≪Классный руководитель≫ 06.00 Ребята, пожалуйста, берегите себя. Не выходите на улицу без жизненной необходимости, особенно ночью. Если кто-то из вас по каким-либо причинам, не может попасть домой, я останусь в школе, чтобы помочь
В голове Коли была лишь одна мысль — «Я должен быть с ним!». Парень ещё к концу седьмого класса осознал своё влечение к новому, молодому учителю биологии, и даже сейчас, когда Хржонстовскому уже 18 лет и это последний учебный год, любая его попытка признаться в чувствах была либо непонятой, либо принятой за шутку. И вот парень уже у дверей класса. Отдышавшись от долгого бега, он поправляет волосы и уверенно заходит — Родион Дмитриевич?.. — буквально прошептал Коля, заметив спящего за столом учителя. Парень тихо закрыл дверь и достал из сумки плед, накидывая на плечи учителя. Придвинул стул к противоположной стороне стола и, положив голову на сложенные на стол руки, устремил взгляд на Родиона: слегка растрёпанные волосы цвета молочного шоколада, густые брови, тёмные ресницы и уже слегка щетинистая борода. Коля невольно расплылся в улыбке, не заметив, что на него уже смотрит пара небесно-голубых глаз — И давно в список твоих престрастий входит наблюдать за спящими учителями? — Потанов выпрямился, зевая, заставляя плед упасть с плеч — Я… ну… Вы сказали, что будете тут, чтобы помогать. И я решил составить Вам компанию, — Хржонстовский встал, поднимая плед и положил его на стол. — Я знаю, что ты пытаешься заботиться обо мне, но это излишне, Коль. Ты должен вернуться домой, — поднялся и, взяв плед, вернул его в руки парню. — Вы же знаете о моих чувствах! — выкрикнул, положив плед снова. — Я не могу отсиживаться дома, зная, что… больше… возможно… не смогу Вас увидеть! Пускай Вы не любите меня в ответ, мне всё равно! Мне восемнадцать лет и я в праве решить где мне лучше остаться! — уверенно поднял взгляд на учителя, смотря прямо в глаза — Вот почему ты просто не мог влюбиться в кого-то своего возраста? Почему не нашел кого-то, кто не был бы твоим учителем?! — Родион отвёл взгляд, прикрывая глаза. Долго смотреть на Колю он не мог. — Если б Вы не были моим учителем, я бы влюбился в Вас же… разве это имеет значение? Особенно сейчас… люди умирают! В любой момент может не стать кого-то из наших родных, друзей, знакомых! Почему я должен волноваться о том, что тот, кого я люблю — мой учитель, если сейчас каждый волнуется только о том как бы пережить еще хотя бы одну ночь?! — отступил вбок, снова становясь перед взглядом Потанова. — Хорошо, ты прав. Но рано или поздно всё вернётся на свои места. Как бы ты мне ни нравился, как бы я тебе ни нравился, я не хочу заводить отношения, которые повлекут за собой моё увольнение. И это в лучшем случае, — обошёл парня, уходя в лаборантскую. Слова учителя вновь и вновь прокручивались в голове Коли, заставляя всё внутри трепетать. Сегодня, несмотря на самую страшную и ужасающую ситуацию он услышал то, о чём мечтал четыре года. Он нравится Родиону. Хржонстовский уверенно последовал за учителем и, схватив за ворот рубашки, наклоняя к себе, вовлёк в поцелуй, тут же отстраняясь от тёплых потрескавшихся губ. — Если о наших отношениях никто не узнает, то тебя не уволят, — всё так же держал Родиона за ворот, оставаясь в паре сантиметрах от его губ. — Поэтому прошу, позволь себе любить меня. После такого желанного и нагло оборванного поцелуя, Потанов больше не мог держать чувства в себе. Всё, что он уже несколько лет тщательно прятал в потаённых уголках души, вдруг нахлынуло с невообразимой силой. Казалось, весь мир вдруг исчез и остались только они вдвоём. Учитель нежно провёл по щеке парня и вовлёк в уже более уверенный и страстный поцелуй, проскальзывая языком меж зубов парня. Ни один