В спальне гриффиндорцев-шестикурсников сегодняшним вечером было особенно уютно: мягкий голубоватый свет, наколдованный Джеймсом, парил под сводами каменного потолка, создавая множество теней на лицах парней, лениво развалившихся на своих кроватях. На улице протяжно завывал ветер, заставляя стёкла в длинных окнах дребезжать, но огонь в камине отлично прогрел помещение, так что ребята могли не укрываться тёплыми пледами — они давно были отброшены в сторону за ненадобностью.
Сегодня был один из тех редких дней, когда мародёры после ужина не собирались в очередной раз бродить по замку в поисках приключений, а просто спокойно отдыхали в своей комнате. Конец февраля всегда был таким — выматывающим, вгоняющим в депрессию, когда все уже слишком устали от зимы и холода, а весна всё никак не спешила сменить свою суровую сестру и подарить людям тепло и солнце. К тому же, близившееся открытие квиддичного сезона всегда оставляло Поттера без сил, а, как известно, если один из мародёров был не в строю — остальные не могли развлекаться без него.
Ремус полулежал, облокотившись на подушку, и что-то читал, напрягая зрение в потёмках, подсвечивая себе Люмосом. Питер и Джеймс играли в морской бой (этой магловской забаве когда-то давно весь факультет обучил Сэм Доусон — маглорождённый, учившийся теперь на последнем курсе), расчертив на бумаге свои флотилии и старясь не слишком шуметь, чтобы не получить нагоняй от Люпина. Сириус же вполуха слушал тихие номера клеток и комментарии товарищей, вроде «ранил» или «убил», рассматривая карту.
Раньше он пользовался ей только вместе с друзьями, когда они пробирались из замка к Гремучей Иве раз в месяц или когда бегали за пирожными на кухню после отбоя. И Блэк никогда не мог понять той одержимости, с которой Джеймс вечно пялился в схему Хогвартса, выискивая глазами свою Лили. Теперь же он и сам пристрастился к этой пагубной привычке, превращаясь в какого-то маньяка. Просто он слишком беспокоился о Розье, а потому каждый вечер проверял её местонахождение в замке. Просто так, для уверенности, что она в порядке.
Оливии не наблюдалось в башне Когтеврана, но пока что было ещё не слишком поздно, и это не напрягало Сириуса. До отбоя оставалось ещё около часа. Блэк заметил, что в последнее время она часто бродила в одиночестве по территории замка, прежде чем подняться в башню своего факультета. С тех пор, как они поцеловались у озера, она избегала его, и он сходил с ума из-за этого, но, послушав советы Люпина и Джеймса, решил не давить на девушку.
Уж опыт Поттера в этом деле мог убедить кого угодно — парень добегался за Лили до такой степени, что она стала игнорировать его, так что теперь Джеймс сбавил свою прыть, оставив её в покое. И это дало определённые плоды, к удивлению многих. Эванс сама стала иногда искать с ним встречи, смотреть на него украдкой, выискивая глазами в толпе. Видимо, за годы слишком привыкшая к нескончаемому вниманию с его стороны, она не смогла принять его отсутствие. Блэк верил, что уже совсем скоро его другу наконец удастся заполучить свою мечту, ускользавшую от него столько времени.
Конечно, их ситуации были совершенно не похожи. Но Сириус был согласен, что давать свободу выбора человеку нужно обязательно. И он знал, как это было важно для Оливии, ведь этой свободы её и так постоянно лишали, даже без его помощи. Потому он не настаивал, не преследовал девушку, видя, как она сторонится его. Не давил. Просто ждал, понимая, почему так происходит. Сириус хорошо помнил их второй день вместе, когда он был в облике пса. Тогда реакция Оливии на брата поразила его до глубины души: всплеск адреналина, хорошо ощутимый собачьим нюхом, чистейший страх, плескавшийся по венам, но в то же время дерзость и прыть. Она боялась Эвана, скорее всего не зря, как догадывался Блэк. Ту пощёчину, оставившую красный след на лице Розье, он тоже прекрасно помнил. Будучи чистокровным, он точно знал, что это было такое — ослушаться отца. Особенно девушке. Закрутить интрижку с кем-то, кто являлся не просто неподходящим — запретным даже — было равнозначно преступлению. А за преступлениями обычно следует наказание…
Сириус не хотел для неё такого, но, Мерлин, как же ему было трудно держаться от Розье на расстоянии. Было почти невыносимо видеть её в другом конце Большого Зала, бледную и напуганную, совсем не похожую на обычную себя. Сидеть с ней в одном кабинете, с лёгкостью игнорируя бубнёж профессора Бинса, не отрывать взгляд от её сосредоточенного профиля. Но она всё равно умудрялась дарить ему мимолётные улыбки, когда никто не видел. Пусть и вымученные, но всё же вызывающие трепет в груди Блэка, болезненно сдавливающие его сердце. Он не мог совсем отказаться от неё, поэтому намеренно подсаживался ближе на совместных уроках, касался невзначай, шутил, надеясь, что она расценит это как заботу.
Время близилось к десяти часам, а Оливии всё ещё не было в башне. Сириус нахмурился, пробежав глазами по круглому помещению — все остальные девушки были на месте, а значит, Розье гуляла где-то одна. Блэк стал методично просматривать каждый этаж, стараясь не пропустить нужное ему имя, а когда нашёл — резко поднялся с кровати, привлекая внимание остальных в комнате. Точка, подписанная как «Оливия Розье», находилась в пустом классе на шестом этаже. А прямо на пересечении линий, обозначающих выход из кабинета, виднелась другая точка — «Эван Розье». Как только Сириус встал, имя на карте развернулось и поплыло в направлении лестниц. Оливия же не двигалась с места, и это было пугающе. Что, если её брат совсем спятил и убил её? Блэк сверлил взглядом точку с именем девушки и выдохнул с облегчением, когда она наконец шевельнулась, проплыв от одной стены до другой.
— Что такое? — Обеспокоенный голос Джеймса выдернул Сириуса из оцепенения. Мародёры побросали свои дела и теперь с любопытством смотрели на внезапно вскочившего друга.
— Что-то странное происходит с Оливией… — пробормотал он, наблюдая за хаотичными метаниями точки по классу. — Джим, я возьму мантию? Хочу проверить, всё ли в порядке.
— Конечно. — Поттер пожал плечами, привычным жестом взъерошив свои чёрные волосы. Он быстро поднялся с кровати, выудил из глубин тумбочки невидимку и бросил её другу. — Уверен, что тебе не нужна помощь?
— Да, всё нормально, — в этом он, конечно же, сомневался, но ему нужно было пойти туда одному. В любом случае, он всегда мог отправить Патронус за подмогой. — Спасибо.
