***
— Ну как же она достала, честное слово! — жаловался Пабло, пока они с Томасом шли к своим автомобилям на университетскую VIP-парковку после окончания последней лекции. — Почему сразу «достала»? Девушка просто влюблена в тебя, — как-то странно пожал плечами Эскурра, спрятав руки в карманах брюк. — И не забывай, кто её отец, это же такая замечательная партия для тебя. Сын мэра и дочь строительного магната, звучит-то как! — Так, кто ты такой и что сделал с моим другом? — со смехом спросил он, схватив его за локоть. — Только не говори, что мой папаша нанял тебя, чтобы промывать мне мозги? — Конечно-конечно, сам лично вербовал и даже папку выдал с нужной агитационной информацией! — с каким-то налётом грусти рассмеялся он, подняв обе руки вверх. — Да шучу я, а что ещё остаётся? Сол просто так от тебя не отстанет, так что просто смирись. — «Смирись», совет просто хоть куда, ну спасибо друг! — с сарказмом ответил Пабло. — Вот почему она к тебе не пристаёт и не виснет на тебе, а? — Я, конечно, парень хоть куда и посимпатичнее тебя к тому же, — сказал Томас, уворачиваясь от подзатыльника друга, — но не судьба, её сердце принадлежит тебе. Ну что ты краски сгущаешь, всё не так плохо. Согласись, Сол красавица, почему бы и нет? — Не спорю, но хотелось бы, чтобы к красоте прилагался ещё и интеллект. Вот о чём с ней говорить? О последней коллекции Versace? — Ну и запросы у тебя, интеллект ему вдруг понадобился… А у твоих девчонок на одну ночь много интеллекта? — зло усмехнулся Томас. — У моих? А ты у нас святым заделался что ли? — хохотнул Пабло. — Кто этих красоток выискивает постоянно для нас обоих? Я, по-твоему? — Ладно-ладно, у «наших» девчонок. И вообще ты не прав. Если хочешь знать моё мнение, Сол далеко не глупая девушка, зря ты так, — недовольно буркнул он, сердито сверкнув глазами в сторону друга. — Да что с тобой такое, Томас? — полушутя-полусерьёзно воскликнул Бустаманте, когда они уже почти дошли до парковки. — С каких пор ты заделался защитником Сол? Я думал, мы солидарны в этом вопросе. — Да ты достал просто, других тем что ли нет, кроме интеллекта Ривароллы? Девушка влюблена в тебя, а ты за глаза унижаешь её, — выпалил Эскурра. — Что на тебя нашло? Я ничего не понимаю, ты как с цепи сорвался, — Пабло уже было не до смеха: уж очень странным было поведение друга. Что на него нашло? Ответ был прост как никогда: у Томаса сдали нервы. Он всегда слыл терпеливым человеком, и вывести его из себя было задачей не из лёгких, но Пабло в последние дни и правда перегнул палку в своих несправедливых суждениях касательно Сол. Ему надоели его уничижительные речи об умственных способностях девушки, ведь на самом деле она была очень даже умной. Он знал, что это всего лишь образ, который та упорно поддерживала — видимо, ей так удобнее. Ведь для достижения своих целей всегда легче прикинуться недалёкой дурочкой — это неплохо усыпляло бдительность и вселяло в людей уверенность, что они в чём-то превосходят её. Окружающие даже не подозревали, что всё с точностью до наоборот. И кроме всего прочего существовала ещё одна важная причина его странного поведения… Он был влюблён в их общую подругу детства. Влюблён до одури, до дрожи в коленях, до чёртовых бабочек в животе… Томас не мог вспомнить, когда именно это чувство накрыло его с головой, но единственной мыслью, выжженной на подкорке его мозга большими буквами, было:«ЭТО НЕВОЗМОЖНО».
