У кошки девять жизней

Шли мы долго и в полном молчании. Вернее, это Архитектор молчал, а во мне происходил бурный спор. Справедливость убеждал меня, что порождениям тьмы нельзя доверять, что бы они ни сулили, и эта сделка в конечном итоге обернется против нас. Я же утверждал, что в данный момент мне нужно лишь одно – выжить, а уж потом можно будет как-нибудь отвертеться от своей части договора. На это Справедливость возмутился чуть ли не больше, чем на мое решение следовать за Архитектором. Когда я говорю, что мы спорили, это не значит, что каждый из нас подбирал аргументы, завязывалась дискуссия и так далее. Я не мог различить, где кончался я, а где начинался Справедливость, наши споры больше походили на беседу с самим собой. Попади кто в мои мысли – счел бы меня сумасшедшим, и, видит Создатель, он бы не так уж и ошибался. Голод терзал меня все сильнее, и в конце концов я не выдержал: – Эй, в колпаке, я больше шагу не ступлю, если меня не накормят! Строго говоря, голову Архитектора венчал вовсе не колпак. Я даже не понимал, снимается ли этот головной убор… хотя, судя по тому, что левая сторона лица Архитектора сращена с ним… Меня передернуло. Архитектор остановился. – Прошу прощения! – воскликнул он. – Я не нуждаюсь в пище, и не догадался, что ты не в силах выдержать долгий переход без подпитки своего тела. Вам, людям, требуется все время думать, где бы добыть еды. Крайне неудобная необходимость. Если ты пожелаешь, я могу сделать тебя таким же, как мои соратники. Как Ута. Ты не будешь нуждаться в пище, и… – И покроюсь неаппетитными пятнами, – перебил я его. – Нет уж, спасибо, внешность мне дороже. Так что насчет кормежки? Я голоден так, что съем первое попавшееся порождение тьмы! Архитектор склонил голову набок. – Это отравит тебя и ускорит течение скверны в твоих жилах. Я могу сделать это с меньшими неприятными ощущениями для тебя. – Оставь мои жилы и мою личную скверну в покое! – я скрестил руки на груди и прислонился к стене, всем своим видом показывая, что не уйду отсюда, пока меня не накормят. – Лучше притащи мне что-нибудь поесть. Архитектор совершенно человеческим жестом потер подбородок. – Боюсь, я немногое могу тебе предложить, пока мы не дошли до моих владений, – он вынул из складок мантии небольшой сверток и флягу. – Эти припасы принесены моими послушниками с поверхности, и… Я уже не слышал, что он там договаривал, поскольку, стоило еде появиться на свет, выхватил у него сверток, развернул и жадно впился зубами в сушеное мясо нага. Как и всегда, когда желудок подводило от голода, эта пища показалась мне вкуснее всего, что я едал. А когда выяснилось, что во фляге находится отнюдь не вода, а терпкое антиванское вино, я и вовсе примирился с действительностью. Впрочем, к тому моменту, как мы добрались до подземных комнат Архитектора, я проголодался вновь, поэтому почти не глядел по сторонам, напряженно созерцая, как порождения тьмы накрывают маленький круглый столик. И лишь опрокинув в себя половину стоящего на нем, я наконец соизволил осмотреться. Комната, в которой мы находились, была мне знакома. Личные покои Архитектора. Помнится, еще тогда, следуя здесь вместе с Серым Стражем, я удивился, насколько она… человеческая. Широкая кровать в углу, множество книжных шкафов, ванна для мытья, даже уродливые статуи – все кричало о том, что их владелец не случайно обставил комнату именно таким образом. Архитектор тем временем перелистывал толстый талмуд на пюпитре. Когда я насытился и, отдуваясь, со скрипом отодвинул стул, он повернулся ко мне. – Приношу извинения, что не имею отдельных комнат для гостей, – произнес он. – Ты можешь занять мою комнату, а я буду больше времени проводить в лаборатории. – Да, лучше так, чем наоборот, – помнил я эту лабораторию и трупы, усеивающие пол в ее нижней части. – Я распоряжусь, чтобы тебе принесли что-то, чем можно укрываться во время сна. Когда отдохнешь, можешь умыться. Тебе дадут воду и еду. Затем попроси позвать меня, и мы приступим, – Архитектор кивнул и удалился. Я присел на кровать. Последние слова Архитектора мне совсем не понравились. Нет, я понимал, что он пригрел меня не ради моих безопасности и удобства, но быть подопытным объектом… Видел я своих предшественников, лишенных разума. «Ты хотел бы стать таким?» – подхватил Справедливость. «Разумеется, нет», – я рассеянно принял тяжелую бархатную ткань из рук послушника Архитектора. – «Я что-нибудь придумаю». «Я ему не верю», – каждое слово Справедливости ударяло о стенки моего разума, как таран. Я вздохнул и ничком упал на кровать. «Я тоже, друг. Я тоже».