьмого обвиняемого, того, кому удалось скрыться. Его искали… но пока безуспешно. А явления нежити продолжались. Хуже всего было то, что сам Эшиё занемог и стал крайне редко появляться на публике. Всеми делами по большей части ведал Советник, который и правил от лица Эшиё и его именем. Хворь Эшиё была так же объяснена кознями уцелевшего обвиняемого, и ненависть к нему стала прямо-таки всеобщей… — Всё это понятно, хоть и весьма печально, — заметил я, дослушав рассказ госпожи Маргелиты. — Но я всё ещё не понял, а я-то здесь при чём? Зачем я понадобился нежити? — Боюсь, что не нежити, — вздохнула Маргелита, ещё раз суетливо оглянулась и понизила голос совсем уж до тишайшего шёпота. — Дальнейшее является только догадками — моими и нескольких близких мне людей, и если кто-либо из непосвящённых и верящих Эшиё узнает о них, то казнят всех: и меня, и тебя, и тех, кто поделился ими со мною. Всё очень серьёзно, Кири. Очень. — Я уже понял… — вздохнул я и приготовился слушать. В принципе, у меня уже возникла своя версия происходящего. Наверняка у новоизбранного Эшиё что-то пошло не так с самого начала. Возможно, это было как-то связано с осуществлением брака с Богиней Моря… Недаром ведь была буря. А вот как Эшиё удалось уцелеть и получить некое доказательство благосклонности Жананы… Возможно, в этом ему помог маг, которого называли Советником. И, возможно, это был не просто маг. С другой стороны — а кто сказал, что Эшиё заключил брак именно с Жананой? Блин, так очень далеко можно в своих предположениях зайти. Дело-то ясное, что дело тёмное. Ну, а дальнейшие события объясняются желанием Эшиё получить как можно больше власти и запугать людей, чтобы они не смели ему противоречить. Богатенький избалованный мальчик получил на поиграться целый город и начал чудить с размахом. Не сомневаюсь, что все несчастные члены Совета были невиновны и пострадали ни за что. Только за то, что могли не подчиниться Магнусу Третьему. И он своего добился. Но, похоже, у Советника тоже были свои планы на Тиш-Апран, и как всегда что-то пошло не так. Но что? И насколько серьёзно? А может, то, что происходит, — это часть расплаты за то, как Мангус с Советником обошлись с Морской Богиней? Блин, когда же я уже до Манолики доберусь? Между тем госпожа Маргелита излагала свои предположения, весьма созвучные моим размышлениям, а когда она остановилась, чтобы перевести дух, я снова спросил: — Так при чём здесь всё-таки я? Снова какое-то дурацкое предсказание? — В смысле — снова? — не поняла меня госпожа Маргелита, и я понял, что окончательно влип. — Ну да, — вздохнула женщина. — Было предсказание. Его изрекла жрица Морской Богини на смертном одре. Та самая жрица, в которую вошла Жанана в Храме во время первого испытания Эшиё. — Кхм. Я извиняюсь, а сколько лет было этой самой жрице, если в деле фигурирует смертный одр? — вырвалось у меня. — Не знаю, — пожала плечами госпожа Маргелита. — Но выглядела она молодой и цветущей. Однако после того, как Эшиё вернулся с Советником, жрица начала чахнуть день ото дня и вскоре не могла даже выйти из своей кельи без посторонней помощи. Её добрые братья и сёстры старались, как могли — ухаживали за ней, поили целебными отварами, выносили на берег моря в тёплые солнечные дни и коллективно молились за её здоровье. Но бедняжке становилось всё хуже и хуже, тем более, что она была на сносях. Было бы великим благословением для всего города, если бы этот ребёнок родился — Дитя Жананы смог бы стать следующим Эшиё, если бы родился мальчик… — А девочка? — спросил я. — А девочка была бы просватана за следующего правителя города. Дитя Жананы приносит