Собачий поцелуй

Воскресный день тянулся медленно и вяло. Сириус ещё утром послал Оливии записку с указанием времени их встречи — он обязался быть у входа в башню Когтеврана ровно в пять — а потом развалился на диване в общей гостиной, лениво подбрасывая над головой деревянное йо-йо. В соседнем кресле восседал Люпин, занятый домашней работой. Он перечитывал очередное эссе по Трансфигурации, периодически бросая недовольные взгляды на Блэка (стук его йо-йо мешал Ремусу сосредоточиться). Русая чёлка оборотня прикрывала его глаза, Рем задумчиво покусывал кончик карандаша, которым он то и дело перечёркивал что-нибудь в тексте. Блэк был ненавязчиво великолепен в своей импровизированной игре. Его тонкие аристократичные запястья изгибались, ловя и бросая деревянный мячик, длинные пальцы ловко обхватывали его, а сам он почти не смотрел на йо-йо, отчего создавалось впечатление, что парень не прилагал практически никаких усилий к своим действиям. Петтигрю, сидевший прямо на полу у дивана, внимательно следил за полётом маленькой игрушки, кивая головой в такт броскам. Поттер сидел на подлокотнике дивана у ног Сириуса и мечтательно глядел в сторону окна, однако интересовал его отнюдь не вид за стеклом. Там, на подоконнике, разложив пергаменты и книги, устроилась Лили Эванс. Девушка задумчиво чертила что-то на бумаге (судя по всему, задание по Астрономии) и совсем не обращала внимания на пристальный взгляд Джеймса, или же просто искусно его игнорировала. Кроме двух старост факультета уроками были заняты ещё две девочки с пятого курса. Расположившись за столом сбоку от камина, они увлечённо сочиняли пророчества для прорицаний, громко обсуждая различные идеи, одна страшнее другой. Сириус вспомнил, что завтра у его курса тоже стоит занятие по этому предмету, совместное с когтевранцами, кстати, и поморщился: профессор Гаруспекс задала им интерпретацию расклада Таро. Он терпеть не мог все эти гадания и не очень-то в них верил, они с Поттером и Петтигрю не отказались от прорицаний лишь потому, что это был наименее сложный предмет из всех, предложенных по выбору. Это Люпин с радостью записался и на Руны, и на Нумерологию, предпочтя точные науки туманному предмету, а остальным мародёрам цифры и уж тем более древние письмена казались бесполезной тратой времени. Уж лучше выбрать прорицания, на них хотя бы можно было вздремнуть. Несколько первокурсников шумно играли во взрыв-колоду в дальнем углу гостиной, мальчишки с третьего курса носились туда-сюда с палочками наперевес, радостно выкрикивая «Ридикулус» — видимо, разучили новое заклинание на Защите от Тёмных Искусств. За ещё одним столом двое малявок устроили состязание в волшебные шахматы, собрав вокруг себя целую толпу зрителей, во весь голос поддерживающих игроков. В общем, как обычно, в пристанище гриффиндорцев царила атмосфера полного балагана. Неудивительно, что пяти- и семикурсников нигде не наблюдалось — бедные ребята, замученные подготовкой к скорым экзаменам, могли заниматься только в библиотеке. Тишина в факультетской гостиной в разгар учебного года была явлением крайне редким. Шумная обстановка не мешала лишь Ремусу, обладавшему невероятной выдержкой и концентрацией — парень мог абстрагироваться абсолютно от всего и спокойно делать уроки хоть посреди квиддичного матча. А вот Лили, кажется, не выдержала усилившихся детских воплей. Девушка собрала в охапку все свои листы и, провожаемая вмиг погрустневшим взглядом Поттера, скрылась за дверью. Джеймс вздохнул и развернулся всем корпусом к друзьям, утратив объект для наблюдений. Теперь он уставился на Блэка. Скучающий Сириус изощрялся со своим йо-йо, как только мог. Сейчас, например, он швырял его в стену над камином, а деревянный шарик отскакивал от неё и вновь оказывался в руках парня. — И почему ты такой упёртый, Бродяга… — протянул парень, привлекая внимание друга. Сириус повёл чётко очерченной бровью, непонимающе глядя на Джеймса, снова вслепую словив йо-йо. — Ты мог бы стать отличным ловцом! — пояснил Поттер, эмоционально вскинув руки, а затем сложил их на груди. Блэк же лишь фыркнул, не желая снова выслушивать эту уже порядком надоевшую ему тему, продолжая бросать игрушку. — Ну правда, нашей команде как никогда сейчас нужны отличные игроки, и я уверен, ты был бы куда лучше этого придурка Найджела. Он немного сбавил громкость, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что ловца гриффиндора нет поблизости. Найджела Даркера, заносчивого и нагловатого парнишки с четвёртого курса, в гостиной не наблюдалось, а потому Джеймс расслабился. — Отстань ты со своим квиддичем, Сохатый, — пробормотал Сириус, не поворачивая головы. — Сто раз тебе уже говорил, что играть не буду, даже не упрашивай. — Но Регулус ушёл из сборной, а ты ведь не хотел играть именно из-за него. Поттер снова понизил голос почти до шёпота, склонившись ближе к дивану. Блэк заметно нахмурился и упустил игрушку — та со стуком покатилась по полу, врезалась в ножку дивана, а потом парень притянул её к себе за верёвочку. Он убрал йо-йо в карман и сел, пристально глядя в глаза друга. — Ушёл, значит? Ты мне этого не говорил. — Я сам только узнал. — Джеймс невинно пожал плечом, после чего съехал с подлокотника на сам диван, касаясь теперь плечом плеча Сириуса. — Чего ты так расстроился то? Подумаешь, бросил квиддич. — Он любил играть. — Блэк мотнул головой, откинув лезшие в глаза волосы, и заметил, что Питер как-то странно косится на него, прислушиваясь к словам, но в то же время стараясь оставаться незаметным. Люпин же отложил свои пергаменты и в открытую смотрел на них с Поттером. — Боюсь, ушёл он не просто так. Может быть, теперь, когда у него появилась новая компания, у него не осталось времени на игры… — поморщился Сириус. — Ладно тебе, Бродяга. — Поттер ободряюще сжал его плечо и улыбнулся. — Не думаю, что всё и в самом деле так серьёзно. В конце концов, у него скоро СОВы, и ваша матушка наверняка пилила твоего брата, чтобы готовился лучше, не отвлекаясь на всякую ерунду, вроде квиддича. — Может, ты и прав. — Сириус всё ещё оставался серьёзным, но его губы тоже тронула лёгкая улыбка. — Хорошо, что меня теперь никто не пилит. Могу делать, что хочу. И даже встречаться не со слизеринскими аристократками. — Поттер прыснул, закатив глаза, а Ремус демонстративно зарылся в свитки, скрывая ими лицо. — Кстати, о девушках. Не одолжишь мне сегодня вечером мантию-невидимку, дружище? Я верну в целости и сохранности! — Эх, ну разве могу я отказать такому обаятельному молодому человеку? — Джеймс получил тычок в бок от Сириуса, и они оба засмеялись. — Возьмёшь в моей тумбочке. — Он махнул рукой в сторону лестницы, ведущей в спальни, и поднялся с дивана. — Пойду, что ли, в библиотеку наведаюсь. — Что, резко потянуло к знаниям? — насмешливо поинтересовался Блэк, играя бровями. — Или соскучился по мадам Пинс? — О, да! Её злющие глаза и визжащие интонации в голосе свели меня с ума. — Поттер театрально схватился за сердце, откинув голову назад, и даже Ремус хохотнул над ним, на секунду оторвавшись от уроков. — Ладно, я пошёл, счастливо оставаться. — Он отсалютовал мародёрам и направился на выход, с трудом пробираясь сквозь мельтешащих третьекурсников, всё ещё практикующихся в защите от боггартов.

