Собачий поцелуй

Зудящее под кожей чувство тревоги не отпускало Оливию весь оставшийся день. И весь следующий тоже. И ещё два дня после. Но ничего не происходило. Она даже начала наивно полагать, что всё обошлось, и Снейп по какой-то неведомой ей причине решил смолчать, хотя едва ли это было возможно. Розье перемещалась по замку, словно в оцепенении, вздрагивая от каждого шороха и шарахаясь от людей, если те подходили к ней слишком внезапно. Во время приёмов пищи она пялилась на слизеринский стол, изучая взглядом Эвана и Снейпа, но ничего необычного не замечала. Всё было как всегда: первый сидел на самом видном месте в окружении своих дружков, одаривая их надменными взглядами, которых те, кажется, не замечали (или не хотели замечать); второй же теснился в самом конце длинного стола с книгой в руках, сгорбившись над тарелкой, не разделяя своё одиночество ни с кем из других слизеринцев. Привычное положение дел, стандартный уклад жизни. Только ей от этого было не по себе. Сириуса Оливия старательно избегала, не желая подвергать себя ещё большему риску. Если раньше люди в замке видели лишь их дружеское общение и ничего больше, то теперь всё могло обернуться куда серьёзней. Она была совершенно не готова к тому, чтобы сперва брат, а затем и отец, узнали о её поведении. Хотя Розье и убеждала себя, что ей плевать на мнение семьи, на деле же всё было не так просто. Её брат был довольно непредсказуемым и вспыльчивым человеком, и если его разозлить… О, она прекрасно знала, чем ей грозило его недовольство ситуацией. А Оливия и так находилась в очень шатком положении, будучи без пяти минут помолвленной с сыном пожирателя и бегающей на свидания с предателем крови. Эти две вещи совсем не вязались в одну историю, но тем не менее, она умудрилась их связать так, что теперь и не распутаешь. Так что она просто обменивалась с Блэком красноречивыми взглядами с разных концов Большого Зала, либо на общих уроках, которых было совсем немного. Розье боялась, что Снейп будет её шантажировать, хотя и представить не могла, что ему могло от неё понадобиться. На совместном со слизеринцами Зельеварении она решилась на отчаянный поступок: подсела к свидетелю их с Блэком поцелуя за парту. Обычно Снейп сидел один, с головой погружался в работу и игнорировал всех вокруг, так что сейчас его глаза расширились от удивления, когда он увидел Оливию, раскладывающую вещи рядом с ним. Он недовольно скривился, осознав, что сегодня она решила сидеть здесь. Ему не хотелось иметь никаких дел с сестрой этого напыщенного придурка Розье, но она буквально сама напрашивалась на неприятности. Длинные чёрные волосы, прилизанные у корней, закрывали часть лица Снейпа, чему он был несказанно рад сейчас — девчонка пялилась на него, совершенно не скрывая интереса. Он мельком взглянул на неё, тут же отворачиваясь обратно к конспектам. Розье показалась ему чересчур бледной и очень обеспокоенной, глаза её бегали по его профилю, а губы были поджаты. Но жалости своим видом она не вызывала, только раздражала. Северус быстро оглядел класс, убеждаясь, что свободных парт не осталось и что избавиться от непрошенной соседки не выйдет. Смирившись с её присутствием, он ничего не говорил и даже больше не смотрел в её сторону, показательно игнорируя когтевранку. Профессор Слизнорт вошёл в класс, призывая всех к тишине, и всё внимание Северуса сосредоточилось на сегодняшнем задании. Он отправился в кладовку за нужными ингредиентами, надоедливая Розье семенила за ним следом, как хвост. Хоть она и не решалась заговорить с ним, всё равно бесила его и вызывала дикое желание развернуться и наорать так, чтобы отстала. Но Снейп молчал, понимая, что это всё равно ничего не изменит, а только вызовет к ним двоим излишнее внимание окружающих. Северус разложил перед собой всё, что входило в состав сегодняшнего зелья, и принялся нарезать в мелкую крошку корень асфоделя, закидывая его в котёл. Они готовили напиток живой смерти, рецепт которого Снейп считал несовершенным. Он уже давно пробовал варить его в одном из заброшенных кабинетов, пытаясь всячески улучшить и привести к идеалу. Весь его учебник был исписан убористым почерком так, что порой было невозможно рассмотреть то, что было напечатано там изначально. Розье неаккуратно кромсала корни валерианы, и её резкие движения выводили Снейпа из себя. Он знал, что она была хороша в зельях — не зря же Слизнорт держал её в своём дурацком клубе, как и Северуса, но сейчас, видимо, нервы брали над ней верх. Оливия то и дело отвлекалась от задания, выжидающе поглядывая на своего соседа, пока тот усердно давил сок из дремоносных бобов. Он заметил, что она и вовсе забросила попытки справиться с ними — бобы скакали по классу, как заколдованные, выскальзывая из-под острия ножа любого, кто пытался их нарезать. Теперь девушка с любопытством заглядывала Снейпу через плечо, чтобы понять, что конкретно он делает. Её взгляд скользнул по его раскрытой книге, задержавшись на многочисленных пометках на полях. Розье вытянула шею и наклонила голову под неестественным углом, пытаясь прочесть надписи. Тонкие брови резко сошлись на переносице, когда Снейп захлопнул учебник прямо перед её носом, хмыкнув про себя. Не хватало ещё, чтобы