удачу. Но девочки в таких случаях рождались крайне редко, чаще всего Дитя Жананы рождалось мальчиком. Угу, а Мангусу наверняка были не нужны левые наследники и соперники в борьбе за власть. — Как я понял, ребёнок так и не родился? — вздохнул я. — Жрица слабела день ото дня, — вздохнула Маргелита. — Но моления и уход помогли — она смогла доносить дитя до семимесячного срока. Однако родов она не пережила, несмотря на все усилия лучших целителей. Она прожила ещё несколько часов после родов, успела проститься с близкими и изречь пророчество, которое должно было быть сохранено в глубокой тайне… — И неудивительно, что на следующий день о нём узнал весь город… — пробормотал я. — Не весь, — вздохнула госпожа Маргелита. — Но весьма большая его часть. — И госпожа сможет сообщить мне, о чём там говорилось? Маргелита кивнула: — Да. Там говорится о том, что предавший однажды предаст и дважды, и гнев Богини будет готов захлестнуть то, что из священного стало осквернённым. Но если путник, чьи рассказы искусны, чей голос покоряет всех, придёт вовремя и остановится рядом с раковиной прежде, чем отправиться через море, то Морская Богиня пощадит недостойных и накажет виновных. — И? — поинтересовался я. — Тут даже слово «Тайче» не произносится. Госпожа Маргелита, а с чего вы взяли, что это я? Женщина покачала головой: — Твой голос покоряет всех, кто его слышит. Твои рассказы искусны, ничего подобного я не слышала никогда ни от одного Тайче. И ты остановился рядом с раковиной, прежде чем отправиться через море. Я вспомнил название постоялого двора и его вывеску. Блин, тут не поспоришь. Похоже, что раковина — это какое-то роковое для меня изображение. Вон, и в Грамине тоже… — К тому же, — закончила свой рассказ женщина, — важно не то, что думаю я, и даже не то, что думают другие горожане. Важно то, что думают об этом Эшиё и его Советник, которым тоже известно предсказание умершей жрицы. Очень мудрое рассуждение! Вот это влип так влип! Теперь уже неважно, касается предсказание меня или нет. Эшиё и Советник по-любому постараются сжить меня со свету, ибо именно с моей подачи Морская Богиня должна наказать виновных, а у этой парочки явно рыльце в пушку. И явление нежити — явно происки кого-то из них, думаю, скорее Советника, но возможно всё. А это значит… Значит, сегодняшняя ночь будет ещё более весёлой, чем предыдущая. И что делать? Госпожа Маргелита заметила мои раздумья и тихо сказала: — Я рассказала тебе всё, что знаю. А что делать дальше — решать тебе. Я ещё немного подумал и сказал: — Мне кажется, что сегодня ночью мне следует искать другое место для ночлега. Тот, кто подчинил себе нежитей, хитёр. И если нынче ночью мне повезло, то это не значит, что будет везти и впредь. — Но куда же ты отправишься? — взволновалась добрая женщина. — Хм… а вот над этим я ещё подумаю, — ответил я, решив никому пока не сообщать о месте моего нынешнего ночлега. Мало ли что. — Я не прогоняю тебя, — твёрдо сказала госпожа Маргелита. — Всё-таки в сарае для гмыхов ты сможешь быть в некоторой безопасности. — Хорошо, — кивнул я. — Если я не найду выхода, буду снова ночевать там. Если же найду, то после выступления отправлюсь туда. На том и порешили. Но меня удивило отсутствие Энгуса. Он ведь обещал зайти за мной после обеда, а обед миновал давно. И я спросил у госпожи Маргелиты, не заходил ли на постоялый двор сотник Кимби. Женщина чуть улыбнулась и ответила, что нет, не заходил, но прислал вестового с извинениями, что его начальство срочно потребовало от него выполнения некоего поручения, и что освободится он только завтра, так что у нас будет время проститься. Я кивнул, показывая, что