Лилия долин

Между прочим, то ли тайные тропы М’Хшаа были так хороши, то ли Лис там что-то нашаманил, но продолжался наш бег совсем недолго. Несущий меня папа Тишью, он же по совместительству Вождь М’Хшаа, даже не вспотел особо. А двигался он реально быстро. Впрочем, восемь ног — это восемь ног. Очень надеюсь, что Майтели, когда очухается, не припрётся с разборками к М’Хшаа, не хотелось бы их подставлять. Впрочем, там остался Белый Полярный Лис, а с ним не забалуешь. Очень надеюсь, что он вправит Майтели мозги, как и обещал… А если нет… Что ж, тогда остаётся одно — рвануть к Эшре, думаю, что Страж не откажется провести меня в другой мир. Хотя, как ни странно, не хотелось бы. Пусть этот мир не добр, не совершенен и вообще состоит чуть ли не из одних недостатков, но я почему-то привязался к нему. И его обитатели… Они начинают меняться. Совсем понемногу, но скромно надеюсь, что и моя лепта в это вложена. И вообще, у меня репертуар богатый, я ещё и половину этого мира им не осчастливил… Хотя, что греха таить — если я уйду, то, значит, признаю силу Майтели и его право распоряжаться моей судьбой. Именно это и является главной причиной моего упрямства. В общем, пока я раздумывал таким образом, серое марево с редкими цветными точками, сквозь которое неслись М’Хшаа, как-то само собой закончилось… и мы оказались на покрытой цветочным ковром луговине. А вдалеке виднелись аккуратные полукруглые домики поселения. — Ну, вот мы и прибыли, — заявил Вождь. — Это наше поселение, и ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, и уйти тогда, когда сам захочешь этого. — Спасибо тебе, Вождь, — сказал я, склонив голову. — Но я не хотел бы навлекать на вас гнев нового Демиурга. — Пустое, — усмехнулся Вождь. — Видишь ли, эта территория не принадлежит миру Демиурга и над ней он не властен. — А кому же она принадлежит? — удивился я. — Нам, М’Хшаа, — горделиво ответил Вождь. И несколькими фразами попытался пояснить мне суть этого феномена. Если я правильно понял, у М’хшаа были свои маги, и не слабые. Ну, как маги… Шаманы, что сути дела нисколько не меняет. Так вот, эти самые шаманы умеют каким-то образом помещать целые территории в складки подпространства, что делает их (территории, то есть) недоступными ни для кого, кроме их обитателей. Именно поэтому на территориях М’Хшаа отродясь не болталось ни Богов, ни демиургов, ни любой другой бессмертной и гораздой на всякие пакости дряни. Паучки жили сами по себе, выбираясь в изначальный мир не часто и по необходимости. Тем более, что в большинстве своём население этого самого мира было настроено к беднягам М’Хшаа агрессивно и с охотой слушало и передавало из уст в уста байки об их немыслимой кровожадности и зашкаливающей сексуальности. Поэтому вылазки в изначальный мир могли закончиться весьма печально, как, собственно, и произошло с Тишью. Но совсем прекратить общение с изначальным миром М’Хшаа не могли, банально нуждаясь в притоке свежей крови. К тому же секс с представителями людской расы приносил им просто неземное удовольствие, так что людей в поселениях М’Хшаа проживало не так уж мало. Кто-то — в качестве мужей, а кто-то — банально предоставляя сексуальные услуги. Платили паучки хорошо, контракт заключали на два-три года, после чего труженик сексуального фронта мог быть свободен, как весенний ветер, имея в активе приятно округлую сумму для того, чтобы начать новую жизнь. И что характерно — никакого принуждения, всё в строго оговорённых контрактом рамках. Некоторым, кстати, нравилось так, что они и уходить не хотели… В принципе, я желающих подзаработать таким образом не осуждал. Во-первых, как говорится, торговали они своим, а не краденым, а во-вторых, вряд ли это были отпрыски обеспеченных семей. Скорее уж голь перекатная, которая рассматривала такой контракт как шанс выбраться из вечной кабалы или жуткой нищеты. А уж насколько плохо могли жить бедняки — на это я успел насмотреться. Рассказывая мне все эти нюансы жизни и взаимоотношений М’Хшаа и людей, Вождь потихоньку шёл по дороге по направлению к поселению, при этом стараясь идти медленно, примеряясь под мои шаги. А когда он стал рассказывать о живущих здесь людях, то вдруг поперхнулся и покраснел: — Прости, тебе наверное неприятно это слышать… Я философски