всякие когтевранцы вдруг прознали про его улучшенные рецепты. Обойдутся. Девушке пришлось вернуться к приготовлению своего зелья. Варево в её котле было далеко от идеала — вместо положенного чёрно-смородинового цвета, оно было едва ли грязно-фиолетовым и скорее походило на воду из какой-нибудь лужи. К тому же, она жутко отставала от большинства студентов. Зелье Снейпа уже было почти готово, а она всё ещё возилась с бобами, наконец додумавшись повторить за соседом и раздавить их, а не разрезать. Слизнорт ходил по классу между рядами, оценивая приготовления учеников, то довольно кивая и улыбаясь в свои моржовые усы, то, наоборот, качая головой и цокая языком. Заглянув в котёл Оливии, он громко ахнул, поинтересовавшись, всё ли с ней в порядке, чем вызвал насмешки со стороны большинства слизеринцев. Её явная неудача на сегодняшнем уроке поразила профессора, привыкшего получать от девушки если не лучшие, то хотя бы просто очень хорошие зелья. Розье, нервно почёсываясь, лишь слабо улыбнулась Слизнорту и пожала плечами. Всё равно ничего ему объяснить она не могла. Гораций отошёл от их стола, продвигаясь дальше, и Розье решительно повернулась к Снейпу. — Северус, — прошептала она чуть слышно, наклоняясь к нему поближе. Снейп сделал вид, что не услышал её, с невозмутимым лицом продолжая помешивать зелье. Тогда она позвала его ещё раз, и он, закатив глаза, всё же соизволил обратить на неё гневный взгляд. — Ну что? — Его резкий ответ, видимо, немного испугал Розье, и она отшатнулась. Впрочем, тут же вернулась в прежнее положение. — Мне нужно с тобой поговорить. Снейп старался не сбиться, считая обороты против часовой стрелки, приковав всё своё внимание к этому ответственному моменту, а Розье его только отвлекала. Нашла время для разговоров! Да плевать он хотел на её проблемы, почему его вообще должно это волновать? Северус медленно отсчитал про себя необходимые семь оборотов, добавил ещё один в другом направлении. Зелье из слабо-розоватого постепенно сделалось абсолютно прозрачным, он удовлетворительно кивнул сам себе и лишь тогда вновь повернул голову к Оливии, содержимое котла которой выглядело совсем не лучшим образом. Он не мог терпеть такого наплевательского отношения к Зельеварению, а потому достал палочку и погасил огонь под чужим котлом. Теперь её недозелье хотя бы перестало кипеть и портиться ещё больше. — Я слушаю. — Северус опёрся одной рукой о столешницу, развернувшись корпусом к Розье, лицо которой выражало одновременно глубокую неприязнь и раздражение, но в глазах девушки читалась мольба. — Не здесь же! — Она оглянулась на остальных в классе, надеясь, что никто не обращает на них внимания. — Давай встретимся сразу после урока в северном коридоре второго этажа, пожалуйста? Я не отниму у тебя много времени. Снейп вздохнул, понимая, что ему совершенно не хотелось тратить своё драгоценное время на пустые разговоры с той, кто ему вообще никем не приходилась. Тем более, он и так прекрасно знал, что она собиралась ему сказать. Глупая девчонка так сильно боялась за свою маленькую тайну, что даже совсем слабеньких навыков Северуса в легилименции ему вполне хватило, чтобы уловить эту эмоцию. Она буквально переливалась через края её сознания, Снейпу даже не пришлось напрягаться, чтобы достать её оттуда. Ему не было её жаль. Совершенно. Он считал её полнейшей идиоткой за то, что связалась с Блэком. Пусть теперь сама расхлёбывает своё дерьмо. Он застал их у озера случайно, просто прогуливался по окрестностям замка и наткнулся на такую неожиданную парочку. Признаться, их страстный поцелуй до сих пор вызывал у него рвотные позывы, и он скорее бы пожелал и вовсе никогда этого не лицезреть, но раз уж так вышло… Зато какое удовольствие ему принёс тупой, озлобленный взгляд Блэка, когда тот заметил его! Этот кретин даже ничего ему не сказал, что было просто удивительно. Тогда перед Снейпом возникла дилемма: выполнить «приказ» Эвана Розье приглядывать за его младшей сестричкой и докладывать ему всё интересное, либо просто забыть о произошедшем и не лезть в чужие дела. Судьба Оливии мало его интересовала, однако он искренне не понимал, как она могла сделать выбор в пользу такого отвратительного создания, как Блэк. Кретин Эйвери, за которого её собирались выдать, был настоящим подарком судьбы, если так подумать. Он был тихим и даже отчасти жалким, что позволило бы Розье запросто вить из него верёвки, не будь она такой дурой. Их брак мог бы даже быть сносным, но Оливия предпочла играть против правил. Что ж, это был её осознанный выбор. А Снейпу так хотелось в очередной раз насолить Блэку! Он просто не мог удержаться от такого удовольствия. Поэтому в тот же день, когда Северус застал их за интересным занятием на берегу, Эван узнал всё в красочных подробностях. Снейп даже не постеснялся немного приукрасить события, как бы невзначай добавив в свой рассказ упоминание о непристойном положении рук Блэка на теле девушки. И нет, говнюком он от этого себя отнюдь не чувствовал, а возможные угрызения совести затмевала жажда мести гриффиндорцу. Жертва младшей Розье в этом вопросе была лишь неприятным, но не смертельным побочным эффектом. — Говори здесь и сейчас, либо не говори вообще. Я не собираюсь