Без сожалений

Я проскочил станцию наземного метро, на пару минут остановившись в небольшом магазинчике, чтобы купить что-нибудь попить, пока иду домой. Шагать нужно было очень долго, поэтому вероятность того, что я захочу пить, была высока. Я купил две баночки с клубничным молоком и, несколько раз потрясся зонтом, смахивая дождевую воду, пошёл дальше. Молоко было чересчур сладким, но мне нравилось. Может быть, со стороны я и выглядел как плохой человек, как сказала Кэ Цин, но ведь плохим людям тоже может нравиться сладкое. Верно? Я перемахнул через большую лестницу из нового мрамора, которая сейчас была залита дождём и заметно потускнела, но из-за этого не стала менее красивой. Моя чёрная одежда отражалась в белоснежной поверхности, поэтому я даже на секунду остановился, чтобы разглядеть себя, попивающего клубничное молоко. Чёрная куртка с капюшоном сливалась с зонтом и складывалось ощущение, будто бы у меня за спиной действительно были вороньи крылья или огромная иссиня-чёрная шляпа. Большая дождевая капля стукнула по носу, и я вздрогнул, морщась. Задумавшись, я даже не заметил, как ослабил хватку на лакированной ручке зонта и тот съехал за спину, открывая дождю половину моей головы. Вернув зонт в привычное положение одним взмахом руки, я пошёл по асфальтированной тротуарной дорожке, которая была проложена по всему периметру больницы и разветвлена в разные стороны, ведя к каждому корпусу несколькими путями. Проходя мимо одного из корпусов, я вновь остановился. Такой знакомый парень со знакомыми блондинистыми прядями, которые сегодня были слишком растрепанными и неуложенными, стоял под козырьком больницы, почти под самым его краем, и что-то клацал в смартфоне. Я был уверен, что это Итэр примерно на восемьдесят три процента и на семнадцать — нет, потому что он стоял боком, а люди имеют право быть похожими на других людей внешне. — Итэр? — я всё же позвал его. Если не он, то не обернётся. И это всё же был Итэр, потому что парень обернулся. И у него почему-то не было при себе зонта в такой ливень. И всë же его длинные, до самых плеч, блондинистые вьющиеся волосы было сложно не заметить, даже учитывая тот факт, что он был в большом капюшоне тёплой куртки. Я с удивлением отметил, что сегодня он не в презентабельном чёрном пальто, а в самой обычной мешковатой одежде. Не думал, что у него были подобные вещи. Я поднял взгляд на название здания. «Европейский медицинский центр изучения расстройств пищевого поведения» — гласили буквы над входом в большое белоснежное здание с широкими автоматическими стеклянными дверьми. Я прокрутил в голове воспоминания со встреч Чжун Ли с другими психотерапевтами. В Пекине к нему часто приходили его коллеги, в основном женщины, с которыми он мог по несколько часов зависать в своём кабинете и болтать о психологии, и сетовать на большое количество работы и пациентов, поэтому по утрам я часто готовил себе завтрак под громкий бубнёж двух голосов за соседней дверью. И сейчас я припоминал, что к нему как-то приходила женщина, которая была психотерапевтом в центре исследования РПП. Она долго с грустью говорила о больных молодых людях, а Чжун Ли заинтересованно и сочувственно кивал, сидя в кресле и закинув ногу на ногу. — О, Сяо! Привет! Ты со школы, да?.. — он отвлёк меня от соображений и попыток вспомнить, что значит РПП, и резко замахал руками, подзывая к себе. Я замешкался, не зная, стоило ли мне в действительности подойти к нему, но, когда он шагнул вперёд под сам ливень, я поспешно поднялся по нескольким серым большим ступеням. Если он сейчас был в больнице, скорее всего он немного приболел, и я не думаю, что одна из рекомендаций врача звучала как: «ходи больше под дождём». Не то чтобы Сяо сильно волновало то, что делал Итэр. — Тебя сегодня не было. — Да… Я был у врача с самого утра. Как только я подошёл к нему, Итэр сделал несколько шагов назад, возвращаясь под козырёк больничного корпуса, улыбаясь и ладонью смахивая капли дождя с мягкого капюшона, которые ещё не успели