Сириус кивнул Джеймсу, накинул на себя мантию и поспешил на выход, не выпуская карту из рук. Идти было не далеко — Оливия находилась в соседнем крыле, на один этаж ниже гриффиндорской башни. Он только надеялся, что она никуда не уйдёт до его прихода. Точка в пустом кабинете будто совершала забег по кругу, оказываясь то у одной стены, то у другой. Блэк торопился, стараясь не топать слишком сильно, почти срывался на бег. Часы Хогвартса пробили десять, знаменуя отбой. Сириус преодолел очередной поворот, минуя пустые доспехи молчаливых стражей ночных коридоров. Было темно, но он не рисковал зажигать Люмос, чтобы не разбудить надоедливые картины, хотя с этим кто-то справлялся и без него. До его слуха отчётливо доносился какой-то грохот. Возможно, где-то неподалёку развлекался Пивз? Блэк молился, только бы чёртов полтергейст не прицепился к нему сейчас, не то одним существом в этом замке станет меньше. Но совсем скоро звуки прекратились, и в коридоре воцарилась тишина. Однако ненадолго. В окне сверкнула молния, следом за которой раздался раскат грома. Гроза. Сверившись с картой и заметив, что точка теперь вновь остановилась неподвижно посреди кабинета, Сириус совершил последние длинные шаги до нужной двери и дёрнул её на себя.
Пустой тёмный класс с распахнутыми настежь окнами встретил его пронзительным ветром и сдавленными рыданиями. Здесь словно прошёл тролль — вся мебель была опрокинута, один из стульев валялся в углу, сломанный пополам. Оливия даже не заметила вошедшего, слишком занятая своей истерикой, и он не сразу вспомнил, что всё ещё был в мантии-невидимке. Сириус одним движением сбросил её с себя и подбежал к девушке. Опустившись перед ней на колени, он обхватил её лицо ладонями, удивляясь, что она даже не вздрогнула от его внезапного появления рядом. Рыдания не прекращались ни на миг, щёки её были холодными, и сама она вся дрожала. Сириус несколькими взмахами палочки захлопнул окна, одно за другим, и в кабинете сразу стало намного тише. Молнии, непременно сопровождаемые громом, продолжали подсвечивать чёрное небо. Первые капли дождя брызнули на стёкла, а потом забарабанили по карнизам с неистовой силой, стекая по окнам сплошным потоком, словно кто-то выливал воду из ведра.
— Мерлин, Ви, что с тобой? Что случилось? — Сириус говорил с ней, пытаясь добиться ответа, но безуспешно. Оливия либо даже не слышала его из-за собственных рыданий, либо просто не хотела отвечать. — Ну же, успокойся, пожалуйста. Я рядом, всё хорошо, — приговаривал он, стараясь звучать успокаивающе.
Даже в таком скудном освещении Блэк заметил, что скула девушки была темнее других участков кожи, и в этом месте ощущалась припухлость. Спустившись взглядом чуть ниже, он обнаружил на шее Оливии отметины от пальцев. Волосы её были растрёпаны, будто кто-то таскал девушку за них. Кипящая ненависть разлилась по грудной клетке Сириуса, впрыскивая яд везде, где касалась его внутренностей. Он точно знал, кто сделал это с Оливией, и этот человек ответит за всё. За каждый синяк на её теле, за каждый волос, упавший с её головы по его вине. Эван Розье не жилец.
Но сейчас ему нужно было привести пострадавшую в чувства. Сириус слегка встряхнул её за плечи, добившись наконец чуть более осознанного взгляда карих глаз, из которых продолжали течь слёзы, а затем поднялся с колен, подтянув её за собой. Обессиленная, она ухватилась за него, и Блэк прижал дрожащее тело к себе. Свободной рукой он вернул одной из ближайших парт нормальное положение и усадил девушку на неё.
— Оливия, я прошу тебя… — Его пальцы нежно касались прядей её волос возле лица, практически невесомо скользили по нетронутой щеке, боясь причинить ещё больше боли. — Если ты будешь продолжать плакать, тебе станет плохо.
— Мне и так плохо, хуже не будет, — сорванным голосом огрызнулась девушка сквозь слёзы. Она размазывала их по лицу, а они снова и снова рисовали дорожки на холодной коже. Губы её потрескались до крови. На Оливию больно было смотреть. Она практически задыхалась от своих рыданий.
Блэк понимал, что ему нужно успокоить её, иначе это закончится нервным истощением. Вести Розье к мадам Помфри не хотелось, да и сделать это будет весьма проблематично, если она не перестанет так громко рыдать. Поэтому он решился на отчаянные меры. Направив на Оливию палочку и тяжело вздохнув, Сириус прошептал: «Агуаменти». Холодная вода плеснула девушке в лицо, мгновенно прервав её истерику. Розье кашляла несколько долгих секунд, а потом в шоке уставилась на Блэка, тяжело дыша. Она больше не плакала, только часто моргала и всё ещё всхлипывала, вздрагивая всем телом.
— Прости, мне пришлось.
Сириус смотрел на неё виновато, опасаясь, что она расценит его поступок как издёвку, но Оливия ничего ему не говорила, и, кажется, уходить тоже не собиралась. Её пальцы теребили край мантии, а взгляд был устремлён в противоположную стену. Блэк опустился на парту рядом с ней, прижавшись плечом к плечу. Она не отодвинулась, что было хорошим знаком. Спустя минут десять, когда её дыхание полностью восстановилось, Розье очень тихо заговорила:
— Спасибо. Может, повторишь «Агуаменти», только на этот раз в стакан? — Повернув голову в его сторону, она слабо улыбнулась, отчего на губе снова выступили капельки крови. — Пить очень хочется.
— Конечно, сейчас, — засуетился Блэк в попытках найти объект для трансфигурации. Он остановил свой выбор на какой-то тетради с учительского стола. Превратив её в ёмкость, больше похожую на чашку без ручки, и наполнив порцией воды, Сириус протянул плоды своих стараний Оливии.
Со дна кружки довольно скоро стало подтекать. За такую трансфигурацию Макгонагалл поставила бы ему неуд, но к счастью, деканши здесь не было, а Оливию это особенно не волновало. Какое-то время они молчали: девушка пила воду, продолжая смотреть в стену, но теперь уже куда более осознанным и сосредоточенным взглядом, а Блэк, не вытерпевший просто сидеть без дела, приводил кабинет в порядок. К тому времени как все столы и стулья были расставлены по местам, а все следы произошедшего здесь были уничтожены, Оливия уже окончательно успокоилась, перестав даже хлюпать носом. Сириус встал перед ней, на этот раз намереваясь серьёзно поговорить.
— Я знаю, кто сделал это, — указал на её шею Блэк, — с тобой. И я понимаю, что это из-за меня. Точнее, из-за нас.