болтать с тобой в своё свободное время. Оливия уставилась на него, в сомнениях закусив губу. Поразмыслив несколько секунд, девушка выдохнула короткое «ладно» и потупила взгляд, видимо, не желая смотреть Северусу в глаза. Его это даже позабавило, учитывая, какой дерзкой она обычно была. — Мне неловко тебя просить, но… — Она подняла глаза, прилагая к такому простому действию слишком большие усилия, и сделала свой шёпот практически беззвучным. — Не мог бы ты ничего не говорить моему брату о том, что видел? Профессор Слизнорт объявил, что пора сдавать образцы сваренных зелий, и Снейп стал бережно переливать своё безупречное на вид творение в маленький флакон. Оливия, немного поколебавшись, тоже налила мутно-розовую жижу из своего котла, скептически оглядев полученный результат, который сложно было назвать даже удовлетворительным. Они со слизеринцем одновременно отнесли флаконы к профессорскому столу, и, вернувшись на место, Розье продолжила свои унизительные мольбы, пытаясь добиться хоть какой-то реакции со стороны Снейпа. — Северус, пожалуйста. Это очень важно для меня! Никто не должен узнать об этом, — распиналась она, и молодого человека даже кольнула совесть где-то в районе левой лопатки, отчего он дёрнул плечом и мотнул головой, отгоняя ненужные сожаления. Чужие жизни ничего для него не значили, и так считать было правильно. Легко. — Я ведь никогда ничего плохого тебе не делала! — Оливия едва не перешла на обычную громкость, стараясь достучаться до парня. — Да, конечно. — Его слова так и сочились едким сарказмом. — Ты меня просто успешно не замечала, будто я пустое место. — Слизеринец бросил на Розье полный неприязни взгляд, и тут же пожалел о сказанном. Он вовсе не собирался упрекать её в подобном. Наоборот, внимание к его персоне всегда бесило его, но конкретно в её случае было кое-что, что его задевало. Оливия именно что напоказ игнорировала существование Северуса Снейпа даже в тех ситуациях, когда могла бы просто вежливо ответить на банальное приветствие. Вместо этого она воротила от него нос. Впрочем, как и от всех остальных слизеринцев и друзей её брата, но от этого ему не становилось менее обидно. Розье же, кажется, не ожидала от него подобной реплики, и теперь вспыхнула злостью. Профессор, получивший склянки от каждого студента в классе, наконец отпустил их, и девушка быстрым шагом поспешила за Снейпом, решившим поскорей улизнуть от этого крайне странного и раздражающего разговора и затеряться где-нибудь в коридорах Хогвартса. Но Розье, к его сожалению, не отставала, да ещё и говорила теперь далеко не шёпотом. — Неужели твоя жизнь настолько никчёмна, что ты не можешь спокойно существовать без конфликтов с кем-нибудь?! — Не ори, Розье. — Северус продолжал идти как можно быстрее, оставляя большинство учеников далеко позади, и усиленно сохранял выражение лица пустым, не показывая, как близки к истине оказались её слова. — С тобой я конфликтовать не собираюсь. Дело вообще не в тебе. — Ах, ну да, конечно! Как я сразу не поняла! — Она уже запыхалась от быстрой ходьбы, но останавливаться не собиралась, упорно преследуя свою цель. — Дело в нём, да? За что ж ты так его ненавидишь? Снейп остановился так резко, что Розье влетела в него, больно наступив на ногу. Слизеринец поморщился и с силой отодвинул девушку от себя на несколько шагов. Они оказались в безлюдном коридоре в северном крыле, и он чертыхнулся про себя, понимая, что сам же и привёл её туда, где она хотела с ним поговорить. Северус посмотрел ей прямо в глаза. Чувствуя, что контроль был сейчас в его руках, он не постеснялся вновь запустить свои щупальца в её голову. Ну, надо же ему на ком-то отрабатывать новый навык? Он не был уверен, что Розье ничего не почувствовала, или что она не догадается позже, но останавливаться было уже поздно. Сквозь чёрные зрачки девушки ему удалось разглядеть только то, что было на самой поверхности сознания: злость, страх, раздражение, жгучее презрение к нему (а вот это оказалось обидно). И ещё её нелепые, совершенно неоформленные ни во что конкретное, но всё же явно читаемые чувства. Чувства к Блэку. Он увидел обрывки картинок, где Оливия была рядом с ненавистным гриффиндорцем, почувствовал её нежный трепет, и ему стало противно. Настолько, что захотелось срочно запереться в ванной и отмыться от всего этого. Потому что этот человек не заслуживал ни капли счастья, всегда достававшегося ему так легко. За что он его ненавидел? Да за то, что тот за человека его не считал! За то, что Блэк вместе с проклятым Поттером умудрились даже его первую в жизни поездку в Хогвартс-экспрессе испортить. За то, что унижают его столько лет. Злость заклокотала внутри у Северуса с огромной силой, и он забылся, выкрикнув на весь коридор: — За то, что он меня чуть не убил! — а потом в ужасе осознал, что вообще сказал. Случайно показал свою слабость. Розье так и застыла перед ним, открыв рот в полном непонимании, испуганно смотря на Снейпа. Он почувствовал, как разгорячённая кровь отхлынула от лица, делая его снова привычно бледным, остужая голову. Слизеринец развернулся и зашагал прочь, не оборачиваясь. Спустя минуту Розье догнала его, пытаясь расспросить, что он имел в виду, но Северус упрямо молчал, делая вид, что её здесь нет. Он слышал сквозившее в голосе девушки беспокойство, понимал, что она напугана таким громким (но правдивым!) заявлением о своём возлюбленном, но не собирался ей ничего объяснять. Пусть сама спросит у Блэка и разочаруется раз и навсегда. Единственное, что он бросил ей напоследок, было: — Твоему брату уже всё известно, так что оставь меня в покое.

