***
Телефон рядом завибрировал, с неприятным шелестом съезжая с тёмно-синей подушки на постель. Глаза слипались, а рука, которую я подложил под голову, пока спал, и отлежал, наотрез отказывалась функционировать. Пришлось пальцами оттянуть нижние веки, чтобы глаза хоть как-то открылись. Пусть за окном и вовсю светило яркое январское солнце, я чувствовал себя раздавленным блинчиком. Во сколько я вообще лёг спать? В семь утра? И который сейчас был час? Я потянулся, касаясь ладонями стенки над головой и перевернулся на живот, шумно выдыхая и утыкаясь лицом в мягкие простыни, которые пахли цитрусовым эфирным маслом. Чжун Ли слышно не было, а это означало, что он либо снова работал в выходной в своём офисе, либо сейчас сидел в своей комнате и проводил онлайн консультацию. Стены его комнаты были очень толстыми и со звукоизоляцией, поэтому я не мог услышать ни единого слова, что он произносил, даже если бы он говорил на повышенных тонах. Телефон вновь завибрировал, и я протянул руку, прошерстив ей по тонкой ткани в поисках сотового. Кому вообще пришло в голову беспокоить меня в раннее, лично для меня, утро субботы? Пока я искал телефон, я вспомнил всех, кто мог бы меня потревожить: Чжун Ли, Ху Тао (опять), Нин Гуан… Вроде бы всё. Ах, да… Итэр. Неизвестный номер: Сяо, привет! Это Итэр, если ты не добавил мой номер… Как твоё сочинение? 11:47 Неизвестный номер: Надеюсь, я хоть немного помог тебе ^^ 11:47Я записал твой номер телефона. 11:49
Итэр Виртанен: О, правда? Так что сказала мисс Вьен? :) 11:50 Я откинулся на подушку и прикрыл глаза. Что сказала мисс Вьен? Мисс Вьен сказала, что будет отрывать мои конечности по очереди, если я снова спишу у Итэра хоть одно предложение. Я потёр двумя пальцами переносицу, тихо зевая. Обнажённые плечи приятно обвевал лёгкий прохладный ветер из приоткрытого на проветривание окна и, одним движением руки, я укрылся плотным одеялом.Она сказала, чтобы я переделал. 11:56
Итэр Виртанен: Ну, я предполагал, что она может понять, что это моё сочинение, поэтому написал для тебя ещё одно, там другие аргументы совершенно… Я могу помочь снова… 11:58 Ему было нечем заняться вчера?Спасибо. Не стоит, я думаю. 11:59
Итэр Виртанен: И ещё… насчёт толстовки… Я могу принести её тебе домой, пожалуйста? Я уезжаю на неделю на обследование, поэтому не смогу отдать раньше следующего понедельника… 12:02Нет. 12:02
Он что, серьёзно думал, что я дам ему свой адрес? Если я, почти всегда, в принципе не желал видеть свою двоюродную сестру не то что в своей комнате, а в своём доме, то с какого перепугу я должен был впустить совершенно незнакомого мне человека в дом? Не полностью незнакомого, но всё же. Итэр Виртанен: Пожалуйста, Сяо! Я буду плохо чувствовать себя из-за этого! 12:02Нет. 12:03
Итэр Виртанен: Пожалуйста! 12:03 Итэр Виртанен: Сяо, я не отвяжусь! 12:04 Итэр Виртанен: Сяо… 12:09 Итэр Виртанен: Пожалуйста, Сяо-о… 12:12 Итэр Виртанен: Сяооооооо 12:15 Боже… Я вздохнул и снова потёр глаза. Какого дьявола этот белобрысый мальчонка такой приставучий?Хорошо. Но я заберу вещи у двери. В дом ты не войдёшь. 12:16
