***
Чтобы добраться до Рединга, парни воспользовались Ночным Рыцарем, потому что так было гораздо веселей. Синий даблдэкер высадил их в окрестностях города, и они проделали немалый путь пешком, прежде чем оказались на месте. Перед глазами Сириуса раскинулся огромный палаточный городок: натянутые тенты всех цветов и размеров, между которых бродили сотни людей, большинство из них носили длинные волосы и расклешённые джинсы. Хиппи. Блэк был осведомлён о многих субкультурах маглов, но миролюбивые наркоманы не особо ему нравились. Они больше были по душе Люпину. В воздухе стоял сладковатый запах горящей травки, почти у каждого встречного в руках была бутылка пива, будто это был обязательный атрибут фестиваля. Сириус, Джеймс и Ремус всё шли и шли мимо палаток и припаркованных автомобилей и фургонов, пока впереди не показалась большая сцена. Выбрав отличное место, парни разложили на земле свою палатку. Целых полчаса им потребовалось на то, чтобы суметь поставить её без помощи магии. Сириус был поражён масштабами происходящего безумия. Он не видел столько людей, собравшихся в одном месте, с тех пор как… Да никогда он не видел ничего подобного! Люди тащили с собой гитары, кругом вился дым от сигарет, и было так шумно, что какофония звуков превращалась в какой-то общий белый шум. Парни пробирались поближе к сцене, и Сириус думал, как они вообще потом найдут свою палатку? Но эта мысль терялась на фоне всего остального. Он обернулся на шум и одобрительный свист толпы и увидел, как танцуют две девушки, стянув с себя майки. Губы Блэка растянулись в совершенно идиотской улыбочке, и, если бы не Джеймс, подтолкнувший его идти дальше, он бы так и замер столбом. Пока они шли, к ним привязался какой-то парень с пшеничными волосами и такими же усами. Его зрачки были размером с две планеты. Парень попытался втюхать им кислоту, но в итоге вернулся к своим друзьям ни с чем. Здесь царила абсолютная вседозволенность. Блэк видел тут даже детей, и он сомневался, что десятилеткам стоило находиться в подобном месте, но это была не его ответственность. Хорошо, что Лили не смогла поехать с ними, не то её хватил бы сердечный приступ от всего, что здесь творилось. Она слишком сильно вжилась в роль старосты, чтобы спокойно вытерпеть такое. Даже Лунатику здесь было немного не по себе, но он стоически держался. День закончился слишком быстро, как показалось Сириусу. Группы, которых он не знал, играли вполне сносно, но он так устал от переизбытка сенсорных раздражителей, что уже ничего не мог воспринимать адекватно. Завалившись в палатку, расширенную магией, конечно, все трое парней отрубились почти мгновенно. Это был, пожалуй, первый день за всё лето, когда Сириус ни разу не вспомнил Оливию, и за секунду до падения в царство Морфея, он подумал, что теперь-то с этим покончено. Как же он ошибался… Следующим вечером парни с удивлением обнаружили среди толпы своих сокурсниц — Мэри Макдональд и Марлин Маккинонн. Две шотландки, подружки не разлей вода с самого первого дня в Хогвартсе. Сириус всегда общался с ними только поверхностно, незаинтересованный в дружбе с девчонками. У него ведь были Сохатый, Лунатик и Хвост. Весь остальной мир стоял на ступень ниже его названых братьев. С приходом пубертата на третьем курсе, он наконец догадался, о чём была вся шумиха вокруг девушек. Тогда Сириус заметил их главное отличие от парней — у них начала расти грудь, и это было поразительное открытие, которое занимало все его мысли в то время. Нет, серьёзно. Вообще все. В этот период он решил, что ему обязательно нужно узнать сокурсниц поближе, но в итоге был страшно разочарован. Девочки только и делали, что болтали о какой-то ерунде, о чувствах и романтике, а ему просто хотелось их потрогать. Поттер стыдливо признавался ему в том же самом, с одним только отличием — его интересовала конкретная рыжеволосая девчонка, а не все сразу. Блэк знал не так уж много фактов о Мэри и Марлин. Первая была одержима модой, презирала европейцев, а в детстве ходила на балет. У её отца были проблемы с алкоголем — об этом Сириус не раз слышал в факультетской гостиной, когда Мэри жаловалась подруге, зачитывая очередное письмо из дома так, что все вокруг становились невольными слушателями. Вторая же гриффиндорка обожала квиддич, у неё был младший брат, который пойдёт в Хогвартс через пару лет, а ещё она была безнадёжно влюблена в Поттера с того самого третьего курса. Об этом, кажется, знали абсолютно все. Сириусу было её жаль. Он и не подозревал, что его сокурсницы были фанатками рока, но они даже подпевали, неплохо попадая в ноты. Гриффиндорки были в компании каких-то хиппи, в руках у которых дымились самокрутки, а глаза были затуманены. Джеймс окликнул девчонок, и, обернувшись, они тут же завизжали от радости, набросившись на парней так, будто не видели их как минимум лет десять. Сириус отметил, что они обе были немного пьяны, но он и сам едва ли был трезвым. С самого утра Блэк