***

Оливия целый день посвятила выполнению накопившихся домашних заданий, которые она успешно игнорировала всю неделю, а теперь мучилась, склонившись над учебниками в библиотеке. Гостиная Когтеврана, как и всегда в выходные, была крайне неподходящим местом для учёбы. Шум и галдёж, создаваемый в основном младшими курсами, отлично резонировал в круглой комнате с куполообразным потолком — акустика здесь была под стать филармонии — так, что гостиная буквально гудела. Поэтому Розье, как и большинство остальных когтевранцев, решивших посвятить воскресенье урокам, сидела сейчас в тишине храма знаний. Аделин постоянно громко вздыхала у неё под боком, пялясь в раскрытый учебник по Трансфигурации, а их соседка по комнате Ирма сосредоточенно выписывала значения карт Таро для Прорицаний — пожалуй, она единственная на всём факультете относилась к предмету серьёзно и выбрала его действительно осознанно. Сама же Оливия справилась с этим заданием быстро: на скорую руку она расписала выдуманный расклад, наугад выбрав из списка три карты, отталкиваясь от их значения, не удосужившись даже вытянуть их из колоды, а теперь пыталась разобраться в собственном конспекте по Древним Рунам. В последний раз профессор Бабблинг чересчур увлеклась и ужасно тараторила, и девушка едва поспевала записывать за ней. Ни Аделин, ни Ирма на Руны не ходили, так что помощи от них ждать не приходилось. Розье надеялась, что застанет в библиотеке Люпина, но его здесь не было, так что она разочарованно захлопнула тетрадь и приступила к эссе по ЗоТИ. Не то чтобы девушке тяжело давалась учёба, просто в последнее время ей было крайне сложно сосредоточить своё внимание на ней. Ещё бы, когда в голове только и были мысли о предстоящей помолвке и способах её избежать. Их, кстати, было не очень-то и много. Сначала она думала проклясть жениха, но в таком случае ей бы крепко досталось, да ещё и из школы исключить могли. Потом, порывшись в запретной секции библиотеки, Оливия составила список всех ядов, действие которых походило на естественные проблемы со здоровьем, но и этот вариант в итоге пришлось отмести — внезапная гибель здорового восемнадцатилетнего парня выглядела бы весьма подозрительно, и кто-нибудь вполне мог догадаться, у кого были мотивы убрать его. И потом, как бы сильно она не хотела избежать свадьбы, вряд ли Розье смогла бы убить ради этого человека, пусть и косвенным путём, не замарав при этом своих красивых ручек. Сделать что-то с Ренделлом Эйвери было крайне проблематично, а потому, нужно было убирать второе слагаемое из этого уравнения — её саму. Мысль о том, чтобы свести счёты с жизнью, казалась ей довольно соблазнительной, учитывая, что этим она бы точно насолила отцу, заставив того страдать до конца своих дней (хоть он и был холоден со своей дочерью, мистер Розье всё же любил её и не желал ей такого конца). Но ей совершенно не нравился ни один из способов самоубийства, а самый элегантный из них — запустить себе в голову Авадой — она бы не смогла исполнить, так как на самом деле умирать не хотела, и заклятье попросту не сработало бы. Единственным вариантом оставалось бегство. Только вот куда и как… Одно утешало: до помолвки и тем более до самого замужества у неё ещё оставалось время, и она не отчаивалась, надеясь на лучшее. Просидев в библиотеке почти до половины пятого, Оливия умчалась в башню факультета, чуть не забыв о свидании. Какой же глупостью было согласиться на него! Она уже сто раз пожалела об этом, коря себя за то, что дала ложные надежды парню, хотя, с другой стороны, её предстоящая помолвка вовсе не была секретом, все девушки в замке знали и обсуждали выгодный союз Розье и Эйвери, и она была уверена — Блэк тоже был в курсе. К тому же теперь было поздно сдавать назад, а значит, ей всё-таки придётся встретиться с этим несносным гриффиндорцем, и вообще, свидание вовсе не означает, что она ему что-то должна. Они просто прогуляются и разойдутся как взрослые люди. Девушка остановилась у зеркала в ванной своей спальни, впопыхах попыталась прихорошиться, ограничившись лишь тем, что распустила волосы из небрежного пучка и заколола их вычурной серебряной заколкой, украшенной россыпью синих сапфиров, да сменила брюки на юбку, а свитер — на бежевую шёлковую блузку. Поверх всего она натянула тёплую мантию и выбежала из гостиной, тут же натолкнувшись на Блэка, стоявшего у двери. — Куда ты так спешишь? — усмехнулся парень, подхватив её за талию и отстранив от себя. — Неужели ко мне? — Ещё чего. — Оливия, недовольная тем, что со стороны это действительно выглядело так, словно она спешила на свидание к нему, фыркнула и, сбросив его руки с себя, стала медленно спускаться по кованой лестнице, горделиво задрав голову кверху. — Нечего стоять у дверей, тогда и люди не будут в тебя врезаться. — Сириус хмыкнул, но ничего не сказал, лишь молча последовал за ней. Спустившись, он обогнал её и теперь шёл рядом, сверля взглядом строгое лицо девушки. — Ты прекрасно выглядишь. — На его комплимент она сухо поблагодарила его, даже не сказав дежурную ответную фразу. — Да, да, Сириус, ты тоже выглядишь просто замечательно, большое спасибо, — ехидно проговорил парень, решив уколоть Розье, указав на отсутствие манер, но она полностью проигнорировала его слова. Блэк мог бы даже обидеться на такое, ведь он надел на свидание свою лучшую рубашку, а их парень, между прочим, вообще терпеть не мог, но он был готов принимать такое поведение Оливии, понимая, что она воротит от него нос просто из вредности. Он вёл девушку на выход из замка, как она подумала сперва, но потом внезапно свернул в коридор на третьем этаже и остановился у статуи Одноглазой ведьмы. — И куда ты меня привёл? — Девушка вопрошающе уставилась на Сириуса, который достал палочку, направив её прямо на жуткую огромную статую лысой горбатой старухи с одним глазом, что было очевидно из названия. — Я же уже говорил — сюрприз! — Он взмахнул палочкой и прошептал: — Диссендиум.  Статуя вдруг пришла в движение, отчего Оливия вздрогнула, машинально отступая на пару шагов назад. Ведьма медленно отъехала в сторону, скользя по полу с неприятным звуком, и стена за ней раздвинулась. Блэк с сияющей улыбкой на лице сделал гипертрофированный приглашающий жест на проход, чуть поклонившись. — Та-дам! Прошу, следуйте за мной, миледи. — Что это вообще такое? — Розье с приоткрытым ртом рассматривала дыру, пока Блэк ухмылялся, явно довольный произведённым эффектом. — Это, дорогая мисс Оливия… — Девушка красноречиво закатила глаза на его паясничество, но продолжила слушать. — Секретный путь, и очень скоро ты узнаешь, куда он ведёт. — Ты предлагаешь мне лезть в эту дыру? — Она с сомнением оглядела тёмный проход, потом посмотрела на сияющего гриффиндорца, потом — снова на проход. — Уверен, что это безопасно? — Пф, конечно! Я сто раз это делал. Да, соглашусь, выглядит это всё… — Он слегка скривил лицо и склонил голову вправо. — Не слишком привлекательно. Но! Поверь, оно того стоит. — Он протянул ей руку, обворожительно улыбнувшись, и девушка, немного подумав и решив, что ничего страшного с ней не случится, вложила свою ладонь в его. Она зашла вслед за ним в эту странную расщелину в стене, и, как только они оказались внутри, проход закрылся сам собой, заставив Оливию нервно обернуться и пронаблюдать, как дыра затягивается, не оставляя ничего, хотя бы отдалённо напоминающего о выходе. Внутри была кромешная тьма, и они с Блэком почти синхронно достали палочки и зажгли Люмос. Голубоватый свет заклинания озарил узкий тоннель на несколько метров. Девушка внимательно осмотрела пол под ногами — каменная кладка и ничего примечательного, взглянула на потолок и стены — всё то же самое. Кое-где свисали тонкие нити паутины, но самих пауков, слава Мерлину, не наблюдалось. Здесь пахло сыростью и плесенью, камень, покрытый влагой конденсата, слегка поблёскивал под светом их палочек, и было довольно прохладно: девушка поёжилась и плотнее укуталась в мантию. Парень уверенным шагом двинулся вперёд, не выпуская руки Оливии, и ей ничего не оставалось, как покорно шествовать следом. Она попыталась представить себе, где именно они находились, и ничего не могла понять — видимо, пространство здесь искажалось, потому что тоннель явно не уходил вниз, но она не припоминала, чтобы хоть где-то в районе третьего этажа из замка виднелось нечто, похожее на наружный коридор, да ещё и такой длинный. Они шли уже больше десяти минут, а он всё не кончался. — Долго нам ещё идти? — Розье нарушила странное молчание, повисшее между ними. Видимо, Блэк был слишком сосредоточен, чтобы не поскользнуться на влажных камнях, а потому молчал. То, что он мог элементарно нервничать на свидании, ей в голову не приходило. — Нет, не очень, — отозвался парень, продолжая идти. — Скоро придём. — Я всё-таки не понимаю, почему ты не можешь просто сказать мне, куда мы идём? — Ви, ты что, не знаешь, что такое сюрпризы? — Блэк усмехнулся, и этот звук разнёсся по тоннелю гулким эхом. — Я не люблю сюрпризы. — Даже если они хорошие? На это она не ответила. Оливия действительно очень не любила никаких сюрпризов. Хотя в детстве она ещё могла оценить это приятное волнение, трепещущее в груди, когда мама в день рождения завязывала ей глаза плотной лентой и вела куда-то. Девчушка с забавными каштановыми кудряшками едва не спотыкалась, крепко держась за мамину руку, шла маленькими шажками в неизвестность, которая вовсе не была пугающей. Скорее, интригующей. От любопытства она старалась незаметно приподнять повязку, чтобы хоть одним глазком подглядеть, но мама всегда замечала эти её попытки, смеялась и прижимала ладонь поверх ленты, чтобы девочка уж наверняка ничего не увидела. А потом повязку снимали, и перед ней оказывался очередной потрясающий подарок от родителей. Однажды это был настоящий волшебный пони с серебряной гривой и золотыми копытами! Маленькая Оливия так о нём мечтала, но отец сразу же наотрез отказался приобретать животное. Как выяснилось позже, он расстроил ребёнка специально, чтобы потом сделать любимой дочке сюрприз… Но чем старше она становилась, тем больше это слово начинало ассоциироваться не с детской радостью, а с тревогой и беспокойством. Первым новым «сюрпризом» стало известие о переезде матери обратно во Францию, откуда их семья была родом. В один из тёплых и солнечных летних дней отец сообщил детям, что миссис Розье нездоровится, и доктора настоятельно рекомендуют ей смену климата. Почему-то, ни Оливии, ни Эвану попрощаться с мамой не дали. Она просто внезапно исчезла из поместья, оставив за собой унылое ощущение пустоты и холода. Женщина писала детям письма, полные любви и обещаний вскоре приехать, которые так и не были исполнены. Лишь спустя два долгих года, когда Оливии уже исполнилось девять, она вновь увидела мать, правда, лежащей в гробу. Красивое лицо застыло навечно пустой, ничего не выражающей маской, а девочка смотрела на неё, до конца даже не осознавая, что вообще произошло. Она помнила, что в их поместье тогда собралось огромное количество людей, наряженных во все оттенки чёрного, и воздух был насквозь пропитан цветами — всё пространство вокруг было уставлено любимыми мамиными красными розами. Ещё она помнила, как Эван тогда начал хныкать, а отец строго приказал ему прекратить позориться перед людьми… Последним «сюрпризом» стало известие о том, что мистер Розье выбрал для дочери достойного спутника жизни, которым оказался Ренделл Эйвери. Девушка видела его ещё в детстве на каких-то светских мероприятиях, куда её таскали с собой родители. Он был старше её на два года, худощавый и вечно бледный мальчик с самыми обыкновенными чертами лица и волосами цвета кофе с молоком, и никогда ей особо не нравился. Для неё оставалось загадкой, почему отец решил остановить свой выбор именно на нём. Видимо, решающим аргументом стало активное участие Эйвери старшего и его сына в новой политике одного небезызвестного мага. Оливия знала, что изначально её отец рассчитывал на союз именно с Блэками, поскольку те были значительно богаче, но, вот досада, один их отпрыск был младше, и пришлось бы ждать лишний год до его совершеннолетия, а другой — вычеркнут из наследства за предательство семейных ценностей и взглядов чистокровных. Девушка усмехнулась, представив, если бы Сириус всё ещё был полноправным членом своей семьи, и её в самом деле выдали за него. Сопротивлялась бы она тогда так же, как сейчас? Но ведь в таком случае он был бы совсем другим человеком. Погрузившись в мрачные воспоминания, она не сразу заметила, что тоннель сузился со всех сторон, и Блэк теперь шёл, пригибая голову. Камни здесь уже были сухими, и плесенью больше не пахло. Ей даже показалось, что она уловила запах чего-то приятно-сладкого, но, наверное, это было лишь игрой её воображения. Путь вдруг резко ушёл вверх, заканчиваясь несколькими каменными ступеньками, и над их головами появилась небольшая деревянная дверь. Сириус выпустил руку девушки, чтобы открыть люк, а потом вновь обхватил её пальцы, утягивая за собой. Пришлось подтянуться, чтобы влезть в маленькое квадратное пространство, и перед Оливией открылось незнакомое помещение, похожее на странную кухню и подвал одновременно. Тот самый сладкий запах, который почудился ей в тоннеле, теперь наполнил её ноздри в полную силу, и девушка глубоко вдохнула, ощущая смесь шоколада, ванили, карамели, печенья и чего-то фруктового. Она поднялась, осматриваясь вокруг: пол был покрыт тонким слоем чего-то белого — муки или, может, сахарной пудры — будто припорошен снегом, подвал наполняло множество звуков гремящей посуды, венчика, взбивающего что-то в большой металлической чашке, на плите что-то кипело, бурлило и шипело, а всё пространство кругом занимали ящики и коробки. Оливия заглянула в одну из кастрюль, обнаружив там нечто розовое и очень вкусно пахнущее. Она обернулась на звук открывающегося шкафчика и увидела, как Сириус со знанием дела вытащил несколько конфет, сунув их в карман, а одну, распечатав, положил в рот. — Что ты делаешь? — Будешь? — Он протянул ей конфетку в синей обёртке, но Розье только сложила руки на груди и вздёрнула бровь. — Ну как хочешь. — Парень пожал плечами, спрятав сладость обратно в мантию. — Это называется воровство, Блэк. — Ой, брось, — пробубнил он с набитым ртом, — от парочки конфет с них не убудет, это же «Сладкое королевство»! Пошли. Глаза Оливии расширились от удивления: она вообще не догадывалась, куда Сириус привёл её, и никак не ожидала оказаться в Хогсмиде вне общих походов всех учеников. Гриффиндорец потащил её за руку к лестнице, ведущей наверх. Там он остановился и вытащил из внутреннего кармана какой-то свёрток ткани красивого серебристого цвета, необыкновенно переливающегося на свету. Девушка заинтересованно наблюдала, как Блэк развернул свёрток — это оказалась странного вида мантия — а затем накинул её на себя и… Исчез! Оливия, не сдержавшись, шокированно ахнула, совершенно не ожидая ничего подобного. Через секунду перед ней прямо в воздухе появилась и зависла голова Сириуса, заставив девушку отшатнуться. Лицо Блэка украшала широкая и чрезвычайно довольная улыбка во все тридцать два зуба, он распахнул полы этой чудесной вещицы, приглашая Розье укрыться в ней. — Не хочешь же ты, чтобы нас заметили? — Откуда у тебя вообще такая мантия? Они же очень дорогие и их невероятно сложно достать, если только ты не Мракоборец!  Девушка нехотя подошла к Сириусу, позволив ему окутать её мантией, уложив руку ей на плечо и вплотную прижав к себе. Эта штуковина явно не предназначалась для двоих людей, в ней было тесно, а из-за высокого роста Блэка ему приходилось немного сутулиться, чтобы ткань доставала до пола и скрывала ноги. Они двинулись по лестнице, с трудом совершая это простое действие, он пыхтел Оливии прямо в ухо, щекоча дыханием кожу у виска и пуская мурашки по её спине, пальцы его буквально впились в девичий бок, удерживая её возле себя. Подобная близость с этим человеком не слишком нравилась ей, потому что нарушала все её планы держаться с ним прохладно и отстранённо. — Она не моя, одолжил у друга. Давай, не отставай, — приказал ей Блэк, и Оливия раздражённо цокнула языком. С его железной хваткой она не смогла бы отстать, даже если бы захотела. Поднявшись, они вышли через маленькую узкую дверь в магазин, в котором сейчас практически не было покупателей. Лишь какая-то женщина в коричневой мантии и остроконечной шляпе накладывала в бумажный пакет ириски, да ещё низенький седой дедушка отсчитывал монеты у кассы. Продавщица в розовом фартуке была увлечена помощью старику, и Сириус жестом показал своей спутнице молчать, приложив палец к губам, отчего в ней вновь поднялась волна раздражения — неужто он считал её полной дурой, способной сейчас выдать их присутствие? По пути к выходу из лавки, петляя между стеллажами, Блэк сверкнул улыбкой, обернувшись на девушку, и стащил с полки ещё и яблоко в карамели. Оливия драматично закатила глаза так, чтобы он обязательно заметил, но он больше не оборачивался до самого выхода. Колокольчик над дверью тихонько звякнул, на мгновение привлекая внимание продавщицы. Никого не увидев в дверях, женщина лишь пожала плечами, вероятно, списав всё на сквозняк, и продолжила обслуживать покупателя. Оказавшись на улице, Блэк завернул в переулок между зданий, где снял с себя и подруги мантию-невидимку, аккуратно складывая её обратно во внутренний карман. — Какие ещё сюрпризы меня сегодня ожидают? — Оливия поправила волосы, растрепавшиеся от трения о мантию и плечо Блэка, и уставилась на парня, хрустящего украденным яблоком. — Пока что дам тебе небольшую передышку, а то слишком много впечатлений для одного раза. Свидание со мной — штука такая, никогда не знаешь, чем обернётся. — Сириус облизал губы, наверняка ставшие сладкими от карамели, подбросил огрызок над головой и растворил его в воздухе одним взмахом палочки. Розье прыснула, в очередной раз поражаясь размерам самомнения Блэка, и они вместе вышли обратно на главную улицу. В воскресенье в Хогсмиде было довольно много людей, но всё же гораздо меньше по сравнению с днями, когда магическую деревушку посещали ученики