Итэр Виртанен: Спасибо! Спасибо! Спасибо! Конечно, как тебе удобно! Я постирал твой худи и погладил! Принесу тебе ещё написанное сочинение взамен того, вдруг передумаешь насчёт моей помощи… Жди меня! 12:17 Итэр Виртанен: Только адрес скинь… 12:17 Я поморщился. Он стирал мою толстовку. Он стирал её, а это значило, что она пахла чужим порошком, не моим, которым я пользовался уже несколько лет. У меня были требования почти ко всем вещам в моей жизни, и даже стиральный порошок не исключение. Но к нему только два: белый и без запаха, иначе аромат порошка будет перебивать мой парфюм с китайской розой. Он очень нежный и легко выветривался, поэтому духи кончались быстро и пахли слабо, но мне нравилось. Его можно было почувствовать, только если поднести лицо прямо к моей шее или уткнуться в неё носом. Поднявшись с постели, я отложил телефон на край письменного стола и вышел из комнаты. Шторы на больших панорамных окнах в гостиной, что была совмещена с маленькой кухней с небольшим белоснежным столиком, были распахнуты, и солнце заливало всю поверхность пола, пушистый с толстыми ворсинками ковёр и часть софы перед телевизором. Я налил себе в стакан воды из-под крана и за один раз осушил половину. Эту привычку мне привила Нин Гуан, когда я гостил у них в детстве. Тётя говорила что-то о том, что стакан чистой воды с утра ускорял пищеварение, и в целом это было полезно организму. Ху Тао постоянно тайком от матери выливала воду в раковину и говорила, что в неё на голодный желудок подобная жидкость не лезет. Мне же было непринципиально, что есть с утра, поэтому пил. — Уже проснулся? — спросил меня Чжун Ли, как только я аккуратно распахнул дверь в его комнату, чтобы, если что, не потревожить его. Он по обычаю сидел за письменным столом, что-то быстро печатая в своём ноутбуке. Судя по тому, что он отвлёкся на меня и не попросил жестом руки покинуть комнату, он был относительно свободен сейчас и не проводил видеоконференцию. Я отпил немного воды из прозрачного стакана и облокотился плечом на косяк двери, скрещивая руки на груди. Чжун Ли выглядел как всегда презентабельно. В наглаженном тёмно-коричневом костюме с идеальными стрелками на брюках, с аккуратно причесанными и приглаженными назад гелем тёмными волосами и надушенный дорогим парфюмом так, что я слышал его запах даже стоя у двери. Раз он такой разодетый, то либо он куда-то собрался, либо уже вернулся. Я бросил взгляд на подоконник позади него: разобранный кожаный портфель. Значит, он уже вернулся с работы. — Кушать хочу. — Завтрак на столе. Там глазунья. Только подогрей, она уже остыла, — сообщил мне Чжун Ли, не отвлекаясь от печатания текста. Вероятно, он прописывал какой-то новый курс или интенсив по психологии. Несколько дней назад он упоминал, что собирается писать что-то про… сенсибилизацию? — Не хочу, — я пожал плечами. — Сделаю себе хлопья. — В них много быстрых углеводов. Они плохо насыщают организм, скоро опять есть захочется. Лучше сделай мюсли с нежирным йогуртом и мёда добавь, он полезный. — Ты работаешь? — Да. Чжун Ли вновь оторвал взгляд от монитора ноутбука, устало вздохнул и потёр кончиками пальцев слегка красные глаза. Судя по разбросанным по всему столу листкам бумаги и различным документам, он ещё и не планировал заканчивать с работой и, скорее всего, скоро снова покинет квартиру. С переездом в другую страну появилось ещё больше дел, хотя предполагалось иначе. Новая страна, новые возможности и новые заботы. Всё же, довольно сложно быть известным квалифицированным психотерапевтом. — Оденься, — бросил Чжун Ли, сгребая листы в аккуратную толстую стопку и откладывая их на правый дальний край стола. Поддев пальцами белую кружку, от которой исходил пар и приятный аромат свежего натурального чёрного кофе, он отпил немного и отставил на прежнее место. — Вчера ты постирал все мои домашние футболки, мне нечего надевать, а на сушилке все полумокрые, — я