Лилия долин

— Капитан Гонза! — отчаянно закричал Луто. — Я требую справедливости! Меня изнасиловали! — Что? — удивился капитан, но тут же громко рявкнул: — Эй, ублюдки, кто на малого позарился? Запорю! — Это не они… — Жалобно простонал Луто. — Это он… И показал на меня, зараза мелкая… Я аж онемел от такой подставы, и, честно говоря, ожидал чего угодно, кроме единодушного громового хохота, грянувшего со всех сторон. — Кто, говоришь, тебя изнасиловал? — спросил боцман с ехидством в голосе. — Тайче? А тебе это не приснилось, малец? — Брехня! — убеждённо заявил один из матросов, а другие поддержали его чуть ли не хором: — Брехня! — Нет, это правда, — возмущённо пропищал Луто. — Вчера ночью это было! Вот! И он, морщась от боли в руке, потащил с плеч старенькую рубашку. Зрелище тощего тела с совершенно цыплячьей грудной клеткой, покрытого укусами и засосами впечатляло. — Так, парень, — сказал своё веское слово капитан Гонза, — то, что тебя изнасиловали, сомнению не подлежит. Назови имя настоящего насильника, и мы с ним поквитаемся по-свойски. А насчёт Тайче — полно врать. Он тебя и пальцем не тронул. — Почему вы ему верите? — зарыдал Луто, косясь при этом почему-то на Нарима. — Он и сейчас в трюме хотел… Но я не дался… — Кхм… — не выдержал я. — Луто, не ври. Я тебя и пальцем не тронул. Ни вчера, ни сегодня. — Ну, правильно! — с отчаянием в голосе взвыл мальчишка. — Ты же так всё подстроил, что никто ничего не видел! И в трюме сейчас свидетелей не было — только гмыхи! Они-то ничего рассказать не могут! — Ну отчего же… — неожиданно выдал Юлий. — Лично я очень даже могу. Народ замер, уставившись на непонятно как заговорившего гмыха, да так, что мне невольно вспомнилась финальная немая сцена из «Ревизора». Если честно, то я прилагал огромные усилия, чтобы не заржать, поскольку всё происходящее напоминало мне уже не трагедию, а фарс. Дешёвый жестокий фарс. Потому как я не сомневался, что Луто пришлось пережить изнасилование этой ночью. И я отнюдь не сомневался, кто с ним так обошёлся. Наверняка Нарим после того, как очнулся и выслушал порцию нравоучений от Альто, совсем не успокоился, а ещё больше разозлился. А поскольку срывать своё зло на Альто, как на более-менее равном, он не мог, а на матросиках, которые в обратку могут и в рыло дать, не особо заморачиваясь богатством и знатностью, срываться было рискованно, то он отвёл душеньку на собственном слуге — тот-то точно ответить не сможет и молчать будет… А когда натешился, то и пришла Нариму в голову гениальная идея — подставить меня и объявить насильником. А полностью зависящий от него Луто вынужден был согласиться на неблаговидную роль моего разоблачителя… Только вот Нарим не учёл одного нюанса, о котором я был уже наслышан — Жанана насильников не любит, и в корабельных командах возможны всяческие нюансы вплоть до дружеского секса… но именно что по обоюдному согласию. Недаром капитан Гонза так напрягся и счёл меня проблемным пассажиром. Обожающий кувыркаться с разными партнёрами парень способен перессорить всю команду, что нормальному психологическому климату в коллективе как-то не способствует. А моему заявлению насчёт того, что «я не такая, я жду трамвая…» он не слишком поверил. Но после появления Жананы моя репутация стала чище горных снегов, и большей глупости, чем обвинить меня в изнасиловании, представить было невозможно. Ну что ж, дорогой Нарим, ты сам ещё не понял, как ты нарвался. И ведь я честно дал придурку шанс — кто ж виноват, что он сам себе злобный Буратино? А вот на Луто я даже не злился — ещё со времён пребывания в усадьбе Йожина я помнил, насколько зависимы здешние слуги от хозяев и какими могут быть наказания… Все эти мысли