***

Оливия сидела на подоконнике в пустом коридоре в северном крыле, рассматривая вид за окном. Ветер остервенело раскачивал деревья, мотая ветвями из стороны в сторону, взметал дорожную пыль в воздух, колыхал воду в Чёрном озере, видневшемся из этой части замка. Свинцовое небо напряжённо висело над Хогвартсом, опускаясь всё ниже, и было готово в любой момент обрушить на землю ледяной дождь. Погода была просто отвратительной, но она прекрасно соответствовала настроению девушки. После разговора со Снейпом (если, конечно, это вообще можно было так назвать) ей было откровенно не по себе. Он вывалил на неё совершенно непонятную информацию и бросил здесь одну, в полном недоумении и растерянности. Ещё и подтвердил, что Эван в курсе всего произошедшего, и теперь ей крышка. Это лишь вопрос времени, когда он решит в очередной раз взять на себя роль отца и наказать девушку за проступок. Гнетущее ожидание, все эти дни выматывавшее её, теперь только усилилось. Усилилась и тревожность, потому что ей предстояло выяснить у Сириуса, о чём таком говорил Снейп. Она пыталась тешить себя надеждой, что Северус ляпнул что-то странное про убийство просто так, но у него было такое лицо… Было не похоже, что он пошутил или соврал. Розье пропустила обед, не желая сейчас видеть ни Блэка, ни Снейпа, ни тем более Эвана. Всё время большого перерыва она так и просидела в этом коридоре одна, размышляя над тем, что же ей теперь делать. Казалось, выхода просто нет. Может быть, Оливия немного драматизировала. Самую малость. Но опыт прошлых лет убеждал её в том, что она имела полное право действительно бояться брата. Она задумалась: как же так вышло, что их отношения стали такими? Ей казалось — так было всегда. Но как известно, человек быстро ко всему привыкает, забывая, как было раньше. А потом оглядывается и с ужасом осознаёт, в какой кошмар превратилась жизнь. Так случилось и с Оливией. Пока они были детьми, Оливия и Эван могли похвастаться трогательной дружбой, существовавшей между двумя погодками. Мальчик искренне обожал младшую сестру, как и она его, они всё время проводили вместе, и им обоим доставалось одинаковое количество родительской любви. Всё стало стремительно меняться, когда умерла миссис Розье. Эван замкнулся в себе, перестав хоть как-то контактировать с Оливией. Дети были полностью предоставлены няньке, а отцу было совершенно не до них. Кристиан Розье всё время был ужасно занят. Сперва на него свалилась организация похорон и скорбь по жене. Потом — проблемы в бизнесе, которым он владел уже много лет. А кроме всего прочего, школьный друг отца привносил значительные изменения в привычный уклад жизни их семьи. Мужчина, называвший себя Лордом Волдемортом, периодически появлялся в их доме в компании ещё нескольких человек, в такие вечера отец запирал детей в спальнях, запрещая выходить оттуда. Он никогда не представлял их этим людям до момента их поступления в Хогвартс. Распределение Эвана на Слизерин было воспринято отцом весьма в положительном ключе. На Рождество, когда сын приехал домой на каникулы, мистер Розье принимал в их поместье гостей — чистокровных, конечно. Тогда он официально познакомил одиннадцатилетнего мальчика с этим самым Волдемортом. А с прошлого года отец и вовсе ввёл Эвана в свой круг общения. Сначала Оливия понятия не имела, чем занимался отец с друзьями. Она лишь заметила, что мистер Розье перестал быть для неё тем любимым и самым лучшим на свете папочкой, с которым всегда можно было от души посмеяться или выплакаться в его плечо, а он обязательно поймёт детскую драму и поддержит. А потом до Оливии стали доходить слухи, что из себя представляло сборище этих мужчин, гордо зовущих себя Пожирателями Смерти, и она поняла, кем на самом деле был её отец. Это больно ударило по мироощущению девочки, оказавшейся не готовой к подобному. Милый, добрый папа превратился на её глазах в настоящее чудовище. Осознание, что именно этот человек был причастен к похищениям и убийствам маглов и маглорождённых волшебников, сокрушило Оливию окончательно, заставило мгновенно повзрослеть и мысленно отгородить себя от семьи. Выстроить невидимый барьер. Фамилия Розье стала для неё практически ругательством. В то же время Эван, наоборот, стал снова сближаться с отцом, всё больше и больше увлекаясь ужасной идеологией чистоты крови. Он знал, как отец им гордился, и видел, что дочь стала его разочарованием. Когтевран вместо Слизерина, постоянное непослушание, выходки из ряда вон, общение с полукровками и даже грязнокровками. Всё это, конечно, надёжно защищало Оливию от влияния этого непонятного Лорда, но совершенно не защищало от ненависти брата. Его уход в себя и отказ общаться с сестрой влияли на неё сильнее всего. Будучи всё ещё ребёнком, это обижало её до жгучих слёз в подушку. Она никак не могла понять, почему Эван больше не