проверял ванную рано утром перед сном и недовольно пораскинул, что одежда всё ещё достаточно влажная. Я допил воду из стакана и теперь вертел его в ладонях опустошённый, с несколькими одинокими каплями воды, стекающими по стенкам бокала. Я не очень любил, когда Чжун Ли отправлял в стирку мои вещи без предупреждения, но я молчал, потому что знал, что он работает слишком много и последнее, о чём беспокоится — доложил ли он мне о стирке. Хотя, в большинстве своём, уборкой и стиркой занималась горничная, которая приходила к нам по понедельникам, средам и пятницам, поэтому я мог злиться лишь на неё, но именно вчера стирал Чжун Ли. Я видел его, когда таскал ореховое печенье из кухни в комнату, но кто же знал, что он закинул не только свои футболки, но и мои… — А, извини, я снова не спросил. Посуши феном, если хочешь. Или просто подожди, пока высохнут. Меня совершенно не напрягало проходить без футболки пару часов, тем более я был в своём доме, а покидать комнату сегодня-завтра я не собирался, кроме как сходить за едой. Ах, да… Итэр. — Могу у тебя взять одну? Чжун Ли покосился на меня. Ну да, большая будет очень, да, висеть будет на мне, как половая тряпка, ну и что… Последнее, что я бы сделал ради прихода какого-то одноклассника — вырядился бы, как на свадьбу. — Ну… бери, конечно, если хочешь. В шкафу на верхней полке есть несколько. Бери, которая нравится больше. Я мельком кивнул и, оттолкнувшись от косяка двери, зашёл в комнату Чжун Ли. В ней было немного душно из-за солнца, которое светило из незанавешенных шторами окон и довольно сильно нагрело воздух, но Чжун Ли любил тепло. Я тоже, но не настолько сильно, как он, и не настолько тяжелое, как в этой комнате. Пошарив ладонью по верхней полке, я взял первую попавшую под руку футболку. Чёрная с маркировкой бренда на левой стороне груди. И на несколько размеров больше моего. Я быстро натянул её через голову, на время поставив стакан на край письменного стола, чтобы не мешался. Футболка приятно пахла парфюмом Чжун Ли и неприятно порошком, которым он пользуется. Или это горничная снова купила не тот, что я просил. Я поблагодарил Чжун Ли за одолженную футболку, забирая пустой бокал со стола, на что он просто кивнул, отрывая от меня заинтересованный взгляд и возвращаясь к работе за ноутбуком. Я сжал пальцами стакан, оставляя на стекле белые отпечатки пальцев, и разочарованно оглядел себя сверху вниз. Не дам соврать, если скажу, что она была длиной мне до середины бедра, а рукава, которые задумывались короткими, складывались в районе локтей, если я сгибал руку. Решив больше не тревожить Чжун Ли, я покинул его комнату, аккуратно прикрыв дверь и вернувшись в свою комнату за телефоном. Сообщений от Итэра не было. Надеюсь, он придёт после отъезда из квартиры Чжун Ли, иначе он точно заметит, что Итэр пришёл и заставит впустить его в квартиру, если я не успею забрать одежду со скоростью падающей звезды, если не быстрее. Я вернулся на кухню, окинув взглядом съеденную ровно наполовину яичницу-глазунью, ранее состоявшую из четырёх больших куриных яиц и нескольких кусочков бекона и помидора. Вздохнул. Сполоснул стакан водой из-под крана и поставил обратно к другим бокалам, аккуратно стоявшим на верхней полке навесной белой тумбочки. Есть не очень хотелось. За девять лет, проведённых в интернате, я привык не завтракать. Переваренный слипшийся дешёвый рис и желейная молочная запеканка с подгоревшими краями и слишком большим количеством маргарина до сих пор неприятно