пронеслись в моей головушке в мгновение ока, пока народ отходил от шока, вызванного словами Юлия. А потом боцман неуверенно произнёс: — Тайче, это твой гмых говорит, или кок снова в кашу тех грибочков с Островов подсыпал? Скажи, что это грибочки, умоляю… Я только головой покачал, а Юлий ехидно оскалился и выдал с интонацией люберецкого гопника: — Щаззз!!! Нет уж, это я говорю! И заявляю для всех, кто не понял, что мой хозяин с этой бледной немочью никаких дел не имел! Он в трюм приходит для того, чтобы меня обиходить, а не для всяких прочих дел! Все слышали? Слышали все. А Юлий, паразит, тут же замолк и, пользуясь всеобщим замешательством, уволок здоровенный шмат варёного мяса у зазевавшегося кока, который появился на палубе, дабы выяснить, что за шум, а драки нет. Шмат тут же исчез в ненасытной Юлиевой глотке, команда привычно заржала, кок выдал великолепную и полную глубокого смысла тираду, цензурными в которой были только предлоги, но потом махнул рукой и отправился варить очередную порцию мяса, ибо обед приближался. А когда народ отсмеялся, боцман спросил: — А кто ж тогда так плохо с парнем обошёлся, если это не Тайче? А? Эй, пацан, давай, говори, кто настоящий насильник? Кто над тобой так надругался, да ещё и Тайче оговорить надоумил? Луто ничего не ответил, только сжался в комок и опустил глаза. Нет, вот до какой степени нужно запугать парня, чтобы он и тени своей боялся? — А ты не догадываешься, боцман? — вступил в разговор я. — Так я подскажу. Вчера я отправился к себе в каюту, а там меня уже поджидал господин Нарим… Он мне очень хорошо объяснил, кем меня считает… и предложил денег за некоторые услуги. Золото, между прочим, предложил. Могу гордиться. Боцман невесело хохотнул: — И что? Как с услугами? — Ну, — усмехнулся я, — одну услугу он от меня точно получил. Кулаком в зубы. После этого я его оттащил в каюту… вместе с деньгами… и отправился спать. Не так ли, господин Альто? Альто с тяжёлым вздохом взглянул на Нарима, лицо которого застыло гипсовой маской, но природная честность в нём всё-таки победила. — Тайче говорит правду. В том смысле, что он действительно магией принёс в нашу каюту избитого Нарима и оставил кошелёк с золотом, добавив, что Нарим его кое с кем перепутал. После этого Тайче ушёл. — А господин Нарим? — спросил капитан Гонза. — Что было с ним? — Я… я устроил его на койке, положил на лоб мокрое полотенце… Хотел подождать, пока Нарим очнётся, но задремал. Проснулся только утром, больше ничего не знаю, — ответил Альто. «Врёт, — активизировался Майтели. — Он знает, что его приятель выходил из каюты». «Но не скажет, — ответил я. — Не будет связываться. Семья Нарима наверняка знатнее, чем семья Альто. Он не будет ссориться с ним до конца». «Прискорбно, — проворчал Майтели. — На двух гмыхах одновременно не усидишь». Ну да, Майтели в последнее время просто кладезь житейской мудрости. Близость родины, что ли, сказывается? — Господин Нарим? — вопросил капитан. — А вы что скажете? Нарим тут же принял вид надменный и презрительный: — А я что-то должен говорить? Ну да, согласен, я повёл себя с Тайче несколько… опрометчиво, но ведь я же заплатить хотел. И вообще — это меня избили и я тут пострадавшая сторона, пусть этот нищеброд радуется, что я с него виру не требую! Но ему мало было избить меня, он ещё пошёл и изнасиловал моего слугу! И избил его! А я очнулся только утром! — Господин Нарим, — спокойно сказал капитан, — Тайче Кири не трогал вашего слугу. Это не обсуждается. Матросы одобрительно загудели. — Так что нам нужно найти и наказать настоящего виновника. Подобные вещи на моём корабле не приветствуются, и виновный должен быть наказан. — Да он это, он! — выкрикнул кто-то