Оливия хмурила тонкие брови, прикрыв синяки руками, избегая встречаться с Сириусом взглядом. Блэку хотелось заверить её, что такого больше никогда не повторится, но разве мог он обещать ей за другого? Конечно, не мог. А значит, ему нужно было заставить Эвана прекратить подобное. Сейчас, когда Оливия уже пришла в себя окончательно, фокус внимания парня вновь переключился на злость. Ему хотелось буквально разорвать виновного, и в его голове крутились жуткие мысли обратиться собакой и задрать его где-нибудь во дворе, а потом закопать там же.
— Вставай, — протянул он ей руку. Девушка медлила, смотря на него исподлобья. — Мы пойдём к твоему брату, Ви, — объяснился Блэк. — Я хочу с ним поговорить.
— Что? Нет. — Розье моментально встрепенулась, спрыгнула с парты, позабыв про свою усталость, и замотала головой, постепенно отходя к двери, как бы загораживая её собой. — Зачем?
— Говорю же, поболтать! — Сириус злился, хоть и понимал, что его действия сейчас вновь вгоняли девушку в стресс, но остановиться не мог. — Оливия, отойди от двери. Я всё равно пойду, с тобой или без тебя.
Девушка вдруг как-то резко побледнела, будто ей стало плохо. Она зажмурилась и прислонилась головой к дверному косяку. Сириуса это напугало. В одну секунду растеряв всю спесь, он рванул к ней, подхватывая под руки.
— Ви, скажи, что мне сделать? Хочешь ещё воды? — Девушка качнула головой. — Давай я отведу тебя в больничное крыло.
— Не надо. — Она распахнула глаза, устремив умоляющий взгляд прямо в серые радужки Сириуса. Вцепившись в его предплечья, Оливия попросила: — Просто побудь со мной, пожалуйста. Я не хочу оставаться одна.
— Хорошо. Конечно, — согласился Блэк. Он пошарил в карманах брюк, а потом, обнаружив там только карту, огляделся вокруг. Мантия нашлась практически у него под ногами — когда он зашёл сюда, то бросил вещь прямо в дверях. Расправив ткань и накинув её на себя так, что в воздухе осталась болтаться только его голова, он спросил: — Хочешь, пойдём в Гриффиндор? Друзья не будут против, я уверен.
Девушка как-то замялась, смутившись поступившего предложения. Сириус ждал её ответа, а она всё натягивала рукава мантии на свои ладони, будто не зная, как ему отказать. Наконец она объяснилась:
— Не думаю, что это хорошая идея. Мне бы не хотелось, чтобы они видели меня, ну, вот такой… — Она пожала плечами и горько улыбнулась, коснувшись пальцами горла и щеки. — Я вообще не знаю, что делать. Хочу просто исчезнуть, — последнюю фразу она прошептала, и её почти поглотил шум дождя, но Сириус всё равно услышал. И решение сразу же пришло ему в голову.
— Я знаю одно место. Иди сюда, — распахнув мантию, он пригласил её внутрь, и девушка, немного помедлив, всё же скользнула в его объятия. Невесомая ткань накрыла их обоих с головой, и Сириус почувствовал, как ускоряется сердце рядом с Оливией.
— Кое-где в Хогвартсе можно действительно исчезнуть. Хотя бы на время, — шепнул он ей на ухо, замечая появившиеся на её коже мурашки.
Они покинули кабинет, заперев его за собой, и осторожно двинулись к лестнице. Сириус уверенно вёл её на восьмой этаж, крепко обнимая за талию. Соблазн проверить путь по карте был очень велик, но он держался, понимая, что не может показать её девушке. По крайней мере пока. Поэтому он просто надеялся, что им повезёт, и в коридорах никого не окажется. На самом деле, Филч крайне редко поднимался на верхние этажи. В основном на него можно было напороться не выше четвёртого.
Мародёры полагали, что всё дело было в преклонном возрасте смотрителя и его больной спине, а также в том, что чаще всего студентов ночью интересовали такие помещения, как кухня, кладовая Слизнорта с ингредиентами для зелий или запретная секция библиотеки, и все они находились в нижней части замка. Что же до парочек, которые выбирали для уединения пустые классы или тёмные ниши в коридорах (отчаянные меры), то их Филч, кажется, и вовсе не старался поймать. Возможно, ему попросту было неловко видеть всё это. Аргус, конечно, был немного сумасшедшим, но склонности к подглядыванию за ним не наблюдалось.
Ливень за окном не утихал, и только благодаря частым молниям, рассекающим небосвод, Оливия и Сириус хоть как-то разбирали дорогу. Блэк всё время косился вниз, на когтевранку, прислушивался к её дыханию, отмечая про себя, что она, видимо, была совсем без сил — ему постоянно приходилось сбавлять скорость, чтобы Оливия не отставала. Поэтому шли они довольно медленно, учитывая ещё и мантию, сковывающую движения.
— Куда ты меня ведёшь? — шёпотом поинтересовалась Розье, поднимаясь по мраморным ступеням вверх.
— Скоро увидишь. — Блэк едва улыбнулся, хоть она и не могла увидеть этого в темноте коридора. Ему не терпелось скорее привести её к месту назначения, потому что он точно знал — если всё сработает как надо, настроение девушки наверняка улучшится. Это место ещё никого не оставляло равнодушным.
До последнего этажа замка они добрались без проблем. Сириус наконец зажёг Люмос и остановился у гобелена, на котором был изображён Варнава Вздрюченный, обучающий троллей балету и получающий от них за это дубинами по голове. Оливия, засмотревшись на картину, сделала шаг в сторону, и мантия соскользнула с их плеч, сделав снова видимыми. Блэк взял девушку за руку, делясь теплом своей кожи с её ледяными пальцами, и подвёл к противоположной стене, на которой абсолютно ничего не было. Ровный голый камень. Оливия непонимающе смотрела на Блэка, ожидая объяснений. Под голубым свечением палочки она казалась похожей на мертвеца — такая же бледная и холодная, будто один из призраков, обитавших в замке. Сириус нежно провёл большим пальцем по тыльной стороне её кисти, а потом обошёл девушку, остановившись у неё за спиной, и приобнял за плечи. Склоняясь к самому уху, он произнёс:
— Подумай о том, где ты больше всего хотела бы сейчас оказаться. Пройди перед этой стеной три раза, представляя это место во всех подробностях, и ощути, что тебе очень-очень надо туда попасть. Больше всего на свете.
— Это какая-то шутка, Блэк? — нахмурившись, Оливия повернула голову к нему, вложив во взгляд весь запас своего скепсиса. — Что за чушь?
— Ви, — вздохнул Сириус, отпустив её плечи и сделав шаг назад, — просто доверься мне. Я обещаю, ты не разочаруешься.
