Дневник жизни

Никогда. Никогда в жизни больше не буду соглашаться с Робом на пари "кто больше выпьет". Даже подумать страшно, СКОЛЬКО я вчера выпила и КАК дошла домой. Сейчас я стояла в кабинете мистера Харпера, где была всего три раза за два года, и меня неумолимо мутило. К горлу то и дело подступала горечь. Роберто повезло – лежит сейчас в постели и в ус не дует, а мне отчитываться за вчерашний провал. Мистер Харпер сидел за столом, гоняя в руках ручку. Я не решалась сесть, так как понимала, что провинилась. А если провинилась, то нужно стоять молча, словно на расстреле. Так меня учил Роб. Надеюсь, мне это поможет. – Вчера ты поступила непрофессионально, Элеонора, – сказал Жерар, кладя ручку. Я сглотнула. – Я был уверен, что ты победишь, поэтому поставил просто огромную сумму. Однако ты проиграла. Да, согласен, второе место не так уж и плохо, но это не чистая победа. Ты меня очень сильно огорчила. – Простите, мистер Харпер. Я... Я правда вела себя неподобающе. Да, приходится вот так унижаться, но это единственный способ. Конечно, после первого провала он меня не убьет, но вот наказать вполне может. Когда Кристи проиграла свою гонку, ее не было два дня, а потом блондинку привели всю в синяках. Естественно, она нам ничего не рассказала, но там без слов было понятно, что ее нехило избили. – Элен, неужели я мало сделал для тебя? – спокойно осведомился Харпер. Я опять сглотнула. – Я скрываю тебя от ПУМЫ, дал крышу над головой, снабдил лучшей техникой, и я сейчас говорю не только про индуктор, устроил, так сказать, твою смерть. Неужели мало? – Нет, мистер Харпер. Я благодарна вам, и оплачиваю, как могу. Это чистая правда. Нам нельзя покидать территорию поместья без наблюдения, помимо гонок. Нельзя устраиваться на работу, видеться с родственниками (если такие имеются), или заводить семью. Как и говорилось в начале сделки – нас не существует в мире. И я только недавно поняла всю щекотливость ситуации. – Я знаю. Сегодня утром мне принесли свежую газету, и я хочу, что бы ты глянула, – он подал мне свернутые листы. – Седьмая страница. Читай вслух. Я осторожно взяла газету и развернула. Было открыто как раз на седьмой странице. В левом углу красовалась большая цветная фотография голубоглазого шатена, а позади него черная, словно ночь, дорогая гоночная машина. – "Через неделю в Нью-Йорке состоится гонка года," – начала я читать. – "Приглашены все влиятельные люди, в том числе и одиночка Хельд Гвинн. Неделю назад он отлично показал себя на частной гонке, и не пригласить его было бы непрофессионально и неуважительно. Всего планируется двести кругов..." Я опустила глаза ниже и увидела сумму выигрыша. Мать моя Алая Ведьма! И это без ставок! А со ставкой будет еще больше! Мы получаем десять процентов от того, что выигрываем, но даже десяти процентов мне хватит на две жизни... с половиной. – Увидела сумму? – улыбаясь, спросил Жерар. Я открыла рот, но не зная, что сказать, снова его закрыла. – Да, у меня была та же реакция. – Но... но... Но это нереально. Такая огромная сумма и всего двести кругов. В прошлом году я ездила триста, и выигрыш там был раз в пять меньше. – Но это гонка года, а там была просто частная. Да и к тому же, будет множество богатеньких шишек. Конечно, сами они не приедут, а вот их доверенные люди и лучшие гонщики – будут без сомнения. – Я не понимаю, зачем вы дали мне это прочитать, – честно призналась я, положив газету на край стола. Харпер встал и подошел к окну. Напротив, в летней беседке, сидела его жена. Я впервые увидела ее так близко. Она просто обворожительной красоты женщина. Жаль, что бесплодна. У нее и Жерара были бы прекрасные дети. – Я хочу послать тебя на эту гонку. Я онемела. Мне стоило больших усилий устоять на ногах. – Нет, – я помотала головой, сглатывая. – Мистер Харпер, пожалуйста, я не могу... Я не могу участвовать в одной гонке с Гвинном. Я погибну, как и большинство его соперников. – А может, дело не в Гвинне? – не поворачиваясь, спросил Жерар. – Может дело в том, что гонка проходит в Нью-Йорке? – И это тоже, – я опустила голову, борясь с дрожью в коленях. – Мистер Харпер, вы ведь знаете, что это для меня значит. Я не могу вернутся домой. Я только стала забывать свою прошлую жизнь. Пожалуйста... Пошлите Кристи. Она ездит намного лучше меня. Или Роба, ведь парень намного маневренней... – Но ты намного хитрее их вместе взятых. Кристине не хватит ума обогнать Гвинна, а Роберто может напиться и вообще пропустить гонку или поехать с бодуна. Тогда я точно останусь в минусах. – Нет, мистер Харпер, я вас умоляю... Я готова сделать все, что угодно, но только не посылайте меня в Нью-Йорк. – Но я ведь посылаю тебя на такое испытание не просто так, – он выдержал паузу. Не просто так? Что он имеет ввиду? – Я много сегодня думал над этим. Если ты победишь в гонке, то сможешь уйти. Жить своей жизнью. Я даже поспособствую и сделаю тебе новый паспорт и выпишу чек, денег которого тебе хватит до конца жизни. – Не может быть... – Почему же? Ты молода, красива, у тебя вся жизнь впереди. Да и к тому же, получается, ты оплатишь свой долг, и мне не за что будет тебя больше тут держать. Я считаю, все честно. Я опустила глаза в пол. С одной стороны, это самоубийство. Мало того, что мне придется возвращаться на родину, где Церебро может меня засечь. Хотя, если не использовать способности, чем я не занималась уже два года, и не снимать индуктор, что я не делаю уже почти год, может и пронесет. Но гонка... Если даже я не погибну, то могу остаться инвалидом на всю жизнь, а лежать в кровати, не имея возможности двигаться, в мои планы не входит. Но с другой стороны, это немыслимая удача. Я смогу навсегда покинуть поместье Харперов и никогда больше сюда не вернутся. Жить собственной жизнью и, возможно, завести семью. Мужа, детей. Конечно, никто не может дать гарантии, что кавалеры не разбегутся, увидев меня настоящую, но попытка не пытка. Я глубоко вздохнула и приняла решение. – Хорошо, мистер Харпер, я согласна. Но только пусть Роберто летит со мной.

***

– Эй, Элен, ты чего? – Роб положил мне руку на плечо. – Тебя всю трясет. Все хорошо? Я смотрела в одну точку, стоя на таможне. Руки заметно тряслись и сумка, естественно, тоже. Полчаса назад мы сели и с тех пор я не могу думать не о чем другом, кроме как об Институте. – Мне страшно, Роб, – дрожащим голосом прошептала я, сдерживая слезы. – Я не могу поверить, что вернулась сюда. – Но мы тут, Элен, – Далтон ободряюще улыбнулся и меня немного отпустило. – Не переживай. Как только гонка закончится, мы сразу же вернемся в Великобританию. – Если будет, кому возвращаться. Роб ничего не ответил. Таможню мы прошли спустя двадцать минут. Возле аэропорта было десятки желтенький машин. Таксисты неплохо тут зарабатывают, хорошо, что денег у нас достаточно. – Машину перегонят через два дня, – шмыгнул носом Роберто. – До этого времени придется ездить на такси, ибо я тут нифига не знаю. – Зато я знаю, Роб, – я вздохнула полной грудью. Такое чувство, что тут даже воздух другой. Он какой-то приятный, родной. – Я жила в этом городе до шестнадцати лет. Не думаю, что за два года тут многое изменилось. – Ты точно в порядке, Элен? – с сомнением спросил парень. – Да, Роб, я в порядке. В конце концов, я не могу вечно бегать от своего дома. Рано или поздно мне пришлось бы сюда вернутся, – я внимательно огляделась. – Слушай, а давай-ка сходим в мое любимое кафе! Как же я соскучилась по клубничному мороженному! Я схватила парня за руку и, перекинув сумку через плечо, потащила его через дорогу. Этот город стал для меня чужим и одновременно роднее него у меня ничего не было. Я готова обнимать незнакомых людей на улице, так счастлива! Раньше я думала, что мне будет тяжело сюда вернутся, но нет. Рана в душе, которая болела два года, вдруг затянулась. Мне словно стало легче дышать. Вот кинотеатр, в который мы с Оливером маленькие любили бегать от родителей. Кстати говоря, чаще всего с нами еще и дядя Реми бегал от своей жены. А вот парк, в котором мы с Руби окунули в пруд Криса. Да, это было что-то. Зоопарк, площадка, торговый центр – все такое родное и одновременно чужое. Пришлось признать, что я скучала по Нью-Йорку. Я скучала по дому. Кафешка стоит где и стояла. Я чуть ли не бегом забежала туда, и рухнула на стул возле окна. Тут всего лишь была девушка, которая уже уходила, и молодой отец с дочкой лет пяти. Он пил чай, а девочка воодушевленно поедала холодное лакомство. К нам подошла официантка и протянула меню. – Нет, не стоит, – улыбнулась я. – Нам две порции клубничного мороженного и два сладких чая с лимоном. Официантка удивленно посмотрела на меня, явно вспоминая, была ли я тут раньше или нет. Не вспомнила, кивнула и удалилась. Роб посмотрел на меня, вскинув брови. – Что? – улыбнулась я. – Как видишь, меню у них не особо изменилось. Ты просто обязан попробовать клубничное мороженное, поверь, оно божественно. Я посмотрела на маленькую девочку, щечки которой были в фисташковом мороженном. Увидев меня, девочка смущенно улыбнулась и помахала мне рукой. Я, широко улыбнувшись, тоже тихонько помахала ей в ответ. Девочка звонко засмеялась, и ее папа тихонько шикнул, прося вести себя потише. Эта картина напомнила мне свое детство. Много лет назад я тоже вот так вот сидела с папой в этом кафе, поглощая мороженное, и улыбаясь незнакомым людям, словно родным. Память отправила меня в детство. Мы тоже так сидели, а потом частенько подтягивалась семья Лебо, еще с совсем маленькой Ребеккой, и я с Оливером упрашивала родителей отвезти нас в парк аттракционов. И каждый раз они возмущались, но соглашались. – Элен? Я вздрогнула и часто заморгала. Роберто помахал у меня перед лицом рукой, заставляя окончательно придти в себя. Боже, кажется, я задумалась. Все же вернувшись сюда, память сама возвращается к прошлому. Все напоминает мне о них. Каждая мелочь. – Элен, ты меня пугаешь. – Все нормально, Роб, – я посмотрела на индуктор. – Просто задумалась. – Я это понял, – он кивнул на стол. Я только сейчас заметила, что мороженное и чай принесли. Да, видать сильно я замечталась. – Прости, – я взяла ложечку и, зачерпнув небольшой кусочек от шарика, отправила его в рот. Мороженное прямо таяло во рту, и я блаженно поежилась. – Роберто, ты просто обязан попробовать. Роб, ухмыляясь, отправил в рот чуть ли не весь шарик. Мороженное было холодное, и парень довольно зажмурился, пытаясь его проглотить. Я засмеялась от его веселой и одновременно страдающей физиономии. Посидев в кафешке еще полчасика, мы отправились гулять по городу. Одиннадцать часов утра, до обеда время есть. Я хочу насладиться каждой минутой. Ну, у нас есть еще два дня, до того как пригонят мою машину, так что времени у нас навалом. – Ты только глянь, это же живая кобра! – воскликнул Роб, рукой указывая куда-то в сторону. Возле входа в зоопарк стояла женщина лет сорока с огромной коброй на шее. Да, зрелище просто потрясающее. – Давай завтра сходим в зоопарк, а? – беря его под руку, проскулила я, точно маленькая девочка. Парень засмеялся и кивнул. Больше часа мы просто бродили по городу. Роб купил мне дорогие серьги, от которых я зарделась. Никто никогда еще не делал мне таких подарков. В ответ я подарила ему запонки, которые он тут же надел. Нам пришлось заходить в магазин и прокалывать мне уши, так как Роберто заявил, что обидится, если я не надену его подарок. Теперь у меня жутко болят уши, и я поклялась, что как только придем в гостиницу – отключу индуктор и посмотрю, что там с моими ушками. Однако Роб сиял ярче летнего солнца, а роднее его улыбки нет ничего. Я сама не заметила, куда принесли меня ноги. Я чуть ли не носом уткнулась в закрытые металлические ворота. Сердце от страха провалилось куда-то в желудок и замерло. Последний раз я была тут ночью в теле Селесты. – Элен, ты в порядке? – обеспокоенно спросил Роб. Парень проследил за моим взглядом, посмотрев на Институт. – Это твой дом, да? Я кивнула и почувствовала, как по щекам потекли слезы. Сейчас это уже не мой дом, а лишь воспоминание. Родные похоронили меня два года назад. Причем похоронили дважды. Один раз, когда, якобы, Церебро потерял мой сигнал, а второй – когда меня, якобы, застрелили солдаты ПУМЫ. Я сжала руки у груди, закрыв глаза. Роберто приобнял меня за плечи. – Не нужно нам было сюда приходить. – Нет, нужно было, – возразила я. – Воспоминания греют сердце, пусть одновременно и причиняют боль. Конечно, я не могу сюда вернутся, но... Я заплакала и уткнулась другу в грудь. Роб крепко обнял меня, прижимая к себе. – Элен, я люблю тебя.