впитаться. Одна слетела с ткани и забавно шлёпнулась о кончик носа, растекаясь прозрачными линиями по коже. Итэр приобнял себя за плечи. Он явно сильно озяб, даже кончик носа и уши покраснели от прохлады, потому что тёплая джинсовка с мехом на внутренней стороне не очень-то и спасала в дождливую погоду. Неужели родители или его сестра не проследили за тем, чтобы он оделся по погоде? В принципе, я мог вновь одолжить ему свою куртку, но как только он заметил, что я схватился за язычок молнии, то заулыбался и замахал руками, останавливая меня. — Что-то случилось? — спросил я то ли о больнице, то ли об его отказе взять мою куртку. — О, ерунда, не беспокойся, просто… — он замялся, почёсывая пальцами щёку. Уверен, она просто ледяная. — обычное недомогание. Мы замолчали. Задул прохладный ветер, от которого Итэр моментально спрятался, натянув капюшон посильнее на золотистую макушку и отвернувшись в сторону, чтобы потоки воздуха дули в спину, а не в лицо. Я же просто стоял, по-прежнему держа в одной руке зонт, а в другой клубничное молоко. Да, ветер потрепал пряди волос, неприятно застилая ими мои глаза и путая их. Открытую шею тоже обволокло прохладой, и ветер проскользнул холодными ладонями мне за шиворот толстовки, облепляя руками всё тело. Когда ветер перестал дуть, Итэр снял капюшон и конфузно заправил волосы за ухо, не смотря мне в глаза. — Я… — Забыл зонт? — я перебил его. — Да… — Итэр поднял на меня взгляд, быстро бегая по моему лицу глазами. — А Люмин не берёт трубку. Наверное, её задерживают на соревнованиях по гимнастике, а у родителей… дела. Тоже трубку не берут… Он снова опустил глаза в пол, разглядывая носки белых, слегка мокрых из-за дождя кроссовок. Я машинально тоже посмотрел вниз, следуя примеру Итэра. Молоко, что я держал в руках, заметно потеплело из-за моей ладони и теперь пить его было не очень приятно, как раньше. Итэр приподнял одну ногу и несильно ударил кончиком кроссовка в белый камень, попадая прямо в небольшую лужицу. — Ну, ничего страшного, я недалеко живу, добегу. Я резко поднял на него взгляд. Добежит? На улице сейчас лило как из ведра, если он пойдёт пешком без зонта, то промокнет в первую же минуту, даже если будет постоянно пытаться спрятаться под крышами зданий, которые будут встречаться ему по дороге. — Идём. — Что? Он поднял на меня глаза. Что же, его внимание я, как минимум, привлёк. — Я говорю, идём. Я провожу тебя. Всё же он помог мне с сочинением по литературе, дважды, и мне следовало его отблагодарить, несмотря на то, как давно это было. Итэр неуверенно оглядел меня, но аккуратно пристроился по правую сторону от меня, слегка прижимаясь ко мне плечом, чтобы полностью залезть под зонт. Кончики его волос касались моего плеча и от них приятно пахло ментоловым шампунем, запах которого смешивался с запахом дождя и мокрого асфальта. Мы медленно пошли, прижимаясь плечами. Не то чтобы я хотел к нему прикасаться, просто ни у меня, ни у него не было особого выбора. Итэр вцепился одной рукой в тонкую металлическую ножку зонта, чуть повыше моей руки, сжимающей ручку, и оглядывал находящиеся вокруг нас здания, явно чтобы скрыть своё неловкое настроение, я лишь периодически уводил зонт в сторону, иначе бы мы вдвоём вступили бы в лужу. Итэра, кажется, это совершенно не заботило. Я отпил из трубочки немного фруктового молока и в расстройствах вздохнул: оно было тёплым. — Можно мне немного? Я не успел позавтракать… Если тебе не жалко, конечно же! Я остановился и резко посмотрел на него. Итэр сконфуженно прикусил нижнюю губу, быстро водя по ней зубами из стороны в сторону, и посмотрел на мою ладонь, сжимающую клубничное молоко. Я покачал головой, скидывая рюкзак с одного плеча и разворачивая его к себе, чтобы было удобнее достать из него молоко: — Я дам тебе другое. У меня есть второе. Это уже тёплое и невкусное. — Нет-нет, я люблю тёплое, — Итэр в привычном, немного нервном жесте начал трогать свои пальцы, а затем резко вырвал из моей ладони бутылочку с молоком, крепко сжимая его пальцами. Я