тянул дешёвое магловское пиво и почти ничего не ел, так что сейчас его даже слегка пошатывало. Девушки пояснили, что они приехали сюда вдвоём, а уже здесь познакомились с этими ребятами. Марлин представила всех друг другу, но Сириус не удосужился запомнить имена патлатых хиппи. С этого момента парни присоединились к их компании. Стремительно темнело, огни прожекторов загорались всё ярче, освещая толпу. Они грели не хуже солнца, так что Сириус стащил футболку через голову, повязав её на поясе, как делали многие вокруг. Блэку показалось, что Мэри на него пялится. Сейчас было время выступления Аэросмит, и Джеймс вместе с Сириусом во всю глотку орали «Dream on», чувствуя себя настоящими рок-звёздами. Блэк раскачивался на месте, откинув голову назад и вскидывая руки. Лунатик стоял рядом, довольно улыбаясь. Он спелся с этими хиппи, и они угостили его косяком. Марлин держалась подле него, подпевая себе под нос. Мэри плавно качала бёдрами, обтянутыми джинсами, то и дело задевая ими Блэка. Он взглянул на неё всего пару раз — на Макдональд был цветастый топ, оголяющий живот, тёмно-синие джинсы-клёш и жёлтая повязка на волосах. Сириус считал её достаточно симпатичной. Ему вдруг взбрело в голову, что тогда, в тринадцать лет, он мечтал о том, чтобы полапать её, а сейчас она так бессовестно тёрлась рядом, предлагая себя… Его пьяный разум ухмылялся, посылая электрические импульсы по телу, собирая их внизу живота. В какой-то момент его руки оказались на её талии, притягивая ближе. Мэри охотно прижалась к нему, и Блэк понял, чем это закончится. Когда уже совсем стемнело, и на сцене появилась другая группа, Мэри потянула Сириуса за собой, а он покорно пошёл следом. Перед глазами всё мерцало и переливалось, голова была такой лёгкой, а ноги немного заплетались, и ему приходилось старательно смотреть на землю, чтобы не растянуться среди множества палаток. В одну из них его затащила Макдональд, внутри зажёгся волшебный огонёк, плавающий под потолком, освещая просторную комнату. Здесь было уютно, по-девчачьи. В их собственной палатке всё было разбросано. Мэри подтолкнула его в глубь комнаты, ловко подцепила пальцами ремень на джинсах Сириуса, потом схватилась за пуговицу. Блэк отрешённо подумал, что он ощущает себя беспомощным ребёнком, которого раздевают, будто он сам не умеет. Оставшись без штанов, он прерывисто выдохнул, когда Мэри опустилась перед ним на колени. Ему показалось, что он сейчас упадёт, но этого не случилось. Сердце колотилось слишком сильно, не позволяя расслабиться. Его не покидало чувство, что он делает что-то не то. Всё это было неправильно. Несколько литров пива сделали его тело практически бесчувственным, притупив нервные окончания. Мэри усердно работала ртом, царапая острыми ноготками его поясницу, но её старания не окупались. У Сириуса не стоял, и он не мог понять, в чём была проблема. Неужели только в снизившейся чувствительности? Или здесь было что-то ещё? На одно маленькое мгновение Блэк представил, что перед ним стоит Оливия, и кровь тут же прилила куда надо. Чёрт. Бедняжка Мэри поднялась с колен, вытирая губы тыльной стороной ладони. Она хищно улыбалась, но Сириус не мог отделаться от мысли, что у неё наверняка сводит челюсть, и на самом деле она его презирает. В другой раз ему обязательно стало бы стыдно, но сейчас он был слишком не в себе. Макдональд надавила ему на плечи, и Сириус опустился на мягкий диван болотного цвета. Он следил глазами за тем, как Мэри медленно раздевалась. Его мозг анализировал её тело, сравнивая с Оливией, хоть он и пытался этого не делать. Гриффиндорка оседлала его, и это было достаточно приятно, но её лицо сбивало с толку. Она не была ей. Поэтому Сириус приложил немалые усилия, приподнимаясь на локтях и переворачиваясь так, чтобы Мэри оказалась снизу. Она сдавленно рассмеялась, широко раздвигая ноги, но и это было не то. Тогда Блэк немного грубо развернул её спиной, поставив на четвереньки, девушка ахнула от неожиданности, но возражать не стала. Вот. Так-то лучше. Блэк толкался в неё уже слишком долго, или ему так казалось, потому что время будто тянулось, сворачиваясь в какую-то извращённую бесконечную петлю. В палатке стало душно, пот поблёскивал на спине и шее девушки, её немного наигранные стоны смешивались со шлепками кожи о кожу. Сириус прикрыл глаза, потому что это было невыносимо. Мэри была совершенно не похожа на Оливию. У неё были слишком короткие волосы, слишком худые бёдра и слишком маленькие сиськи, будь они неладны. Он думал о Розье. Вспоминал её изгибы, её голос, мягкость шоколадных волос. Он вспомнил, как они варили амортенцию на зельях. Его напиток любви отчётливо пах натуральной кожей, как пахнет новенькая куртка или ботинки, виниловыми пластинками. И фиалками. Это был её запах. От Мэри же пахло чем-то тошнотворно-сладким, будто концентрированным мёдом, и Сириуса уже начинало мутить. Ему хотелось поскорее покончить с этим. Мысли об Оливии неплохо так