Он отошёл чуть в сторону, открывая ей дорогу, позволяя вновь принять решение — уйти или остаться. Сириус очень надеялся на последнее. Он успел так сильно истосковаться по ней за эти несколько дней, что чувствовал себя настоящим эгоистом, который наконец получил то, чего хотел. Даже несмотря на то, какой ценой ему это досталось, Блэк всё равно испытывал некое облегчение от того, что Оливия сейчас находилась с ним. Хотя ему всё ещё хотелось прибить Эвана, и он обязательно сделает это, но позже. А пока…
Оливия, после долгих раздумий и заглядываний в честные глаза Сириуса, всё-таки сдалась и принялась расхаживать вдоль стены с очень сосредоточенным видом. Было заметно, что она действительно старалась, потому что даже взгляд девушки, всё это время какой-то полупустой и несчастный, теперь стал чуть более оживлённым. Закончив с ритуалом, Оливия остановилась рядом с гриффиндорцем и уставилась на стену, пока Сириус неотрывно наблюдал за ней, не желая пропустить ни одной эмоции на её лице. Сперва ничего не происходило, и Блэк даже подумал, что с первой попытки у Оливии не получилось, и придётся просить её повторить, а тогда она и впрямь может посчитать это издёвкой и уйти. Но спустя несколько секунд стена слегка задрожала, и Розье, уловившая мельчайшие движения каменной кладки, приоткрыла рот, жадно вглядываясь в происходящее.
В стене вырисовывались очертания двери, и вскоре её контур стал виден совсем отчётливо. Он вспыхнул золотистым светом, который быстро погас, оставив за собой самую настоящую деревянную дверь на петлях и с чугунной ручкой. Её определённо точно можно было открыть. Оливия выглядела достаточно удивлённой: её рот всё ещё был открыт, а в глазах загорелась искра интереса, напрочь вытеснив смертельную усталость. Сириус усмехнулся про себя, подумав, что Розье была такой любопытной… И смелой. Она уверенно сделала шаг вперёд и уже протянула руку к двери, лишь в последний момент замедлившись и повернувшись к Блэку с немым вопросом. После его кивка, девушка дотронулась до ручки, крепко обхватив чёрный чугун пальцами, надавила вниз.
И так и замерла на месте перед увиденным. Теперь она выглядела по-настоящему ошеломлённой, не сумела даже сдержать восторженный вздох. Оливия в неверии обернулась на Сириуса, и он заметил слёзы, заблестевшие в уголках её глаз. Блэк бегло оглядел комнату — она была просторной и светлой, с множеством сиреневых деталей в интерьере. У дальней стены стояла большая кровать, застеленная белоснежным покрывалом. На круглом столике, накрытом кружевной салфеткой, ближе к выходу на балкон (его имитацию, конечно же, ведь в замке неоткуда было взяться настоящему балкону с видом на побережье) стояли несколько фотографий в рамках, но пока что Сириус не мог их рассмотреть. Подоконник украшала маленькая изящная вазочка со срезанной лавандой, источавшей довольно сильный аромат, и занавеска прозрачной вуалью развевалась на лёгком ветру, дувшем с открытого балкона.
— Как это возможно? — прошептала Оливия, закрыв рот рукой.
Она прошла к столику и подняла одну из рамок перед собой. Осторожно, словно боясь разбить хрупкое стекло, огладила кого-то, изображённого на колдографии. Блэк заглянул ей через плечо и увидел, что на зачарованном снимке была молодая женщина, немного похожая на саму Оливию сейчас. Брюнетка улыбалась, а через секунду порыв ветра срывал с неё шляпку, и женщина начинала смеяться. Розье прижала рамку к груди и повернулась к Сириусу.
— Где мы?
— Всё ещё в замке.
— Не может быть. Эта комната… Она точно такая же, как… Я не могу. Это… — Кажется, у девушки закончились слова, чтобы выразить непонимание происходящего, потому она лишь бормотала что-то бессвязное, поглаживая фотографию и рассматривая окружающее пространство, словно стараясь найти несоответствия с реальностью.
— Ви, мы действительно находимся в Хогвартсе. На восьмом этаже, куда я тебя и привёл, — снова заговорил Сириус. Он взял её за руку, подвёл к кровати и усадил рядом с собой, надеясь, что не переборщил с эффектом неожиданности. Судя по всему, Оливия была если не в шоке, то очень близка к нему, поэтому Блэк говорил с ней спокойно и медленно, как с ребёнком, втолковывая каждое слово. — Я не знаю, как эта штука работает и что это за магия, но это место ещё в прошлом году совершенно случайно нашёл Джим и показал нам всем. Путём проб и ошибок мы выяснили, как сюда можно попасть. Чтобы она появилась, надо об этом попросить, и при этом нужно действительно очень сильно этого хотеть. И она принимает совершенно разный вид для каждого просящего, становясь чем угодно, что ты пожелаешь, или же просто рандомной комнатой, — его объяснения понемногу выводили Оливию из ступора, вновь пробуждая в девушке любопытство, хотя она всё ещё выглядела растерянной.
— То есть, это место способно воссоздать образ чего угодно, буквально достав это из моей головы? Звучит жутковато, не находишь? — об этом Блэк как-то не задумывался, а ведь это и в самом деле было ужасно странно, даже для волшебников. Но слишком прекрасно и невероятно, чтобы думать об этом в таком ключе.
— Не знаю. — Сириус пожал плечами и хмыкнул. — Эта комната не раз меня выручала. Отличное место, чтобы спрятаться ото всех или просто побыть в одиночестве. Исчезнуть, если хочешь, — припомнил он недавние слова девушки, и она печально улыбнулась.
Теперь, когда они находились в хорошо освещённом помещении, Сириус мог полностью рассмотреть Оливию, и увиденное ему совсем не понравилось. На её скуле в самом деле налился бордовый синяк. Отчётливые следы пальцев, постепенно становившиеся фиолетовыми, на шее девушки говорили сами за себя. Эван её душил. Это было такой дикостью, что буквально не укладывалось у Блэка в голове. В его семье никто никогда не занимался рукоприкладством. Правда, родители во всю использовали вербальные способы насилия, измываясь словесно так, что порой Сириус думал — лучше бы били, но молча.
Сириус помнил, что ещё в детстве слышал разговоры матери с подругами о том, как одну из его тёток регулярно побивал супруг, но дальше болтовни дело не заходило. Никто ничего с этим не делал, принимая как данность, ведь мужчина имел право делать всё, что угодно со своей женой. Со своей собственностью. Одни женщины жалели её, другие считали, что она заслужила. Но никто не смел хоть как-то повлиять на ситуацию и помочь. И то, что Оливия находилась в похожем положении, ужасало Блэка. Так не должно было быть.