остановился, так и не успев открыть рюкзак, и надел его обратно на плечи, стараясь балансировать второй рукой так, чтобы зонт не накренился, и чтобы мы не очутились под дождём. — Тёплое фруктовое молоко отвратительно на вкус. Оно действительно было отвратительным. — Ну, спасибо, — Итэр надул губы, отходя от меня на шаг назад, из-за чего мне пришлось сделать такой же шаг навстречу, иначе бы его затылок, капюшон и спина очутились бы под дождём. Итэр больше разрешения не спрашивал, просто прикоснулся губами к бело-красной трубочке в виде спирали и стал пить, но я был не против. Допивать сладкое тёплое молоко я всё равно не собирался и искренне не понимал, как оно могло кому-то нравиться. Иногда, в Пекине, я, Сэ Зай и Ху Тао периодически гуляли по вечерам и почти всегда я покупал что-нибудь попить, потому что ходить на дальние дистанции по жарким асфальтированным переулочкам Китая равнялось самоубийству. Ху Тао пила редко, а Сэ Зай часто просил у меня пару глоточков, и однажды он сказал, что когда люди пьют из одного бокала или горлышка, то это похоже на поцелуй, но непрямой. Ху Тао тогда засмеялась и утвердительно закивала головой, выхватывая у меня мою бутылку с водой и подкидывая её в воздухе, чтобы через секунду словить её. Я посмотрел на Итэра. Я ведь тоже пил… — Один человек сказал мне, что когда люди пьют из одной трубочки, то это почти как непрямой поцелуй. Это правда? Он поперхнулся, еле успевая отодвинуть от себя бутылочку с клубничным молоком и, давясь, проглотить его, чтобы не забрызгать всё вокруг. Он приложил ко рту ладонь и прокашлялся, поднимая на меня шокированные глаза с небольшими выступившими слезами из-за кашля. Я протянул руку, чтобы забрать у него бутылочку с фруктовым молоком, но он покачал головой, безмолвно говоря, что он в порядке. Я что-то не так сказал? — Думаю, что это работает лишь в отношении к… возлюбленным, — наконец ответил он. Итэр прокрутил баночку с молоком в руках, рассматривая то, как внутри плескалась розоватая жидкость, а другой рукой прокрутил витую двухцветную трубочку. Я перевёл взгляд с его пальцев на его замёрзшие розоватые кончики ушей, которые были едва ли прикрыты слегка вьющимися из-за влажности блондинистыми локонами. Неожиданно Итэр поднял голову на меня и улыбнулся: — Я живу за этим парком, так что быстро дойдём. Я кивнул. Я знаю, что ты там живёшь. Парк находился прямо за больничными корпусами, поэтому через несколько минут безмолвной ходьбы он встретил нас мокрыми асфальтированными дорожками, которые были слегка надломлены с краю, и высокими голыми деревьями, тянувшимися длинными тощими руками-ветками к грозовым облакам, чтобы зацепиться за них и разогнать, и принести в мир наконец-таки весну. Но они не дотягивались. Итэр с какой-то особой грустью окинул взглядом мокрые деревянные резные лавочки с железными узорными поручами, которые мы проходили. Наверное, вспоминал те периоды, когда гулял здесь с друзьями или с семьёй. Он заправил волосы пальцами за уши и снова отпил молоко, пару раз бросив на меня взгляд, который я заметил периферийным зрением. — Подойди к бордюру, пожалуйста, я хочу пойти по нему — Итэр схватил меня за локоть и потянул к краю тротуара, вскакивая на бетонный выступ и меряясь со мной ростом с помощью ладони. — Вот же… Ты всё равно выше, ну почему?.. — У тебя тоже хороший рост. — Я хотел бы быть выше… Мы медленно пошли вперёд. Итэр продолжал шагать по бордюру, аккуратно обходя все клумбы, в толще земли которых покоилось большое количество различных луковиц цветов, которые через месяц-два должны были уже расцвести и орошать ароматом весь этот парк. Он пару раз споткнулся, но вовремя ухватился за моё плечо. Не то чтобы я хотел, но ни у меня, ни у него не было выбора. Иначе он бы упал. — Почему? — Ну… Высокие люди очень классные… Они и высокие милые, а я милый только из-за того, что низкий. Ну, ты понимаешь? Я кивнул, хоть до конца и не понял, что он имел в виду. Меня никто и никогда не называл милым, только Ху Тао и Сэ Зай пару раз. — А