отдавали во рту, когда кто-то произносил слово «завтрак» или его производные. Я предпочитал оставаться голодным, нежели накормленным этими непонятными вещами. Но сок, пусть и разведённый из фруктового порошка, мне даже нравился, пусть немного и отдавал на корне языка крахмалом. Но поесть нужно было, иначе потом проблем от Чжун Ли не оберешься. У него как будто стоял счётчик, или все продукты были записаны в отдельный длинный списочек, в котором он ровной короткой линией вычёркивал всё, что мы съели. Я открыл холодильник и пошарился по нему, выбирая то, от чего меня тошнит меньше. Если не поем, будет тошнить, потому что не поел. Кто придумал такое идиотское устройство человеческого организма? О, вот. Персиковый йогурт. Вкусно, сытно, вроде бы, и тарелку не надо мыть из-под него. Я взял бутылочку и щёлкнул запечатанной крышкой, откручивая её. Зубы неприятно потянула терпимая боль из-за низкой температуры йогурта, и я поморщил нос, облокачиваясь спиной на кухонную утварь в виде посудомоечной машинки. Было так тихо, как будто я был один дома, даже собственного дыхания не слышал. Хорошо. Мне нравилась тишина. В ней было нечто завораживающее, но одновременно тишина имела отвратительную способность воскрешать в мыслях те моменты, которые люди хотели бы напрочь забыть. Беззвучным вихрем проносится через небольшие комочки, клубки с воспоминаниями, раскатывает их по всему сознанию и исчезает, оставляя нас наедине с прошлым, с которым некоторые не могут справиться, с прошлым, от которого веет золой, старым дымом и кровью с того самого канцелярского ножа, лежащего сейчас в коробке в моём шкафу. Телефон в кармане спортивных штанов завибрировал. Он так быстро дошёл? Да быть не может, не надо… Итэр Виртанен: Сяо, я пришёл… Были некоторые проблемы с вашей консьержкой, представляешь? Она не хотела меня впускать xD 12:41 Итэр Виртанен: Откроешь?.. 12:42Ок. 12:42
Действительно. Пусть я и ответил лишь двумя буквами, я напрягся. Я ожидал увидеть Итэра через несколько часов, но никак не через, — я взглянул на циферблат на дисплее смартфона, — не через двадцать пять минут. Я был отстранённым и не терпящим людей человеком, но не настолько, чтобы заставлять Итэра стоять перед моей дверью слишком долго. — Привет! Как всегда, в своих неизменных укороченных хлопковых штанах в тёплых бежевых оттенках, невысоких чёрных ботинках на платформе, но даже с ней он был ниже меня, и распахнутом светло-коричневом пальто, из-под которого, в районе воротника, выглядывала бордовая водолазка с надетой на неё тёплой рубашкой цвета красного дерева. Я тихо поздоровался в ответ, всё ещё молясь всем богам, чтобы Чжун Ли не пришло в голову покинуть свою комнату прямо сейчас. Итэр, видимо удовлетворённый моим приветствием, протянул мне пакет. В глаза бросились маленькие пластыри на его указательном и среднем пальцах с медвежатами и рисунок единорога на пакете. Что за дитё… — Там твоя толстовка и тетрадь по литературе с новым сочинением… — Итэр притупил взгляд, неаккуратно и поспешно зачёсывая непослушные волосы за ухо и касаясь мочки уха, нервно теребя небольшой гвоздик подушечками пальцев. — И… небольшое пирожное в качестве извинений за проблемы с мисс Вьен… — Не стоило. Позади меня щёлкнула ручка двери, ведущая в комнату Чжун Ли, и сердце ушло в пятки, а когда я услышал приближающиеся к нам шаги, то выталкивать Итэра за дверь и быстро закрываться на все замки было бы максимально плохой и бессмысленной затеей, но стоило всё же попробовать. Я махнул