помогали. Он так увлёкся своими фантазиями, что едва не пропустил момент, когда нужно было вытащить. Острая мысль будто лампочка возникла в его мозгу, напоминая, что они не использовали защитные чары, а перспектива стать отцом в семнадцать лет его не прельщала. Блэк с облегчением упал на спину, откидывая взмокшие волосы со лба. Хотелось курить, но пачка была где-то в кармане джинсов, а он не собирался сейчас вставать. Голова неприятно кружилась, Сириус вспомнил, что это называется «вертолётами», так говорил ему Джеймс. Он понадеялся, что его не вырвет. Мэри положила голову ему на грудь, закинув на него ногу, и от этого ему стало только хуже. Его план забыться в объятиях другой с треском провалился. Оливия не желала покидать его мысли, или, вернее было сказать, это он не желал её отпускать. Сириус вздохнул, отодвигая от себя сокурсницу, выбираясь из-под неё. Со стороны входа потянул сквозняк, и Блэк весь покрылся мурашками. Он подобрал с пола свою одежду и начал одеваться. — Ты не останешься? — протянула Мэри, надув губы. — Не неси чепухи, Макдональд. — Сириус натянул джинсы и обернулся, бросив на неё недовольный взгляд. — Скоро сюда вернётся Марлин. — И что? — Мэри села, прикрывая грудь рукой, и Блэк усмехнулся этому жесту. И почему девчонки всегда так делали? Он же только что видел её голой. — Как это, что? — спросил Сириус, теперь уже полностью одетый, готовый свалить ко всем чертям. Он покачал головой, поражаясь её глупости, вытянул из пачки сигарету и зажал её губами. — Я не собираюсь трепаться об этом. — Он окинул взглядом диван, имея в виду то, что произошло на нём минутой ранее. — И тебе не советую. Пока, Мэри. И он ушёл, оставляя возмущённую девушку позади себя. Щёлкнув металлической зажигалкой Zippo, Блэк поджёг сигарету и затянулся, выпуская в остывший ночной воздух облачко белого дыма. Под ногами валялись пустые бутылки и банки из-под пива. Земля была усеяна бычками, будто странным снегом. Издалека доносилась музыка, ревущая из колонок у сцены, крики и смех пьяной толпы, но многие уже брели с концерта к своим палаткам. Сириус с трудом отыскал тент Джеймса. Внутри раздавалось тихое посапывание Люпина — его сморило прямо в кресле, возле кухонного уголка, которым никто из них не пользовался. Торшер рядом с креслом мигал, подрагивая тусклым оранжевым светом. Поразмыслив с секунду, Блэк разбудил Рема. — Что такое?! — встрепенулся парень, похожий сейчас на перепуганного лохматого волчонка. — Ничего, приятель, всё в порядке, — успокоил его Сириус, положив руку ему на плечо. — Ты уснул в кресле. Иди лучше в кровать, а то завтра спина будет болеть. Люпин моргнул несколько раз, всматриваясь в лицо друга, медленно осознавая, что это не сон. Он поднялся, направляясь в сторону спальни, но потом передумал и вернулся в кухню, где налил себе стакан воды. В палатке были все удобства, благодаря магии. Сириус в это время устало опустился в нагретое сонным Люпином кресло, наблюдая за ним. — А где ты был? — задал простой вопрос Рем, привалившись к раковине. Его голос прозвучал хрипло ото сна. Блэк хорошенько подумал, прежде чем ответить. — Гулял, — сказал он, и Ремус кивнул. Он плохо соображал сейчас, это было видно по его мутным глазам. — Иди спать, Лунатик, — мягко попросил его Сириус. Тот снова кивнул, оставил стакан на столешнице и скрылся за шторкой, отделявшей зону спальни от остального пространства. Блэк достал зажигалку — подарок Сохатого на прошлое Рождество — и пощёлкал ей несколько раз, открывая и закрывая крышку. Пламя вспыхивало, отбрасывая длинные тени вокруг, и тут же гасло, погружая Сириуса в полумрак палатки. Торшер горел совсем слабо, освещая только несколько десятков сантиметров ближайшего пространства. Странная мысль посетила Сириуса: они с Мэри ни разу не поцеловались. Отчего-то это показалось ему смешным, и он тихонько хохотнул, а потом подумал, что сидит тут как какой-то псих. Надо было ложиться. Укладываясь в постель, он думал о том, добралась ли Марлин до палатки, и о том, возненавидит ли его теперь Мэри. Ему не хотелось так поступать с ней, но было уже поздно жалеть. Он думал, как, вернувшись в Хогвартс, встретится с Оливией, и лёгкий спазм проходился по его внутренностям, сжимая их в комок. Как он переживёт всё это, Сириус понятия не имел. Раньше у него никогда не было серьёзных отношений, и он даже не подозревал, что расставаться может быть настолько тяжело. Особенно, когда тебя бросили. Следующим утром Блэк уговорил парней уехать домой. Хватит с него этого проклятого фестиваля.***
