Лилия долин

Естественно, я завалил ухо и повернулся в указанном направлении. И тут же получил неслабый удар по голове, после которого перестал воспринимать окружающую действительность. Не знаю, надолго ли, но следующее, что я почувствовал — холодное и влажное прикосновение к лицу, а потом понял, что лежу на чём-то плотном, но тёплом. Потом вернулись звуки, и я услышал, как между собой ругаются двое. — Ты идиот! — тихо, но злобно ворчал смутно знакомый голос. — Зачем ты ударил его так сильно? Достаточно было просто тихонько вырубить, ты же это умеешь, стррражник хренов! — Прости, брат, я растерялся… Мне показалось, что сейчас он развернётся и ускачет… Я не мог этого допустить, ты же знаешь, — ответил ему… Энгус? Энгус Кимби? Сволочь, так это он заманил меня в ловушку? Зачем? Неужели постарался для Эшиё? А ведь обращение «брат» говорит явно за это… Вот это я влип… «Май? — вопросил я. — Май?» Никакого ответа. То ли Майтели вырубило вместе со мной, но куда серьёзнее, то ли он предпочёл заныкаться поглубже. И последнее плохо. Очень плохо и подтверждает мои подозрения насчёт Эшиё. А Юлий? Что с Юлием? Неужели он так спокойно перенёс моё пленение? Ой, вряд ли… Тогда… Тогда его и убить могли. Ох нет… Только не это. Но, пожалуй, не буду пока показывать, что я пришёл в себя. Может, что интересное услышу. Двое между тем продолжали ругаться. — Брат, почему он не приходит в себя? — обеспокоенно спросил Энгус. — Вроде как должен уже. — Оттого что кое у кого руки кривые и недостаток мозгов! — отрезал «брат». — Почему ты не смог его подготовить? Хотя бы намёками? Это к чему это подготовить? К этому самому? Не, несогласный я. Или я что-то не так понял? — Как? — прошипел в ответ Энгус Кимби. — Сам бы и подготовил, раз такой умный! Ты ведь этого не сделал! К тому же эта его бешеная тварь чуть дух из меня не вышибла, хорошо, что ты его вовремя обездвижил! «Бешеная тварь»? «Обездвижил»? Юлий жив? Ох, счастье-то какое… А с чего это такое милосердие к «бешеной твари»? И почему мне кажется знакомым голос собеседника Энгуса Кимби? Нет, пора приходить в себя и разобраться с очередными непонятками, что вокруг творятся. И я медленно открыл глаза, закономерно увидев каменный потолок. — Очнулся, слава Жанане! — раздался голос Энгусова собеседника. — Вот, Тайче, выпей, это снимет боль… И в поле моего зрения попал… брат Милькар с красивым таким хрустальным кубком в руке. — Ещё чего… — прохрипел я, хотя затылок отозвался тупой болью. — Я сейчас, жрец, из твоих рук ничего не приму. Какого лысого оборотня вы меня схватили? Решили выдать Эшиё и Советнику? Очередная жертва за жизнь Дитя Жананы? Вам не привыкать, чего уж там… — Кири, — ага, а вот и гад Энгус нарисовался. — Кири, извини, ты всё не так понял… — А что, удар по голове можно трактовать как-то по-другому? — поинтересовался я. — А я-то тебя держал за порядочного… — Кири, — снова вмешался в наш неконструктивный диалог брат Милькар, — Кири, дай нам десять минут. Мы попробуем всё объяснить… И выпей всё-таки. Клянусь Жананой, это просто исцеляющее зелье. Твоя голова перестанет болеть… «Они и впрямь не хотят причинить тебе вред», — прорезался Майтели. «Ага, нарисовался… — отозвался я. — Ты и в прошлый раз так говорил, а в итоге я от Энгуса по голове получил». «Просто выслушай их, — проявил неожиданное здравомыслие Бешеная Лилия. — Разругаться в пух и прах и помереть героем ты всегда успеешь…» «Кто ты и куда дел бешеную лилию?» — ехидно вопросил я, на что Майтели хихикнул и замолк. — Ладно, — вздохнул я. — Давайте ваше зелье, брат. И ради всего святого, объясните мне, что вы задумали, и стоит ли это шишки на моей многострадальной головушке. Брат Милькар снова