"Соулмейты"

      Юдзуру понял, что привести своего соулмейта на каток было огромной ошибкой, не в тот момент, когда увидел, что она неуверенно стояла на коньках и боялась отойти от борта дальше, чем на два шага, а когда её сразу же окружили его коллеги. Все они были представителями мужского пола, что и злило фигуриста особенно сильно.       Ханю хмуро наблюдал с другого угла арены, как единственная девушка на льду, окруженная толпой парней, растерянно улыбалась и кивала на бесконечные расспросы. Больше всего Юдзуру волновал Шома. Он, активно жестикулируя и улыбаясь в свойственной ему сдержанной манере, что-то объяснял ей, время от времени почесывая затылок. Уно стоял к девушке ближе остальных и изо всех сил старался полностью завладеть её вниманием. Он будто бы расцвел рядом с ней. Невольно руки Ханю сжались в кулаки. Шома всегда казался ему в крайней степени застенчивым и немного не увязанным: он часто говорил не впопад, влипал в совершенно идиотские истории и всегда краснел на конференциях, когда не понимал вопрос, заданный на английском. Уно, по мнению Юдзуру, был способен привлекать противоположный пол исключительно как забавно стеснительный паренёк, милый мальчишка, но точно ни как настоящий мужчина. Нет, он не ревновал, но эти внезапные изменения в сокоманднике вызывали в нём заметную тревогу.       Фигурист отвлекся от размышлений, только когда почувствовал на себе родной взгляд. Уголки губ автоматически поднялись вверх, и что-то теплое, светлое, совсем новое распространилось в области груди. Она смотрела неотрывно с такой притягательной нежностью, с которой до этого на него смотрела только мама. Девушка наверняка беспокоилась за него точно так же, как и она. Холодное сердце японца таяло, а чувство беспокойства, заставляющее нервно кусать губы и раздражённо хмурить брови, куда-то исчезло. Юдзуру хватило всего пары мгновений, чтобы пожалеть о том, что когда-то он надеялся никогда не встретить родственную душу. Если б он знал, какие невероятные чувства будут переполнять его от одного лишь взгляда родственной души, то давно пошёл бы искать её сам. Он обошёл бы пешком весь земной шар, но совершенно точно смог бы найти её гораздо раньше.       Брюнетка качнула головой, как бы спрашивая: «Что-то случилось?» В ответ Юдзуру пожал плечами. Не прерывая зрительного контакта, фигурист медленно покатился ближе к ней.       — Ханю, ты знал, что она увлекается культурой аниме? — сразу весело начал Шома.       — Да, — коротко ответил парень, скрывая свою ложь за, как и всегда, отстранённым взглядом и ловя себя на мысли, что ему определённо следует узнать её лучше. — Пойдёмте кататься.       Все расступились, давая больше пространства девушке. Та неуверенно сделала несколько шагов, наконец, найдя в себе силы отлепиться от бортика, но быстро шлёпнулась.       «Стыдоба-то какая», — подумала она, с трудом поднимаясь на ноги, но всё же игнорируя вытянутые ей на помощь руки новых друзей. Спустя несколько падений скользить по льду стало гораздо легче и брюнетка с улыбкой закружилась в центре катка.       Сердце Юдзуру сжималось каждый раз, когда он видел, как его соулмейт опасно пошатывается, норовя вот-вот упасть и в этот раз определённо сломать себе несколько костей. И единственная вещь, которая останавливала фигуриста от того, чтобы просто не вынести её с катка на руках и больше никогда не пускать, была её счастливая улыбка.       — Устала? — обеспокоенно спросил японец, поймав её на очередном повороте. Он заметил, что она тяжело дышала и немного дрожала от непривычного для неё холода, царившего на арене.       — Совсем нет, — запыхавшись, быстро ответила та, сильнее натягивая рукава куртки на руки.       — Замёрзла, — задумчиво произнес Ханю, взяв ладони брюнетки в свои. В попытках согреть их фигурист принялся тереть хрупкие женские руки и обдувать своим теплым дыханием. В один момент стало как-то неловко, тишина затянулась, а уши обоих покраснели. Это могло продолжаться ещё очень долго, если бы не Шома, который ветром пронёсся мимо них, выполняя связку из нескольких двойных прыжков. Он снова привлекал её внимание, как бы говорил ей, мол, смотри, на что я способен. Юдзуру ещё никогда так сильно не хотел ударить младшего сокомандника, как сейчас.       — Он милый, — произнесла девушка, улыбаясь ещё шире. Ханю почувствовал, как в его груди снова что-то неприятное кольнуло.       «Надо с этим что-то делать», — подумал он.       — Вы вместе выглядите мило, — делая акцент на первые слова, вдруг произнёс спортсмен. Эта мысль появилась у него с самого начала, как только он увидел их вдвоем вместе на льду, но ему совершенно не хотелось признавать этого. Уно красиво вписался рядом с его соулмейтом. Со стороны они выглядели действительно очень похожими друг на друга, как настоящая пара: оба молоды, стеснительны и безумно милы. В них плескался целый океан светлой энергии. Они действительно прекрасно подходили друг другу. Сам же он милым не был: его худощавое вытянутое телосложение, хитрый лисий взгляд и капелька холода… Нет, он вовсе не был злым, он просто был совсем другим: менее наивным и более амбициозным. Эти свои качества Ханю никогда не рассматривал как недостатки, но сегодня ему определённо хотелось избавиться от них. Ему исполнилось уже двадцать шесть лет, на их фоне он смотрелся совсем взрослым. И от этого почему-то становилось больно.       