ты знаешь, что запах после дождя называется «петрикор»? От двух греческих слов, которые означали «камень» и «жидкость, текущая в жилах богов». Довольно… романтично, да? Я пожал плечами. Я не очень понимал, что он имел в виду, говоря, что это романтично. Обычная сказка, миф, легенда, придуманная людьми, чтобы скрасить бренность бытия. Я взглянул на Итэра и опешил: судя по его горящим глазам, то ему действительно сильно нравилась эта легенда. Если бы я так же любил историю, как и он, то мне, я думаю, тоже нравилась бы эта легенда, но я ничего в этом не смыслил. Даже Древний Рим и Древнюю Грецию путал. — Знаешь, ты ведь в другой стороне живёшь… — тихо произнёс Итэр, когда мы завернули в проулок, где он жил. Когда Чжун Ли вернулся с работы, он зачем-то удосужился подробно оповестить меня и описать то место, где живёт Итэр. Он сильнее прижался к моему плечу, и я пододвинулся в сторону, давая ему больше места под зонтом, а дождь моментально намочил рукав куртки. — Пошёл длинным путём? Ливень ведь… — Я люблю дождь. — Я тоже. Дождь был вкусным. Вкусным, как холодное фруктовое молоко, как свежий, недавно приготовленный миндальный тофу, приправленный шоколадной крошкой, веточкой мяты или сладким ванильным соусом, который очень часто добавляла Нин Гуан, когда готовила нам с Ху Тао сладости. А запах его едва ли мог сравниться с запахом моего парфюма с китайской розой. Он приятной свежестью обвивал нос и дурманил голову, и будь у меня возможность пахнуть дождём, то именно им я и пах бы. Мы остановились около его подъезда. — Сяо… — Итэр поднял на меня взгляд: он выглядел чересчур бледным. — Спасибо, что проводил меня. Он схватил меня за руку и уткнулся лбом в моё плечо, наваливаясь на меня всем телом. Мне даже пришлось сгрести его в охапку свободной рукой и придержать, потому что мне показалось, что он сейчас грохнется на мокрый асфальт. Но он через несколько секунд очнулся, помотал головой и поспешно отстранился от меня, слабо оттолкнув меня в грудь. Было неприятно: одной рукой он случайно проехался по не до конца застёгнутой молнии, язычок которой больно вдавился в грудь. Итэр был очень бледным и очень горячим. В смысле, кажется, он температурил. Пришлось сделать это. Я поднял руку, осторожно поднёс к его лицу и тыльной стороной ладони прикоснулся к его лбу. Итэр сначала отпрянул, не понимая, что я собирался делать, но затем сам сделал шаг вперёд и слегка толкнулся лбом в мою руку. — Моя мама проверяет губами, — он отвёл взгляд в сторону, рассматривая стоящие без движения машины за моей спиной. — Говорит, что так лучше температура определяется… Я задумался, убирая руку с его лба. А ведь действительно, когда я болел Чжун Ли иногда проверял температуру, прислоняясь губами к горячему лбу. И Нин Гуан так делала, когда я заболевал у них в гостях. Я посмотрел на Итэра: он продолжал разглядывать машины за моей спиной, ковыряя заусенец на большом пальце левой руки. Я облизал губы и наклонился к нему, прислоняясь губами к его лбу. Горячий. Никаких двусмысленных намеков, я просто хотел проверить его температуру, но тот так взмахнул руками, что мне показалось, что Итэр сейчас ударит меня или случайно переломит переносицу локтём. Он сцепил руки в замок на уровне груди и отступил на несколько шагов назад, слегка покачнувшись. Похоже, ему действительно нездоровилось, у него очень сильно покраснело лицо из-за повышенной температуры. — Ч-что ты… что ты делаешь? Кажется, у него случился приступ. Он тяжело и громко дышал. Я не знал, нужно ли мне извиниться за свои действия или лучше всё же вызвать ему сейчас скорую. — Я просто проверял температуру, — я качнул головой и пожал плечами. — А… ты… — Итэр потёр лоб, пытаясь стереть с кожи навязчивое ощущение того, что губы Сяо по-прежнему находились там. — Извини, просто… очень неожиданно… ты это сделал… — Итэр? Взгляд Итэра метнулся за мою спину, и я обернулся. Люмин, с мокрой из-за дождя головой, с раскрасневшимися щеками и распахнутой короткой зимней курткой, стояла в полуметре от нас, пытаясь отдышаться, и крепко сжимала одной рукой спортивную сумку с не до конца застёгнутой молнией сбоку. На ней были какие-то короткие широкие розовые шорты, надетые на белые гимнастические колготки, мокрые белые большие кроссовки и белая облегающая футболка. Она сначала посмотрела на меня, а потом на Итэра, который неловко почесал пальцем щёку. — Боже, Итэр, прости, пожалуйста, меня задержали! — она быстро рванула к младшему брату, отпихивая меня в сторону рукой с сумкой и с силой обнимая брата за шею. — Прости-прости-прости! Я приехала к больнице на такси, а тебя там уже не было, поэтому я побежала быстрее домой. Ты почему меня не подождал? — Сяо проводил меня, — тихо ответил сестре Итэр, и Люмин снова посмотрела на меня через плечо, как будто до этого полностью игнорировала моё существование, а сейчас неожиданно заметила меня и была удивлена. Правда, судя по её взгляду, чересчур сильно недовольна. Но её лицо резко смягчилось, и она отстранилась от Итэра, переставая его обнимать. — Спасибо, что позаботился о моём брате, Сяо, — она благодарственно кивнула. — Он такой ребёнок… Вроде бы близняшки, а голова работает хуже, — она потрепала Итэра по волосам, и тот улыбнулся. — В хорошем смысле. — Твой брат температурит. Позаботься о нём, — я тряхнул зонтом, смахивая с него накопившуюся влагу, и, поправив рюкзак на плечах и не попрощавшись, развернулся в сторону своего дома, до которого мне теперь было ещё дальше, чем раньше. — Сяо, пока! Я обернулся, бросив взгляд на Итэра через плечо. Он что-то ещё говорил мне, но слова были такими тихими, что не долетали до моего уха, поэтому я просто пару раз кивнул, делая вид, что понял, про что он говорил. Он поднял руку и часто махал мне на прощание, пока Люмин, схватив его за шиворот куртки, пыталась затащить его в подъезд. Я поднял руку и помахал ему в ответ, только замечая, что дождь уже кончился.

***

— Люмин, мне нужна твоя помощь, — Итэр отставил от себя белую фарфоровую глубокую пиалу с горячим куриным бульоном, который для него сделала Люмин, и уткнулся взглядом в спину сестры, которая что-то чересчур долго искала в холодильнике на нижней полке. Будь дома родители, она бы уже давно получила бы в лоб за то, что размораживала таким способом холодильник. — Угу, — она что-то прожевала и сглотнула, дополняя свой ответ. — Я тебя внимательно слушаю. Что такое? Итэр на несколько секунд замялся, снова хватая пальцами ложку и водя ей по кругу в горячей вкусно пахнущей жидкости, всё не решаясь ничего произнести. Люмин его не торопила, просто продолжала ковыряться на полках холодильника, переставляя с места на место овощи и кастрюли с супом и другими блюдами. Итэр глубоко громко вздохнул и тихо произнёс, сжимая крепче ложку в руке: — Сяо мне нравится… — Я безумно счастлива, а моя помощь-то тебе зачем? — Люмин не обратила внимание на взволнованный голос брата и даже не обернулась, а Итэр понял, что проиграна битва, но не война, поэтому ущипнул себя за коленку, чтобы продолжить говорить. Ему было не трудно делиться переживаниями и секретами с сестрой, просто это были те вещи, которые сложно сказать кому угодно, потому что не знаешь, как на это отреагируют. Особенно его старшая сестра, которая была такой чувствительной и импульсивной. — Он нравится мне… не как… друг… — Что? — Люмин обернулась к Итэру, вытирая тыльной стороной ладони заварной крем с губ, а в другой держа нож. — Повтори-ка! — Ты ешь торт, что мама оставила на ужин! — Итэр попытался изменить вектор разговора, сто раз уже подумав о том, что зря рассказал об этом своей сестре. Но она помахала в руке ножом и рванула к столу, где сидел Итэр, и тому показалось, что его душа на секунду покинула тело, когда сестра стукнула руками об стол, чуть не проливая бульон из пиалы. Она шумно и раздражённо выдохнула, видимо, по-прежнему находясь в полнейшем шоке, и опёрлась всем телом на руки, всё ещё держа нож. — Ты втюрился в какого-то эмо-боя с последней парты и осуждаешь меня сейчас за торт? — Я не втюрился! — Итэр попробовал защититься. — Просто он нравится немного больше, чем другие… Люмин отстранилась и потёрла двумя пальцами переносицу. Вроде бы она перестала злиться, сейчас она выглядела обеспокоенной. Несмотря на то, что она действительно была благодарна Сяо за то, что он проводил её брата до дома, не позволил ему намокнуть под дождём и разболеться ещё сильнее, она по-прежнему считала, что он был не тем человеком, который был бы нужен её брату. Однозначно, его нелюдимость и сложность в общении с людьми сыграют потом плохую песню с ними обоими и их отношениями в будущем. Но и не помочь брату она не могла. Как-никак, учатся люди лишь на своих ошибках, и она не могла защитить брата от всего на свете, поэтому ей оставалось лишь быть рядом с ним. — Нет, я не осуждаю тебя или твою ориентацию, но просто что ты в нём нашёл? Ты ведь уже встречался с девушками… Тебе же нравилась Эмбер, вы даже встречались, — добавляя шёпотом. — Два месяца в средней школе. — Да, но она слишком взбалмошная для меня, ты знаешь… — Итэр улыбнулся, пододвигая к себе пиалу с бульоном. Их отношения нельзя было назвать отношениями, они даже не поцеловались ни разу, Эмбер была постоянно занята на внеурочных мероприятиях. Они погуляли несколько раз, и Эмбер сказала, что вряд ли у них получатся хорошие отношения с её занятостью, но Итэр ей действительно нравился, поэтому у него остались лишь приятные воспоминания об этом периоде. Она нравилась ему, но не больше, чем друг, как он потом подумал. Скорее всего, эта был лишь подростковый интерес к любви, отношениям и привязанности, не более. — Она мне нравилась и нравится сейчас, но… — Но угрюмый парень, всегда одетый в чёрное, с кучей серебряных колец с кельтскими узорами и крашенными волосами тебе нравится больше, да? — Да… — Я не знаю… — Люмин присела на стул рядом и повертела нож в руках, раздумывая, как бы помочь брату, а Итэр сильнее вжался в стул, боясь, что в порыве чувств она воткнёт его ему в голову. — Ну… Позови его на Фестиваль Фонарей. Он через три дня. — Он не пойдёт. — Позови. Согласится — шикарно, не согласится — придумаем другое. Итэр скользнул рукой в карман домашних штанов и достал телефон, щёлкнул кнопкой разблокировки и зашёл в сообщения, пару раз от волнения промахнувшись по клавишам. Ладошки вспотели. Люмин, заметив телодвижения своего брата, быстро подлетела к нему и выхватила из рук телефон, едва ли Итэр начал писать сообщение Сяо. — Нет-нет! — она всё стёрла, свернула приложение и заблокировала телефон. — Позови его в жизни. Он ведь учит французский, да? У вас в понедельник совместный урок, вот и позовёшь его. А сейчас марш лечиться! — А если… — Итэр отпил горячего чая с мёдом из большой кружки с васильками, который Люмин также приготовила ему вместе с бульоном недавно. — Если его уже кто-то пригласил? И он согласился? — Боже, кто? — Люмин не могла понять, забавляло ли её поведение брата или наоборот раздражало. — Нас сегодня не было, а ты же видела, как много девчонок писали про него в группу, вот и… — Итэр! — она перебила его и дала щелбан. — За что?! — Итэр подскочил на месте, хватаясь обеими ладонями за ушибленное место в центре лба и потирая его кончиками пальцев. — Не говори ерунды. Никому твой Сяо по-настоящему не нужен. — Да не мой он! — Тогда будет Сян Линским. — Люмин! Люмин засмеялась и резко откинулась назад, усаживаясь обратно на стул, откладывая нож в сторону и прикрывая рот ладонью, пытаясь заглушить хохот. То, как вёл себя её брат было очень непривычным, но до жути забавным, и она просто не могла не улучить момент, чтобы не подшутить над ним. Итэр обиженно сложил руки на груди и отвернулся лицом в сторону балкона, занавешенного большими лёгкими светло-бежевыми шторами, через которые с лёгкостью проходил яркий оранжевый цвет заходящего солнца. Итэр подпёр щёку плечом и опустил глаза в пол, пока вновь не подскочил от резкого прикосновения сестры, которая решила потрепать его по волосам в знак примирения. — Всё-всё, не издеваюсь, ты слишком смешной, прости, братец.