пожал плечами: — Вы же сюда силой никого не тащите? Всякий выживает, как может. Главное, чтобы нас с Юлием с этакими новобранцами не перепутали. — Обижаешь! — возмутился Вождь. — Ты — мой личный гость, как и вон то хвостато-копытно-зубастое недоразумение. В вашу сторону никто косо посмотреть не посмеет… К тому же ты — Тайче, а значит, сможешь нам много интересного рассказать, правда? — Смогу, — вздохнул я. — Только вот тракки жаль… Она там осталась. — Ничего, — улыбнулся Вождь, — если сможешь рассказать Мастерам, как её сделать — они расстараются. Так что перестань беспокоиться по пустякам, Кири. Здесь ты в безопасности. Я кивнул. Хорошо бы. Вблизи домики поселения оказались куда выше, чем я ожидал. Симпатичные, белёные, украшенные простыми красно-синими узорами из кругов, точек и пересекающихся линий, с просторными входами и круглыми окнами, возле некоторых были разбиты грядки с цветами и какими-то травами. В общем, поселение производило приятное впечатление — везде чистенько и прибрано, М’Хшаа доброжелательно улыбаются, в толпе встречающих шныряют смеющиеся восьмилапые детёныши… и да, среди встречающих немало людей — в белых, голубых и зелёных одеждах из мягкой струящейся ткани, они вовсе не выглядели запуганными и измученными, да и М’Хшаа явно относились к ним хорошо. В общем — сплошная милота и благолепие. И нет ощущения скрытой опасности, которое меня частенько посещало. Похоже, М’Хшаа и впрямь искренне расположены помочь мне. Поняв это, я расслабился… и только сейчас понял, что просто жутко устал. Я изо всех сил старался бодриться, но глаза просто сами закрывались. Вождь понял моё состояние и сказал: — Вижу, что ты устал и нуждаешься в отдыхе, Тайче. Мы продолжим этот разговор и устроим пир в честь гостя, когда ты отдохнёшь и придёшь в себя. — С-спасибо… — сумел ответить я, а дальнейшее воспринимал смутно, словно в полусне. Кто-то взял меня на руки и внёс в один из домиков, кто-то помог раздеться, потом мне подсунули чашу с каким-то вкусно пахнущим напитком… а потом я совсем вырубился. А когда проснулся, то не сразу смог сообразить, где нахожусь. Лежал я на чём-то мягком, надо мной был белёный, украшенный узорами, напоминающими арабески, потолок, откуда-то вкусно пахло жареным мясом и доносилось тихое позвякивание. Я повернулся и попытался сесть — удалось это неожиданно легко, изматывающая свинцовая усталость и слабость прошли без следа. Так что я с интересом оглядел паучье жилище. Полукруглый просторный дом состоял из одной комнаты, разделённой на зоны. Этакая студия по-местному. Я находился в спальной зоне и возлежал на стопке мягких пёстрых одеял, одно из них укрывало меня, а под головой вместо подушки был набивной валик. Рядом со мной находилось куда более широкое ложе, где стопка одеял была повыше, а подушек — побольше. Видимо, на нём спали живущие в этом доме супруги. А для детёнышей предназначались подвешенные повыше красиво сплетённые гамаки, числом три штуки, да ещё у широкого ложа притулилась резная колыбель, немного более широкая, чем обычная человеческая люлька. В колыбели мирно спал младенец, укрытый пёстрым одеяльцем, на вид ему было месяца два-три, впрочем, я в этом плохо разбираюсь. Дальше была расположена обеденная зона — низенький круглый столик с разложенными вокруг него круглыми же подушками. Ну да, логично, не на стульях же М’Хшаа сидеть… Им неудобно. На столике было поставлено большое блюдо с фруктами, ещё одно — поменьше — с поджаристыми лепёшками, глиняный кувшин с каким-то питьём и пара глиняных кружек. Сразу за столиком был расстелен пушистый восьмиугольный ковёр, на котором лежали вполне привычного мне вида игрушки — кубики с рисунками, что-то вроде пирамидки, сшитые из лоскутков мягкие игрушки, изображавшие гмыха, какую-то птицу и совершенно неопознаваемого мной зверя. Ага, а тут у нас детская… Рядом с ковром, отделяя эту зону от другой, стояли красивый резной сундук, низенький шкафчик и довольно изящной работы столик со стулом. Ну да, если второй супруг — человек, то и у него должна быть своя вотчина… А вот дальше шла кухня — много полочек с расставленными на них горшками и блюдами и ещё один низенький столик — для готовки. Именно там я и видел хозяина дома — он, сидя ко мне спиной, крошил ножом какие-то