Теперь, сидя в поезде и слушая объяснение Оливии, он чувствовал, что из него хотят сделать идиота. А потом, слушая подтверждение её словам из уст Лунатика и Эванс, он поражался, каким идиотом всё это время был сам. Если бы только он узнал обо всём в тот день… Это было так глупо, что хотелось или рассмеяться, или заплакать. Но он не сделал ни того, ни другого, потому что позабыл обо всём, когда Оливия его поцеловала. Только сейчас он понял, что чувствует долгожданное умиротворение. Теперь всё встало на свои места, будто недостающий элемент пазла наконец нашёлся и довершил картину. Всё было просто идеально, если бы не Мэри, которая зачем-то припёрлась в их купе и стала бросать на него двусмысленные взгляды, такие очевидные, что даже круглый идиот догадался бы о их значении. Они не виделись с той самой ночи, и у него складывалось такое впечатление, будто Мэри надеялась на продолжение. Он старательно игнорировал её, отвернувшись к окну, надеясь, что она просто уйдёт, но она всё болтала и болтала, не затыкаясь. Тёплая ладонь Оливии легла на его бедро, и он взглянул на неё, пропуская один удар сердечной мышцы. Она догадалась? Розье ничего не говорила, только смотрела выжидающе, и он накрыл её руку своей, переплетая пальцы, чувствуя, как калёный страх прожигает лопатки. Всё не могло закончиться из-за его ошибки, не должно было. Но если Оливия что-то и поняла, то так и не заговорила об этом. Недовольная Мэри наконец-то ушла, наверное, осознав, что ей здесь ловить нечего, и Сириус выдохнул с облегчением. Эти женщины его с ума сведут.***
— Так кто такой Фенрир Сивый? — тихонько спросил Сириус, склоняясь чуть ближе к уху Лунатика, чтобы его вопрос не потерялся в скрипящем пении старой Шляпы. Прежде чем ответить, Рем выпрямил спину, переставая наконец сутулиться. — Оборотень, очевидно. Ты и сам слышал. — Он даже не повернулся, уставившись в пространство перед собой, будто с ним разговаривали голоса в его голове. Сириус закатил глаза. — Брось, Лунатик! — раздражённо прошипел Блэк. — У тебя был этот опасный блеск в глазах, когда ты услышал его имя. Откуда ты его знаешь? Ремус оглянулся на своих соседей по столу, а потом зыркнул на Сириуса так, что тот мог бы испугаться, если бы не знал Лунатика настолько хорошо. Никому вокруг не было никакого дела до их разговора, все были увлечены начавшейся церемонией распределения первокурсников. Раздались аплодисменты, и девчушка с косичками соскочила с табурета и засеменила к гриффиндорцам. Сириус запоздало похлопал, снова поворачиваясь к другу. — Колись давай, или мы с Джимом заставим тебя говорить, — шутливо пригрозил Сириус, ткнув пальцами бок Люпина, отчего тот резко дёрнулся и слишком громко опрокинул на стол пустой кубок. Сидящие поблизости повернулись на звук, и Ремус смущённо улыбнулся им, нещадно краснея. — Перед щекоткой ты ни за что не выстоишь, — довольно кивнул сам себе Сириус. — Отвали от меня, Блэк, — сквозь стиснутые зубы ответил Рем, сжимая в кулаке вилку. Но потом смягчился. — Я всё расскажу, но только не здесь. Сириус только хмыкнул. Конечно, Лунатик расскажет им очередной свой секрет. Они ведь и так знали его самую страшную тайну, что может быть хуже этого? Блэк посмотрел на Джеймса — Сохатый сидел вместе с товарищами по команде, они уже во всю обсуждали будущие матчи, и Сириус покачал головой, усмехаясь. У них ведь ещё даже нет расписания игр. Чокнутые. Рядом с ними примостился понурый Питер. Он подпирал щёку ладонью и тяжко вздыхал, наверняка мечтая об ужине. Церемония должна была вот-вот закончиться, в очереди к Шляпе осталось всего два первокурсника. В этом году их было не густо. Когда директор затянул свою приветственную речь, Сириус почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись, он увидел Мэри, и его брови невольно нахмурились. Она что, теперь так и будет постоянно пялиться? Это раздражало, и в глубине души он понимал, почему. Случившееся между ними можно было охарактеризовать только одним словом — ошибка. Самая большая, грязная, уродливая ошибка в его жизни. Блэк не гордился этим поступком, но сделанного не воротишь… Кое-что подсказывало ему, что им с Макдональд придётся поговорить, но он отмахнулся от призывов совести. Потом. Он разберётся с этим потом. Блэк нашёл глазами Оливию среди остальных когтевранцев, она внимательно слушала Дамблдора, и на её лице было написано, как сильно она боится. Сириуса не удивила новость о грядущей войне, это было очевидно, причём довольно давно, но видимо Розье наивно полагала, что до крайности дело не дойдёт. Мародёры же давно решили, что в следующем году их ждёт служба Ордену Феникса. А может, и раньше, если потребуется. Оливия вдруг посмотрела на него, и Сириус подмигнул ей и постарался улыбнуться как можно более искренне, чтобы она знала — он всегда будет рядом. Судя по её напряжённому лицу, это не слишком её приободрило. После ужина Джеймс, Лили, Марлин и Алан Боунс — пятикурсник, сменивший Ремуса на его должности, — повели скромную кучку первогодок в Башню. Процессию возглавляла профессор Макгонагалл, с гордостью рассказывая детям о Годрике Гриффиндоре, дальше плелись все остальные, набившие животы до отвала и то и дело зевающие. Блэк проследил взглядом за слизеринцами, которых Слизнорт уводил в подземелья. Пуффендуйцы спускались по лестнице за мадам Стебль — их гостиная находилась ближе всех к Большому