Distortion/Искажение

Ваш живот очень странно урчит — Ты целый день ходишь, как в воду опущенный! Что случилось? — в очередной раз спросил Фляжка, размахивая руками.       Вопрос был вполне резонный. С самого утра Рома выглядел определённо ненормально. Нет, он перестал выглядеть человеком ещё с тех пор, как его поразило Искажение, но сейчас даже для него это было слишком. Бледный, с потухшими глазами, ещё эти чёртовы трещины уже показались на щёках. И в старой своей манере отмахивался от ответа на такой простой вопрос. Как ребёнок, ей Богу!       И опять он не ответил. За весь день вообще слова не вымолвил. Лишь кивал, вертел головой и общался жестами. Им, в принципе, и этого достаточно, но Джонни, будучи невероятно громкой личностью, не мог обходиться без бархатного голоса своего друга-ребёнка, за которым очень часто приходится присматривать. Даже несмотря на то, что этот "ребёнок" знает больше о Мире, чем он сам. — Ты чё, язык, что ли, проглотил? А я говорил тебе пожрать с утра! Вот теперь ходи и мучайся, а я пошёл в шахту.       На самом деле он не собирался спускаться под землю надолго, а только для вида, чтобы заставить Лошку поволноваться. Взяв в руки кирку и засунув меч в ножны, он упёрся в шахту под недовольный взгляд друга, который после его ухода облегчённо вздохнул и болезненно закрыл рукой рот. Невольно Рома заметил, как на его руке расползлась паутина трещинок. Раньше они доходили только до половины предплечья, но буквально за три дня растянулись на все руки. Фильченков вновь устало выдохнул и пошёл к источнику воды, что находился недалеко от базы. Солнце не в зените, а значит можно воспользоваться этим природным зеркалом. Он присел около водоёма и принялся стягивать с себя доспехи.       "Далеко, интересно, расползлись?" — подумалось ему. Давно он не видел своего тела без пудры. Пудра — это какие-то перетёртые орехи, которые, как оказалось, помогали снимать боль от трещин¹. Колбая каждый день проверяет её наличие на теле друга и, если где-то слой протёрся, наносит новый. Обычно она редеет на сзади, из-за чего во время слабых приливов Искажения частенько побаливает спина. Как будто оса кусает, а жало всё никак не достанет.       Живот в очередной раз скрутило. Ещё ночью урчать начал, а почему — непонятно. Может, аллергия пошла? Чёрт знает. А тем временем Лошка снял одежду, оголяя верхнюю часть туловища, и, набрав в ведро воды, принялся смывать пудру. "Фляжка меня убьёт за это. Дорогая же, падла" — мысленно усмехнулся он.       Показались трещины. На коже их не нащупать, как шрамы или ожоги, но видно этих тварей прекрасно. Сеть начинается от сердца, она разрастается во все стороны, как корни дерева, и, как иногда кажется, даже внутрь него самого. Такие резкие, грубые и тёмные. Рома вдруг вспомнил, как первое время очень волновался из-за них, потому что они болели и росли очень активно. Но потом успокоился и привык. Он же не голым щеголяет, в конце концов. И не болят, когда на нём пудра.       Поглазев на следы своей магической деятельности ещё немного, Фильченков отхлебнул студёной воды. Может быть она успокоит бедный желудок. Но получилось ровно наоборот.       Внезапно в животе завязался тугой узел. Боль тянучими волнами проносилась по животу и грудной клетке. Рома в порыве чуть не грохнулся без чувств. Он медленно встал на тяжелевшие ноги и побрёл к базе. Джонни уже должен быть там. К горлу подступил жгучий ком, а идти становилось сложнее. "Так ведь и знал, что что-то произойдёт", — подумал Фильченков и опёрся на стену дома. Фляжка уже был там и плавил железо, стоя к другу спиной. "Чёрт, ведь даже сказать ничего не могу"       Похоже, Колбая не услышал его прихода и продолжал насвистывать простую мелодию. А Роме становилось всё тяжелее держать внутренности там, где они должны быть. Он зажал рот двумя руками и скатился по стенке. Чёрный пояс брякнул своей бляшкой об каменный пол и всё-таки привлёк внимание Джонни. — Где ты пропадал? — конечно, внимание привлёк, но не зрение, — ходил к источнику? "Господи, если ты сейчас не повернёшься, то я умру здесь, прямо у тебя под носом." — Ну чего ты, обиделся за язык, что-ли? Я могу извиниться...       