из матросов. — Сам слугу избил и надругался, а тому приказал обвинить во всём Тайче! Слуга против господина слова не скажет, вот он и пользуется! И тут Нарима понесло. Весь свой тщательно копившийся в течение этих дней яд он соизволил выплеснуть на своих оппонентов. Досталось всем — и капитану, и команде, и самому кораблю, и погоде, и глупым бредням моряков, верящих тупой скотине и не верящих отпрыску благородного и знатного рода, и тупости Луто, и нерешительности Альто. Последнему, правда, досталось меньше всех, всё же терять единственного на корабле человека, с кем он поддерживал более или менее дружеские отношения, Нарим не хотел. Зато мне досталось по полной программе. Если верить Нариму, то мой образ жизни, привычки и пристрастия были таковы, что меня стоило с рождения заключить в подземную темницу без окон, запереть на сорок замков и выкинуть ключ. Особо красочно у него вышли описания моей половой жизни, народ аж заслушался. Я тоже внимательно слушал, а когда минут через пятнадцать Нарим притомился и выдохся, я демонстративно громко вздохнул и заметил: — Вот это да… Вот это опыт… Жаль, что у меня с собой нет пера и бумаги. Я бы записал. А Юлий добавил: — Ты кого тупой скотиной назвал? Я ведь и обидеться могу. И демонстративно прижал уши и оскалил зубы. Я ведь уже упоминал, что гмыхи всеядные? Так что зубки Юлия впечатляли. Матросы заржали. Думаю, такого весёлого путешествия у них не было давненько. И тут у Нарима окончательно снесло крышу, и он громко потребовал немедленно наказать ходячую мерзость и поганого насильника. Матросы насупились. Обстановка начала накаляться. Капитан Гонза всё ещё пытался разрулить ситуацию сказал: — Господин Нарим! Я не знаю, что произошло с вашим слугой, но не думаю, что Тайче имеет к этому какое-либо отношение. И я не собираюсь ссориться с тем, кому покровительствует сама Жанана. Зря он это сказал… Нарима окончательно понесло по кочкам, и следующая порция оскорблений досталась уже самой Морской Богине. Причём оскорбления были такие, что моряки кинулись на Нарима с явным желанием начистить ему всё, что поддавалось чистке, а Альто, окончательно определившись со стороной силы, со вздохом посмотрел на приятеля и отошёл в сторону со словами: «Ой, дурааак…» Что же касается Луто, то он просто постарался слиться с окружающей обстановкой. Как показали дальнейшие события — совсем не зря. Моряки уже обступили Нарима, и до него наконец-то стало доходить, что он малость переборщил со своей наглядной агитацией, и что всё может очень нехорошо закончиться для целостности его шкурки. Поэтому выражение его красивого лица стало злобно-растерянным. — Не стоит оскорблять Морскую Богиню, плывя по морю, господин Нарим, — отчеканил капитан Гонза. — Думаю, что для всех нас будет лучше, если вы спуститесь в свою каюту и не покажетесь оттуда до конца путешествия. И молитесь, чтобы Жанана не слышала ваших оскорблений! Поверьте, лет сорок назад, когда я только начинал ходить в море, за борт в мешке можно было отправиться и за меньшее. — Да вы… — вновь затрепыхался Нарим, но тут громкий женский голос произнёс: — Довольно. Я слышала достаточно. Ага. Кажется, я догадываюсь, у кого лопнуло терпение… На палубе возникло некоторое замешательство. Нарим замер соляным столбом. Капитан Гонза и моряки опустились на колени. Я склонил голову — за бортом действительно парила Жанана на своём пурпурном дельфине. И на сей раз она была не одна, а со свитой. Свиту богини составляли симпатичные молодые существа, очень похожие на людей, только вот кожа у них была приятного лазурного цвета, а волосы поражали разнообразием цветов и оттенков. Розовые, зелёные, белые, пурпурные, красные, чёрно-золотые, сиреневые… Свита