залу. Флитвик с когтевранцами уже скрылись за поворотом. Лестница поехала сама собой и малявки дружно охнули, цепляясь за перила и друг дружку. Они с открытыми ртами глазели по сторонам: ожившие картины, движущиеся лестницы огромных размеров, несколько призраков, решивших проводить детей, — всё это поражало воображение любого, кто впервые оказывался в замке. Сириус поднимался по ступенькам, обгоняя первогодок, и испытывал чувство ностальгии по тем временам, когда Хогвартс казался ему гигантским и неизученным. Сейчас он слишком привык к нему и знал каждый уголок. — Боже милостивый, вы только поглядите! Только поглядите на эти маленькие симпатичные личики! — воскликнула Полная Дама, завидев первокурсников. Она всегда любила особенно покрасоваться перед новыми учениками и наслаждалась вниманием. Дети были в восторге от говорящей картины. — Ах, какие вы все прелестные! А вы слышали, как я замечательно пою? Разумеется, вы не слышали. Сейчас, сейчас… — Кхм-кхм, — строго покашляла Минерва, хотя на её губах играла едва заметная добродушная усмешка. Дама, кажется, растеряла весь свой энтузиазм давать сольный концерт. Деканша повернулась к студентам. — Гостиная Гриффиндора защищена паролем, который меняется каждые две недели. Старосты будут узнавать их первыми и передавать вам. — Теперь она снова повернулась к портрету и чётко произнесла: — Месопотамский гиппопотам. — Всё правильно, — кивнула Полная Дама, обмахиваясь веером. Портрет отъехал в сторону и перед учениками показался проход. — Советую вам хорошенько запоминать пароли, — добавила Минерва, входя внутрь. Остановившись буквально на пороге, она дала последние указания старостам, вручила Марлин стопку индивидуальных расписаний, а потом ушла. Лили принялась рассказывать первогодкам про устройство гостиной, и, судя по выражениям их лиц, дети уже были перегружены информацией до отказа. Поттер уселся на диван, сладко зевая и получая недовольные взгляды от Лили, старосты факультета устало переминались с ноги на ногу возле Эванс. Старшекурсники поднимались в свои спальни, и Блэк вместе с Питом и Ремусом тоже решили не дожидаться друга. Раньше они никогда не ждали Лунатика в такие моменты. В комнате было тихо и непривычно чисто после продолжительных каникул. Эльфы подготовили комнату к приезду учеников: кровати были идеально заправлены, чемоданы стояли возле каждой из них, шкафы были открыты, показывая пустые полки и плечики для одежды. Нигде не валялось ни одной бумажки, ни одного фантика. Только на стенах и дверцах шкафов оставалось то, что парни приклеивали туда с помощью чар. У Джеймса это были плакаты его любимых английских квиддичных команд — Сканторпские Стрелы и Паддлмир Юнайтед, парочка колдо — с родителями и Лили, постеры с музыкантами типа Диких Сестричек и Led Zeppelin. У Сириуса на шкафу была целая куча наклеек с мотоциклами, от которых он был без ума, а у кровати тоже висели рок-группы. Недавно там появилось колдо Оливии, которое он выпросил у мальчишки с её факультета, что везде таскал с собой камеру. Раньше на его шкафу были неприличные странички, вырванные из журналов для взрослых, на которых вызывающе позировали модели (это безобразие эльфы всё-таки каждый раз старались убрать, но Блэк упорно возвращал их на место), но потом их увидела Оливия и заставила его выбросить этот «кошмар» в мусорку. Сириус не особо по ним скучал, он уже вырос из подобной ерунды. К тому же, его всегда грела мысль, что в его спальне дома, на Гриммо, голые девчонки приклеены к стенам навечно, чтобы злить его мать даже в отсутствие Сириуса. Пит обклеил свой кусочек стены колдографиями из дома, а на шкаф налепил пару плакатов с теми же командами, что у Джеймса. А у Ремуса всегда висел календарь, где он отмечал полнолуния, и ещё куча каких-то заметок по учёбе. Скукотища. Но кое-что ещё в их комнате говорило о том, кто в ней живёт. Надпись на каменном подоконнике, которую мальчики высекли там заклинанием, гласила: «Мародёры навсегда. 1971-1977». Сириус уже не помнил, чья это была идея, но он помнил, что они сделали её на четвёртом курсе, когда решили стать анимагами и поклялись всегда быть друзьями. — Эх, неужели мы тоже когда-то были такими маленькими и так всему удивлялись? — спросил Блэк, не обращаясь ни к кому конкретному. Он сбросил на пол мантию и ботинки, повязал на столбик кровати красно-золотой галстук, после чего блаженно развалился на ней, подложив руки под голову. — Счастливые были времена… — Не знаю, лично я рад, что вырос, — пробурчал Пит, возившийся со шнурками. Кажется, он случайно завязал их на узел и теперь не мог развязать. Люпин еле слышно хмыкнул. Он стоял к ним спиной, потому что разбирал чемодан и сейчас выкладывал одежду в шкаф. Сириус никогда не понимал, зачем делать это сразу, если можно сделать потом. После целого дня тряски в поезде и плотного ужина ему хотелось только закрыть глаза и уснуть. Он был эмоционально переутомлён, а вот у Лунатика ещё оставались