хотел быть для неё братом и другом. И, чтобы как-то это исправить, девочка применяла единственный доступный её пониманию метод — доставала его всеми силами. Она специально портила его вещи, подбрасывала дохлых лягушек в сумку с учебниками, позорила перед друзьями в школе, просто пытаясь привлечь его внимание. А в итоге — злила. И однажды он выместил эту злость на ней. Ему было лет тринадцать, когда он впервые применил к ней силу. После очередной выходки Эван затолкал сестру в какой-то закоулок в пустынном коридоре и со всей силы толкнул. Девчонка отлетела в сторону, больно ударившись о стену, но страха тогда не было. В тот момент она и сама была на эмоциях, стараясь вывести брата из себя, и ей это удалось. После этого случая подобное повторялось регулярно, только с каждым разом Эван смелел всё больше, позволяя себе действовать жёстче, грубее, больнее. Она тоже не была ангелочком, давала ему отпор, порой оставляя на нём даже больше царапин и синяков, чем он на ней. А потом Эван возмужал, окреп и стал превосходить её в силе раза в два, если не больше. И тогда такие стычки превратились в одностороннее избиение. После того, как год назад отец начал брать его с собой на встречи с серьёзными людьми и этим жутким Лордом, Эван окончательно слетел с катушек. Видимо, почувствовав себя взрослым и важным, он установил тотальный контроль за жизнью младшей сестры. Отслеживал, с кем Оливия общалась, с кем ходила на свидания, как училась, что делала в свободное время. А потом — наказывал за всё, что считал неприемлемым. Оливия молчала об этом, не признаваясь ни одной живой душе, чувствуя стыд за то, что позволяла ему делать это с собой. И за то, что её жизнь превратилась в ад. Единственным, что держало её, не позволяя сломаться, был её отказ подчиняться. Как бы больно ей не было, девушка всё равно продолжала жить так, как считала нужным: дружила с полукровкой, ходила на магловедение, влюбилась в Сириуса Блэка. Доказывала сама себе, что никто не заставит её измениться. Из болезненных размышлений девушку выдернул металлический лязг, раздавшийся где-то вдалеке. За ним последовал радостный клич Пивза — местного полтергейста, обожавшего всякие проделки и шалости, не всегда безвредные и безопасные для учеников. Оливия спрыгнула с подоконника и поспешила покинуть одинокий коридор. В сегодняшнем расписании у неё стояло ещё несколько уроков, прогуливать которые она не планировала. Проведя остатки дня, словно в тумане, Розье с трудом выдержала ужин в Большом Зале, где её подруга прожужжала ей все уши о предстоящем в скором времени матче Когтевран — Пуффендуй. Оливия слушала вполуха, стараясь съесть как можно больше всего, что находилось на столе — на нервной почве у неё разыгрался аппетит, учитывая, что обед девушка пропустила. В конце трапезы она заметила, что на этот раз Эван неотрывно и довольно красноречиво смотрит на неё со своего места, от его взгляда по спине у Оливии прошёлся табун неприятных мурашек, но она стойко выдержала зрительный контакт. Он отвёл глаза первым, продолжив ужинать. Мысль о том, что Эван всё знает о них с Блэком, встала ей поперёк горла, так что ей пришлось отложить вилку в сторону и подняться из-за стола. Она бросила Аделин, что ей срочно нужно в туалет, после чего спешно покинула зал. Участившееся сердцебиение вторило звуку её быстрых шагов, отдаваясь гулким эхом в черепной коробке. Что-то подсказывало ей, что Эван решил «поговорить» с ней именно сейчас, поэтому она торопилась в башню своего факультета, впервые в жизни жалея, что у Когтеврана не было нормального пароля. Ответить на загадку теоретически мог кто угодно достаточно сообразительный, а её брат был далеко не глуп. И если он решился на что-то, вряд ли дурацкая голова орла со своим вопросом станет для него серьёзным препятствием. Оливия ругала про себя проклятого Пивза на все лады — он устроил погром именно в том коридоре, через который можно было вдвое срезать путь, и ей пришлось возвращаться на первый этаж, чтобы выбрать другую лестницу. Она всё время оборачивалась, периодически даже шла вперёд спиной, ожидая преследования, но никто не торопился её ловить. Переход в нужное крыло замка проходил на шестом этаже, где девушка наконец сбавила шаг. Может быть, на этот раз пронесло? Повернувшись на сто восемьдесят градусов, чтобы продолжить идти нормальным способом, Оливия замерла на месте. Всю дорогу она ждала нападения сзади, а Эван впервые в жизни предпочёл играть в открытую. Он стоял прямо посередине прохода, преграждая путь к ступеням, ведущим в башню, и кривовато улыбался. В руке у него была зажата палочка, но Оливия знала, что Эван не станет ей пользоваться, это скорее был акт устрашения и подстраховка. Брат медленно двинулся ей навстречу, отмеряя шагами длину коридора. Его внешняя расслабленность обычно сбивала людей с толку, но только не Оливию. Её собственное напряжение возросло до предела. Она попятилась назад, когда взмах его палочки распахнул дверь, ведущую в один из кабинетов, и та с громким хлопком ударилась о стену, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. — Прошу. — Жестом он галантно указал ей на вход, однако Оливия стояла на месте, как вкопанная, лихорадочно обдумывая варианты