Брюнетка все это время непонимающе смотрела на него, нахмурив брови, она молчала и, кажется, что-то обдумывала. Но помимо непонимания и лёгкого волнения, которое она испытывала, находясь рядом с ним, парень разглядел в её глазах… одну лишь скуку? Он так подумал. Ему казалось, что сейчас она бросит его — такого серьёзного и молчаливого — здесь и укатится к весёлому и болтливому.       — Думаю, нам надо поговорить, — серьезно произнесла девушка, отворачиваясь от фигуриста. Она сделала пару быстрых по-прежнему неуклюжих движений и оказалась на выходе с ледовой арены. Японец молча последовал за ней.       Дверца открылась. Не поднимая глаз, она переступила порожек, села на скамейку и почему-то сняла коньки. Аккуратно надела кроссовки, взяла свою джинсовую сумку и перекинула её через плечо. Всё это время парень завороженно следил за каждым её движением, едва ли удерживаясь от соблазна восхищённо приоткрыть рот. Наконец, брюнетка повернулась к Юдзуру лицом и подняла на него глаза.       — У тебя есть любимая? — то ли утверждая, то ли спрашивая, произнесла она. — Я все понимаю. Заявилась из неоткуда, трачу твое время, пользуюсь твоей добротой. Даже не поинтересовавшись, что ты чувствуешь в этой дурацкой ситуации. Не знаю, о чем я вообще думала.       Крепче цепляясь за ремешок сумочки, как за спасательный круг, будто бы он действительно мог ей помочь, девушка не знала, куда ей деть глаза. Она сгорала от чувства стыда перед ним.       Сам парень вообще не понял сути её монолога. Она продолжала говорить, через слово вставляя извинения, теряясь и тяжело вдыхая. Юдзуру в последнюю очередь хотел своим поведением обидеть её. Кажется, она совсем не так его поняла. Какой же он дурак!       — Я улетаю уже сегодня и больше не появлюсь в твоей жизни. Ещё раз извини…— с сожалением закончила она. Эти слова ударили японца подобно молнии. О каком «извини» и «я улетаю и больше не появлюсь в твой жизни» идёт речь? Ханю теперь никуда её не не отпустит. Неожиданно, даже для самого себя, схватив девушку за плечи, фигурист прижал её к себе, заставляя уткнуться лицом прямо ему в грудь и замолчать. Он всегда был ярым защитником личного пространства и жёстко пресекал всякие попытки со стороны кого-либо в это самое пространство ворваться. Но сейчас он сам обнял её. Обнял настолько крепко, что она едва ли могла дышать. Обнял настолько внезапно, что она потеряла дар речи. От напряжения на его руках проступили вены. Он цеплялся за неё, не собираясь отпускать. Прикрыв глаза, Ханю тяжело вздохнул, утыкаясь носом прямо в её макушку.       У кареглазой в этот момент на лице отразился весь спектр эмоций: от сильного удивления до лёгкого испуга. Она чувствовала быстрое биения его сердце, тепло чужого тела. От новых для себя ощущений девушка на мгновение прикрыла глаза и, собравшись с духом, все же сделала попытку отстраниться, но… безуспешно. Ханю оказался таким худощавым и хилым только на первый взгляд, на самом же деле в нём притаилась огромная сила, как физическая, так и духовная. Фигурист ни на секунду не ослаблял хватку, не позволял делать лишних движений.       — Я не умею правильно общаться с такими девушками, как ты: с такими хрупкими и нежными, с такими прекрасными… — тихо прошептал Юдзуру, обжигая её тело своим внутренним огнём. — Поэтому буду объяснять действиями.       В ответ, приподняв свои руки, она так же крепко обняла его за талию, испытывая небывалый прилив лёгкости и спокойствия.

***

      — Я правда рад, что встретил тебя, — неловко произносит Ханю, стараясь не смотреть в глаза соулмейту.       — Я тоже, — тихо отвечает она, выдыхая задержавшийся в лёгких воздух. Вокруг суетятся люди, каждый спешит на свой рейс, но для них, кажется, время остановилось. Больше не существует никого, кроме них. Хочется продлить этот момент надолго и сохранить в памяти навечно.       — Можно у тебя кое-что попросить? — дождавшись кивка, японец продолжает: — Можно твою толстовку? Ту, в которой ты была при нашей первой встрече.       — Толстовку? — на всякий случай уточняет девушка. Неожиданно. Долго думать не приходится: на счету каждая секунда. Брюнетка быстро ныряет в чемодан и достает нужную вещь. Отдает и ждет объяснений, которых по какой-то причине так и не следует. А время идет. В это время женский голос объявляет начало посадки и просит поспешить пассажиров на сдачу багажа.       — Я побежала, — нехотя произносит девушка и почти бегом удаляется от фигуриста, выхватывая лишь его ответное «Надеюсь, скоро встретимся». Останавливается всего на секунду и поворачивает голову. Их взгляды на мгновение пересекаются, и Ханю в миг становится понятно, почему они родственные души.