Живот слишком живо заурчал, и Рома не смог сдержать болезненного стона. Будь проклят тот день, когда он начал изучать Запретную Магию! Но хоть какой-то плюс был — его наконец-то заметили. Наверное, видок у него был такой себе. — Тебе так плохо? — Фляжка присел на одно колено, осматривая его, — у тебя щёки все в трещинах. Отравился? — он уставился на друга, но тот лишь нахмурился, — понял, ничего не говори. Сейчас что-нибудь придумаем.       Он, немного погодя, порылся в одном из сундуков и достал слезу гаста. Потом убежал в другую комнату и принялся что-то химичить, позвякивая стеклянной посудой. Через несколько минут он вернулся с колбочкой, внутри которой плескалось перламутрово-розовое варево. Роме не надо было объяснять, что это такое, и зачем оно надо. Он лишь с опаской проверил зелье на запах, дабы убедиться, что Джонни не накосячил с пропорциями, кивнул себе и выпил его залпом. Хоть зелье и регенерации, но на вкус оно просто ужасно — как лимонный сок с чесноком и имбирём. Покривившись от неприятного вкуса, Фильченков отдал колбу другу и начал прислушиваться к самому себе. Внутри что-то урчало, болело и кололо, но через пять минут внезапно отпустило. Он даже брови поднял от удивления. — Прошло? — Вроде как, — Лошка с опаской, как зашуганный зверь, начал подниматься и попытался удержаться на своих двух без опоры. Всё хорошо, даже отлично. Но не тут-то было.       По телу будто прошёл электрический разряд, больно отдающий в голове и горле. Трещины на руках пульсировали, что означало прилив Искажения. Рома проморгался, успокаивая голову, однако всё тщетно. Боль усилилась, и болезненный ком подобрался прямо к языку. И он вновь согнулся в три погибели. Подступил сильный кашель, а во рту ужасно загорчило. Ещё миг — и ярко-фиолетовая жижа вырвалась из него, прожигая и заражая землю. Он чувствовал, как эта гадость осела на горле и трахее, мешая дышать. Фляжка начал хлопать его по спине, пока он избавлялся от остатков жидкости. — Что это за дрянь? — Это, кха, порча, — ответил Фильченков, откашливаясь, — её нужно срочно убрать, пока она нам тут всё не пожрала! — И это было внутри тебя? — продолжал удивляться Колбая, — что ж ты, чёрт возьми, такого съел? А, Бормолей?! — Да ничего я не ел, — раздражённо ответил Рома. Он очень не любит, когда его отвлекают, тем более, когда надо действовать, — это Искажение. Остатков магии собралось слишком много, и они порчей начали скапливаться в моём теле. Я читал об этом, — закончив колдовать и убирать фиолетовую жидкость, он бухнулся на траву, – но не думал, что это произойдёт со мной. Зараза, спина болит! — Опять пудра слезла?! Ну-ка разденься.       Отпираться не было смысла, так что Рома со смиренным спокойствием снял доспехи и стянул с себя одежду, вновь оголяя верхнюю часть туловища. Сразу же он заметил недобрые искорки в глаза Фляжки, когда тот увидел чёткий рисунок трещин. — Ты её смыл что ли? — Жарко на улице, вот и решил обтереться. — Ага, конечно! — с бурным негодованием Джонии взял шарик пуха с пудрой и начал аккуратно наносить её на спину Фильченкова, — опять, небось, решил поглазеть на свой боевой раскрас. Сколько раз я тебе говорил не трогать их! Пудры и так мало, а ещё ты тут! — Ну прости. Ай, можно поосторожнее! — Сам виноват!