отступления. Но их не было. Полезь она сейчас за палочкой в карман мантии, и Эван не станет долго думать — швырнёт в неё проклятьем быстрее, чем она успеет донести руку до древка. Бежать было бы ещё глупее. Терпение Эвана, вероятно, лопнуло. В две секунды он оказался возле сестры, больно хватая её за запястье, и с силой втащил в класс. Внутри было темно. Розье невербально зажёг Люмос, и жёлтые искорки тут же метнулись к потолку, заливая неровным светом кабинет. Лампы дрожали и мигали, отражая беспокойное состояние творца этой магии. Дверь захлопнулась, послышался щелчок замка. Оливия оказалась в ловушке. Пульс, подгоняемый всплеском адреналина, дрожал в её руках, и она сжимала пальцы в кулаки до бела. Девушка стояла в центре класса, не желая оказываться прижатой к стене, создавая для себя хоть какие-то пути отхода. Эван продолжал сахарно улыбаться, и это нагоняло на Оливию жути. Немного постояв возле двери, парень спокойно двинулся к сестре, пристально рассматривая её. — Ну что, дорогая сестрёнка, — наконец заговорил он, — догадываешься, в чём дело? Оливия всегда выбирала одну и ту же тактику, с самого детства — ни за что не выглядеть жертвой ситуации. Поэтому она взяла себя в руки, скрестив их на груди, собралась, выдавила на лице ответную слащавую улыбку, абсолютно такую же, как у брата, и выпалила: — В том, что ты невозможный мудак? Его лицо на мгновение исказила гримаса злости, но он тут же вернул дружелюбное выражение обратно, начиная наворачивать медленные круги вокруг Оливии, как хищник, загоняющий добычу. — Дерзишь, как всегда. — Эван хмыкнул, приблизившись к ней сзади и выдохнув у самого уха. — Жизнь тебя ничему не учит… Он обошёл девушку и присел на парту перед ней, оперевшись руками о столешницу позади себя и скрестив вытянутые ноги. «Чёртов король положения», — мысленно фыркнула Оливия. — Но, кажется, рассудок ещё не до конца тебя покинул, раз ты так переживала все эти дни. Муки совести бывают такими болезненными, правда? — Уловив непонимание в её взгляде, он пояснил: — Я специально отложил наш с тобой разговор, чтобы понаблюдать. О, твоё обеспокоенное и напуганное выражение лица так меня радовали все эти дни! Приятно знать, что ты меня боишься. — Ещё чего. — Её ответ вызвал у Эвана насмешку. Они оба знали, что это была ложь, но Оливия просто не могла позволить ему быть таким уверенным в этом. Эван оттолкнулся от стола и оказался в шаге от сестры. Он беспечно поигрывал палочкой в руках, щурил карие глаза, отчего походил на кота. На очень гадкого и пакостного кота. Внезапно его настроение переменилось. Улыбка сошла с красивого лица, пальцы перестали крутить палочку, и он упёр её острый конец прямо под челюсть Оливии, заставив её задрать голову. — Мы с отцом так стараемся. — Его голос теперь звучал тише, злость наконец-то прорезалась наружу, становясь явной. — Мы делаем всё для нашей семьи, пока ты только позоришь фамилию! — К концу предложения он перешёл на крик, от которого Оливия сжалась. Эван резко отдёрнул палочку, поцарапав нежную кожу на шее девушки. Она втянула ртом воздух, осознав, что всё это время не дышала. Снова мысленно встряхнула себя. Нельзя показывать слабость. Только не Эвану. — Я думала, фамилию позорит кое-что другое. Например, ваши с отцом преступления. Боль пронзила половину её лица, и лишь через секунду она осознала, что брат наотмашь ударил её тыльной стороной ладони. От удара Оливия отлетела назад, рухнув на стул, оказавшийся позади неё. Видимо, Эван позаботился, чтобы она не упала на пол. В ухе звенело, щека горела и пульсировала, во рту появился металлический привкус — слизистая изнутри поранилась о зубы и теперь кровоточила. Но Оливия всё равно растянула губы в болезненной улыбке, не позволяя себе сдаться, а ему — получить удовлетворение от процесса. Теперь Эван был по-настоящему зол. Он стоял, повернувшись к Оливии полубоком, сжимал пальцами переносицу, а потом развернулся и навис над ней, схватившись за спинку стула. — Мы с Тёмным Лордом очистим этот мир от грязи. — Мы с Тёмным Лордом… — задумчиво протянула Оливия, игнорируя лёгкое онемение половины лица и звон в ухе, переросший теперь в противный писк. — А вы, типа, дружбаны? Или любовники? — Её мозг генерировал идиотские шутки, как защитный механизм, отвлекая от боли и галопом скачущего в грудной клетке сердца. Эван мгновенно вспыхнул: его пальцы сомкнулись на её шее, сдавив так, что Оливия больше не могла сделать вдох. Панический ужас захлестнул её с головой, отдаваясь дикой пульсацией в висках, расширяя чёрные бездны зрачков. Она вцепилась в его запястья, силясь оторвать руки брата от себя, но у неё не получалось. Он душил её, а она ничего не могла сделать, только слабое «пусти» слетало с её губ, такое тихое — вряд ли Эван вообще его слышал. — Мы будем вершить великие дела! Создадим новый мир, куда лучше этого. Он обещал мне метку, когда я докажу, что достоин! — Эван кричал на девушку, не обращая внимания на её хрипы и попытки освободиться. — Пока ты старательно уничтожаешь все плоды наших с отцом усилий! В глазах у Оливии уже начало темнеть от нехватки кислорода, и она всерьёз испугалась, что сейчас он её убьёт. В голове мелькнула мысль использовать ноги, когтевранка разогнула