Хогвартса. Парочка неспешно брела по брусчатке, припорошенной снегом, направляясь в сторону кафе и трактиров, и Оливия надеялась, что Блэк не поведёт её к мадам Паддифут в её отвратительно-слащавое заведение для всех влюблённых парочек. Им двоим там уж точно делать было нечего. Но Сириус прошёл мимо витрин, занавешенных розовыми шторками, уводя девушку дальше. Он остановился лишь в конце улицы у «Трёх мётел», отворил тяжёлую деревянную дверь, галантно пропуская Розье внутрь. Паб встретил их тёплой и уютной атмосферой, владелица заведения окинула вошедших слегка удивлённым взглядом, но ничего не сказала, просто проводив их за свободный столик без лишних слов. Оливия сразу же сбросила с себя мантию, ощущая резкий контраст жаркого помещения с холодной улицей, Сириус, будучи, всё-таки, джентльменом, подхватил её вещь и положил на диванчик рядом со своей. Расположившись в самом дальнем углу паба, они заказали себе сливочное пиво, и уже через несколько минут две полные кружки подплыли к ним со стороны барной стойки. — Потрясающая женщина, мадам Розмерта! — вздохнул Блэк, делая первый глоток, оставивший над его губой смешные пенные усы. — Кажется, кто-то к ней неровно дышит… — Оливия придвинула к себе кружку с напитком, глупо хихикая не то над своим же подколом, не то над белыми усами парня. Указывать ему на них она не спешила. — Я имею в виду, что мы можем быть абсолютно спокойны: она не выдаст наш маленький секрет учителям и никому не расскажет, что видела здесь школьников в неположенное время, — нарочито серьёзно ответил ей Сириус, явно не понимая причины её смешков. К сожалению Оливии, он всё-таки вытер рот тыльной стороной ладони, видимо, почувствовав пенку под носом. — Как часто ты ходишь на свидания, Блэк? Розье вдруг подумалось, что она ни разу не видела парня в компании какой-нибудь девушки. Вообще. Может быть, конечно, он просто отлично скрывался, но, вообще-то, в Хогвартсе сложно было держать что-либо в тайне, обычно любая новая интрижка между учениками вызывала бурю сплетен и обсуждений. Всем было известно, кто, когда и с кем встречался. Хотя про их свидание сейчас вряд ли кто-нибудь знал, но это, скорее, исключение из правил. Парень вальяжно откинулся на спинку сиденья, закинув на него одну руку, и, пожав плечом, хмыкнул: — Не считал. — Что, девушек было так много, что всех и не упомнишь? — Оливию забавляло его показушное поведение заядлого ловеласа, и она изо всех сил старалась сохранять серьёзное выражение лица, но улыбка всё равно натягивалась на губах девушки, заставляя её поджимать их. — А то ты не знаешь, что половина Хогвартса на меня засматривается. — Засматриваться — это одно, а встречаться со всей этой половиной — совсем другое, Блэк. Что-то не припомню, чтобы я видела тебя у мадам Паддифут, например. — Можно подумать, сама ты там часто бываешь, — хохотнул Сириус, не до конца понимая, с чего вдруг в девушке проснулся такой интерес к его личной жизни. Он вовсе не собирался рассказывать ей, что, вообще-то, у него совсем не было отношений, просто потому, что ему всё время было совершенно не до всей этой розово-сопливой ерунды. Всегда находились занятия поинтересней: то обучиться сложнейшему искусству анимагии, то создать с друзьями волшебную карту. Даже с Оливией он особо ни на что не рассчитывал, так, приятно проводил время. — И вообще-то, у меня есть имя, Розье, — решил сменить тему Сириус, подметив, как часто она зовёт его по фамилии, но она проигнорировала его реплику, в очередной раз закатив глаза. — Может, я и не бываю в кафе для влюблённых, но я же не слепая. И с девушками я тебя ни разу не видела! Не поверю, что ты так хорошо скрываешься. — Да почему тебя это так волнует? — Просто пытаюсь понять, почему вдруг твой выбор пал на меня, — пожала она плечами. Оливия сделала большой глоток сливочного пива, сразу же промокнув рот салфеткой, и спешно задала новый вопрос, не дав ему ответить на предыдущий: — Кстати, а где ты был, когда твои друзья так благородно спасали меня от моего братца? Сириус опешил, совсем не ожидая, что она поднимет эту тему, и аж поперхнулся. Прокашлявшись, он чуть было не ляпнул: «В смысле где? Рядом с тобой, вообще-то», но вовремя опомнился. Ему нужно было что-нибудь сказать, потому что молчание уже слишком затянулось и начинало выглядеть подозрительно, но, как назло, в голову ничего не шло. Любые отговорки казались какими-то глупыми. Действительно, где он мог быть в день каникул, когда его друзья были вместе, и было не так уж много вариантов, чем себя занять? Он уже было решил соврать, что ему нездоровилось и он отсыпался в комнате, но волею случая парню не пришлось отвечать. Входная дверь распахнулась, и на пороге появилась деканша Гриффиндора собственной персоной. Блэк успел оценить ситуацию, поняв, что с порога их столик просматривался не особенно хорошо, и понадеялся, что мадам Розмерта не подведёт их и не подсадит Макгонагалл где-нибудь поблизости. Но, как говорится, на других надейся, а сам не плошай, и Сириус решил действовать, на всякий случай. Он быстро пересел со своего места на диванчик к Оливии, закрывая девушку собой, и, обхватив ладонями её лицо, поцеловал. Блэк видел, как расширились её глаза, и слышал приглушённый звук протеста, а также чувствовал, как её кулак рассержено и методично ударяет его в грудь, но уже через пару мгновений девушка как-то обмякла в его руках, кулак её так и застыл на месте, веки опустились, а губы — наоборот, приоткрылись, и она вдруг ответила на поцелуй. Сириус хотел бы насладиться этим моментом сполна, но ему приходилось постоянно коситься на вошедшую преподавательницу, и он с удовольствием отметил, что всё сделал правильно. Женщина лишь издалека бросила мимолётный взгляд на целующуюся парочку, вероятно, не придав этому значения и не признав в них своих студентов, — слава Мерлину, они не надели факультетские шарфы — и двинулась в другой конец помещения, сопровождаемая Розмертой. Он нехотя отстранился от девушки и сразу же зашептал, предвосхищая её возмущённые крики:  — Макгонагалл здесь. — Он кивнул в сторону, куда ушла женщина. Поражённая Оливия выглянула из-за его плеча и тут же спряталась обратно, вжавшись в сиденье. Минерва сидела за столиком и, улыбаясь, беседовала с владелицей заведения. Розье успела заметить, что Макгонагалл выглядела очень непривычно: её тёмные волосы не