Год Дракона

      Издалека, очень глухо, будто из глубокого колодца, донесся его голос:       — Что находится на дне болота?       Тихиро так обрадовалась, что даже пропустила его вопрос мимо ушей:       — Как здорово, что ты позвонил! Мне надо так много тебе рассказать. Где ты?       Он осекся, а когда заговорил снова, по довольному тону чувствовалось, что ему польстило ее восклицание:       — Привет. Я в городе и как раз собирался заехать за тобой. Ты в порядке?       Она, конечно, не была в порядке, но лекарство уже начало действовать, да и воодушевление оказало добрую услугу ее бедной голове. Ниги не заставил себя ждать и приехал точь-в-точь как условились. Не слушая удивленных восклицаний, Тихиро схватила его за руку и потащила в гараж:       — Смотри.       Нигихаями посмотрел на скутер брата и растерянно покосился на нее:       — И что?       Рассказав о том, как подарок попал к Хизоке, Тихиро добавила, что это еще не все. Ее будто прорвало. Она говорила и о странном старике, и о своих снах, в последнем из которых появилась Ёсикава Мияко: Тихиро жаловалась ей на начальника, напугавшего ее в коридоре отсутствием лица, и тут Мияко, загадочно улыбнувшись, спросила: «Вот так?» — и стерла собственное лицо. И много еще чего, путавшего ее мысли последние полторы недели, перечислила девушка.       — Мне страшно, страшно! — призналась она наконец, хватая его за руку и тычась лбом ему в плечо.       Ниги странно, будто впервые, разглядывал их сцепившиеся руки, а потом перевел взгляд на нее и нерешительно обнял:       — А мне грустно, грустно…       Немного успокоившись, Тихиро спросила, что он делал в Токио. Лукавая улыбка пробежала по его лицу, и тут она заметила, что волосы его почти утратили зеленцу окисленной бронзы — теперь они выглядели так, словно кто-то стер почти всю патину, и сквозь нее проступила рыжинка чистого металла. И глаза… глаза были другими. Как тогда, в детстве, когда он только пришел в их школу и посмотрел на нее. Какие-то нездешние глаза, потом, с возрастом, ставшие обычными, как у всех парней.       — Ты еще хотела бы учиться в Токио?       — С тобой? — у нее перехватило дыхание от предчувствия невероятного сюрприза. Когда он кивнул, Тихиро кинулась ему на шею: — Ты поступил?! — и снова кивок. — А-а-а-а! — она по-девчоночьи запищала, принялась его трясти, обнимать и целовать, так что Нигихаями даже стушевался, несмотря на то, что ему все эти вопли и обнимания были приятны.       Конечно же, нельзя было не отметить такое известие с друзьями. Тихиро забыла даже о своих недавних расспросах и страхах. Они посидели в клубе, отметив заодно и пропущенные праздники, и ни разу за много часов у нее не заболела голова. Ниги шутил и смеялся вместе со всеми, но девушка все время чувствовала, что вниманием его безраздельно владеет только она. Вот уже и померкли подозрения, связанные с рыжеволосой красоткой, а на смену им пришли мысли — «могла же я, в самом деле, перепутать его с кем-то другим». Но глаза… эти глаза из другого мира. Их взгляд и завораживал, и немного пугал. И их цвет… Может быть, виной тому было клубное освещение, но и в них она больше не видела той речной зелени, которой любовалась прежде: теперь они стали темнее и глубже, и понять, какого они цвета, Тихиро уже не могла.       — Если меня здесь встретит кто-нибудь из коллег, — танцуя и смеясь, сквозь музыку крикнула она на ухо Ниги, — Исами-сама уволит меня завтра же!       — Ну и давай сбежим отсюда! — точно так же, перекрикивая грохот, отозвался Нигихаями.       И они сбежали к нему. Он снимал квартиру возле их старой школы, в доме, на крыше которого они знали каждый сун, поскольку в детстве не было и дня, чтобы не забирались сюда всей гурьбой поболтать и поглазеть сверху на городок: здание возвышалось над остальными, выстроенное на холме.       — Почему ты сегодня сказал, что тебе грустно? — спросила Тихиро, заглядывая ему в глаза.       Нет, освещение в клубе не играло никакой роли. Его зрачки были другого цвета. Вместо ответа Нигихаями как-то робко притянул ее к себе и не менее осторожно, будто проверяя, не станет ли она возражать, поцеловал в губы. И даже во время этого он продолжал смотреть на нее, хотя никогда так раньше не делал, и только когда Тихиро совсем обмякла у него в руках, тоже прикрыл глаза.