колени, со всей силы пиная брата Мерлин знает куда. Скорее всего, попала она по голени, потому что Эван разжал руки, прошипев ругательства себе под нос, и отступил на пару шагов назад. Младшая Розье жадно задышала, хватая воздух ртом как рыба, вытащенная из воды, закашливаясь, всё ещё ощущая фантомное чувство давления на горле. Она обхватила шею рукой, пополам сгибаясь на стуле. Кажется, Эван не оценил её шутку… — Твоё поведение — позор семьи! — продолжил брат, пыл которого теперь, кажется, немного поубавился. — Скажи, какого это — быть шлюхой предателя крови? Нравится? Разве так тебя воспитывал отец? — Я сама себя воспитала, — выплюнула Оливия охрипшим голосом. У неё не осталось сил спорить, да и вряд ли она могла достучаться до брата и что-то доказать ему. Он не преследовал цели выслушать. Всё, чего хотел Эван — выплеснуть ярость, а повод на самом деле даже не имел большого значения. Главное, что он был. — Ты хоть представляешь, какого мне было?! — Парень проигнорировал реплику Оливии, продолжая лить на неё поток гнева. — Чужой человек приходит ко мне и сообщает, что моя сестра ведёт себя как дешёвая проститутка! Прилюдно виснет на мерзавце Блэке! — Там никого не было. — Ядовитый тон возвращался к девушке, ей снова хотелось огрызаться и бить в ответ. — Достаточно того, что там был Снейп! Тупая ты идиотка. Хорошо ещё, что он будет держать язык за зубами и не станет болтать об этом. И тебе повезло, что твой жених уже закончил школу! Иначе свадьба бы точно сорвалась, твоими стараниями. — Вновь опустившись на парту, парень провёл рукой по волосам, тяжело выдыхая. — Как же я от тебя устал. От твоей непробиваемой тупости! Ты, наверное, думаешь, что умнее всех, но на самом деле это не так, раз ты не в состоянии понять важности планов отца. Он выдаёт тебя замуж, чтобы соединить два древнейших рода. — Эван размахивал палочкой в воздухе, жестикулируя руками, и Оливия надеялась, что он выткнет себе глаз. Свет в кабинете неприятно моргал, раздражая зрение. — Разве ты не видишь, что мы угасаем?! Волшебники вынуждены мешать свою кровь с погаными маглами, потому что нас осталось до смешного мало. Да папа делает тебе одолжение! Эйвери — безупречно чистый род, такой же древний, как наш. Мы же одни из священных двадцати восьми! Оливия не разделяла энтузиазма брата, слушая его безумные речи с плохо скрываемым безразличием. Какая разница, чистая у волшебника кровь или нет, если как человек — он полное дерьмо? Но Эван считал иначе. Он горел тем, о чём говорил, и Оливия поняла, что этот Лорд отлично умеет промывать мозги. Когда-то давно, в детстве, они с Эваном не смущались «грязной» крови их двоюродной тётушки с маминой стороны, к которой ездили на каникулы во Францию. Женщина была рождена в браке волшебницы и магла, но её магический потенциал был сильнее, чем у многих чистокровных волшебников. Тётя Магдалина была замечательной, дети любили её, обожали гостить в её доме. И тогда Эван явно не думал так, как сейчас. Как интересно может повернуться жизнь… — Да плевать я хотела на всё это, Эван. — Её голос прозвучал устало и тихо по сравнению с его. Оливия просто хотела поскорей покончить с этим бессмысленным разговором. — Очень жаль, что для тебя это лишь пустой звук. — Парень вздохнул и вновь сменил локацию, остановившись возле сестры. — Мне тоже плевать на твои желания, знаешь ли. Глубоко похуй. Его рука оказалась у лица девушки, и та дёрнулась назад, но он успел грубо ухватить её за щёки. Пальцы больно впивались в кожу, Оливия думала, что там точно останутся синяки. Она царапала его по рукам, брыкалась на стуле, но тем самым создавала только больше неудобств самой себе. Эвану её попытки вырваться наверняка казались смешными. Свободной рукой он наложил Инкарцеро, связав запястья сестры за её спиной, сделав её практически беспомощной. — Я понимаю, что ты упрямая. Но тебе придётся подчиниться. Девушке пришло в голову кое-что: она выгнула шею и резко рванула головой, освобождаясь от хватки, а потом укусила брата за руку, воспользовавшись его близостью и секундным замешательством. Он вскрикнул, обозвал её больной сукой, но это определённо стоило того. Оливия победно ухмылялась, любуясь следом от своих зубов на бледной коже его предплечья. Там, где в будущем будет красоваться уродливая чёрная метка. — Можешь и дальше вести себя как отсталая, мне всё равно. — Эван потирал руку, морща лицо, и Оливия радовалась, что тоже сумела причинить ему боль. — Но я заставлю тебя слушаться. Если ещё хоть раз увижу Блэка рядом с тобой — расскажу отцу, и он запрёт тебя дома. Перейдёшь на домашнее обучение. Парень улыбнулся, наклонившись к сестре, и заботливо поправил давно распавшуюся причёску, игнорируя явную неприязнь, появившуюся на её лице. Он аккуратно прошёлся пальцами по прядям у лица, заправляя их за ухо. А в следующий миг грубо дёрнул за волосы назад так, что девушка закричала. — Ты меня поняла? — Оливии было безумно больно, но она упрямо молчала, не желая соглашаться с его условиями. Эван натянул сильней, и в глазах защипало. — Не слышу ответа, — пропел он, чуть ослабляя хватку. Девушка всхлипнула, продолжая упорствовать. «Хрен тебе, братец, а не моё подчинение. Хоть оторви эти чёртовы волосы, всё