Он не верил, что Сол когда-нибудь ответит ему взаимностью, ведь она сама много лет точно так же безнадёжно любила Пабло. А тот, в свою очередь, никогда не полюбит её в ответ — да скорее ад погаснет и покроется льдом, чем его лучший друг взглянет на эту невероятную девушку другими глазами — его глазами… Для него она всего лишь «приставучая Риваролла». Столько лет прошло, а она до сих пор упрямо боролась за его внимание, не понимая, что это бессмысленно. Да, именно так — бессмысленно, и он понял это уже очень давно, в отличие от неё. Вот почему он сдался без боя, вот почему нацепил на себя маску непроходимого донжуана, меняющего девушек на одну ночь как перчатки. Ни одна из них и близко не трогала его душу, даже та рыжая незнакомка. Хотя нет — если честно, в ней действительно было что-то, что заинтересовало его, но он предпочитал не думать об этом. Единственным плюсом во всём этом было то, что он чертовски хорошо поднаторел в актёрском мастерстве. Играть насмешливое безразличие, когда внутри кипят эмоции, не так уж и легко. Испепеляющая ревность сжимала его сердце своими горячими тисками всякий раз, когда Сол липла к Бустаманте, добиваясь хоть каплю тепла и взаимности с его стороны. Ему стоило неимоверных усилий держать себя в руках, но он привык — научился контролировать свои внутренние порывы. Но сейчас он не выдержал, чаша его терпения переполнилась — последней каплей стал нескончаемый поток жалоб друга на навязчивое внимание Сол. Как же он завидовал ему — Пабло даже и не подозревал, как сильно Томас хотел бы оказаться на его месте. Он без лишних вопросов принял бы её любовь и ответил на неё со всей взаимностью, на которую только способно его сердце. Но увы… Это было НЕВОЗМОЖНО. Так что ему оставалось лишь одно: продолжать играть роль весёлого друга, которого якобы забавляла эта ситуация. Он даже подумывал о том, чтобы уехать на учёбу в США, надеясь, что хотя бы там сможет забыть о своих безответных чувствах. Отец-политик устроил ему двухнедельную стажировку в одной американской строительной фирме, но он еле выдержал эти четырнадцать дней, умирая от тоски по Сол. Томас понял, что уж лучше будет находиться вблизи объекта своей любви, принцип «с глаз долой, из сердца вон» в его случае потерпел полнейшее фиаско. Вот почему Пабло всё доставалось так легко и просто? Чем, ЧЕМ он заслужил любовь Сол? Он ведь даже не ценит то, что само плывёт ему в руки, ему наплевать на неё и её унизительные попытки обратить на себя его внимание. Но всё же он оставался его лучшим другом, и Эскурра ценил их дружбу, поэтому в какой-то степени он был благодарен ему за то, что тот не отвечал ей взаимностью. Он даже и думать не хотел о том, что было бы, если бы они действительно сошлись. Отчаявшись покорить сердце подруги детства, Томас во что бы то ни стало решил доказать себе и другим, что и он способен на сильные чувства и поступки, способен на то, чтобы завоевать любовь другой девушки. Нет… он хотел доказать это в первую очередь Пабло — он и сам не понимал, зачем ему это, наверное, всё дело было в уязвлённом чувстве собственного достоинства. А что ему терять? С Сол у него всё равно не было никаких шансов, а так можно хотя бы позлить друга, которому всегда доставались самые лучшие девчонки. Он сделал глубокий вдох и, собравшись с мыслями, вновь надел маску весельчака. — Да ничего на меня не нашло, я просто пошутил. Ты что, повёлся? — заливисто рассмеялся Томас, шутливо толкнув Пабло в плечо. — Да ну тебя, дурак, — произнёс светловолосый парень, засмеявшись в ответ. В его голосе отчётливо слышалось облегчение. Поначалу он невольно испугался, что с другом что-то не так. — Интеллект ему, видите ли, понадобился. Не многого ли ты хочешь? А вот у той рыжей девушки с этим уж точно нет никаких проблем. Всё при ней: и красивая, и с характером, и наверняка умная, — нарочито мечтательным тоном произнёс Эскурра, положив руку на плечо друга. — Кто о чём, а Томми о своей рыжей зазнобе… Завёл опять свою шарманку. Ты хоть имя-то её знаешь? — Чёрт, и правда… И почему мы у нашего гугла по имени Сол не спросили? — наигранно хлопнул себя по лбу парень. — Только меня не впутывай, тебе надо, ты и спрашивай. Мне совершенно не