Любовь без памяти

— Вы не понимаете, без Родиона я не смогу так быстро расследовать дело. Я настоятельно требую его выпустить, он будет все время со мной, никому не грозит опасность. — Есеня уже порядком злилась на Быкова, который не хотел пойти ей навстречу. — Есения, ты достаточно стажировалась у Меглина, чтобы раскрыть дело самой. Я не могу его выпустить, ты же знаешь, он сам признался, — Быков подошел к девушке, осторожно притрагиваясь к плечу, — я хочу, но не могу, так нельзя. Не понимаю, как Родион сам признался. Он и свобода — единое целое, и чтобы он добровольно пошел в тюрьму… Что ты с ним сделала? — Как он меня и учил, пыталась быть внимательной к людям, в этом случае к нему. Можно я хотя бы с ним увижусь? — Есеня понимала, как это выглядит в глазах всего отдела. Она оправдывает убийцу своего отца, встречается с ним и пытается вытащить его из тюрьмы. Только они настолько глупы (впрочем, как и Стеклова раньше), что даже не замечают, что маньяк намного ближе, чем они думают. Точнее, думают они о том, что его поймали. Только сейчас Женя сидит в своем кабинете и решает, каких еще статей бы приписать Меглину, чтобы живым он из тюрьмы точно не вышел. — Поехали. — Быков убрал руку с плеча девушки и позвонил в приемную, чтобы попросить секретаршу вызвать служебную машину. На улице было пасмурно, словно погода отображала настроение не только Стекловой, но и Быкова. Редкие просветы, конечно, вселяли надежду в благополучный исход, но жизнь — не такая случайность, как погода. Черный мерседес подъехал в главному входу Следственного Комитета. Всю дорогу оба молчали, хотя думали об одном. СИЗО, где находился Меглин, было недалеко от СК. Небольшое серое здание, обнесенное высоким забором и колючей проволокой. Два поста охраны, овчарки, полиция с оружием. А внутри тот, при виде которого сердце останавливается. Быков и Стеклова достаточно быстро прошли через контрольно-пропускные пункты, и буквально за десять минут оказались у допросной комнаты. — У тебя двадцать минут, я отойду к Воробьеву*. — надзиратель открыл дверь камеры, и Есеня проскользнула внутрь. Вид открывался достаточно печальный. Родион, одетый в тюремную одежду, с фингалом под глазом и разбитой губой сидел на железном стуле, качая ногой. Почти сразу он поднял голову и увидел Есеню: — Привет. Че пришла? — Они могли забрать у Родиона все, но только его грубость, язвительность и абсолютная искренность (по крайней мере, с Есеней), всегда оставалась с ним. — Не знаю, я…. Кто тебя побил? — Есеня, как обычно, предпочла переключить тему разговора, чем отвечать на столь сложный для нее вопрос. — Друзья за старые грехи мстят. — Есеня уже прислонилась к столу, пытаясь максимально близко, но без подозрений, сократить расстояние. — Эй вы, расстегните наручники. — еще пара минут, разговоры о том, что не положено и наконец свободные руки Родиона. — Зачем? — снова емкий вопрос от Есени, которые так не любил Меглин, — Что зачем? — максимально предсказуемый ответ, Родион просто не мог ответить по-другому. Он слышал, как дрожит голос Стекловой да и просто чувствовал, как она не осмеливается задать вопрос, который волнует ее больше всего. И от этого ему впервые за долгое время захотелось улыбнуться. — Сдался. — девушка шумно выдохнула, пытаясь успокоить свое сердце, которое билось так, что, наверное, его было слышно сквозь бетонные стены допросной. — Иногда нужно сдаться, чтобы потом победить, — и все-таки Родион понял, что она слишком юна и неопытна, чтобы сходу задавать вопросы, которые могут кардинально поменять ее жизнь, — спрашивай. — Ты знал? — ей даже не надо было продолжать, и так было понятно, о чем идет речь. — Узнал два часа назад. — Родион встал со стула, внимательно смотря на Есеню, которая испытывала просто бурю эмоций. Чувства ее захватили с головой, и она положила руки на плечи мужчине. И он опешил. Она не просто дала (ну или не дала) таблетки, приготовила еду или проявила внимание к нему спящему (то есть, пока он нормальный), но приняла его таким, какой он сейчас. Возможно, не до конца выздоровевший, или с приступами, но это он, и всегда оставался собой. Куда подевалась его былая уверенность, он пока сам не понимал, был в состоянии просто смотреть на девушку и следить за ее каждым движением. Следить долго не пришлось. Она перевела руки в волосы и притянула Меглина к себе. И он наконец почувствовал, как последний, недостающий пазл в его памяти встал на свое место. Еще пара секунд, и теперь он проявляет инициативу, жадно забирая у судьбы-злодейки те месяцы, которые они провели порознь. Снова металлический лязг двери и Есеня не может поверить, что двадцать минут так быстро прошли. — Собирайтесь, у вас сутки. Находите улики против Жени — Родион свободен, — Есеня перехватила руку Меглина, тащя его за собой. На выходе из допросной Быков снова остановил Есению, опуская руку на плечо, — нигде не светитесь, всегда будь с ним. Я на связи, удачи. — Стеклова в ответ смогла только кивнуть головой, поспешно забирая кепку и плащ Меглина вместе с другой одеждой из рук начальника. Они быстро вышли через запасной выход, и все та же служебная машина Быкова довезла их до СК. Пересев в «Волгу», Родион наконец заговорил: — Где может быть Вера? — Она все время так боялась, что ее надежды по поводу отца-Меглина не оправдаются, что всегда готовилась к худшему. Понимая тогда, что ему осталось недолго, не хотела чтобы он ушел с мыслями, что оставил беременную Есеню наедине с ТМНП. А он, сам не зная этого, выжил. Как говорил Бергич, держало его здесь что-то. Или кто-то. Теперь Есеня уверена, что это не только она, но и их дочь. * — выдуманный персонаж, начальник СИЗО