Итэру ладонью, намекая на то, что ему лучше сейчас же исчезнуть из нашего поля зрения, но тот лишь в растерянности заморгал, озираясь по сторонам. Специально что ли?.. — Сяо, кто там? — раздалось почти что за спиной. — Неважно. Я сделал шаг вперёд, на лестничную клетку, заставляя Итэра отступить назад, и схватился за ручку двери, намереваясь захлопнуть её, но Чжун Ли остановил меня, схватив за плечо. Вот засада. — Впусти гостя в дом. — Но… — Впусти, — Чжун Ли приподнял брови, бросая на меня многозначительный взгляд и постукивая указательным пальцем по белоснежной маленькой фарфоровой чашке с кофе, вторую руку держа в кармане чёрных дорогих брюк. Он добавил одними губами, без звука, фразу, которую я заучил наизусть за эти два года психотерапий: — Будь дружелюбнее. Издевательство. Нарушение моего личного пространства самым подлым и неожиданным образом. Сегодня Итэр переступает порог моей квартиры, а завтра что? Спит со мной в одной постели, как Ху Тао? Я мотнул головой. Я не это имел в виду, когда думал об этом. Итэр заметно скукожился в сухую фиолетовую фасолину под моим ненавидящим всё в этом мире взглядом, пока распутывал как специально запутавшиеся бежевые шнурки иссиня-чёрных ботинок. — Как тебя зовут? — Чжун Ли гостеприимно жестом ладони пригласил Итэра за стол. — Итэр, — он, чуть приподнявшись на носочки, уселся на высокий белый стул из дерева, смущённо сведя колени вместе и пожав плечами. Он нервно сглотнул. Вот только слепой не заметил бы, насколько Итэру некомфортно в новой незнакомой обстановке, ещё и Чжун Ли вёл себя чересчур мило и дружелюбно. — У нас есть мармелад и миндальный тофу, хочешь? Я зыркнул в сторону Чжун Ли. Он ему предлагает то, что в этом доме по праву принадлежит только мне? Он улыбнулся мне так, словно не он собирался сейчас отдавать на растерзание этому мальчонке единственный сладкий смысл моей жизни. — Да нет, спасибо вам… — Итэр поджал губы вновь. — Мне обычный чай, если можно… Без сахара. Чёрный. Пришлось сесть рядом с ним, и Итэр тут же отвернулся от меня, разглядывая кухонную утварь, плиту и тумбочки. Ещё скажи, какая красивая у нас кухня. — У вас очень красивая кухня. Да ладно. — О, спасибо, — Чжун Ли улыбнулся, — очень мило с твоей стороны. Это Сяо выбирал. Подстава на подставе. Чжун Ли, как специально, бросил на меня насмешливый взгляд, прекрасно понимая, в каком состоянии я нахожусь. Мне было неловко и некомфортно, когда кто-то начинал говорить лишь обо мне, о моей семье, о моих действиях. Чжун Ли, взяв маленький фарфоровый чайник, налил для Итэра чёрный чай, аккуратно придерживая крышечку. Раздался приятный запах бергамота и лимона, который смешивался с паром. Он, приподняв чашку лишь кончиками двух пальцев, поставил её перед Итэром, предупредив, чтобы тот был аккуратнее, чай очень горячий, и задумался, неодобрительно глядя на приготовленный им напиток. — Сяо, будь добр, принеси лепестки чайной розы из комнаты. Я соскользнул со стула, поправляя съехавшую с плеча его большую майку. Итэр по-прежнему старательно избегал моего взгляда, пряча руки, постоянно перебирая пальцами и отворачивая лицо в противоположную сторону от меня. Даже когда я обошёл его со спины, он уткнулся взглядом на кончики своих белых носков. В нашей, нет, в старой квартире Чжун Ли было только две комнаты: моя и его, с дополнением в виде таких же совмещённых гостиной и кухни. В этот же раз Чжун Ли хотел что-то большое, но купив при этом что-то гигантское, лично в моём представлении. После маленьких