Морской бриз в комнате был таким реальным, было сложно поверить, что его тоже создавала магия Хогвартса. Оливия снова поднялась и подошла к балкону, надеясь, видимо, оказаться на улице, но у неё ничего не вышло. Стоило только вытянуть руку в дверной проём, как она тут же упёрлась в камень. Иллюзия, и ничего больше. Хоть и очень правдоподобная. Девушка вздохнула, проведя рукой по каменной стене, зарябившей от её касаний, на мгновение открывая свой настоящий вид, а после снова принимая облик балкона с видом на море. Здесь было очень красиво, и Сириус пожалел, что они не находились сейчас там на самом деле. Он не знал, что это было за место и где, но пляж выглядел просто идеально. Белый песок и лазурная вода, повторяющая оттенок неба, из-за чего было сложно понять, где заканчивалось одно и начиналось другое. Здесь не хватало криков чаек и шума прибоя — видимо, звуки комната имитировать не умела.
Розье вернулась на прежнее место рядом с Сириусом, так и не выпустив фотографию из рук. Блэк догадался, конечно, что на снимке должна была быть её мать. Он боялся заговорить с ней первым, чтобы не сболтнуть лишнего и не расстроить девушку, а потому молчал, следя взглядом за Оливией. Ему хотелось залечить её синяки, но Блэк так и не научился этому виду магии. А ещё ему было интересно, как часто Оливии приходилось переживать подобное. То, что это произошло не впервые, было очевидно, но было ли это регулярным явлением, он не знал и боялся даже предположить. Несколько минут спустя Розье, видимо, собралась с мыслями и решила высказаться, нарушив затянувшееся молчание.
— Здесь всё такое же, как было в нашем доме во Франции. Раньше мы каждое лето проводили там, но потом мама заболела и… Я не видела эту комнату уже больше девяти лет. — Её голова и плечи опустились, и она уставилась на колдографию. Сириус смотрел на смеющуюся женщину, чувствуя тоску, передающуюся ему от Оливии.
— Что с ней случилось?
— Я не знаю, — тихо ответила девушка. — Отец так ничего и не объяснил. Сказал лишь, что она серьёзно больна, перевёз её во Францию, даже не дав попрощаться… А потом, спустя два года, она умерла. За это время я успела отвыкнуть от неё, и когда увидела лежащей в гробу, даже не осознала, что вообще произошло. Это было так странно — видеть её такой… неживой. Я не понимала концепт смерти, никак не могла взять в толк, почему мы должны положить маму в склеп и оставить там. Было тоскливо и грустно, но не более. Только через несколько лет я по-настоящему пережила эту потерю.
Когтевранка тяжело вздохнула и подняла взгляд к окну. Колыхавшаяся занавеска отбрасывала тень на пол, яркое солнце бликами играло на стенах. Сириус уже успел забыть, что на самом деле сейчас был поздний вечер, а за стенами Хогвартса бушевала гроза. Только усталость прошедшего дня напоминала о настоящем времени. Слушать Оливию было трудно.
Сам Блэк никогда прежде не сталкивался со смертью кого-то из близких, и кончина дяди Альфарда в этом году свалилась ему на голову, как снежная лавина. Эмоции, которые он так усердно подавлял в себе, рвались наружу, находя отклик в словах девушки, и в глазах защипало. Дядя был единственным человеком из Блэков, кого Сириус действительно любил, и он хорошо понимал, что его уход не вызвал в нём чувство тотального одиночества лишь потому, что у него были друзья, заменившие семью. Представить, какого было Оливии, он не мог. У неё не было практически никого, не считая Томас, которая, кажется, всё равно не знала и половины всего происходящего. Сириус протянул руку и сжал ладонь девушки в своей.
— Мне очень жаль, Ви, что тебе пришлось пережить всё это.
Она отрывисто кивнула и придвинулась ближе к Сириусу, переплетая их пальцы. Ей явно не хватало заботы и тепла, было слишком заметно, как сильно Оливия тянулась за поддержкой. Но смотреть ему в глаза она не могла, будто стыдилась своих эмоций. Она молчала какое-то время, то хмурясь, то вздыхая, в сомнении закусывая губу. Сириус понимал, что ей было трудно говорить об этом, к тому же она привыкла держать всё в себе, но теперь появился человек, на которого Оливия могла переложить часть своего груза. Для этого он и сидел сейчас с ней, утешая.
— Знаешь, это такая боль — больше не иметь возможности обнять её. — Подняв рамку к глазам, девушка всё же заговорила вновь. Голос её дрожал. — Никогда. Видеть её лишь во снах или на колдографиях, или в воспоминаниях, где сохранился только призрачный образ. Далёкий, ненастоящий. И самое ужасное — со временем я стала забывать, как звучал её голос. Он стирается из памяти слишком легко, и я больше никогда не услышу его, чтобы вспомнить, — на стекло упало несколько капель, Розье снова плакала, но на этот раз тихо и без истерик. — А ещё страшно то, что эта рана вообще не заживает. Все говорят — время лечит, и я верила в это, но мне не стало легче. Нет, конечно, я продолжаю жить, улыбаюсь даже, смеюсь, если не думаю об этом. Но стоит только позволить мыслям скользнуть туда, где похоронена моя боль, как она возвращается с прежней силой. Как будто рана только начинает затягиваться корочкой, а ты раз за разом сдираешь её ногтями, не жалея нежной розовой кожицы под ней. — Она всхлипнула, и ещё несколько слезинок упали на фото. — Это очень больно. Любить кого-то, а потом потерять. И я не знаю, как об этом можно забыть.
Сириус едва сдерживал собственные слёзы, так и не пролитые по дяде, по своей боли, причинённой ему семьёй. Он притянул Оливию к себе, и девушка без колебаний прижалась к его груди, отложив рамку куда-то в сторону. Её слёзы намочили свитер Блэка, но это было совершенно неважно. Она забралась с ногами на кровать, чтобы быть ещё ближе, уткнулась мокрым носом в его шею, пока он гладил её по спине и волосам, позволяя ей выплакаться. Хотя он думал, что слёз у неё больше не осталось, они всё текли и текли, до тех пор, пока дыхание девушки не стало ровнее и тише. Сириус закрыл глаза и подумал, что в комнате не мешало бы приглушить свет, а когда открыл — обнаружил, что Хогвартс выполнил его желание. Вместо белого дня за окном опустились сумерки, создав в помещении полумрак.
Он сбросил с себя ботинки и подтянулся к подушкам, увлекая Оливию за собой. Глаза Розье слипались, эмоциональные качели оставили её совсем без сил, и Блэк надеялся, что она быстро заснёт. Девушка, до сих пор носившая мантию, скинула её прямо на пол, оставшись в явно неудобной для сна рубашке и брюках, но, видимо, ей было плевать на это. Её туфли полетели следом, приземлившись рядом с обувью Сириуса. Оливия откинулась на подушку и тут же вплотную придвинулась к Блэку спиной. Он счёл это за не озвученную просьбу и обвил когтевранку руками за талию, оставив в спутанных волосах невесомый поцелуй. Сон быстро сморил их обоих, вымотанных потрясениями, и никто из них не подумал о будильнике.
***
Розье открыла глаза, почувствовав жуткую головную боль, как с похмелья. Лицо её было каким-то липким и опухшим, судя по ощущениям, а спина затекла от неудобной позы. Горло саднило, словно она слегка простудилась, глотать было больно. Это было отвратительное утро. Лишь спустя пару минут до девушки начало доходить осознание, что она лежала не в своей спальне. Здесь было довольно темно, и она вообще не понимала, где находится. Перевернувшись на другой бок, она обнаружила позади себя мирно сопящего Сириуса Блэка. Парень подложил руку под голову и был похож на милого ребёнка, только вот меж его бровей залегла складка, делавшая его вид слишком серьёзным. Оливия вспомнила, что вчера случилось. Вспомнила, как Блэк привёл её в какую-то странную комнату на последнем этаже замка, точную копию её комнаты из детства. Отголоски боли зашевелились в грудной клетке, но они ощущались слишком слабо спросонья.
Девушка осторожно поднялась с постели, надеясь, что в этом месте найдётся туалет. С трудом нащупав в потёмках свою мантию, брошенную вчера на пол, и вынув из кармана палочку, она посветила перед собой. Сперва никаких дверей, кроме выхода из комнаты, здесь не наблюдалось. Оливия побродила кругами, надеясь непонятно на что, и, как оказалось, не зря. Буквально из ниоткуда в одной из стен появилась дверь, девушка повернула ручку и оказалась в ванной комнате. Отделанная белым мрамором, она была выполнена в таком же светлом стиле, как и спальня, но не являлась созданной по её воспоминаниям. Розье открыла кран и несколько раз плеснула в лицо холодной водой, после чего опустила крышку унитаза и села, рассматривая себя в большое зеркало.
Из отражения на неё смотрела девушка с красными глазами под опухшими веками, вся растрёпанная и бледная, в мятой одежде. Правую щёку украшал синяк, уже успевший потемнеть. Лиловые следы от пальцев пересекали шею. Оливия вздохнула, глядя на старания Эвана, но к своему удивлению, ей больше не хотелось жалеть себя. Раньше, когда случалось подобное, она ещё несколько дней продолжала плакать в подушку ночами и страдать. Сейчас же Оливия чувствовала… облегчение? Словно какую-то часть груза сняли с её плеч. Вместо слёз, она приготовилась залечивать раны. Гулкий шёпот давным-давно заученных заклинаний зазвучал в акустике ванной, постепенно приводя лицо и шею девушки в нормальный вид. Вскоре от синяков не осталось и следа, а маскировочные чары отлично справились с отёками. Разгладив одежду и наложив ещё парочку заклинаний на волосы, Розье собрала их в пучок и вернулась в комнату.
Сириус всё так же спал, перевернувшись теперь на живот, а за окном всё так же было темно, но Оливия чувствовала себя достаточно отдохнувшей, что настораживало. На всякий случай она наколдовала в воздухе Темпус и с ужасом осознала, что они безбожно всё проспали. Девушка запрыгнула на кровать и стала трясти Сириуса, а он ворчал что-то невнятное и совершенно не хотел вставать.
— Вставай, Сириус! Мы и так уже пропустили Травологию! — Все её попытки не приносили абсолютно никакого результата. Кажется, разбудить Блэка было просто невозможно. Оливия решила идти на жёсткие меры. — Я тебя прокляну, если ты сейчас же не встанешь. Всё лицо прыщами покроется.
— Моё лицо даже это не испортит, — пробубнил Блэк в подушку. Внезапно он приподнялся и резко подмял Оливию под себя. От неожиданности девушка вскрикнула, но довольно быстро сориентировалась в пространстве и почувствовала, как внутри всё задрожало от ощущения веса Сириуса на ней. — Давай поспим ещё пять минуточек, пожалуйста. — Его приглушённые слова отдались вибрациями по телу, вызывая мурашки.
Блэк, кажется, больше двигаться не собирался, устроив голову у Оливии на груди. Его тёплое дыхание касалось открытых участков кожи в вырезе рубашки. Девушке хотелось действительно остаться в таком положении и побыть здесь ещё немного, но она прокрутила в голове расписание уроков — пропускать Зелья было никак нельзя, она и так скатилась в успеваемости, и Слизнорт точно заставит её ходить на отработки. Простонав вслух, Розье нехотя скинула Сириуса с себя и встала с постели.
— Ты как хочешь, а я пойду.
Девушка отыскала на полу свои туфли и мантию, оделась и направилась на выход, когда вскочивший Сириус задержал её в дверях. Он тоже выглядел помято, в основном потому, что спал в одежде, как и Оливия, но растрёпанные волосы так ему шли, что Розье захотелось попросить его ходить так всегда. Внимательный взгляд серых глаз прошёлся по ней с головы до ног, видимо, отмечая исчезнувшие синяки. Сириус держал её за руку, и этот уже успевший стать привычным жест заставил разлиться в груди девушки приятное тепло.
— Дай мне три минуты, я соберусь, и мы пойдём вместе, — попросил Блэк, и, получив кивок, скрылся в ванной.
Оливия дождалась его, хотя на счёт трёх минут он явно преуменьшил. У Сириуса сейчас было окно, но он, не пожелав отпускать девушку куда-то одну, вызвался проводить её до подземелий. При мысли о том, что она снова увидит Снейпа, её забила мелкая дрожь. Ей хотелось придушить его за всё, но по большому счёту она понимала — винить стоило только брата. В конце концов, если бы Снейп не рассказал, это сделал бы кто-нибудь другой. Образ Северуса всколыхнул ещё одно воспоминание из их вчерашнего разговора. Что он там говорил на счёт Блэка и покушения на убийство? Она собиралась обязательно расспросить его об этом, но сейчас на это не было времени.
Появиться с Блэком на глазах у всей школы было бы безумно глупым поступком, но он надел мантию-невидимку и взял её за предплечье, чтобы она чувствовала его присутствие. Сириус вёл её какими-то обходными путями, чтобы у них была возможность разговаривать и это не выглядело так, будто Оливия сошла с ума и болтает сама с собой. Девушка думала о том, как им теперь быть. Сейчас их выручила мантия, а что потом? Он так и будет всегда ходить за ней призраком? Или им придётся встречаться исключительно в секретных местах, вроде той комнаты или каких-то никому неизвестных закоулков замка? Она озвучила все эти вопросы Блэку, и он весело заверил её, что так будет даже интересней.