овощи, ссыпая их в горшок. Чем-то он показался мне знакомым, а уж когда повернулся и улыбнулся, я окончательно уверился, что где-то видел этого симпатичного светловолосого парня. Только вот где? — Ты выспался? — ласково улыбнувшись, спросил мужчина. — Голоден? — Да, — ответил я, и мой желудок подтвердил это согласным бурчанием. — Простите, я, вероятно, долго спал? — Больше суток, — ответил мой собеседник. — Но, судя по рассказам твоего друга, это и не удивительно. Так что вставай, а умыться и привести себя в порядок можешь вон там. Ах да, прости, я не назвал себя. Меня зовут Альги, я супруг Вождя Рашшха-Ири, а тебя зовут Кири, правильно? И тут я вспомнил, где видел этого парня. Конечно же, в воспоминаниях Тишью, которые он мне показывал ещё в караване. — Правильно, — улыбнулся я в ответ. — Спасибо за гостеприимство. — Пустое, — всплеснул руками Альги. — Ведь если бы не ты — неизвестно, что стало бы с нашим малышом. Он вернулся к нам только благодаря тебе. А теперь давай, я покажу тебе, где умыться. Альги провёл меня за незаметную ширму в углу, а там оказалось отдельное помещение с довольно-таки большой купальней, вполне себе узнаваемым рукомойником и чем-то, напоминающим… унитаз? — Ага, — охотно пояснил Альги, — эта штука на магии работает. Делаешь все свои дела, а потом вот на этот камушек нажимаешь, и всё пропадает. Ни грязи, ни запаха. М’Хшаа вообще очень чистоплотные. Сделать тебе воду в купальне потеплее? А я пошёл, мне ещё нужно к вечернему пиру мясо запечь. — Спасибо, — повторил я и не удержался от вопроса. — А как всё это работает? — Всё дело в этих камнях, — пояснил Альги. — Шаманы их заряжают, и камушки работают, как надо. В купальне воду греют и периодически очищают, а здесь — он показал рукой на «унитаз», — отходы жизнедеятельности уничтожают. Для мусора особый сосуд есть, — и он показал на каменную урну в углу, — а для того, чтобы одежду почистить, есть сундуки. — Очень удобно! — восхитился я. — Ты даже не представляешь, насколько! — усмехнулся Альги. — Я ведь в деревне вырос — какие уж там удобства. Так мне, когда я здесь оказался, показалось, что я умер и попал на небеса. — В деревне? — удивился я. — Но ты ничем не напоминаешь крестьянина. — У меня заботливый супруг. — улыбнулся Альги — Это куда лучше моей жадной родни. Впрочем, это долгая история, возможно, я когда-нибудь и расскажу её тебе, Кири. А сейчас можешь освежиться. Вон в тех горшочках мыльные сборы, надеюсь, что тебе понравится какой-нибудь из них по запаху. И он вышел, оставив меня наедине с местной сантехникой. Впрочем, она была настолько проста, что не справиться с ней было невозможно. А уж тёплая вода в купальне доставила мне просто неземное наслаждение. Я помыл волосы одним из сборов — с запахом, напоминавшим яблоко и корицу одновременно, вытерся большим пушистым полотенцем, которое незаметно появилось в купальне вместе с моей вычищенной одеждой, и почувствовал себя ещё лучше. Но тут мой желудок снова требовательно напомнил о себе, так что я вспомнил про обещанный завтрак. Минут через пять я уже восседал на подушках за низеньким столиком и с энтузиазмом уничтожал те вкусности, которыми меня одарил Альги. И только наевшись до отвала, я сообразил спросить о Юлии. Стыдно, да… Альги в ответ на мой вопрос рассмеялся и сказал, что Юлий встал раньше меня и сейчас развлекает местную малышню. — Это как? -удивился я. Альги улыбнулся и поманил меня ко входу. На улице восьмилапые детишки играли в догонялки с огромным волком. Причём чувствовалось, что волку эта нехитрая игра доставляет такое же удовольствие, как и детям. — Хороший у тебя друг, — улыбнулся Альги. — Добрый. — Он такой… — согласился я и подумал, что Юлию пора возвращаться к своим. Он созрел для создания семьи и отцовства — вон с каким удовольствием с детишками играет. Но что-то мне подсказывало, что оборотень не покинет меня, пока в жизни моей не появится определённость…