из снов, ни воображение, которыми раньше наслаждался Родион, даже близко не были похожи на нахлынувшее в момент обычного поцелуя возбуждение. Мужчина просто не мог отстраниться от Коли, не желая больше упускать ни минуты. Пальцы оказываются в мягких белоснежных волосах, щёки обоих слегка покрываются румянцем. Хржонстовский обхватывает руками шею учителя, прижимаясь ближе, будто желая раствориться в этом поцелуе. Воздуха не хватает и парни, будто через силу, отстраняются друг от друга. — Я люблю тебя, маленький негодяй, — шепчет Родион, приблизившись к уху парня, заправляя за него часть волос. — И я тебя, — долгожданные слова заставили глаза парня наполниться слезами. Пытаясь спрятать лицо, Коля обнял учителя, зарываясь носом в ворот его рубашки, прикрывая глаза. — В школе ещё три учителя и 12 учеников, которым некуда идти. Постарайся не выдать нас… День неумолимо движется к концу. И звуки на улицах становятся тише и незаметнее. Ночи, казалось, стали в разы холоднее. В отличие от отопляемой школы, музыкальный магазин становился похожим на морозильную камеру. Замёрзнув посреди ночи, Яр поднялся с пола и подошёл к укутавшемуся в лёгкую куртку и дрожащему от холода Паше. Тихо лёг рядом, медленно обнимая парня. Так и был пережит первый день. Один из немногих спокойных и мирных…Первый день
11 февраля 2021 г. в 05:26
Раннее утро. Солнце, обычно незаметное за толстым слоем туч, лишь виднелось на горизонте. Восход. По обычаю серое небо, сегодня окрасилось в самые нежные солнечные цвета, плавно переходящие друг в друга. Еще несколько дней назад, каждый житель Питера отдал бы всё, чтобы увидеть эту картину, но только не сейчас…
По улицам слышится шарканье стёртых об асфальт подошв, волочатся изуродованные полусгнившие тела, глаза которых уже давным-давно не выражают ничего: ни страха, ни боли, ни радости, ни любви… лишь пугающая до дрожи в коленях пустота.
Всё это началось несколько дней назад. По ведущим каналам Культурной Столицы сообщили о новой болезни неизвестного характера, поражающей всё больше и больше людей. Вирус передаётся через слюну и остатки эпителия, попадающих в кровь жертвы. Укус за укусом, и фактически весь Питер повяз в нахлынувшей болезни. Сначала тело жертвы начинало гнить на глазах, взгляд терял свой огонь, конечности отнимались, а после начинали двигаться сами по себе. Затем отключается разум — заключающая стадия «перерождения».
Улицы постепенно наполнились заражёнными, а людей с каждым днём становилось всё меньше. Выжившие цеплялись за тонкие нити надежды, стараясь удержаться на них, но те предательски обрывались, оставляя человечество в полном одиночестве. Но всё же оставались и те, кому было ради чего жить.
Вдоль улицы Марта уверенно шагает парень с короткими тёмно-каштановыми волосами и чёлкой, едва больше длины остальных волос, будто уложенной на левую сторону. В одном ухе у него наушник из которого слышится тихая, уверенная игра на гитаре, а второе свободно на случай опасности или приближения кого-либо. Тёмные, уже сомнительно-чистые джинсы и тёплое чёрное худи с уверенной белоснежной надписью «Твой бро» делали парня тёмным пятном посреди светлых домов. Это — один из выживших, Ярослав Сафронов. За плечами у парня виднеется чехол с гитарой, а на одном плече висит небольших размеров ранец. Оглядев перекрёсток, парень перебегает открытое пространство, но вдруг останавливается, увидев знакомую витрину. Несмотря на крик разума о том, что стоит бежать как можно дальше, ноги словно пустили корни, не давая Ярику сделать и шаг. Смирившись с безысходностью положения, парень делает музыку громче и уверенно заходит в музторг.
«Ничего не осталось» — проносится в голове парня, когда он осматривает пустые витрины и полки.