комнатушек с восьмью дешёвыми низкими одноместными кроватями в приюте, для меня была огромной уже спальня в Пекине, не то что здесь. Помимо моей (просто громадной) спальни, в которой можно было спрятать все население улицы, где стоял салон Нин Гуан, совмещённой гостиной и кухни, была ещё большая комната, где Чжун Ли спал и работал. Она тоже достаточно вместительна, так, что в неё уместилась целая двухместная кровать, большой шкаф и рабочая зона со всем необходимым для написания статей и книг и проведений конференций. В гостиной был выход на открытый балкон с козырьком с красивыми позолоченными и кручёными перилами, которые, пусть и не вписывались в белоснежный европейский ремонт квартиры, красиво переливались на солнце. Сейчас на балкон никто не выходил, пока был январь, но Чжун Ли лелеял мысль поставить поздней весной туда кофейный столик и стул, чтобы по утрам и вечерам пить чай на свежем воздухе. Была ещё одна комната, но в ней никто не жил. Её использовали только для того, чтобы оставить на время вещи, которыми сейчас не пользовались. Также, предполагалось, что там остановятся тётя и Ху Тао, когда соберутся навестить нас в будущем. Но Ху Тао всё равно полезет в мою комнату спать, а для Нин Гуан большая одноместная кровать, которая легко могла бы сойти и за двухместную, хорошо подходила. Именно там стоял шкафчик, где лежали сушёные лепестки для украшения блюд и напитков. Пришлось распахнуть шторы в спальне, чтобы хоть что-то увидеть. Комната находилась в теневой стороне квартиры, поэтому даже в полдень здесь было темно, а учитывая тёмно-синие шторы, которые приехали вместе с нами из пекинской квартиры, здесь был мрак. Второе пристанище бога Аида. — Итэр… Поможешь Сяо? Насколько я помнил, лепестки находились в маленькой коробочке, которая лежала на верхней полке шкафа в свободной спальне, загороженная фарфоровой безделушкой из Пекина. — Сяо? Его Чжун Ли что ли подослал? — М, — не поворачиваясь к нему, я привстал на носочки, оглядывая верхнюю полку насколько позволял мой рост. — Я хотел спросить ещё тогда, в школе, но это немного некультурно… — Ну? — очередной интимный вопрос, который невозможно сдержать за зубами? — Почему ты сделал татуировку? — По глупости, — я вытащил большую упаковку с верхней полки, за которой стояла небольшая фарфоровая бутылочка с голубыми и сиреневыми узорами под гжель и та самая коробочка с сушенными лепестками роз, которая так неожиданно понадобилась Чжун Ли. «Австрийский хрусталь» — я пробежал взглядом по упаковке, передавая её в руки Итэру, чтобы не мешалась. — Подержи. — Жалеешь об этом? — Не знаю. — Она красивая… Если ты набил её в тяжёлый момент своей жизни, то она не обязательно должна напоминать тебе о плохом. Ну, она может напоминать о том, что ты это смог пережить. Я не смог. — Возьми и это, — я наконец-таки подцепил пальцами фарфоровую бутыль и передал её Итэру, — И не урони. И… Он перевернул. — …не переворачивай. Колпачок, за который схватился Итэр, остался у него в руке, а сама бутылочка улетела на пол, звонко разбиваясь на три больших фарфоровых куска. Если Ху Тао узнает, что она разбилась, то будет в истерике. Она подарила мне её три года назад, когда я гостил у тёти на зимних выходных. Тогда она приобрела её за ужасно бешеные деньги чисто из интереса, но поняв, что ничего особенного она из себя не представляла, отдала мне, назвав это «новогодним подарком». Она была небольшая, налить в неё что-то особо не предоставлялось возможным, поэтому я и Чжун Ли