были, как всегда, собраны в тугой пучок, вместо этого они струились по плечам женщины, и она то и дело заправляла их за уши; к тому же, было крайне странно видеть на ней не стандартную чёрную школьную мантию, а элегантное, хоть и строгое, платье с клетчатой юбкой и оборками. Оливия надеялась, что преподавательница не заметит их — попасться декану, пусть и не своему, совсем не хотелось. И тем более не хотелось, чтобы об этом сообщили её отцу. Девушка заглянула в глаза Блэку, пытаясь осознать, что только что они поцеловались, и к её ужасу, она не могла сказать, что ей это не понравилось. Сперва она, конечно, была шокирована неожиданным поступком гриффиндорца и хотела оттолкнуть его, накричать и, может быть, влепить пощёчину. Но потом… Его губы оказались неожиданно мягкими, и целовался он на удивление очень хорошо — видимо, всё-таки какой-то опыт с девушками у него имелся. Оливия не хотела признаваться сама себе, что не отказалась бы повторить подобное. Пока он целовал её, она даже успела забыть, о чём они только что говорили. Сейчас же Сириус смотрел на неё без тени этого его вечного самодовольства, скорее, в его взгляде читалось беспокойство, смешанное с весельем. Парень улыбался уголком губ и теребил пуговицу на рукаве своей рубашки, всё ещё прикрывая Оливию собой от обзора, но Макгонагалл даже не смотрела в их сторону. К профессору за столик подсел какой-то статный мужчина с бородой и бакенбардами, едва тронутыми сединой. Он поцеловал женщине руку, и та расплылась в смущённой улыбке. Розье, наблюдавшая за ними из своего угла вместе с Блэком, сдавленно хихикнула, прижав ко рту ладонь, и они с Сириусом обменялись насмешливыми, удивлёнными взглядами. — С кем это она? — Понятия не имею. — Оливия старалась не пялиться на Минерву слишком сильно, но глаза её так и приклеились к этой паре. Мужчина что-то говорил женщине, и она внимательно слушала его с горящими глазами и даже весело смеялась над чем-то, совсем как девчонка. — Но между ними явно что-то есть. — Розье игриво вздёрнула брови, и Блэк рассмеялся, тут же получив тычок в бок от девушки. — Не ржи как конь! Не хватало ещё, чтобы нас заметили. Скажи лучше, как мы отсюда смоемся? — Смоемся? — Сириус скептически глянул на свою спутницу, всё ещё посмеиваясь. — Откуда такие словечки в лексиконе аристократки, Розье? — Будешь меня бесить, и не такое услышишь. Ну так что, как нам выбраться незаметно? — Её мгновенно осенило, что нужно делать, и она спешно натянула на себя мантию, протянув парню его одежду. — Доставай свою невидимку, выйдем в ней. — Может, просто подождём, пока они уйдут? Оливия не ответила. Девушка вытащила из кармана несколько монет, полностью проигнорировав возмущения Сириуса на этот счёт, бросила их на стол и выжидающе уставилась на парня. Он вздохнул, понимая, что риск быть замеченными очень велик, если они продолжат сидеть здесь, осторожно достал мантию Джеймса и накинул на себя и на Розье, тесно к нему прижавшуюся. Они с трудом поднялись с места, стараясь держаться так, чтобы мантия не сползала, и стали медленно продвигаться к выходу. Им повезло, что никто не обращал внимания на скрип полов в общем шуме разговоров. Парочка дошла до двери, где Блэк шепнул Оливии предложение подождать хотя бы, пока кто-нибудь зайдёт. Она недовольно пробурчала, что они могут простоять так вечность, но всё же согласилась — за столиком прямо у входа сидела старая ведьма, которая вполне могла что-то заподозрить, увидев открывшуюся саму по себе дверь. Лишнее внимание сейчас им было совсем ни к чему. Девушке приходилось стоять впритык к Сириусу, и она не могла перестать мысленно возвращаться к их поцелую. Одна его рука придерживала ткань мантии, а другая покоилась на талии Оливии. Пригнувшись, он оказался одного с ней роста, и его волосы щекотали её щёку. И ей было невдомёк, что сам Сириус сейчас тоже думал о том же самом, а ещё у него слегка кружилась голова от её близости и запаха фиалок, исходящего от её кожи. Ему хотелось развернуть её к себе и повторить их поцелуй, и он почти был готов сделать это, но Оливия вдруг дёрнулась в сторону — он едва успел шагнуть за ней, чтобы мантия не слетела. В «Три метлы» пришли очередные посетители, а он, увлёкшись девушкой, чуть не проворонил благоприятный момент для того, чтобы улизнуть. Розье успела вцепиться в дверь и удержать её, одарив Блэка гневным взглядом, и они наконец вышли на свежий воздух. Снова прячась от людских глаз в переулке, Сириус сбросил мантию, и Оливия моментально оказалась в двух шагах от него. — Ты что, уснул? Чуть нам всё не испортил, — отчитывала его девушка, застёгивая свою тёплую мантию на все пуговицы и ёжась от холода. — Или ты на Макгонагалл засмотрелся? — Её недовольство чересчур быстро сменилось ухмылкой и озорством в глазах. — Поверить не могу, что у неё свидание! — Ну, а что тут такого? Учителя ведь тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. — Блэк явно расслабился, уловив улучшение настроения Розье, и вновь вернул на лицо довольную улыбку. — С этим я бы поспорила! Ты вообще профессора Бинса видел? — Они оба расхохотались, не спеша возвращаясь на главную улицу и обсуждая теперь гипотетическую личную жизнь занудного привидения. Дойдя почти до Визжащей хижины, парочка остановилась у деревянной оградки, за которой начинался сад. Голые деревья чёрными линиями разрезали белёсое пространство перед заброшенным домиком, а сбоку от ребят росло несколько высоких елей. Оливия задрала голову кверху: пошёл снег, и сразу стало как-то тише и спокойней. Крупные белые хлопья медленно опускались на землю, девушка провожала их взглядом, ощущая, как они оседают на её волосах. Блэк стоял рядом и тоже любовался природным явлением, а потом он открыл рот и подставил язык под падающие снежинки, совсем как ребёнок. Оливия рассмеялась, за что получила горстью снега прямо в лицо. Какое-то время они перебрасывались снежками, уворачиваясь друг от друга и продолжая смеяться, пока не запыхались от своей импровизированной битвы. Сириус устало опустился на поваленное бревно, потянув Розье за собой так, чтобы она уселась рядом. Тишина, повисшая между ними, не была неловкой. Оливии было приятно просто молчать рядом с Блэком, прижимаясь к нему плечом, вдыхать морозный воздух и совсем не чувствовать холода. Сириус нарушил молчание первым: — Что за письмо тебе пришло