Педагоги

Теперь в ночные и предутренние часы профессору зельеварения снились не только сны о нереальном доме. Видел он и бесконечные прогулки по густой поблекшей рыжей траве между высоких деревьев, близ спокойной воды. А рядом с ним шла женщина, укутанная в шотланку от которой до боли, до зубного скрежета пахло молоком теплом и уютом. Северус просыпался мокрый и взволнованный, растрепанный и расстроенный. Этот потерянный покой и одновременно обретенный покой в отношениях — страшно расшатывал нервы и устои замшелого в своих пристрастиях зельевара. Так не может быть, потому что не может быть. Ей наверняка что-то было нужно. Снова успокаивал себя Северус, пытаясь отрицать возможность дружбы и симпатии. Возможно это было следствием долгого общения с Темным Лордом и с Великим Светлым Дамблдором, которые одинаково использовали людей в своих целях. Разве только Лорд был более честным в намерениях. Он не пытался маскировать банальное использование дружбой, но собирал особый внутренний круг приближённых. И попасть в этот особый круг считалось лучше любой самой глубокой любви и симпатии. Разделение власти и бессмертия. Именно от Лорда Северус узнал многие удивительные практики, да, не самые приятные и добрые, но невероятные по воздействию и могуществу. От Дамблдора он узнал лишь об умении невероятно планировать и скрывать истинные намерения по средствам показной дурашливости. Покой. Покой нам только снится. Рядом с Дамблдором Северус забыл это слово. Хотя что было для Снейпа покоем? Вечный покой смерти ему был неприемлем. Покой жизни? Северус знавал его в одиночестве или в единении с природой. Но никогда в общении с другими людьми. Лили — милая девочка Лили, была не покоем, а абсолютным беспокойством. Ревность, жажда обладания. И лишь в немногие часы совместной работы над зельями. Возможно выбери Лили его, возможно разделив взаимное чувство любви, Северус бы понял, что такое покой души, но этого так и не случилось. Ни Северус, ни Лили не смогли защитить в себе любви. Хотя Лили и любовь? Иногда Северус думал, что это была просто жалость. Жалость прекрасной перед уродливым. Да, в начале знакомства, перед ещё ничего не знающей о магии девочкой, он был великим и таинственным, знающим. Но постепенно школа и друзья, что не отличались от неё, что тоже были магами, они вытеснили из груди молодой хорошенькой Лили особое впечатление от Северуса Снейпа — мальчика в женской блузе и безразмерной куртке. Просто странный жалкий, пусть и невероятно начитанный и умный паренёк. Мысли об этом жгли и лишали покоя. С Минервой всё было не так. Она не была похожа ни на Дамблдора, ни на Тёмного Лорда, ни на Лили. Она просто делилась впечатлениями, простыми понятными, такими, какие вряд ли бы могла излить кому-то ещё. Это как повстречать кого-то знакомого на выставке чего-то необычного, а потом тайно переглядываться с человеком, разделяя одну тайну, одну страсть к чему-то. С Минервой потому было так спокойно, что они оба разделяли тайну любви к Хогвартсу, к его нетронутой тишине, его природе. Но Минерва была «человеком Дамблдора». Он тоже был «человеком Дамблдора». Это было тем ещё проклятием — не хуже тёмной метки. Любой «человек Дамблдора» автоматически становился его поверенным и одновременно шпионом. Любой «человек Дамблдора» должен был забыть слово покой и служить великому высшему гуманному смыслу. Это ужасно отравляло и угнетало. В кругу Лорда все служили для себя. В кругу Дамблдора себя предстояло потерять. Вот поэтому Северус и не доверял Минерве до конца. Два самых приближенных к телу директора лица, которые внезапно решили пооткровенничать друг с другом об осенних листьях и набухших почках. И всё же лучше никого не впускать вглубь себя, — решил Северус Снейп. Так всё же будет спокойнее. Но раз за разом… Покой в глазах Минервы манил больше покоя серых стен и одиночества.