— Всё, что не своровано, сожжено дотла… — Яр переводит взгляд на появившегося из небольшой комнатушки стройного парня.
«Это же он!» — кричит Сафронов про себя, едва сдерживая порыв эмоций. Перед ним стоял его давний «соперник». Парни познакомились на одном из музыкальных конкурсов, еще когда учились в школе. Как бы Ярославу не хотелось это признавать, его соперник был в разы лучше него. Он снова поднимает взгляд на парня: тёмные волосы с длинной чёлкой, перекинутые на левую сторону, аккуратное личико и абсолютно безэмоциональное лицо. Ошибки быть не может. Яр узнал Пашу Аксёнова с первого взгляда
— Не думал, что мы встретимся, — наконец оторвал взгляд от парня, осматриваясь снова. — Особенно в таких обстоятельствах. Ты ведь помнишь меня?
— «Обещаю, когда-нибудь я стану играть лучше тебя»… такое не забудешь, — Паша сел на прилавок, облокотившись спиной о стену
— Я правда сказал это тогда? — Яр всеми силами хватался за этот разговор, ведь за последние пару дней, кроме песен в плеере, он не слышал ни одного живого человека. Он боялся, что эта тонкая, словно волос, ниточка вот-вот оборвётся и парень снова останется в абсолютном одиночестве.
Паша же наоборот желал, чтобы его никто не трогал. Хотел наконец насладиться одиночеством и относительным спокойствием, а потом в ответ просто кивнул, прикрывая глаза. Яр подошёл ближе, взглядом будто умоляя о разговоре.
— Ты тут один? Почему остался здесь? — Сафронов заметил олимпийку Паши, сложенную в несколько раз в качестве подушки на полу за прилавком
— Да, один. Тут спокойно. Нет наплыва выживших, да и воспоминания хорошие, — быстро ответил парень, даже не открывая глаз
— Разговорчив, как всегда… — устало выдохнул, снимая всё с плеч и осторожно ставя на пол, — Могу я остаться здесь на первое время? Буквально на пару дней… прошу
Аксёнов обречённо выдохнул, тихо угукнув себе под нос. Приоткрыл глаза, услышав из второго наушника парня знакомый мотив. Поднял неуверенный взгляд на Яра, смотря прямо в глаза, будто задавая немой вопрос: «почему ты слушаешь это?». Из наушников парня раздавалась игра Паши, которую тот ещё в школьные годы записал на диктофон.
— Это помогает мне чувствовать спокойствие. Как тогда, на конкурсе, — мягко улыбнулся. — Помнишь? Я настолько перенервничал, что запутался в струнах. Как только я собрался уходить, ты молча вышел на сцену, сел на пол рядом со мной и начал играть мою песню. Увидев твою уверенность, я подстроился и вместе мы идеально сыграли… Когда я слушаю твою игру, я чувствую себя не настолько одиноким.
Яр видел недоумение в глазах парня, хоть ни один мускул на его лице не дрогнул. Паша двинулся вперёд, будто желая что-то сказать, но тут же вновь облокотился о стену, выдыхая. Сафронов лишь улыбнулся, доставая гитару из чехла и, так же молча, начал играть. Парень вновь отстранился от стены, едва заметно расплываясь в улыбке. Слегка приподнятые уголки губ заставили Яра наконец почувствовать себя комфортно в обществе парня.
Отведя взгляд от струн, Сафронов заметил как по улице кто-то пробегает. Белоснежные волосы, длинной до плеч развивались на ветру, путаясь между собой и оголяя татуировку в виде ключа на шее. Парень был небрежно одет, будто взял первое, что попалось под руку: светло-голубые джинсы с небрежно заправленной в них, только одним углом белоснежной рубашкой, поверх которой был надет на левую сторону чёрный свитер.
— Куда-то или от кого-то? — вдруг выдал Паша.
Куда-то. Этот парень — Николай Хржонстовский, ученик одиннадцатого биохим класса. И сейчас, схватив всё, что только можно было и небрежно сбросив в спортивную сумку, он сбежал из дома, уверенно направляясь в школу. А виной тому, одно лишь сообщение в чате класса: