My girl forever 2: NEBULA

До прибрежного городка и уже милой сердцу таверны они добрались быстро. Всю дорогу молчали. Маргарет каменным взглядом смотрела в пустоту. А на подъезде к «Северному Шторму», их местной таверне, рыжая вдруг отмерла. — Вы слышали, что в центре неподалеку стражники схватили пирата? Снова этот слух. Стало быть, так и есть. — Надеюсь, это не кто-то из наших оболтусов. А кто сказал? — насторожился Джек. — Новые люди. — все трое вышли из повозки, благодарно кивнув кучеру и подбросив деньжат. — Прибыли ночью, в день вашего отъезда. Пираты зашли в таверну, где трех капитанов встретили ещё дюжина новых матросов и бродяг. Все замолкли и встали из-за стола при виде новых лидеров сопротивления, уважительно приподняв шляпы. — Они хотят сражаться вместе с нами. — Маргарет встала напротив Джека и Энджи. — Рады, наконец, до вас добраться. — хриплым рваным голосом кивнул один моряк с седой ключей бородой. — Анархисты сожгли нашу деревню, где прятались наши семьи. Всё из-за войны и Кодекса… — Почему они нападают на мирных жителей? — сразу строго и несколько обеспокоенно переспросила Анжелика, сойдя по лестнице от порога к столу, в гущу новых пиратов. — Мы — единственные, кто выжил из команды капитана Шеваля. Барона Средиземного моря. Все вдруг замолчали, переглянулись, и сняли шляпы. Энджи в шоке затаила дыхание. Было даже слышно, как вздохнул Джек и зашептались Гиббс со Скрамом где-то в темном углу. Неужели Барон погиб? Седобородый пират достал из кармана сгоревший обрывок карты с изображением пиковой дамы. Почерневшие глаза Джека недобро сверкнули. — Барбосса мертв. Элизабет отказалась от своей власти. Барон Средиземья пал. Остались только мы. — мрачно произнес Воробей. Анжелика быстро взлетела верной ласточкой к нему на лестницу и сплела руку в замок с его. — И неизвестно, что с остальными… — Анархисты думали, что у капитана, как у единственного известного им Барона, открытого защитника старых устоев, где-то на борту спрятан сам Кодекс. — продолжили рассказывать новые союзники. — Поэтому они вступили с нами в бой, но Кодекса, ясное дело, не нашли. И тогда выжгли мирную деревню наших семей… Повисла тяжёлая пауза. Все напряжённо думали о грядущей опасности, которая может таиться повсюду. Анжелика прервала траурное молчание интригующим и интересующим всех вопросом, который стоило произносить чуть ли не шепотом. — Кодекс у вас? Команда прибывших пиратов Средиземья была мрачнее тучи. — Нет. — одноглазый штурман хмуро глянул на Джека. — Капитан Тиг плывет сюда с ним. Оригинал у него. И никому до сих пор не удалось взять или перехватить Ночной Скиталец. Воробей неосознанно сжал руку жены. Вот бы и о нем и его Жемчужине так возвышенно говорили команды других Баронов… — Нам повезло. — рыжеволосая Леди М снова встала перед парой. — Они четко знают все требования анархистов. — Пираты обеих сторон тут повсюду, в разных районах. — кое-что успел узнать и мистер Гиббс, пока они разбирались с ребенком. — Город лишь выглядит тихим и покинутым. На самом деле он давно захвачен — страхом, злобой и неопределенностью. — Пока мы здесь, никому не стоит выходить из прибрежной зоны вглубь этого непредсказуемого города, враги и бунтовщики могут быть повсюду, прятаться за каждым углом. — Джек был строг и серьезен как никогда. Все слушали его, затаив дыхание. — Пока не известно ничего, и вступать в открытый конфликт нет необходимости. Нужно сохранить наши корабли и не привлекать к себе внимания, сидим тихо, как корабельные мыши. — Ночной Скиталец на горизонте! — раздалось где-то за стенами таверны. И Воробей с оравой пиратов немедленно ринулись во все двери и окна с громкими криками приветствия главного пиратского Барона. Вторая половина чуть не снесла Анжелику подле лестницы и высунула заинтригованные рожи с порога. Ни о какой конспирации и тишине корабельных мышей уже и речи не шло. На горизонте пребывающий Барон Мадагаскарских островов, лидер, капитан, мудрый Хранитель Кодекса. На него надеялись все, его ждали, боялись и уважали. Загадочный темный огромный корабль плыл в сторону берега. Радости пиратов не было предела. Все вываливались на берег и подкидывали шляпы в воздух, радовались и предвещали конец войны. Джек, Анжелика и ребята предстали торжественно на самом краю обрыва скалистого берега, чтобы встретиться с Хранителем Кодекса. Воробей ещё раз поправил одежду и дергано вздохнул, натянув нервную улыбку. Наконец-то он увидится с отцом. Сколько прошло с последней встречи? Почти 1,5 года. И столько всего произошло… — Не переживай, — от эмоций и волнения Джек ляпнул это сам себе вслух, стоя рядом с Анжеликой за руку. И округлил глаза. — В смысле, ты ему понравишься. — и свёл всё к намекам на первое знакомство Энджи с его отцом, да ещё и в статусе жены, второго капитана Жемчужины. — Я не переживаю. — улыбнулась испанка, готовясь со всем интересом и уважением встретить легендарного капитана Тига. А она уже ненароком подумала, что в городе, по слухам, поймали его… Корабль в нескольких сотнях метров от берега убрал паруса. Остановка. Сейчас он спустит шлюпку и волны сами вынесут его великого с тяжёлой книгой в руках прямо навстречу их проблемам… — Ну что, готова к знакомству, жена? — всё нервничал, скрываясь за лёгкими шутками Воробей. Энджи только улыбалась, всматриваясь в горизонт и величественный силуэт могучего корабля. Казалось, что он был даже больше Жемчужины. Интересно, пригласит ли капитан Тиг их двоих на борт, выпить по чарке? И даст ли свое благословение? Мысли девушки снова вернулись в чудесные воспоминания о дне их свадьбы. Но тут пиратские взгляды, устремлённые на корабль и полные надежды и приветствия, изменились. — Джек? — Да? — Он разворачивается? — Не-ет, нет. Это просто оптический обман, цыпа. — щурился Джек, скрывая за спокойным тоном подступающую панику и страх. Корабль натянул паруса и стремительно и бесповоротно развернулся кормой к берегам, растворяя силуэт в лучах солнца. На искрящейся голубой водной глади от него осталась лишь хлипкая лодка без пассажиров. Течение вынесло одинокую шлюпку на берег в полной тишине. Где её встретили искаженные разочарованием и удивлением лица моряков. — Джек. В ней что-то есть. — Гиббс первый осмелился шагнуть в шлюпку и потеребить накидку, обернувшись на капитанов, спешно спускающихся по скалистому обрыву к воде. — Надеюсь, не очередной ребенок. — пропыхтел еле слышно Воробей, скатываясь вниз каблуками сапог в разных позах. Анжелике вызвались подать руку сразу трое: Скрам, Реф и Билл, пожелавший стать целым ковром для миледи. Джек залез в лодку, уже вошедшую килем в песок, и с помощью особо нетерпеливых собратьев откинул полотно ветоши. Под ней находилось несколько предметов. В том числе и то, за чем гонялись все анархисты, противники, сторонники и защитники пиратского закона… — Кодекс! — восторгался каждый моряк, пуча глаза при виде этого легендарного и священного документа. Его подлинного оригинала… Джек нахмурился. Книга была здорово истрепана, истерзана и измучена войной, побегами, штормами и преследованиями, местами даже в крови и морской соли… Какие же испытания выпали на долю его отца… Но он выполнил свой долг Хранителя и обеспечил целостность главного пиратского закона даже в эпицентре кровопролитной войны собрата против собрата. Сверху было закреплено письмо в пожелтевшем конверте с печатью-песо капитана Эдварда Тига. Воробей немедленно развернул его под беспокойные и подозрительные взволнованные шептания пиратов за спиной. Энджи тихонько встала рядом и невесомо положила руку на плечо мужа. И пока бросила напряженный взгляд на воду, оглядев побережье. Затем решила на всякий случай коснуться ладонью моря, чтобы проверить, не случилось ли чего-то на корабле капитана Тига. Убедиться, что морская стихия спокойна, и они в безопасности на несколько миль до горизонта. «От капитана к капитану, сын мой» — так было подписано его рукой само письмо, от чего Джек уже облился потом, в панике разворачивая бумагу и отрицая закравшиеся мысли о том, что отец писал это на смертном одре… — Ну что там? — мяукнул робко Скрам под локтем Воробья. «Мой дорогой Джеки». — Не-ет, это точно не он писал. — Джек начал отрицать авторство отца с первых же неузнаваемых слов. Никогда так не нервничал. Словно ему снова десять лет и строгий Тиг подозвал его пугающим голосом к себе, стоя у кормы корабля перед надвигающимся штормом. Ответственность. Неизвестность. И отсутствие опоры и пути назад. «Мой Птенец» — следующее обращение. — Нет. Это он… — снова в секунду нервный смех пирата перешёл в выражение мрачнее ночи, и Воробей тщательно распрямил кусок бумаги смуглыми пальцами. «Я ухожу со своего поста. Я отслужил свое. Я не покидаю Совет Братства, Джек. Его просто больше нет. Пиратские Бароны отказались нести пост за своими землями и уничтожили свои песо. Многие из них погибли. Та девушка, Элизабет, ты не забыл её? Найди. Она сильный союзник». Джек отвёл глаза. «Союзник»… В руке он держал теперь и её «сложенное» песо… «Кодекс отныне принадлежит тебе. Я хранил его десятилетия. Пришло твоё время стать защитником главного пиратского закона. Воспользуйся им и прими правильное решение. Настала твоя пора, сын. Твоя и твоей прекрасной молодой жены». Джек улыбнулся. Благодарно, печально и тоскливо. «Надеюсь когда-нибудь увидеть вас вместе. Счастливых и невредимых. С десятком маленьких птенчиков на палубе Великой и легендарной Черной Жемчужины. Я люблю тебя, сын. Капитан Эдвард Ричард Тиг» — Что там написано, Джек? …Он не может ответить. Только расплывчато и медленно опускает письмо, тщетно терзаемое в его руках ветром с моря. Скиталец исчезает за горизонтом. Над ним опускается горящее яркое солнце. Закат. Воробей молчит ещё несколько минут. — Он покинул нас… — тихо и разочарованно в неверии смотрят вдаль пираты команды Джека. В море всё было тихо. Чисто и спокойно. Соленые капли растворились на ладони волшебницы. Капитан неглядя прижал ладонью письмо к её груди, а сам наклонился к старинной книге. Энджи понимающе и трепетно сохранила в руках весточку от отца Джека, не задавая никаких вопросов. Пират всё так же молча открыл Кодекс, перевернув его тяжёлую обложку, и прошёлся пальцами по тиснению, перешитому много раз разными людьми. Поднял руку в требовании передать ему что-то острое. Пара молодых матросов шарахнулись назад, растерявшись, а Гиббс быстро похлопал себя по животу и карманам и вложил в ладонь капитана старенький нож. Анжелика присела к краю кормы лодки на колени прямо на мокрый песок. И с замирающим дыханием проследила за тем, как Воробей уверенно вскрывает тиснение Кодекса и достает оттуда огромный и почерневший старый перстень капитана Тига. С глубоким и темным фиолетовым камнем. Он точно знал, где отец его хранил. Это была тайна Тига, как Хранителя и Барона. Такая клятва своим титулом и его неотвратимой связью с самим Кодексом. Ведь пока песо хранится у Барона — он по праву зовётся Бароном, и пока Кодекс находится в руках Хранителя — он истинный Хранитель главного пиратского закона семи морей. Теперь капитан Тиг передал ему всё. Всё самое ценное, что имел, то, что было его долгом, статусом, властью, авторитетом и уважением. Передал своё место. Спустя столько лет холода и строгости, испытаний и обид. Доверил огромную ношу. Джек всё понял сам. В своих мыслях, наедине с собой. Пираты обеих команд переглянулись и поправили шляпы, затем все положили руки на оружия, которые имели. — Да здравствует Хранитель и Барон капитан Воробей? — первым прося поддержки развел руками их боцман, бравый мистер Бригс. — Да здравствует Хранитель пиратского Кодекса! Джек Воробей! — поддержали все со слабой уверенностью и скрытой долей растерянности. Но для Джека эти слова не значили ничего. Никакого пути для себя впереди он не видел в этой роли. Он бежал от этого всю жизнь. И когда стал Бароном только из-за родства с Тигом, старался вести себя как можно разгульнее, вздорнее и неподобающе властителю и лидеру — гулял, пил и дебоширил, словно уж на сковородке, пытаясь «отмыться» от этого титула и ответственности. От надежд и ожиданий, которые возлагают на пиратских главарей… Ему всегда было достаточно одной команды или же только самого моря и послушной Жемчужины, чтобы утвердиться, как великий капитан и пират. И теперь вдруг всё, абсолютно все обязанности и неимоверной тяжести и важности долг свалились неподъемной мучительной тяжестью на его плечи. Под эти «ободряющие», словно проклятье крики пиратов всех земель, потерявших своих капитанов и вождей, в нем загорелся безмолвный яростный протест. И невыносимые тиски словно сдавливали лёгкие, позволяя сделать лишь полвздоха. Он не готов. Он не хотел этого. Он боялся и отрицал новую роль. Он хотел просто оттолкнуть эту лодку, но течение моря словно специально лёгкими, но настойчивыми накатами приближало этот роковой груз навстречу пирату, внушая слова из письма отца, словно наваждение… Джек хотел бы разделить такие редкие искренние переживания и падения, как в клятве, с ней, с Анжеликой, но просто не мог позволить себе даже через взгляд коснуться её беззаботности своими проблемами. Не хотел вмешивать её в свое тяжёлое прошлое и травмы обиженного мальчика, который засел глубоко внутри Воробья. Выпавшего из гнезда птенца… Необученного. И неопытного. Он знал, что она рядом. Он чувствовал тепло её поддержки, но просто не мог сейчас собрать себя в целое и даже подняться на ноги. Сегодня в торжественных ликованиях пиратов во славу и уважение новому Хранителю захлебнулся в ответственности в криках протеста этот славный безумный малый, баловень судьбы разбойник Джек Воробей…

***

Такой траурной и полной разочарования и потери тишины таверна «Северный шторм» не слышала ещё никогда. Казалось, что эта панихида пиратов по погибшей в их сердцах надежде была даже мрачнее и тяжелее прощания с одним из собратьев. Роджерс, пират из команды Шеваля, рассказал все требования анархистов и назвал примерную их дислокацию вблизи побережья. И все пираты теперь сидели наедине с собой и своими мыслями и смотрели пустыми глазами в никуда. И даже не могли ни о чем думать. Поглядывали изредка на Джека, не единственную путеводную звезду, которая у них осталась. Которую им спустило с неба яркое недостижимое солнце в своем сегодняшнем закате… А Джек молчал уже несколько часов. И всё это время Анжелика не отрывала от него пытливого и обеспокоенного взгляда. Словно хотя бы так могла облегчить его раздумья и мучения души в такой момент. За всё это время Воробей ни разу не взял Кодекс в руки. И стоял на другом конце от стола, где он лежал, нетронутый и угнетающий всех собравшихся. Джеку казалось, что эта книга — его личная черная дыра и проклятье, которое вытягивает силы из него, его сущность и сдавливает совесть. С каждой минутой всё сильнее. — Почему же капитан Тиг не сошел на берег? — шептались настороженно одни. — Может, его держат в плену? — разводили руками другие. — Никто не может управлять Ночным Скитальцем кроме него. — мрачно утверждали третьи. — Что же будет дальше? — вунисон вздыхали пираты семи морей, собравшиеся здесь с общей бедой. — Не понимаю. Почему Барон сам не объявил свою волю? — нервничал недовольный обстоятельствами Боб. — Не передал свой пост новому капитану, как того требует обычай? — Этот старомодный обычай уже никому не интересен. — выше всех на окне сидел, изящно сложив ногу на ногу, мистер Линке, ковыряясь от безделья в ногтях. — А что по-твоему всем интересно? — прохрипел на него злой Боб. — Ну не знаю. Мистеру Воробью — как избежать ответственности и выйти сухим из воды во всей этой войне. Миледи — о чем думает капитан и как победить морского бога. — рассуждал легко матрос, болтая ногой в начищенном сапоге. — А всем остальным — что делать дальше и каков будет исход сего собрания. — До чего ты дурной, а. Хуже Билла. — Боб обернулся на брата, который уже второй час защищал Кодекс от воображаемых врагов, пытающихся его захватить. Но в конце-концов, снедаемый этими терзаниями, не приводящими мысли ни к одному разумному решению в духе отца, Джек в пылу и с размаху ударил кулаком в стойку с кружками рома. Все вздрогнули, а Энджи даже испуганно вскочила на ноги, готовая сдерживать его своим голосом и руками, если у него случится срыв. Чтобы никто здесь не пострадал. Старина Гиббс тяжело и печально вздохнул, устало потирая лоб и седые виски. Он знал Джека. И тот сейчас был не в лучшем состоянии, крайне редком для себя. Но пострадало кое-что другое. В деревянной поверхности осталась вмятина и осколки черного камня из кольца с золотым цветком, которое Джек носил чуть ли не дольше своего любимого, с изумрудом. Эта боль от потери такого дорого атрибута сжала даже сердце Энджи. Джек всегда был непредсказуем и горяч. И не сдержан в таких редких эмоциях гнева и разочарования. — Я так не могу. Он стоял спиной к ним, лицом к горящему камину, но в голосе его слышалась едва сдерживаемая дрожь. — Я не стану… таким, как он. Анжелика тут же захотела сказать ему что-то ласковое и успокаивающее, но пират, наконец, начал говорить. Все моряки выпрямились. — Нам нужен новый Кодекс. Новое Братство. Капитан повернулся к собратьям. На нём не было лица. Горели только блестящие красные глаза. Он нервно скалился и кусал губы, словно зверь, попавший в капкан. И не осмеливался никому смотреть в глаза. Чем всегда подавлял в первую очередь. — Он велел мне воспользоваться им… — карие глаза Воробья упали на книгу на столе. И снова повисла тишина. Анжелика вздохнула и приготовилась вместе прочесть нужные строки в Кодексе и обсудить дальнейшие решения. — И я воспользуюсь. — но Джек словно демон подлетел к реликвии и безжалостно бросил тяжёлую книгу в огонь. Пираты повскакивали с мест с вскриками и потеряли дар речи. На их глазах был уничтожен главный пиратский закон семи морей со времён Морганта и Бартоломью, почитаемый сотнями пиратских капитанов и моряков по всему миру. Пламя снедало пропитанные кровью, потом и солью страницы, книга иссыхала на глазах в жалкий угольный свёрток со следами красивой тесьмы… Это было первое его решение, как нового Хранителя и лидера сопротивления, который отныне поклялся вступить в эту войну и одержать победу. — Мы создадим свой закон. Новый Кодекс пиратской чести тех, кто сохранит её в этой битве. И у кого хватит смелости вершить свой закон, своей рукой. Воробей сжал в кулак сломанное разбитое кольцо. И легко бросил на стол, проходя мимо, прочь из таверны. Ему нужно было остаться наедине кое с кем. Энджи обеспокоенной птичкой ринулась следом, но Гиббс оставив её легонько за плечо и мрачно покачал головой. — Не стоит, дитя. Ему сейчас нужно море. — Джошами повернулся ко всем. — Рано или поздно нам всем нужна большая вода…