тогда? Поймав вопросительный взгляд девушки, он уточнил, что имел в виду четверг, и Оливия поморщилась, поняв, о чём он говорил. Она не горела желанием обсуждать это, к тому же вспомнила, что Сириус в тот день тоже получил весточку из дома и сидел мрачнее тучи, и решила задать встречный вопрос. — А тебе? — Я первый спросил. — Ну… — Розье опустила взгляд к своим ботинкам, тяжко вздохнула, понимая, что от разговора всё же уйти не удастся. — Письмо было от отца. Полагаю, ты слышал сплетни, что моя семья заключила союз с Эйвери? — Блэк кивнул, и девушка продолжила, колупая ногтем кору ствола, на котором они сидели. — В общем, это не просто слухи. Это правда. — Она оторвала особенно большой кусочек коры и сломала его пополам, раскрошив по снегу. — Помолвка состоится на Пасху. — Оливия, — осторожно начал Сириус, надеясь, что не будет звучать полным идиотом, говорящим бред, — ты же понимаешь, что ты вовсе не обязана выходить за кого бы то ни было, если ты этого не хочешь? — Девушка тут же подняла голову и снисходительно посмотрела на парня, качая головой. — Думаешь, всё так просто? Я не могу пойти против семьи, как это сделал ты. Про свой план побега она решила умолчать, не то чтобы Блэк мог проговориться её брату или кому угодно со Слизерина, но излишняя осторожность ещё никому не навредила. — Но почему? Тебе некуда идти? Оливия, мы можем помочь тебе, ты только скажи, мы сразу… — Какие ещё мы? — Розье перебила его, недобро сверкая глазами. — Ты позвал меня на свидание, чтобы уговорить принять помощь от тебя и твоих дружков? — Она поднялась на ноги и скрестила руки на груди, попятившись от Блэка, тоже теперь вставшего и надвигавшегося на неё. — Я позвал тебя вовсе не за этим, не передёргивай! Но мы действительно можем тебе помочь, мы можем обратиться к Дамблдору! — Сириус остановился так же внезапно, как и Оливия, она так громко расхохоталась, откинув голову назад, что это немного напугало парня. — И чем же мне поможет Дамблдор? Запрёт меня где-нибудь, наложив Фиделиус? — Сириус прикусил язык, именно это он и хотел предложить в качестве основного варианта, но, видимо, прогадал. — И сколько я буду прятаться, об этом вы с друзьями подумали? — Война рано или поздно случится, и тогда… — Война может случиться через год или два, или вообще лет через пять! Ты думаешь, я буду отсиживаться столько времени где-нибудь, как какая-то крыса?! Вот уж спасибо, Блэк. Девушка снова резко переменилась в лице, успокоившись и будто надев на себя ледяную маску. Она развернулась и зашагала в сторону дороги, ведущей к магазинчикам, чертыхаясь про себя, что не сможет вернуться в замок без помощи гриффиндорца, который уже успел догнать её и теперь молча плёлся чуть позади. Ей стало как-то стыдно за свою реакцию, с потрохами выдавшую степень её переживаний о сложившейся ситуации, и она косилась на Сириуса, надеясь, что не слишком его обидела. В конце концов, он ведь действительно хотел помочь. Она решила, что извиняться перед ним было бы слишком, поэтому просто снова заговорила, повторив свой вопрос:  — Ты так и не ответил, что за письмо пришло тебе? Он замер на секунду с удивлённым выражением лица, но быстро пришёл в себя, решив, что это хороший знак, раз она опять говорит с ним, ещё и так спокойно. — Умер мой дядя. Не такой, как вся остальная семья, он был хорошим человеком. — Оливия остановилась, повернувшись к нему, на её лице появилось сочувствующее выражение, и она быстро сжала ладонь Сириуса холодными пальцами, так же быстро отняв руку. Он слегка улыбнулся ей одними губами, глаза оставались печальными. — Мне пришло извещение, что я вступаю в наследство — он оставил мне приличную сумму. Как нельзя кстати, учитывая, что я теперь бездомный. — Парень горько усмехнулся; они с Розье вновь продолжили путь к «Сладкому королевству», негласно решив, что пора возвращаться в Хогвартс. — Когда похороны? — О, это вряд ли. Мать, вероятно, в бешенстве от поступка своего брата, я даже не представляю, кто будет заниматься всей этой официальной волокитой. У него не было ни жены, ни детей, а все остальные родственнички плевать хотели на человека, поощряющего моё предательство. — Сириус пнул маленький снежный холмик, оказавшийся у него под ногами, и тот разлетелся белой пылью. — Надеюсь, у них хватит совести хотя бы просто положить его тело в фамильный склеп. — Думаешь, они могут даже этого не сделать? — Оливия ужаснулась подобному кощунству, ей было сложно понять, как можно настолько ненавидеть своих родных, чтобы даже не похоронить как подобает. — Кто знает… Ты не представляешь, что за люди моя семья. Одно название, а на деле — клубок ядовитых змей, готовых перегрызть друг другу глотки. Разве у вас в семье всё не так? — Розье — не очень большой род, сейчас кроме нас с отцом и братом осталась только моя тётя, Друэлла. Жена другого твоего дяди, между прочим. — А-а-а, точно-точно, и как я мог забыть, что она в девичестве была Розье? Отродила на свет целых трёх моих драгоценных кузин, одна лучше другой. Смешок Сириуса вышел похожим на собачий лай, и девушка невольно опять вспомнила про пропавшую дворнягу. Интересно, жива ли она вообще? Отбросив эти мысли, Оливия ещё раз прокрутила в голове всё услышанное, и теперь задумчиво смотрела перед собой, обдумывая семейные ценности чистокровных волшебников. — Нет, всё-таки, у нас в семье всё иначе. Я всё равно люблю своего отца, пусть он и связался не с теми людьми. — В её голосе проступило какое-то отчаянное упрямство, будто она сама себя пыталась убедить в своих словах. — И отец любит меня, я знаю. — Ага, и именно от большой любви выдаёт тебя замуж против воли, — съязвил Сириус, усмехнувшись. Ему слабо верилось, что родитель Розье души не чаял в единственной дочурке. — Папа делает это для блага семьи. Он же не виноват, что в своё время учился вместе с Волдемортом, и тот запудрил ему мозги! Они с ним давние друзья, как и отец Эйвери, и наш брак — давно решённое дело. Сам знаешь, в наших кругах это нормально. — Ты вообще себя слышишь? Несёшь какую-то чушь. Твой отец сам выбрал этот путь, он сам решил быть другом такого человека, и сам решил жить именно так, а не иначе. Ты ещё скажи, что тоже поддерживаешь эти взгляды, а единственная проблема для тебя — нежелание играть свадьбу! Блэка разозлили инфантильные суждения Розье, сам то он уже давно снял розовые очки и