протянул мне кубок, я взял его и принюхался. Пахло мятой и ещё чем-то, напоминающим лимон. В целом приятно, и я отхлебнул несколько глотков. На вкус зелье тоже оказалось вполне приятным, кисловато-сладким, после него на языке появилось щекочущее ощущение, словно от пузырьков шампанского, а головная боль прошла почти мгновенно. — Хорошая штука, — оценил я. — Ну что ж, я готов слушать. Только не слишком длинно, прошу. Жрец кивнул: — Постараюсь был кратким, тем более, что времени у нас не так уж много. Знаешь, Кири, ты наверняка был удивлён пассивностью жителей Тиш-Апрана в отношении… скажем так, не слишком справедливых действий Эшиё? — Да, — ответил я. — Мне действительно было непонятно, отчего ситуация дошла до такого состояния. И отчего вы позволили нежитям разгуливать по улицам города. Неужели все так запуганы? — Не все, — ответил брат Милькар. — Но нас, жрецов, держала необходимость терпеть все эти безобразия ради того, чтобы Эшиё и Советник не навредили Дитяте Жананы. Но сейчас кое-что изменилось. Произошло ещё кое-что, кроме твоего появления в городе и фееричного уничтожения нежитей. — И что же? — спросил я. — Советник и Эшиё тщательно скрывали, где находится Дитя. К нему был приставлен особый доверенный человек Эшиё, связанный к тому же клятвами и обетами. И до недавнего времени мы не сомневались в том, что эти два мерзавца полностью контролируют Дитя Жананы, обращаясь с ним по своему усмотрению. — И? — спросил я, ожидая очередной подлянки, на которые было столь богато моё долгое путешествие. — Только недавно Энгусу удалось получить сведения, которые тщательно скрывались от всех, — сказал брат Милькар. — Это было незадолго до его встречи с тобой. Дитя пропало. Ага, а Энгус у нас, оказывается, местный аналог русского разведчика Штирлица. На Сопротивление работает. То есть он не с роднёй мотался встречаться, а сведения собирал. Рискует парень. Беру свои слова назад — не все в этом городе овцы, кое-кто просто успешно шкурку носит. — В смысле? — спросил я. — Что значит «пропало»? — В том смысле, что ребёнок умудрился удрать из-под строжайшего надзора. И не просто удрать… Но об этом позже. Как удалось выяснить Энгусу, обращались с ним… не слишком хорошо, и Эшиё с Советником, а также своего воспитателя мальчик ненавидел. Но до поры до времени успешно это терпел. И когда в нём стало просыпаться Божественное Наследие, ему хватило ума это скрыть. — Но… какое ещё наследие? — спросил я. — Видишь ли, — пояснил брат Милькар, — обычные Дети Жананы отличались умом, красотой и долголетием, у них был магический дар, но они, естественно, не могли сравниться с богами. Они были смертны и уязвимы, хотя и превосходили во многих отношениях обычных людей. Но этот ребёнок… Он не обычное Дитя Жананы. Фактически он — Дитя двух Богов, а это значит, что он богоравный. — И о чём думали эти придурки, гнобя ребёнка? — задал я риторический вопрос. — Ладно Эшиё, у него, судя по всему, давно с головушкой плохо, но ведь Советник… Он же имеет сознание Йем-Тию, он же должен был понимать, что этот ребёнок — его сын? — Йем-Тию не способен любить, — ответил брат Милькар, — он — Бог Войны, для него родственные узы имеют значение только тогда, когда из них можно извлечь выгоду. Для Йем-Тию было важно, чтобы ребёнок был послушен и управляем… — А о том, что Дитя растёт, и в нём может проснуться сила, он как-то из виду упустил… — задумчиво проворчал я. — Да, — ответил брат Милькар. — После исчезновения Дитя Жананы Эшиё и Советник скрывали это весьма тщательно. И некоторое время им это удавалось, но сейчас, когда Энгусу удалось получить столь ценные сведения… Храм поднимет людей, и неправедной власти Эшиё придёт конец. — А