силы, судя по тому, как он закончил с одеждой и переключился на книги, заполняя ими полки и стол. Дверь распахнулась, и в комнате появился Поттер. — Чёрт возьми, эти первокурсники мне сегодня в кошмарах будут сниться, — сказал он, прежде чем с громким вздохом упасть на кровать прямо в мантии. — Они задают столько вопросов! — Ну, посмотри на это с положительной стороны, — с усмешкой заговорил Сириус, перевернувшись на живот и подставив ладони под подбородок. Джеймс уставился на него, скептически изогнув бровь. — У тебя появится опыт общения с детьми. Поттер только фыркнул на это, швыряя в Блэка подушкой. Тот поймал её и пульнул обратно, угодив Джеймсу в лицо. Пит наконец-то развязал свой шнурок и с облегчением стянул ботинки, а потом задвинул их под кровать. — И нахрена мне такой опыт, Бродяга? Я не собираюсь становиться профессором в школе. — А что, разве вы с Лили ещё не планируете нарожать две сотни маленьких несносных и лохматых Поттеров? — заржал Блэк, и к нему присоединились остальные мародёры. Джеймс покачал головой, посмеиваясь. — Почему две сотни? Нам хватит и одной. — Он улыбался во все тридцать два и обнимал подушку, скрестив ноги по-турецки. — На самом деле, — добавил он тише и серьёзней, но не переставая улыбаться, — я собираюсь сделать ей предложение, как только мы закончим Хогвартс. — Тоже мне, новость, — прыснул Сириус. — Всем и так ясно, что вы двое поженитесь. Чур я шафер! — Эй, я тоже хочу! — подал голос Питер, и Блэк закатил глаза, даже не пытаясь это скрыть. Джеймс пожал плечами, усмехаясь. — Ладно, тогда я буду крёстным для твоих детей, Сохатый. — Лицо Хвоста, которое вытянулось в осознании, какую возможность он упустил, доставило Сириусу удовольствие. Быть крёстным намного круче, чем шафером, это все знали. Это совершенно иной уровень доверия. — Мерлин, мы ещё даже не поженились, а вы уже устроили аукцион, придурки. — Джеймс поднялся с кровати, достал из чемодана коричневую пижаму, свёрток с ванными принадлежностями и большое полотенце, перебросив его через плечо. — Если никто не возражает, я первый в душ, — кивнул он на дверь ванной комнаты. Никто не возражал. Поттер ушёл, и вскоре послышался шум льющейся воды. Сириус опять перевернулся на спину, сложив руки на животе. Ему ничего не стоило сейчас уснуть, звуки капель, ударявших о кафельный пол душевой, убаюкивали его, обволакивали сознание своим мерным ритмом, похожим на дождь, но Блэк держался, цепляясь за реальность. Он посматривал на Лунатика — тот уже закончил раскладывать свои немногочисленные вещи и теперь снова что-то читал, вокруг него парили маленькие световые шарики. Сириус думал об этом оборотне, о котором им рассказала Оливия, и ему становилось не по себе. Фенрир не был похож на хорошего парня, каким был Люпин, и у него в мозгах зудело от того, как сильно он хотел узнать в чём тут было дело. Только, кажется, Рем не хотел, чтобы они знали. Возможно, это было не совсем правильно, заставлять его говорить, но Сириус был уверен — Лунатик что-то задумал, и если они не узнают, то это обязательно кончится плохо. Ещё до того, как Джеймс вышел из душа, Хвост собрал нужные вещи и был готов помчаться в освободившуюся комнату со всех ног. Так он и сделал, стоило только двери ванной приоткрыться, выпуская клубы тёплого пара. Сириус вздохнул, потирая уставшие глаза. Ему тоже хотелось погреться под горячей водой, чтобы она расслабила его ещё больше и смыла прошедший день, но придётся дожидаться своей очереди. Люпин обычно уступал всем, если только сам никуда не торопился, а значит, Сириус пойдёт следующим. Он поднялся, чтобы отыскать в чемодане шампунь, мыло и всё остальное. — Лунатик, — позвал он друга, и тот с неохотой оторвался от книги, поднимая голову. — Мы поговорим после того, как ты помоешься, ладно? — О чём поговорите? — поинтересовался Джеймс, активно вытиравший мокрые волосы, разбрызгивая капли по сторонам. — Может, лучше завтра? — с нажимом произнёс Люпин, насупившись. Он звучал очень недовольно, но Сириуса это не пугало. — Нет уж, сегодня, — настаивал на своём Блэк. — Кто-нибудь мне скажет, что происходит? — Джеймс бросил полотенце в корзину для грязного белья и сел на кровать, переводя взгляд с одного товарища на другого, явно не понимая, о чём идёт речь. Люпин выразительно прожигал янтарными глазами Сириуса, давая понять, насколько он против этой идеи. Но ведь он сам согласился рассказать, какая теперь разница, сделать это сейчас или потом? Блэк не собирался сдаваться. Он выдерживал игру в гляделки, с этим у него никогда не было проблем. Но он начинал сомневаться, а не преувеличивает ли он масштаб проблемы. Что, если за всем этим действительно не кроется ничего криминального? Но что, если он прав, и Лунатику нужна помощь? — Эй, алло! — прикрикнул Поттер, щёлкая пальцами. — Вы меня слышите? — Я знаю Фенрира Сивого, ясно?! — сдался Ремус, захлопывая книгу. Джеймс сперва будто бы не понял, что именно тот сказал, но потом