принял это к сведению, но моя паранойя в очередной раз подняла голову. В самом деле, поведение Энгуса Кимби становилось всё более и более странным — неужели он действительно связан с этими странными играми? И вообще, я хотел с ним поговорить… если честно, попросить помощи. Не срослось. Неужели придётся идти на поклон к капитану и выступать в роли просителя перед человеком, который мало ли что может попросить за помощь… А если и не попросит, то мнение о Тайче у него явно сложилось не самое благоприятное. И ещё неизвестно, что хуже: отбиваться от нежити или озабоченных матросиков. С другой стороны, эти же самые матросики вполне могут нежитям навалять по свойски, поскольку не боятся ни чёрта ни бога… Ох, как ни думай, голова, а отдуваться, похоже, по-любому придётся заднице. «Рррррр… — отчётливо произнёс Майтели, — даже не думай». «А ты что предлагаешь? — поинтересовался я. — Нынче ночью я от нежитей могу и не отбиться». «Храм Жананы, — выдал Май. — Попросись туда. Уж если тебя не защитит сама Морская Богиня, то я уж не знаю, что и предложить…» «А ничего, что Эшиё — типа супруг Жананы?» — мрачно спросил я. «Не факт, — выдал Майтели. — А если и факт, то я не думаю, что Морская Богиня так уж рада этому «супружеству». Вспомни её гнев». «Ладно, — вздохнул я, — надеюсь, ты знаешь, что предлагаешь, лилия бешеная. И вообще — если даже я проведу ночь в храме, то куда прикажешь девать Юлия? Я не хочу, чтобы он пострадал». «Нежитям копытный не нужен, — здраво возразил Майтели. — Им нужен ты. Так что ты вполне спокойно можешь оставить его в сарае для гмыхов и сразу после своего выступления отправиться в храм. А жрецам можешь сказать, что хочешь провести ночное моление, чтобы путешествие было удачным. Как тебе такой план?» «На троечку, если честно, — ответил я. — Но идти на поклон к капитану Гонзе ещё хуже». «Вот и я о том же», — заявил Майтели и, по своему обыкновению, замолк. Я же спустился вниз и спросил госпожу Маргелиту, как быстрее всего дойти до храма Жананы. Из прогулки с Энгусом я помнил, что он не так уж далеко расположен от «Слезы жемчужницы». Как оказалось, это было действительно так, и это меня ещё Энгус длинной дорогой водил. А если коротко, то сразу за постоялым двором мне нужно было завернуть направо, пройти два квартала, повернуть налево у лавки с вывеской в виде большого серебряного сапога, и ещё квартал пройти прямо, а потом, сразу за поворотом направо, и находился Храм. Я проверил — вся дорога заняла минут пятнадцать быстрым шагом, а если я буду бежать, то и за пять добегу, благо стимул у меня будет нешуточный. Главное, как я понял, успеть до часа тушения огней — именно тогда и появляется нежить. Обдумав это всё по дороге, я вошёл в Храм Жананы, в очередной раз полюбовавшись на его мозаики и прекрасную статую Богини. На сей раз в Храме не было так пусто, как в прошлый, видимо, Энгус специально подгадывал время. Несколько моряков зажигали свечи в специальных нишах позади статуи Жананы, и, сложив руки, кланялись ей и бормотали молитвы. Им помогала симпатичная молодая жрица в бело-голубых одеждах с венком на голове. Другая жрица расставляла перед пьедесталом статуи Жананы узкие длинные вазы с цветами и пёстрые красивые раковины. Немолодая женщина в серой одежде торговала свечами прямо у входа в Храм, разложив их на низеньком столике. А вот ко мне, стоило мне переступить порог Храма, подошёл высокий мужчина в тех же бело-голубых одеждах жреца, а поверх одежд на груди он носил серебряную цепь с медальоном в виде фигурки дельфина. На вид мужчине было лет тридцать пять-сорок, голова его была гладко выбрита, что подчёркивало острые скулы и выразительные чёрные глаза. Нельзя было назвать жреца красавцем, но что-то в нём было такое… то, что в моём прошлом мире называли «шармом». Честно говоря, я побаивался, что отношение у жрецов к пришедшему в Храм Тайче будет примерно таким же, как у средневековых христианских священников к бродячим артистам-жонглёрам, но волновался я зря. Похоже, в Храме Жананы были рады любому, завернувшему на огонёк. — Я приветствую тебя, Тайче, — улыбнувшись, сказал жрец. — Пришёл просить Жанану об удачном морском путешествии? Моё имя брат Милькар, мои братья и сёстры считают меня Старшим, но всё преходяще… Ого… Если сравнивать с земными реалиями, то с каких-то пряников к случайно забредшему в Храм бродячему артисту вышел поздороваться сам настоятель. Или епископ, к примеру. Ой, неспроста всё это… — Приветствую вас, почтенный брат, — вежливо ответил я. — Моё имя Кири, и я действительно хотел просить богиню Жанану об удачном путешествии, но не только об этом. — О чём же ещё, юный Кири? — безмятежно спросил жрец. — Мы — слуги Жананы и не выходим из воли её. Если твоя просьба не содержит ничего крамольного или оскорбительного, то любой из нас будет готов помочь тебе. Интересно, он что имеет в виду под словом «помочь»? — Простите, почтенный брат, — кротко похлопав ресницами, сказал я, — надеюсь, что моя просьба не содержит ни того, ни другого. Могу я провести ночь в Храме Морской Богини? Я… я хотел бы спеть для неё… — Почему бы и нет? — безмятежно ответил брат Милькар. — Двери Храма открыты для всех, кто приходит с чистым сердцем и ищет защиты и помощи. Приходи непременно, думаю, Жанана будет рада услышать тебя. Скажи, стоит мне прислать тебе кого-нибудь из братьев или сестёр, чтобы они помогли тебе в твоих… молениях? Нет, он точно что-то другое имеет в виду! Не надо мне никого — не уверен, что хрупкие девушки могут дать достойный отпор нежити, да и сам жрец не производит впечатления силача. А я не хочу, чтобы ещё кто-нибудь пострадал… — Спасибо, почтенный брат, — ответил я. — Думаю, что справлюсь сам. — Хорошо, юный Кири, — кротко и безмятежно ответил жрец. — Приходи в час тушения огней, двери Храма будут открыты для тебя. Я вежливо поклонился, а когда поднял голову, брата Милькара передо мной уже не было. Я пожал плечами, купил большую свечу у женщины в сером и зажёг её в нише, мысленно обратившись к Морской Богине. «Помоги мне, Жанана. Если я прав и ты сама страдаешь от того, что творит Эшиё, то нам стоит объединить наши силы. Помоги». Я повернулся к статуе Жананы и поклонился ей. И уж не знаю, в самом деле я это увидел или просто хотел верить, но мне показалось, что Морская Богиня чуть склонила голову, отвечая мне. М-да, похоже, вечером мне предстоит очередное интересное знакомство. Такое чувство, что я просто магнит для всех накопившихся проблем. И чем все эти боги до меня занимались? «Кири, ты бы поосторожнее…» — прошелестел Майтели. «А то что? — ехидно ответил я. — Испепелят?» Майтели в ответ только вздохнул, и я сжалился над Бешеной Лилией: «Перестань страдать, Май! — заявил я. — Побольше оптимизма. Всё будет хорошо!» Ну да, сам я такой уверенности не испытывал, но надо же Мая как-то успокоить. Тем более, что вечером он мне будет нужен здоровый и относительно вменяемый. Можно подойти к делу творчески и использовать уже имеющийся арсенал заклятий, а магией Май владеет лучше меня. К тому же я ещё не проверил аж целых два способа избавления от нежити — мои песни, само собой, и… и мат. Где-то я читал… или слышал, что нежить и нечисть мат отпугивает. Так что есть ещё простор для манёвра… Прямо жду не дождусь опробовать их оба.