Йем-Тию? — спросил я. — Не боитесь его гнева? — С ним разберётся Жанана, — спокойно ответил жрец. — Ты даже не представляешь, насколько она зла на Йем-Тию. Отчего же, очень даже представляю. За такие фокусы Морская Богиня наверняка наточила на незадачливого «супружника» метровые клыки. И не надо обманываться её женской сущностью. Та же древнегреческая морская богиня Фетида, хоть в мифах это и не выпячивается, частенько плевать хотела на приказы Зевса. Взять хотя бы тот случай со сбрасыванием с Олимпа новорожденного Гефеста. Неважно уже, кто там постарался — сам Зевс или Гера, важно, что Зевс не вмешался, а значит, фактически обрёк младенца на гибель. И ведь никто из богов не рыпнулся помогать малышу, кроме… той же Фетиды. Она преспокойно забрала Гефеста к себе, вырастила и воспитала. И Зевс, что характерно, ни слова не пикнул против, хотя порой гневался на своих божественных соратников и за меньшее. Так что не стоит связываться с морскими богинями… Себе дороже может получиться. И Йем-Тию огребёт по полной. А теперь у меня только один вопрос: — Всё это очень интересно. А я каким образом вписываюсь в эту волнующую историю? Храм я от нежитей отстоял? Отстоял. Всё. Больше вы от меня ничего требовать не вправе. Разве не так? — Прости, Тайче, — вздохнул брат Милькар. — Ты совершенно прав. Но снизойди к нашей просьбе. Нам нужна твоя волшебная песня. Помоги нам найти Дитя Жананы. Ребёнок жив, его мать это чувствует, но где он находится — узнать не может, ибо на суше она не так сильна, как в море. А когда Богиня воссоединится со своим Дитятей, её перестанут держать клятвы, данные Йем-Тию, и она поможет восстановить в Тиш-Апране порядок и мир. — Идея понятна, — сказал я. — А нормально объяснить не судьба была? Зачем было по голове бить и тащить неизвестно куда? Я бы и так понял… — Прости, — выдохнул Энгус, — я виноват. — Конечно, виноват, — раздражённо сказал я. — И что с Юлием? Он в порядке? Энгус как-то рефлекторно потёр живот… точнее, чуть ниже, и я понял, что Юлий сумел-таки нанести Штирлицу местного разлива как минимум одно чувствительное повреждение. — Брат Милькар его обездвижил, — процедил сквозь зубы Кимби. — Он был слишком агрессивен. — Да? — усмехнулся я. — А чего ты хотел, нанося на глазах у Юлия вред мне? Он не совсем обычный гмых, знаешь ли. — Это уж точно, — подтвердил жрец с ехидной усмешкой. Ну да, он-то точно знает, кто такой Юлий… Ещё тогда в Храме догадался. — Да я уже понял, — вздохнул Энгус и потёр на сей раз скулу, начавшую принимать пикантный оттенок баклажана. Ай, молодец Юлий! А то если меня по голове кто ни попадя лупить будет — так и последние мозги отшибут. А без мозгов мне жить будет некомфортно, я как-то к ним привык уже… — А раз понял — так давайте для начала Юлия в чувство приведём. Он ничего плохого не делал — он меня защищал, — отрезал я. Отменить обездвиживающее заклятье для брата Милькара оказалось делом одной минуты, я куда больше времени потратил на то, чтобы успокоить Юлия и не дать ему привести и вторую скулу Энгуса в соответствие с его представлениями о прекрасном. — Добрый ты, Кири! — высказался гмых, абсолютно не стесняясь брата Милькара и Энгуса. И впрямь — чего стесняться — все свои… Энгус, правда, чуть в обморок не брякнулся, когда очнувшийся Юлий обложил его ядрёной тирадой, кратко, но образно описывающей Энгусову личную жизнь. Мы с братом Милькаром заслушались, причём я — не без зависти. Хотя БДСМ — это точно не моё, нееет… Так вот, когда Юлий успокоился, Энгус всё-таки спросил, что у меня за гмых такой. Я уж думал, как бы соврать половчее, но эта копытная зараза ударила себя в грудь и заявила, что это наказание Богов, ибо такой хозяин, как