осознание отразилось на его лице, и он пересел со своей кровати на постель Рема. — В смысле, лично? — осторожно спросил он, видимо, надеясь на отрицательный ответ. — Да. То есть, почти. Не то чтобы мы были приятелями, конечно, — буркнул Люпин, скрещивая на груди руки. В этот момент из ванной вышел Пит и с недоумением уставился на трёх друзей, застывших со странными лицами, словно он поймал их на чём-то противозаконном. Петтигрю прошлёпал босыми ногами к кровати Ремуса, неуверенно останавливаясь в метре от неё. — Что-то случилось? — Садись-ка, Хвостик. — Джеймс похлопал рядом с собой, и Пит, помедлив немного, всё-таки сел, опасливо поглядывая на остальных. Поттер повернулся к Люпину. — Рассказывай всё с самого начала. Рем глубоко вдохнул, собираясь с духом. Ему было трудно на это решиться, но потом он подумал, что эти люди — вот эти три парня — его самые близкие, самые лучшие друзья на всём белом свете, им он мог доверять. Должен был, потому что если он засомневается, то это войдёт в привычку, а ведь ему так тяжело было научиться открываться хоть кому-то. Его друзья знали о нём такое, от чего у любого нормального человека встали бы волосы дыбом. Они имели право знать и это тоже. Он медленно выдохнул. — Фенрир Сивый — тот самый оборотень, который обратил меня. Сказать, что Сириус был в шоке, — ничего не сказать. Он так и стоял столбом со стопкой вещей в руках, бестолково моргая и пытаясь понять, не ослышался ли. Судя по тому, как отреагировали остальные, он всё услышал верно. Звенящая тишина повисла в спальне, все молчали, нервно переглядываясь. Когда три чрезмерно любопытных и вездесущих второкурсника догадались о природе ежемесячных исчезновений своего соседа по комнате, сперва он всё отрицал, конечно. Потом взбесился и наорал на них, во всём признавшись. Он пытался их оттолкнуть или даже напугать, но со временем понял, что в этом не было никакого смысла. Они его не боялись. Они даже не хотели застрелить его серебряной пулей или типа того, и не собирались выдавать его секрет. Так у Ремуса Люпина появились замечательные друзья, хоть он долго не мог в это поверить. Тогда он сбивчиво и кратко поведал им только о том, что его укусили в четыре года и что виновного так и не поймали. Сириус понятия не имел, что Лунатик может знать, как того звали, этот странный факт холодил кровь в его жилах. Раньше Блэк представлял себе оборотня, покусавшего лучшего друга, как нечто абстрактное. Просто мохнатое чудовище, без человеческого облика, но, по словам Оливии, он был громадным и злобным мужчиной с дурным запахом. Колючие мурашки пробежали по спине Сириуса, когда он представил такого жуткого типа скалящим зубы у постели маленького ребёнка. — Как это случилось? — сухо спросил Джеймс. Сириусу показалось, что он немного побледнел. — Я уже рассказывал вам, как, — ответил Люпин, пожав плечом. — Он влез в наш дом ночью и… Всё. — Нет, нет. — Джеймс замотал головой. — Я имею в виду, откуда ты знаешь, что это был он? Вряд ли он тогда представился, прежде чем укусить. — Рем усмехнулся, и это немного разбавило напряжённую атмосферу. Джим тоже чуть улыбнулся, хотя в его глазах плескалось беспокойство. — Мой отец… — начал Люпин, устремив взгляд в окно. — Он работал тогда мелким служащим в министерстве. Занимался боггартами и полтергейстами, ничего важного. Пока его не попросили перейти в Отдел по контролю над магическими популяциями. Оборотни тогда свирепствовали, происходила целая волна нападений, и министерство пыталось привлечь как можно больше людей, чтобы бороться с ними. Он замолчал, и Сириус подумал, что Рем передумал говорить дальше. Его лицо в свете голубоватых огоньков казалось безумно уставшим, болезненным. Серебристые полоски шрамов выделялись на бледной коже, пересекая нос и подбородок. Блэк никогда не считал, что они уродовали Лунатика. Они просто были его частью, такой же, как мелкие, едва заметные веснушки, появляющиеся на его лице летом, или как россыпь родинок на теле. Сейчас он впервые задумался, как к этим шрамам относился сам Ремус. Ненавидел их? Или вовсе не замечал? — Волки тогда убили очень много детей, — снова заговорил Рем, опустив глаза в пол. Слова давались ему всё тяжелей. — Теперь я понимаю, что они хотели обратить как можно больше, просто не всегда получалось укусить так, чтобы ребёнок остался жив. Сириус вздрогнул, сглатывая неприятный комок в горле. Ему больше не хотелось слушать продолжение истории, всё это было слишком, но это касалось его друга, а значит, придётся потерпеть. Люпин продолжал. — После очередного нападения охотники поймали подозреваемого — Фенрира. При нём не было палочки, он весь был в грязи, плохо одет и утверждал, что понятия не имеет, о чём его спрашивают. — В голосе Люпина появились стальные нотки отчётливой злости. — Охотники решили, что он простой бродяга-магл. Они собирались его отпустить, но мой отец вмешался. Он был уверен, что Сивый — оборотень, уж не знаю, как он