понял, что его семейка — больные люди, но вот Оливия, похоже, этого ещё не поняла и свято верила в несокрушимую отцовскую фигуру. — И потом, то, что чистокровные до сих пор живут как отсталые дикари и устраивают сдельные браки, совсем не означает нормальность происходящего. — Я не поддерживаю политику Волдеморта, — пробубнила Розье, быстрым шагом устремляясь вперёд. Молодые люди замолчали, и теперь это была уже далеко не та уютная тишина, возникшая между ними на поляне у хижины. Оливия хмурила тонкие брови, думая о том, что Сириус совершенно её не понимает. Да, её отец связался со страшным человеком, так уж вышло, и нет, она вовсе его не оправдывала, но не могла же она на ровном месте его возненавидеть! Он никогда не поднимал на неё руку или палочку, никогда не наказывал, не кричал и даже почти ничего ей не запрещал. Всё, что она хотела — она всегда получала. У неё было самое счастливое детство из всех, им с братом доставалось всё самое лучшее, родители обожали своих детей и делали для них абсолютно всё. Это после смерти мамы всё пошло наперекосяк. Отец ушёл в себя, замкнулся, стал менее разговорчивым и всё чаще запирался у себя в кабинете, предоставляя гувернантке заботиться о его отпрысках. Но даже тогда он продолжал оплачивать любой каприз дочери, никогда не возражая против покупки очередного дорогого платья, ещё одного пони или украшений. Только вот всё это очень быстро надоело маленькой Оливии. Девочка жаждала прежнего внимания отца, такого, как раньше, когда она часами сидела у него на коленках, а он читал ей сказки, или играл с ней в саду, или сажал на плечи и катал так по дому, слушая заливистый детский смех. В их поместье этот звук больше не раздавался, теперь там всегда было тихо. И она никак не могла винить отца за возникшую холодность, хотя и испытывала обиду. Вот кого она не могла терпеть, так это брата. В детстве он был для неё самым лучшим другом, и она не могла понять, как так вышло, что он вырос в деспота и тирана, жестокого, двуличного гада, способного с лёгкостью применить физическую силу к тому, кто слабее, пойти на шантаж и подлость. Этот человек был ей противен, и она ненавидела его жгучей ненавистью за то, что он оставил её наедине с горем утраты матери, не стал для неё заменой отдалившегося отца и причинил столько боли — и физической, и моральной. Они с Сириусом проделали все те же трюки в магазине сладостей, чтобы вновь попасть в тоннель, ведущий в замок, на этот раз Оливия уже не чувствовала приятного трепета в груди, находясь в неприличной близости с Блэком под его мантией-невидимкой. Ей было неприятно и обидно после их разговора, и она не желала больше с ним говорить. В замок они вернулись, когда на улице уже стемнело. За окнами с тёмно-синего неба всё ещё падали снежинки, кружась в диком танце на ветру, создавая дополнительный уют в слабо освещённых коридорах. Это можно было бы назвать романтической атмосферой, если бы только настроение Розье не было таким ужасным. Сириус тоже казался недовольным и раздражённым. Он молча сопроводил её до башни Когтеврана, оставаясь джентльменом до конца, даже несмотря на их «ссору». — Оливия, — обратился он к ней, уже когда девушка собиралась постучать в дверь своей гостиной. Она обернулась, держа руку на голове бронзового орла, готовая выслушать что-нибудь неприятное, но вместо этого Сириус сказал совсем другое: — Возможно, я был слишком резок с тобой. — Да неужели? — Розье сощурила глаза, отпустив орлиную голову и скрестив руки на груди. Голова с громким стуком ударилась о дверь, прозвучал вопрос-пароль, но девушка толком не вслушалась в звонкий голос вопрошающего, пропустив загадку мимо ушей. Её интересовало, что ещё собирался сказать ей Блэк. — Но я всё равно считаю, что ты не должна так легко сдаваться! Выход есть всегда, и его нужно искать. Если всё-таки надумаешь обратиться за помощью, я всегда к твоим услугам. — Оливия лишь хмыкнула на это, кивнув парню вместо «спасибо», а сама подумала, с чего же вообще он взял, что она собиралась сдаться на милость судьбы. Сириус вздохнул, тоже несколько раз кивая ей в ответ, и вдруг улыбнулся. — Это было неплохое свидание, как считаешь? — Местами, — усмехнулась Оливия, почувствовав облегчение от того, что Блэк, кажется, не обиделся на неё. — До завтра, Сириус. Они попрощались, и парень оставил её одну на лестнице. Она стукнула в дверь ещё раз, на этот раз внимательно слушая вопрос, и, ответив на него, вошла в гостиную. Ученики, разбившись на кучки, занимали все поверхности, пригодные для сидения, и занимались кто чем: кто-то делал домашнее задание, кто-то играл в карты, а кто-то просто болтал. Некоторые из ребят бросали на Оливию мимолётные взгляды, любопытствуя, кто это пришёл, и, увидев когтевранку, тут же возвращались к своим делам. Аделин обнаружилась в спальне: девушка что-то чиркала в блокноте, лёжа на кровати и болтая ногами в воздухе. Заметив Оливию, она подскочила, набрасываясь с расспросами, и Розье пришлось вкратце пересказать подруге их свидание с Блэком, опуская некоторые моменты, в том числе, разногласия по поводу её помолвки. Томас вытащила из тумбочки несколько пирожных, припасённых с ужина, который Розье уже пропустила, и она с благодарностью принялась за них, усевшись на постель сокурсницы. Её настроение больше не было таким уж подавленным, в конце концов, Сириус дал ей понять, что между ними всё, вроде как, в порядке. Когда в спальню стали подтягиваться остальные соседки, девушка, после нескольких часов болтовни с Аделин, улеглась спать. Однако, заснуть ей не удавалось ещё долго: в голове крутились события прошедшего дня, начиная от поцелуя, вызывающего у неё мурашки даже сейчас, заканчивая разочарованием, мелькнувшим на лице Блэка, когда он упрекнул её за любовь к отцу. Оливия ворочалась в постели, вздыхая и раздражаясь на саму себя. Да с чего вдруг её вообще волнует, что о ней подумал этот напыщенный идиот?! Все школьные годы она считала Сириуса и его друзей не больше, чем позёрами, но теперь вдруг не может уснуть из-за его, безусловно, чрезвычайно важного мнения! Какой бред. Всё это очень не нравилось девушке, зато вспоминать ощущение тонких пальцев Блэка на своей талии, мягкость его губ и мимолётные случайные касания — нравилось вполне. Полностью перестроив свои мысли на приятные моменты вечера, Оливию наконец-то сморил сон.