Богини так же восседала на дельфинах, которые, попирая все законы физики, преспокойно парили в воздухе. Кстати, никаких рыбьих хвостов у подданных Жананы не было — вполне себе нормальные ноги. Не знаю, может, они в воде как-то трансформируются? И, кстати, откуда они взялись? Тоже после Катастрофы появились, как и оборотни? — Морской народ… — начали перешёптываться моряки. — С Богиней Морской народ… Жанана подплыла поближе и улыбнулась мне: — Ох и любишь ты, Кири, влипать в неприятности… — Это не я, — открестился я. — Они меня сами находят, как ни прячусь… Жанана рассмеялась: — Да уж, тебе-то точно прятаться бесполезно, — тут она стала серьёзной и тихо добавила: — Будь осторожнее, Кири. И не только ты… Ты знаешь, кого позвать, если что… После этого на лице Богини снова заблистала ослепительная улыбка, а я старательно принялся ловить падающую челюсть. Это она что имеет в виду? Быть осторожнее мне… и не только мне? Похоже, Богиня явно пыталась передать что-то Майтели. Только вот что? А Жанана между тем всерьёз занялась разборками: — Я вижу, капитан, — сказала она, — ты понял мои слова правильно. Но ты плохо подбираешь себе пассажиров… — Прости, госпожа, — выдал побелевший до простынного состояния Гонза, — я и предположить не мог, что господин Нарим может позволить себе такие выражения. Когда он оплачивал проезд, он показался мне вполне приличным молодым человеком. — На тебя я не сержусь, — довольно мягко сказала Жанана, — в конце концов, это твоё ремесло. А вот с тобой… — тут она повернулась к Нариму, — я намерена разобраться. С чего ты взял, юный наглец, что можешь позволить себе оскорблять Богов? — Но… я… — попытался оправдаться Нарим, но тут его взгляд упал на меня, и он возопил: — Это всё он виноват! Угу, и часовню тоже я развалил… Жанана ехидно усмехнулась и очень ласково сказала: — Говори, недостойный… Облегчи душеньку… Интересно, она с Белым Полярным Лисом не успела пообщаться? А то больно уж похожие интонации… Видимо, эти самые интонации каким-то образом воздействовали на Нарима, и слова полились из того непрерывным потоком. Причём видно было, что о большинстве своих откровений он и хотел бы промолчать, да не может. И перед нами во всей красе предстал избалованный мажор, которому с самого нежного возраста всё позволялось, всё прощалось, и все его пакостные поступки сходили с рук. И было этих пакостных поступков немало, но речь сейчас не о них. Оказывается, «благородного» господина Нарима возмутило, как свободно ведёт себя Тайче, которому вроде бы покровительствовала сама Морская Богиня, и каким уважением на корабле пользуется, и как смеет рассказывать о таких высоких материях, как любовь, верность, преданность и самоотверженность, о каких неблагородному быдлу и знать-то не полагается. Ещё больше его возмутило, что помянутый Тайче при первой встрече вёл себя с отпрысками благородных семей, как с равными и не чувствовал от этого никакого дискомфорта. А ещё этот неправильный Тайче был красив… но никому не оказывал благосклонности, и Нариму тоже. Хотя, по мнению самого Нарима, Тайче должен был растаять от одного его взгляда. Так нет, ходил по кораблю — весь такой из себя благородный и красивый, сказки свои рассказывал и на Нарима, такого красивого, внимание обращать и не думал… И тогда Нарим решил — показать всем, чего стоит этот хвалёный Тайче. И ничего умнее ему в голову не пришло, чтобы предложить Тайче переспать с ним за деньги. А что? Всё продаётся и все продаются. Просто одни продаются дороже, чем другие, но вот как раз денег у Нарима было достаточно. И он был весьма удивлён, когда вместо согласия получил кулаком по морде. Выяснилось, что продаются далеко не все, и