у него, может быть наказанием для кого угодно. После этого у Энгуса резко пропало желание задавать гмыху вопросы, тем более, что брат Милькар любезно напомнил нам всем, что ночь идёт, а дело не двигается. — Мне хотелось бы подробностей, — заметил я. — Сколько сейчас лет ребёнку, что он умеет, каков его характер, внешность… Какие-нибудь сведения об этом есть? Энгус коротко рассказал всё, что ему удалось узнать. Как он выяснил, сразу после того, как жрица родила, Эшиё позаботился о том, чтобы понадёжнее спрятать ребёнка, само собой, подальше от моря. Всё-таки большая часть Наследия, доставшаяся ему, была от Жананы, а не от Йем-Тию, и Эшиё с Советником не хотели, чтобы Сила Дитяти проявилась до того, как он будет обучен безоговорочно им подчиняться. Среди наследственных владений Кимби был один замок в месте, называемом Пустоши и расположенном вдали от моря. Нехорошее это было место, гиблое, особенно для мага, но для целей Советника (Йем-Тию) и его верной марионетки Мангуса Кимби подходило идеально. В этот замок и был привезён малыш в сопровождении слуги и кормилицы, и, пожалуй, первый год был самым счастливым в жизни этого бедного ребёнка. Слуга и кормилица были искренне привязаны к малышу и заботились о нём в меру сил и возможностей, но когда ребёнку исполнился год, их рассчитали. — Их… устранили? — спросил я. — Как ни странно, нет, — ответил Энгус. — Просто стёрли память и отправили восвояси. Это, кстати, было ошибкой. Стёртую память можно и восстановить, правда, для этого требуется весьма сильный маг… Но эта ошибка дала мне первую ниточку в поисках Дитяти Жананы. — И ты всё это время искал его один? — удивился я. — И как только совмещать умудрялся с ударным трудом в портовой страже? — Конечно, нет, — усмехнулся Кимби. — За прошедшие годы Эшиё и Советник нажили себе немало врагов. Так что у меня появилось достаточно… скажем так… тайных сторонников. Я только координировал их действия, изредка отлучаясь к семье. — И что же случилось дальше? — спросил я. — Тебе удалось узнать? — Только в самых общих чертах, — ответил Энгус. — После года Советник приставил к ребёнку специального человека, весьма ему преданного. Это был жрец Йем-Тию — человек образованный, но жестокий и фанатичный. Он… он плохо обходился с мальчиком. — М-даа… — вздохнул я. — В таких условиях ребёнок должен был превратиться в забитое сломленное существо, ненавидящее своего мучителя… но не способное на активное сопротивление. Вы уверены, что малыш нормален… психически? — Видимо, — вздохнул Энгус, — в нём была сильна кровь Жананы. Его очень старались сломить и подчинить, но это не удалось. Я не знаю, почему так получилось, вариант, предложенный тобой, Тайче, был куда более вероятен. Но, возможно, свою роль сыграло то, что этот ребёнок не такой, как остальные Дети Жананы. Он рос, развивался и умнел куда быстрее обычного ребёнка. И очень хорошо научился притворяться, играя абсолютную покорность. А его воспитатель видел то, что хотел видеть, и не сомневался, что всё идёт по плану. — Интересные сведения… Просто бесценные, — задумчиво сказал я. — Теряюсь в догадках, от кого ты мог их получить. — В замке жила кухарка, — ответил Энгус. — Её считали глупой и недалёкой, к тому же у неё был врождённый дефект внешности — искалеченное нёбо и раздвоенная верхняя губа. Она и говорила-то с трудом, так что создавалось впечатление, что она — умственно отсталая. Расходный материал, её особо не стеснялись. Она единственная проявляла тёплое отношение к ребёнку, хоть и тайно. Единственная и выжила после… — После чего? — напряжённо спросил я, ожидая очередной пакости. — После того, как сила Дитяти вышла из-под контроля и уничтожила всех, кто