***

Прошло три недели. За это время я успел перезнакомиться со всеми М’Хшаа, облазить всю долину, в которой располагалось поселение, сходить в гости в другие поселения, пару раз побывать на охоте и даже подстрелить из рогатки (а из чего ещё-то? Лук, стрелы и копьё мне в руки давать было опасно для жизни. Как моей, так и остальных охотников. Так что пришлось соорудить рогатку и даже доказать, что эта примитивная штука на что-то годится) какую-то большую птицу, оказавшуюся удивительно вкусной, пообщаться с местными Шаманами, пересказать большое количество известных мне сказок и спеть множество песен, подружиться с местными обаятельным детишками и особенно с малышом Тишью… В общем, развлекался, как мог. Но меня чем дальше, тем больше стало одолевать некое чувство, сначала тихо, а потом всё громче и громче требующее тронуться в Путь. Похоже, когда Данунах признал меня настоящим Тайче, я таковым и стал. И сейчас меня нестерпимо манила бродяжья жизнь. Останавливало меня только одно — я прекрасно знал, что стоит мне покинуть предоставленное М’Хшаа убежище, как Демиург моё расположение просечёт на раз. А то, что с моими желаниями он считаться не намерен, я уже понял. И от Песца, который обещал вправить Майтели мозги, никаких известий не было, что тоже напрягало. Честно говоря, я скучал по обоим. Да-да, и по Майтели тоже — мы были долго связаны ментально, а такие вещи не проходят бесследно. Я прекрасно понимал, что такая привязанность близка к стокгольмскому синдрому, но всё равно скучал. Пусть Бешеная Лилия в итоге и проявил себя не с лучшей стороны… А вот Песец… Странно, но к нему я тоже успел привязаться за не самый длинный срок. Хотя бы потому, что он единственный в этом мире не пытался врать и охотно делился информацией. А ещё… ещё он мне реально помогал и старался, чтобы те передряги, в которые я влипал с непохвальной регулярностью, заканчивались с наименьшими потерями. И сейчас мне было беспокойно — да, Песец, конечно силён, но и у Майтели, ставшего Демиургом, дурной силы предостаточно. Вдруг он смог как-то навредить Песцу? В общем, были у меня поводы для беспокойства, да… Но я старался не показывать этого никому, М’Хшаа в моих проблемах никак не виноваты, более того, они сделали всё, чтобы мне помочь. Кстати, Вождь, успевший побывать во внешнем мире, рассказал мне, что никаких безобразий и катаклизмов не наблюдается, и на Манолике вроде бы всё в порядке. Неужели Майтели взялся за ум? Но почему тогда не даёт о себе знать Полярный Лис? Так я потихоньку ел себя поедом, очень стараясь, чтобы окружающие не догадывались о моих проблемах. Но Юлия было трудно обмануть, он чувствовал, что со мной начинает твориться что-то неладное, всё порывался поговорить, но мне пока удавалось успешно увиливать от этого. А вот Тишью со мной говорить и не пытался. В один прекрасный день он просто взял меня за руку и сказал: — Идём. Я удивился, но не стал противиться малышу, решив, что он придумал очередную игру, а пока я так думал, Тишью привёл меня к стоящему за околицей поселения дому местного шамана. Сам шаман, которого звали Хонхо, мирно сидел… ну как сидел, просто поджал все восемь ног и примостил на порог паучье туловище… Так вот, Хонхо мирно сидел на пороге домика и покуривал длинную трубку, от которой вился симпатичный такой дымок ядовито-зелёного цвета. Завидев нас, он приоткрыл один глаз и ласково нас поприветствовал: — Здравствуй, малыш Тишью. Здравствуй, Кири. Какая нужда привела вас ко мне? — Ну… собственно, — начал было я отмазываться, но тут Тишью решительно заявил: — Помоги Кири, дедушка Хонхо! Ему плохо. — И ничего мне не… — начал возражать я, но старый Хонхо быстренько поднялся на ноги и ухватил меня за руку, заявив: — Не обижай старого Хонхо, будь моим гостем… Я вздохнул и медленно вошёл за стариком в его домик. Там мне немедленно была предложена чаша какого-то напитка пурпурного цвета, который показался мне удивительно вкусным, а потом шаман заявил: — Ты умеешь красиво рассказывать о произошедшем в другом мире и петь прекрасные песни, но в себе разобраться не можешь… Нехорошо… Поспи немного, во сне приходят ответы, а старый Хонхо тебя посторожит… Глаза мои стали слипаться, и последнее, что я ощутил — то, как шаман бережно укладывает меня на сложенные стопкой одеяла. А потом я оказался в лесу. Самом обычном земном лесу. Я шёл по узкой тропинке, вилявшей между сосен, вдыхал их смолистый запах, беспечно срывал с кустиков созревшую бруснику и отправлял в рот. Мне было спокойно. Так спокойно, как не было уже давно. И тут тропинка вильнула ещё раз, выходя на поляну, я услышал голоса и увидел их…