это разозлило Нарима. Теперь он не просто хотел унизить Тайче. Он хотел оплевать его и уничтожить. Так, чтобы те, кто вчера смотрел на Тайче с восхищением, стали смотреть с брезгливостью. Тогда и пришёл Нариму в голову этот план с обвинением в изнасиловании, благо у него под рукой был тот, кто просто не мог противиться его приказам. Луто. Луто Нарим привык почитать своей полной безропотной собственностью, и, в каком-то смысле, так оно и было. Жизнь Луто с таким хозяином была такова, что окажись он на месте Селюка, считал бы себя попавшим в Рай. Нарима Луто боялся до дрожи и обморока, и для этого у него были все основания. Ведь с безропотным слугой Нарим никогда не сдерживал своих садистских наклонностей, а если за невыполненный приказ Луто получал всего лишь порку, то считал, что ему крупно повезло. Так что да, Луто оговорил меня по приказу Нарима, на самом деле избил и изнасиловал его тот же Нарим, ещё ночью, когда очнулся после того, как я с ним так неласково обошёлся. Оттого-то парень и напялил одежду с длинными рукавами, и старался не показывать лицо — чтобы я не понял, что его избили раньше. Луто выполнил всё в точности, только вот результат оказался совершенно не такой, какого ожидал Нарим. И избалованный мажор пошёл вразнос… Когда поток сознания Нарима иссяк, у меня возникло острое желание пойти и помыться. И, судя по выражениям лиц всех присутствующих на палубе, не только у меня. Жанана же выслушала всё с бесстрастным выражением лица, а потом тихо сказала: — Умолкни. Хватит. — Но… я… — выдавил Нарим. — Я сказала, — ледяным тоном произнесла Жанана, — умолкни! Скажите мне, — обратилась она к морякам, — заслуживает ли этот человек наказания? — Заслуживает! — Заслуживает! — Конечно, заслуживает! — хором отозвались моряки. Единственный, кто не выкрикнул ничего, был Альто. Но и он ничего не стал говорить в защиту приятеля. — Вы не имеете права меня судить! — истерично выкрикнул Нарим, но Жанана сделала короткий жест рукой, и он замер на полуслове. — Я же сказала, умолкни! Что ж ты непонятливый такой? — сокрушённо покачала головой Жанана. — Прими же свой приговор, недостойный! Быть тебе отныне слугой Морского Народа до тех пор, пока не искупишь свои грехи! Жанана сделала замысловатый жест, и тело Нарима стало словно течь, оплывать, меняться… Он издал истошный крик, захлебнувшись щёлканьем и бульканьем. А потом на месте стоящего человека на палубе возник безобразного вида склизкий осьминог, который неуклюже дёрнулся и бултыхнулся в море. Часть Детей Моря со свистом и улюлюканьем последовала за ним. Даже думать не хочу, для чего Детям Моря может понадобиться такая безобразная тварь… Но Богине виднее. — Вы все были свидетелями моего суда, — сказала Жанана. — Помните же об этом. — Госпожа… — неожиданно вышел вперёд Луто и упал на колени, — госпожа, заберите и меня тоже… Родители Нарима… Они убьют меня. — За что? — удивилась Жанана. — Разве ты мог спорить с волей Богини? — Для них это неважно, — горько прошептал Луто. — Они лишились своего сына. Вас наказать они не могут. Значит, они уничтожат меня… — Бедное дитя… — вздохнула Жанана. — Хорошо. Я заберу тебя с собой, и ты будешь свободным. Море принимает всех, кто в этом нуждается… Ещё один замысловатый жест… и Луто плавно взмыл в воздух и превратился в серебристо-серого дельфина. Он перекувыркнулся через голову, прыгнул в море и поплыл в нём, радостно резвясь и выпрыгивая из волн. — Море принимает всех, кто в этом нуждается, — повторила Жанана и тоже исчезла в морских волнах вместе со своей многочисленной свитой. А у меня в ушах продолжали звучать другие её слова: — Будь осторожнее, Кири. И не только ты… Ты знаешь, кого позвать, если что…