Multiverse of Detroit

      Ричард видит его во сне каждую ночь.       Мужчина бредёт среди песков и он прекрасен. Он не красив стандартной, выхолощенной красотой, но он настолько живой, настолько выразительный, что Ричард не может отвести от него глаз.       Ричард бежит за ним следом, вокруг него вздымаются клубы еле уловимо переливающейся пыли, его ноги погружаются в песок почти по щиколотку, он никак не может нагнать свое видение, — и вдруг осознает, что песок под его ногами — это не песок. Это Пряность.       Ричарда будто бьёт обухом по голове, и всё становится на свои места. Он на Арракисе.       Мужчина оборачивается, глядя через плечо прямо в глаза Ричарду, его тонкие, четко очерченные губы кривит ухмылка, и Ричард видит, что его глаза светятся ярко-синим цветом.       Ричард протягивает к нему руку, пытаясь ухватить за одежду, — и просыпается. ***       Днём Ричард рассеян, настолько, что даже отец, обычно не слишком внимательный к таким мелочам, замечает его несобранность. Ричард не может сосредоточиться на тренировке, раз за разом пропуская удары, больно жалящие даже сквозь наложенный щит. У Ричарда нет аппетита, хотя мать подкладывает ему на тарелку самые заманчиво выглядящие кусочки.       Ричард будто продолжает спать наяву.       Он ищет в библиотеке любые упоминания об Арракисе, так же известном, как Дюна, жадно поглощая все известные человечеству данные и сведения. Он изучает историю Пряности, ее влияние на организм фременов — коренного населения Арракиса, на значимость этого ценного ресурса для межзвездных путешествий.       Ричард осознает, что мужчина из его сна уже имеет на него огромное влияние — хотя они даже не знакомы. Но он не может, не хочет отказываться от этого.       Поэтому, когда отец зовёт его к себе и объявляет, что милостивой волей императора их семья отправляется на Арракис, для того, чтобы сменить там Дом Харконненов, Ричард чувствует, как будто у него за спиной вырастают крылья.       Мать приучила его доверять своему предчувствию, своим ощущениям, и Ричард горит, вся его сущность рвется туда, на Дюну. Он знает, что этот путь приведет его к чему-то очень важному, что кардинально изменит его жизнь. Он ложится спать, надеясь снова увидеть дурманящие пески.       Ночью мужчина вновь приходит в его сон и сегодня он ближе, чем раньше. Ричард может рассмотреть каждую чёрточку его лица и он жадно запоминает все, что видит — застарелый шрам на носу, небольшую родинку на левой щеке, взъерошенные темные волосы, и яркие, невообразимо синие глаза — отличительную черту фременов, веками живущих бок о бок с Пряностью. Ричарду любопытно, какими бы были глаза этого мужчины, не живи он на Арракисе. Может, серыми, карими? Или же мшисто-зелеными, как скалы у моря возле родного дома Ричарда, покрытые тысячелетним ковром лишайников и мхов, противостоящие сильным ветрам. Насколько мягкие у него губы. Как будет ощущаться под руками его гибкое, тренированное тело, когда Ричард осмелится прикоснуться к нему.       Мужчина улыбается, протягивая руку Ричарду, зовя его с собой. Ричард касается кончиками пальцев его ладони — и просыпается.       Он улыбается, зная, что совсем скоро его сны станут явью. ***       Боль от предательства близкого человека ещё рвет душу Ричарда на части, но он должен позаботиться о матери, должен довести их до безопасного места. В один день Ричард потерял все — дом, отца, статус и положение, лучшего друга. Они с матерью — все, что осталось от некогда великого Дома. Они — и ещё ребенок, которого носит в себе его мать. Их будущая надежда. Но для того, чтобы сбылись видения Ричарда, им надо уцелеть, спастись от безжалостной бойни, развернутой Домом Харконненов на Арракисе.       Ночуя посреди пустынной бури в крошечной палатке, обнимая уставшую заплаканную мать, он снова видит во сне своего знакомого незнакомца. Ричард закрывает глаза и чувствует под своей рукой тонкий, но прочный материал защитного костюма, ощущает на своих губах сначала теплое дыхание, а затем и нежное прикосновение слегка обветренных губ. Он выдыхает в поцелуй, становящийся все более решительным и чувственным, осторожно прикусывает пухлую нижнюю губу мужчины, вызывая у того еле слышный, но довольный стон, и тут же проходится по укусу кончиком языка, извиняясь за грубость. Он удерживает своего спутника в объятиях, одной рукой обхватывая за талию и прижимая такое желанное тело к себе, а второй зарываясь в растрёпанные волосы, ощущая их мягкость, и чувствует, как крепко мужчина обхватывает его за плечи. Они делят одно дыхание на двоих, все сильнее сплавляясь друг с другом, связывая свои судьбы нерушимыми прочными нитями, навсегда запечатывая их друг на друге. И когда Ричард, наконец, находит в себе силы разорвать поцелуй и отстраниться, в синих глазах мужчины он видит свое отражение, с такими же синими глазами.       Утро приносит новую боль, осознание утраты и горечь поражения. Единственный шанс на спасение — фремены, о которых читал Ричард, с которыми сдружился Маркус, отдавший жизнь за своего ученика и господина.       Ричард напрягает память, вспоминая все, что читал и слышал о коренном племени Дюны — их устои, жизненный уклад, привычки и традиции. Вспоминает все услышанное от Маркуса о местах их обитания. Решительно двигается вперед, помогая матери, пытаясь не сгинуть в безжизненных на первый взгляд песках негостеприимной планеты.       Когда кажется, что пустыне нет конца и края, они наконец ступают на твердую землю, чтобы тут же быть окруженными племенем фременов. Ричард ликует, что у них получилось добраться, даже несмотря на угрозу расстаться с жизнью.       И когда Ричард вдруг видит перед собой мужчину из своего сна, стоящего рядом, буквально в паре шагов, — он наконец ощущает, как распрямляется в груди тугая пружина, сидящая там с самого момента бегства из дворца. Теперь у его видения есть имя — Гэвин, теперь он обрёл плоть и кровь.       Теперь Ричард уверен в своих силах. И он сделает все, чтобы его увиденное будущее сбылось.