интересно, как зовут эту особу, — отмахнулся Бустаманте, нажав кнопку на брелоке, чтобы разблокировать свой автомобиль. В следующий момент он добавил злым тоном: — Это ещё что такое?! На лобовом стекле его синего Camaro красовалась надпись, сделанная яркой помадой малинового цвета: «Скучаю по тебе». А в конце было нарисовано маленькое сердечко. — Ооо, братишка, а ты везунчик. Признавайся, кого опять успел охмурить? Кто там по тебе скучает? — весело спросил Эскурра, заглядывая за плечо друга. Вот и подтверждение его «природного магнетизма»… Девушки летели на белокурого красавца, словно мотыльки на яркий свет. Хотя источник этого света не прилагал для этого ни малейших усилий… — Да ну тебя, взяли стекло мне испачкали, — недовольным голосом отозвался Пабло, доставая из машины влажные салфетки. Взяв одну из пачки, он принялся оттирать помаду. — Ему тут в чувствах кто-то признаётся, а он только о стекле своём беспокоится! — Да, беспокоюсь! А это всё ты, кто таскает нас по странным вечеринкам и знакомит с «интересными людьми», а? — поинтересовался он, изобразив воздушные кавычки. — Я после твоей вечеринки с «Обливиэйтом» до сих пор не могу вспомнить, почему проснулся в той комнате с расстёгнутой ширинкой! — Нормальнооо, — возмутился Томас. — Я теперь ещё и виноватым вышел? Что-то не помню, чтобы ты на что-то жаловался в разгар веселья. А кто вместо одной таблетки схватил сразу две, а? Я что ли? Эскурра отчётливо помнил эту вечеринку годовалой давности. Он хоть и принял тогда те колумбийские наркотики под названием «Обливиэйт», но, в отличие от Пабло, взял всего одну таблетку. И уже к раннему утру проснулся и бродил по незнакомому дому в поисках уборной. Тогда он и наткнулся на Сол, которая выскочила из какой-то комнаты на втором этаже, даже не заметив его. Она плакала… Догнать её он не успел — оказывается, она вызвала такси и уже захлопнула дверцу заднего сидения, когда он выбежал к подъездной дорожке. Жёлтая машина тронулась с места, увозя с собой плачущую девушку. Вернувшись к той комнате, он увидел сонного Пабло, который, закрыв за собой дверь, застёгивал на ходу свои брюки. Заметив друга, он со страдальческим выражением лица пожаловался ему, что ничего не помнит, а потом попросил таблетку аспирина от головной боли. Томас еле сдержался, чтобы не разбить ему лицо, ведь он сложил дважды два и догадался, что именно произошло между его друзьями. Но кроме этого он почувствовал и… невероятное облегчение. Он знал Пабло как свои пять пальцев, и, судя по его искренним эмоциям, тот говорил правду — он ничего не помнил. Мысль о том, что он внезапно влюбится в его Сол после случайного секса, была просто невыносима. — Ну ладно-ладно, может, я и сам виноват, что переборщил с дозой, но мне всё равно не по себе из-за того, что я ни черта не помню, — согласился Пабло. — Да что там помнить? Наверняка просто сходил отлить, а потом завалился спать, забыв застегнуть штаны, — не моргнув и глазом соврал Эскурра. — Хватит нудеть, поехали ко мне? — предложил он, ловко переведя тему в другое русло. — Нее, сегодня не могу, завтра утром отец вернётся из отпуска, нужно быть дома, — буркнул он. — О, интересно, сеньора Бустаманте все свои наряды успела выгулять? Продлевать отпуск не пришлось? — Если бы… Да какая она сеньора Бустаманте, скажешь тоже, просто Паула, — скривив лицо, ответил Пабло. — Ну, Паула так Паула. Но мы же договорились, что сегодня зависаем у меня и устраиваем турнир FIFA, ты обещал! — сказал Томас, сделав вид, что держит в руках игровой джойстик. — Да ну, какой турнир из двух человек? — возразил Бустаманте, на что его друг хитро улыбнулся, открывая дверь своего ярко-красного спортивного BMW Z4. — А кто тебе сказал, что нас будет только двое? — спросил он, игриво пошевелив бровями. Пабло понимающе улыбнулся и махнул рукой. — Эх, ну если так, то давай. Будет тебе турнир. Ладно, вечером встречаемся у тебя. Пока! Попрощавшись, друзья покинули парковку на своих автомобилях и разъехались по домам. Проводив взглядом проехавшие машины, черноволосая девушка в голубом платье, стоявшая на краю парковки, со странной улыбкой разжала руку и посмотрела на содержимое своей ладони. Там лежал тюбик ярко-малиновой помады.