равно не уступлю!», — пронеслось у неё в голове, и она заставила себя рассмеяться ему в лицо. Смех вышел жутковатым — её голос всё ещё хрипел. Эван, явно не ожидавший такой реакции, оттолкнул Оливию. Он отрывисто покачал головой, будто не веря, что состоит с этой сумасшедшей в родстве, и направился к выходу. Остановившись у самой двери, Эван добавил последнее: — Это неважно, что ты не желаешь слушаться нас с отцом. У тебя всё равно нет выбора. Подумай над этим. Замок на двери снова щёлкнул, на этот раз свидетельствуя о её открытии. Эван ушёл, и вместе с ним пропала его магия: верёвки растворились в воздухе, освобождая руки Оливии, свет в кабинете погас. Розье осталась сидеть в кромешной темноте, в одиночестве, полностью вымотанная произошедшим. С одной стороны, она испытала облегчение, что всё закончилось. Оливия так долго этого ждала, замучив себя опасениями, а теперь можно было перестать бояться и гадать, что именно сделает с ней брат. С другой же… То, что он сказал — это была чистой воды правда. У неё нет выбора. Отец и так не раз угрожал ей переводом на домашнее обучение, когда сын докладывал ему обо всех проступках Оливии. Эван, словно змей искуситель, убеждал его забрать дочь из Хогвартса, дабы уберечь от дурного влияния, но до сих пор девушке удавалось отстаивать своё. Пока что отец поддавался, но если он узнает о Сириусе… Мистер Розье сделает всё, чтобы не допустить позора. Усталость сменилась раздражением и злостью. Вечные приказы и запреты тоннами давили на плечи Оливии. Чего стоит такая жизнь, которую скорее хотелось назвать существованием? Где каждый шаг необходимо обдумывать, просчитывать, не будет ли это противоречить ценностям чистокровных. Больше всего её злило, что отец прожил свои годы, окунулся в бурную реку молодости с головой, всегда поступая так, как считал нужным, никому не подчиняясь. Оливия была уверена — строптивый нрав достался ей именно от него. У них с матерью была любовь. Настоящая. Оливия прекрасно помнила рассказы родителей об их истории. Кристиана должны были женить на другой, но он так сильно влюбился в Марион, что наплевал на всех и женился на ней. Да, конечно, ему повезло, ведь девушка тоже была чистокровной волшебницей, пусть и не из такого древнего рода, как Розье. Да и родители Кристиана спустя какое-то время простили сыну его своевольность и вписали обратно в наследство, откуда уже успели вычеркнуть в порыве гнева. Так что для него всё обошлось без потерь. Но в случае Оливии ничего не будет так же. Неужели отец не замечал собственного лицемерия?! Ему можно было жить по-своему, а ей — нельзя? Оливия вскочила со стула, на котором до сих пор сидела, и швырнула его в сторону. Он с грохотом врезался в парту и повалился на бок. Розье словно запустила какой-то механизм, который уже было не остановить. Гнев клокотал в её груди, изнутри обжигая рёбра, просился наружу, вгрызаясь в лёгкие, сбивая дыхание. Зрение девушки уже привыкло к потёмкам, а потому различало где что находится. Оливия резким рывком подняла упавший стул и отбросила его ещё сильнее, чем в первый раз. Из её горла вырвалось нечто, похожее на сдавленный хриплый крик и рычание одновременно. Она ощутила дикий азарт и желание разгромить здесь всё к чёртовой матери. Не оставить от кабинета и камня на камне. Поражаясь собственной силе, Розье опрокинула парту. Ей не было дела до того, сколько шума она сейчас производила. Пускай Филч придёт сюда. Пускай увидит её в таком состоянии. А она в свою очередь расскажет всей школе, кто сделал это с ней. Посмотрим тогда, как её семья справится с таким позором. Парта за партой, стул за стулом. Она хаотично двигалась по комнате, вкладывая всю свою обиду и злость в процесс уничтожения порядка, которого так старательно добивались эльфы. Сейчас Оливия об этом не думала. Только крушила всё вокруг себя, имитируя свою разрушающуюся жизнь. Очередной стул летит в стену, полёт сопровождается прорезавшимся вскриком. Отвалившаяся деревянная спинка отскочила ей под ноги, едва не задев. Все четыре высоких окна в стене с дребезжащим звуком распахнулись одним разом, впуская в помещение влажный поток, вихрем поднявший бумажки с учительского стола и разбросавший их словно опавшую листву. Всплеск стихийной магии. Надо же, они не случались с Оливией с самого детства. Это осознание мгновенно привело её в чувства, и она испуганно оглядела сотворённое собой безумие. Дыхание было таким, будто она бежала кросс. Мышцы в руках точно окостенели от чрезмерной нагрузки, пальцы мелко дрожали. Она почувствовала, как прохладный воздух заиграл на щеках — слёзы беззвучно вытекали из глаз, создавая мокрые дорожки, которые целовал ветер. Осознав, что плачет, Оливия резко вдохнула и сорвалась на громкие рыдания, словно мозг наконец-то дал отмашку, выдал разрешение на истерику. Она упала на колени, даже не почувствовав боль, и согнулась пополам, захлёбываясь слезами. Ей хотелось, чтобы её утешили, но только так, чтобы не спрашивали, в чём дело. Чтобы не пришлось рассказывать весь этот ужас, объяснять причины. Вспышка молнии вспорола чёрное небо, осветив неоновым светом силуэт на полу. Вслед за ней прозвучал раскат грома, на мгновение заглушив рыдания девушки. Собиралась гроза.