решили, что лучше всего, если она будет стоять, как украшение в шкафу со стеклянными дверьми. — Сяо… Единственное, что мог сказать Итэр, сжимая другой рукой посильнее коробку с хрустальными бокалами, а в другой взволнованно вертя в пальцах единственную оставшуюся в живых, в целости и сохранности, часть от всей бутылки. — Ты… — на всякий случай, я забрал из его рук хрусталь и поставил обратно на полку, вновь задвигая коробку с высушенными лепестками к дальней стенке шкафа. Итэр выглядел таким перепуганным, что мне даже показалось, что он сейчас расплачется, хотя моё лицо не выражало злость, обиду или сожаление. Наверное… — Прости! Прости! Прости! Прости меня, Сяо! Я не специально! Я обернулся к Итэру, чтобы сказать о том, что всё в порядке, и я не злюсь, как мне что-то больно ударило в подбородок, а грудную клетку приятно сжали. Пусть голова Итэра и выглядела со стороны очень мягкой из-за большой густой копны мягких пшеничных волос, но получать ею в челюсть было больновато… Итэр крепко прижимался щекой к моей груди, часто дыша, а горячими маленькими ладошками прижимая меня со спины к себе сильнее. Я… даже не знал, как отреагировать на это и просто опешил. Макушка по-прежнему больно упиралась мне в подбородок, а Итэр продолжал что-то лепетать и извиняться, но я уже не слушал его. От Итэра вкусно пахло гиацинтом, персиком и чёрным чаем, который ему сделал Чжун Ли. Я опустил взгляд вниз, на его лицо. Он зажмурился, зарылся носом в складки моей чёрной футболки, пряча порозовевшие от волнения щёки, и продолжал извиняться, сжимая в руке колпачок от бутылочки. — Всё… хорошо? Почему Чжун Ли появлялся всегда в самый неподходящий момент?! Клянусь, я даже почувствовал, как кожа на шее и кончиках ушей просто загорелась. Я поспешно уперся ладонями в плечи такого же смущённого, как и я, Итэра и оттолкнул его от себя, но не сильно, чтобы он не наступил в фарфоровые осколки позади себя. — Да-да… — я прочистил горло и отвел взгляд в сторону, потому что ещё один подобный насмешливый взгляд от Чжун Ли, и мне понадобится психотерапевт от моего же психотерапевта. Вот только пусть попробует сказать что-нибудь про эту ситуацию… — Простите! Простите меня, пожалуйста, господин Ли, я разбил вашу фарфоровую бутылочку! — Итэр обернулся к Чжун Ли и поклонился, прося извинений на азиатский манер. Я, вроде бы, отошёл от всего произошедшего, уши больше не пылали и кончик носа не чесался, но я в защитном жесте скрестил руки на груди и заставил себя посмотреть на Чжун Ли. Тот улыбался, но не мне, а Итэру. — Это не… — я замахал руками, показывая, чтобы он не говорил ему, что это моя бутылочка, иначе в школе от него не отвяжешься. — Ничего страшного, не переживай, пожалуйста. Обычная безделушка. Ху Тао задушила бы своего дядю за такие слова. — Я… Наверное, лучше пойду домой… Извините меня… Итэр мельком обернулся, бросив на меня расстроенный взгляд, и аккуратно положил на постель уцелевший колпачок от бутылочки. Мне стало неловко. Да, это был подарок Ху Тао, но ведь то кольцо, которое я дал посмотреть на уроке французского тоже было подарком сестры на мой день рождения, и оно было мне намного важнее этой ненужной бутылочки. Ху Тао говорила, что это кольцо из серебра девятьсот двадцать пятой пробы она заказывала у известного ювелира за семь месяцев до семнадцатого апреля. Уверен, Итэр сейчас чувствовал себя ужасно виноватым и думал, что я злился на него, но… Это не так. — Чжун Ли может подвезти тебя, Итэр. Ему нужно на работу в любом случае.