находился в замке. — А там был ещё кто-то, кроме кухарки и этого… его воспитателя? — Да, отряд стражи, связанной клятвами и преданной жрецу Йем-Тию. Их прислал Советник. Позже. Двадцать человек. Отличные воины. Полные ублюдки. — То есть они тоже издевались над ребёнком? — Да. Но некоторой грани не переходили. А потом решили перейти. Я так и не понял, чья это была идея, но ребёнок не выдержал. Спалил всё и пропал. В живых осталась только та самая кухарка, её вынесло из огня. И ещё… все её внешние уродства исцелились. — Значит, не всё потеряно? Раз Дитя способен на привязанность и благодарность? — спросил я. — Надеюсь, что не все, — кивнул Энгус. — Тем более что те, кого покарал Дитя, вполне заслужили свою смерть. Попробуй призвать Дитя, Тайче. Твои песни творят чудеса, я уже понял это. В противном случае… Я даже не знаю, что будет дальше. Но вряд ли что-то хорошее. — Но почему я должен сделать это именно здесь и сейчас? — удивился я. — Потому что здесь тебя труднее отследить Эшиё и Советнику, — ответил Энгус. — К тому же Дитя всё ещё чувствует связь с матерью. А это место связано с Жананой, хоть она и не может появиться здесь. — Ладно, — вздохнул я, — идея понятна. Я попробую, хоть и не могу гарантировать результат. И тут я призадумался… Вот даже не знаю, что нужно спеть. Хотя… Может быть, это? — Кто тебя выдумал, звездная страна? Снится мне издавна, снится мне она. Выйду я из дому, выйду я из дому, Прямо за пристанью бьется волна. Ветреным вечером смолкнут крики птиц. Звездный замечу я свет из-под ресниц. Тихо навстречу мне, тихо навстречу мне Выйдет доверчивый маленький принц. Самое главное — сказку не спугнуть, Миру бескрайнему окна распахнуть. Мчится мой парусник, мчится мой парусник, Мчится мой парусник в сказочный путь. Где же вы, где же вы, счастья острова? Где побережье света и добра? Там, где с надеждами, там, где с надеждами Самые нежные дружат слова. Кто тебя выдумал, звездная страна? Снится мне издавна, снится мне она. Выйду я из дому, выйду я из дому, Прямо за пристанью бьется волна.* Про себя я подумал, что вряд ли бедного ребёнка, выросшего в кошмарных условиях, можно назвать доверчивым, но что-то ничего другого мне на ум не приходило. И ведь сработало же! Не знаю почему, не знаю как, но сработало! Прямо перед нами соткался конус серебристого света, в котором я разглядел свернувшуюся калачиком мальчишескую фигурку. Уж не знаю, сколько на самом деле лет Дитяти Жананы, Энгус с братом Милькаром это особо не прояснили, но на вид спящему мальчику было лет десять-двенадцать. С виду вполне обычный ребёнок в домотканой рубахе, коротких штанах и старых стоптанных башмаках. Рыжие волосы, бледная кожа, проступающие веснушки, разбитые коленки, исцарапанные тонкие пальцы, чумазый… Совсем обычный мальчишка. И вот в этом маленьком теле таится огромная сила? И вот он — богоравный? Удивительно. — Дитя… — упал на колени брат Милькар, Юлий громко охнул, а потрясённый Энгус прошептал: — Клянусь ликом Жананы, Тайче… У тебя получилось. Всё получилось… — А почему он спит? — удивился я. — Его дар, — ответил жрец. — На его дар перестала воздействовать отрицательная энергия Пустошей. И он сильно потратился, разбираясь с этими ублюдками. Так что сейчас он не проснётся. Ему нужно провести какое-то время в покое и безопасности. — Так забирайте мальчика, святой брат, и позаботьтесь о нём, — раздражённо прошипел я. — А моё время на исходе. Если я не успею в порт, корабль уйдёт без меня. — Не так быстро, изменники и заговорщики! — раздался холодный громовой голос, и я увидел, как посреди площади сгущается тьма. *Песня из фильма «Пассажир с «Экватора». Слова Н. Добронравова, музыка М. Таривердиева.