— К тому же, ты забываешь, что я — анимаг. Я ведь могу притвориться псом — и никаких проблем.
— Да, но я хочу проводить время с тобой, а не с собакой, Сириус, — усмехнулась девушка в ответ, представив, что вместо поцелуев с парнем она получит мокрое от собачьей слюны лицо. Если так подумать, Блэк умудрился поцеловать её ещё тогда, на озере, когда лизнул в щёку. Даже тут он не упустил своё. — Какой мне смысл выгуливать тебя во дворе, если так мы не сможем даже поговорить? Я уж молчу про остальное…
— Про какое остальное, Ви? — насмешливым тоном поинтересовался Блэк, пока рука его наглым образом не переместилась на талию девушки. Настроение их обоих заметно улучшилось, вчерашнее казалось Оливии каким-то дурным сном, и она без зазрения совести улыбалась и чувствовала бабочек в животе от мыслей о поцелуях. — Но вообще-то, ты права, — посерьёзнел Сириус, вновь возвращая руку на запястье Оливии. — По определённым причинам мне не стоит светиться в анимагической форме лишний раз. Так что нам остаётся только играть в прятки с твоим братом. С которым я, кстати, всё ещё хочу обсудить случившееся.
— Сириус, пожалуйста, — протянула девушка, закатив глаза. — Я прошу, не надо ничего ему говорить. Ты сделаешь только хуже! Подумай обо мне. — До подземелий оставался последний лестничный пролёт, и Оливия остановилась, глядя перед собой и надеясь, что смотрит сейчас на Блэка. — Так ты только разозлишь его, а накажет он меня. Да и ты можешь пострадать. Не надо, ладно?
Она услышала вздох гриффиндорца рядом с собой, и протянула руку, касаясь наугад. Её ладонь легла на его макушку, стягивая мантию. Это было рискованно, но ей слишком хотелось видеть его реакцию. Судя по всему, Блэк был недоволен её просьбой, но понимал, что ему придётся её выполнить. Он слегка поджимал губы, но потом выдохнул и нехотя согласился:
— Ладно. Но я не могу обещать не проклясть его по чистой случайности.
Оливия потянулась и порывисто поцеловала Блэка, обняв за шею, а потом живо накинула на него капюшон мантии и побежала на урок. Сзади слышались шаги и голоса студентов, и она надеялась, что никто не успел их увидеть. Мимо прошёл Снейп, обернувшись и бросив на девушку странный взгляд. Она изогнула бровь, встретившись с ним глазами, и он тут же отвернулся и больше на неё не смотрел. Может, чувствовал вину? Хотя в этом Оливия сомневалась. Зайдя в кабинет, она встретилась с Аделин, которая чуть не снесла её потоком вопросов и обвинений.
— Ты куда пропала, Ви?! Я чуть с ума не сошла! Тебя не было со вчерашнего вечера, я не знала, что и думать!
— Будь, пожалуйста, потише, — шикнула на неё Оливия, замечая, что на них пялятся другие студенты. — Я была с Блэком, — добавила она еле слышно, произнеся имя практически одними губами.
— Ты… что? Ты с ума сошла? Могла хотя бы предупредить.
Томас сбавила тон, но теперь она звучала обиженно. И Оливия её понимала, но признаваться в том, что на самом деле её сначала довёл до истерики собственный брат, а уж потом нашёл Блэк, у неё не было сил. Пусть лучше пообижается на неё немного, чем будет жалеть. Аделин и так всё принимала близко к сердцу и всегда переживала за подругу, Оливии не хотелось беспокоить её ещё больше, сваливая свои проблемы на девушку.
— Прости, — ответила она, лишь пожав плечами. — Это случилось спонтанно.
Вошедший Слизнорт избавил её от дальнейших объяснений. Сегодня им предстояло освоить искусство приготовления противоядий, и Розье сосредоточилась на процессе изучения материала, надеясь, что Аделин не станет дуться на неё слишком долго.
***
Поттер встретил Сириуса в гостиной ехидной ухмылкой и двусмысленными вопросами, предположив, что тот провёл с девушкой романтическую ночь, но Блэк быстро остановил это. Закрывшись в спальне, он вкратце пересказал другу всё, что вчера случилось, и тот был просто в шоке. Конечно, Сириус передал ему слова Оливии, что им не стоит вмешиваться, но Джеймс явно отнёсся к этому скептически. Сириус так же попросил больше никому не говорить об этом — Люпину, который был сейчас на рунах, да и Петтигрю, ушедшему в совятню, знать об этом было совершенно ни к чему. Сердобольный Ремус обязательно побежит к Дамблдору, и кто знает, может, вмешательство директора в дела семейные действительно заставят мистера Розье забрать дочь из школы. Ну а Питера, как считал Блэк, это вообще не касалось. Они не были так уж близки, чтобы он делился с ним подобным.
Последним уроком на сегодня стояла Защита от Тёмных Искусств с профессором Харди. Высокий и ужасно худой мужчина с тонким кривым носом и такими же тонкими губами производил впечатление вечно уставшего, унылого и не слишком сильного человека, но на деле он был мракоборцем в отставке и руководил отделом по поимке особо опасных преступников. Поговаривали, что за десять лет работы Ник Харди засадил в Азкабан столько виновных, что нажил себе слишком много врагов и ради собственной же безопасности ему пришлось уволиться и уйти в преподаватели. Хотя, возможно, это было не больше, чем просто слухами. Но каким бы крутым он не был, все знали, что экс-мракоборец не задержится на этой должности дольше года, как и другие. В существовании проклятья уже давно никто не сомневался.
Всего ЗоТИ посещало довольно много шестикурсников — в прошлом году большинство учеников смогли сдать СОВ по этому предмету на проходной балл, поэтому студентов пришлось разделить на два потока, иначе они все попросту не поместились бы в кабинете. Гриффиндорцы занимались совместно с пуффендуйцами. Харди посвящал огромное количество учебных часов практике, оставляя теорию практически полностью на самостоятельное изучение, поэтому сейчас вместо лекции об инферналах они снова отрабатывали невербальные заклинания.
Класс был разбит по парам: одни атаковали, другие защищались. Профессор (хотя, вообще-то, профессором он не был, но его всё равно так называли) стоял у дальней стены со скучающим видом, сложив на груди руки, и со стороны могло показаться, что ему абсолютно всё равно на происходящее. На самом же деле он наблюдал, и очень внимательно. Отслеживал каждую ошибку, запоминал, чтобы потом разнести учеников в пух и прах и заставить попотеть вдвойне. С его занятий студенты всегда уходили без сил, но в основном довольные продуктивной работой. Это было куда лучше длинных и нудных эссе.
Сириус стоял в паре с пуффендуйцем Энтони Риккетом. Харди всегда заставлял их меняться так, чтобы каждый поработал со всеми хотя бы раз, и Блэк считал это отличной идеей, иначе он сам всё время выбирал бы себе в пару Поттера, и в этом не было бы никакого смысла, ведь они знали друг друга слишком хорошо и могли предугадать действия.
Сейчас очередь защищаться выпала гриффиндорцу. Он ловко отбивал невербальные атакующие, также не произнося ни слова. Противник из Энтони был явно так себе, однако ему всё же удалось одолеть Блэка, когда дверь в кабинет отворилась и на пороге показалась Минерва Макгонагалл. Сириус отвлёкся, повернув голову на внезапный скрип дверных петель, и Остолбеней сразило его, отбросив в сторону и парализовав. Студенты разом прекратили дуэли, открывая дорогу деканше Гриффиндора, направившейся в сторону пострадавшего. Женщина прошелестела клетчатой юбкой по классу, оказываясь рядом с Сириусом, и сняла с него чары взмахом руки.
— Мистер Харди, — обратилась она к коллеге, который казался недовольным её появлением и поджимал и без того тонкие губы в почти невидимую линию, — я прошу прощения, что прерываю ваше занятие, но мне нужен мистер Блэк.
Блэк поднялся с пола и вопросительно посмотрел на Макгонагалл, но женщина была повёрнута к бывшему мракоборцу. Он едва заметно скривил лицо, оттолкнулся от стены и сделал пару шагов ей навстречу, потом остановился, будто передумал. Снова скрестил руки на груди и кивнул.
— Забирайте, только верните через пять минут. Мистеру Блэку предстоит ещё много усердной работы. — Холодный и сухой голос и такой же взгляд резанули по Сириусу, и он невольно сглотнул. Харди мог заставить кого угодно почувствовать себя полным бездарем, не прилагая для этого почти никаких усилий, вот и сейчас Блэк испытывал стыд за то, что так глупо отвлёкся и оплошал. — Ну, идите, — добавил Харди, ещё раз кивая деканше, словно давал разрешение ей, а не студенту.
Глаз Минервы дёрнулся от приказного тона мужчины — замашки начальника из него было уже не вытравить, и большинство учителей успело привыкнуть к подобному стилю общения, но только не Макгонагалл. Однако она ничего ему не сказала, повернулась к Сириусу, жестом приглашая его пройти за ней, и они вышли в коридор. За закрывшейся дверью раздался раздражённый вопль: «Что-то я не помню, чтобы давал команду прекратить тренировку. За работу, живо!», и Макгонагалл поёжилась.
— Кажется, профессор Харди забывает, что вы всего лишь дети, а не мракоборцы.
Сириус хмыкнул на это замечание — Мак-кошке совсем не нравился нынешний профессор. Женщина отошла к окну, и Сириус последовал за ней, останавливаясь в нескольких шагах от деканши, пряча руки в карманы мантии и чувствуя себя неловко под её внимательным взглядом, раскачиваясь с пятки на носок. Минерва, поджав губы и сжав перед собой ладони, заговорила:
— Мистер Блэк, я знаю о вашей недавней утрате. Примите мои соболезнования. — Не совсем понимая, зачем ей понадобилось упоминать об Альфарде, Сириус кратко кивнул. Макгонагалл прочистила горло и продолжила: — Дело в том, что Вальбурга Блэк прислала директору письмо с просьбой отправить вас домой для разрешения вопросов, связанных с завещанием.
Так вот, в чём было дело. Сириус усмехнулся про себя формулировке, которую выбрала деканша. Зная его мать, вероятнее всего не было никакой просьбы. Было требование. Но Минерва была слишком тактична, чтобы передать содержание письма дословно. Блэк уже раскрыл было рот, собираясь отказаться от столь заманчивого предложения матушки, но Макгонагалл не дала ему сказать.
— Сириус. — Её тон сменился с прохладной учтивости на тёплую обеспокоенность, и она сжала его плечо. — Я понимаю, что тебе не хочется домой. Но пойми, ты должен. Иначе они лишат тебя всего, а деньги тебе сейчас не помешают. — Эти слова подтвердили догадки Блэка, что деканша была прекрасно осведомлена о том, что он жил у Поттеров, и отчего-то он испытал жгучий стыд, окрасивший его щёки в пунцовый. Было неприятно осознавать, что кто-то видел его слабости.
— Спасибо, профессор, — выдавил он из себя, выскальзывая из-под её руки и натягивая быструю, похожую на спазм, улыбку, — но я всё-таки откажусь.
Взгляд женщины смягчился ещё больше, и Сириусу захотелось убежать. Минерва порой смотрела на него слишком по-матерински, с таким сочувствием, что это ощущалось как-то неправильно. С другой стороны, будучи главой Гриффиндора, женщина радела всей душой за каждого из своих студентов, как за родных. Прибавить к этому отсутствие собственных детей, и всё становилось вполне логичным. Однако это всё равно слишком смущало Блэка.
— Послушай, — не сдавалась Минерва, — речь идёт не только о деньгах, но и о доме Альфарда.
Сириус невольно вскинул брови от удивления. Он думал, что дядя оставил ему только галеоны, о собственном доме он и мечтать не мог. В извещении, которое он получил около месяца назад было сказано лишь о самом факте передачи наследства, но не было перечислено, какого именно.
— Я настоятельно рекомендую тебе вступить в наследство, Сириус. Если ты не явишься на процедуру, ты будешь автоматически исключён из списка, даже несмотря на то, что Альфард завещал всё лично тебе. Ты должен подтвердить своё право перед гоблинами. Сделай это, пожалуйста.
Макгонагалл в самом деле беспокоилась за него. Это было видно по её лицу и жестам, по мимике, по чуть дрогнувшему голосу. И Сириусу захотелось заверить её, что с ним всё обязательно будет в порядке. Что он вообще не стоил всех этих переживаний. На этот раз он улыбнулся ей вполне искренне, понимая к тому же, что дом ему и вправду совсем не помешает.
— Хорошо, я всё сделаю, профессор Макгонагалл. — Облегчение отразилось на лице женщины, и она улыбнулась в ответ, вновь касаясь плеча Блэка. — Когда меня ждут?
— Завтра утром. — Это было слишком скоро, и Минерва, видимо, считав негодование Сириуса, поспешила оправдаться: — Письмо от Вальбурги пришло только сегодня, так что… — Она развела руками. — Профессор Дамблдор будет ждать тебя в своём кабинете в девять часов, — добавила деканша, и строгость сама собой вернулась к ней, снова переключая тон разговора на деловой. — Не опаздывайте, мистер Блэк.
Она развернулась, чтобы уйти, и через несколько шагов обернулась, добавив:
— Пароль — «Лакричные леденцы». Надеюсь, не забудете.