догадался, — горько усмехнулся Ремус. — Вот только отцу не поверили. Реестра тогда толком не было, отдел работал из рук вон плохо, и никто ничего не знал о Фенрире Сивом. Над предположением простого служащего, каким был мой отец, все просто посмеялись. Горечь в его голосе смешивалась с обидой, злобой, даже ненавистью, и Сириуса это пугало даже больше, чем сам рассказ. Он смотрел на тощего человека перед собой, лицо которого выражало особенную, глубинную боль, и не узнавал в нём Лунатика. Словно это был не он, а его копия, сделанная каким-то любителем ужасов. Руки Люпина подрагивали лёжа у него на коленях, исполосованные шрамами гораздо сильнее, чем лицо. — Тогда отец разозлился, и в порыве гнева довольно резко высказался об оборотнях: назвал их бездушными, злобными существами, не заслуживающими ничего, кроме смерти. — Рем отвернулся и шмыгнул носом. Сердце Сириуса сжалось где-то под рёбрами. — Сивого отпустили, и, прежде чем ему стёрли память о допросе, он убил того, кто должен был это сделать. А потом нашёл наш дом и жестоко отомстил отцу за его слова. — На несколько секунд повисло молчание. Люпин повернулся к друзьям, на лице его была натянута неестественная улыбка. — Ну, больше отец так не считает. — Лунатик… — тихо проговорил Джеймс, положив руку ему на плечо. — Всё нормально. — Он сбросил руку, отстраняясь, встал с кровати и пошёл к шкафу, принимаясь копаться в вещах. Ему просто хотелось спрятаться от них сейчас, когда он открыл перед ними свою самую болезненную рану. — Почему ты не рассказывал нам раньше? — спросил Пит дрожащим голосом. Весь его вид говорил о том, что парень вот-вот обмочится от страха после такой «сказки на ночь». — Потому что я сам ничего не знал, — пробубнил Люпин внутрь шкафа. — Отец признался мне совсем недавно. Представляете, как я охренел, когда услышал это имя от Оливии? Он достал всё, что было необходимо для похода в душ, захлопнул створки шкафа и повернулся к остальным, прижимая к себе вещи, закрываясь ими, словно щитом. Рем выглядел готовым обороняться от нападок, но никто не собирался на него нападать. Он просто чувствовал, что друзья обязательно догадаются о его истинных намерениях. Сириус или Джеймс, или оба. Они всегда обо всём догадывались, как будто читали его мысли. — И что ты собираешься делать? — шагнув вперёд, с вызовом спросил его Блэк. Рем отступил на шаг назад, ближе к двери ванной. — Ничего я не собираюсь, — по слогам проговорил Ремус, вздёрнув голову кверху. Между ним и Сириусом опять завязалась игра в гляделки, но в этот раз Рем не собирался отступать. — Ты же не думаешь, что я хочу встретиться с тем монстром, который испортил мне жизнь? — Он выгнул бровь, надеясь, что Блэк ему поверит. — Я не сумасшедший. Ремус и сам не знал, что зажглось в нём в тот момент, когда он услышал о Сивом сегодня, но этот огонь был недобрым. Он чувствовал себя потерянным, заблудившимся четырёхлеткой, которым был тогда, тринадцать лет назад. Ребёнком, который не знает, как реагировать на случившееся, который не понимает, почему мама всё время плачет, а отец сокрушается. Который чувствует свою вину, сам не зная, за что. Ему всегда казалось, что его обидчик давно сбежал из страны или, возможно, уже умер, но теперь он знал, что Фенрир был гораздо ближе. И отчего-то это не пугало его. Он испытывал массу различных эмоций, начиная от любопытства и заканчивая презрением, но только не страх. Одна патологическая мысль приклеилась к его черепу изнутри, корябая его острыми краями, как только он узнал, что Сивый в Англии. Ему до ужаса захотелось его найти. Не для того, чтобы убить, но для того, чтобы просто заглянуть в глаза и понять, было ли там что-то от человека, или в нём сидел один только голодный волк. У него пока не было ни малейшего представления, как он будет его искать и где, но смутное ощущение, что у него всё получится, уже колыхалось в сознании. За всю свою жизнь Рем никогда не встречал других оборотней. Он понятия не имел, какими они были. Если верить триста девяносто четвёртой странице учебника по ЗоТИ, которую он знал наизусть строчка за строчкой — оборотни были именно такими, какими их обозвал его отец когда-то: злобными, жестокими, бездушными монстрами. Но Ремус также знал себя, и ему совсем не казалось, что у него нет души. Он чувствовал её в своей грудной клетке, особенно перед превращениями. Она сжималась в комок и болела тупой болью, но никуда не исчезала. Может, только пока? Может быть, со временем она сожмётся совсем и превратится в ничто. Как он мог быть на стороне волшебного мира, когда все они только и мечтали запереть таких как он в клетки? Рем прекрасно знал, что о нём думают окружающие. Слова Розье сегодня были тому очередным подтверждением, и он уже даже не обращал внимания на подобное. Его это не удивляло. А ещё он знал, что после выпуска из школы у него не будет такого светлого будущего, как у Джеймса, Сириуса или Питера. Перед ним будет открыто только две дороги: зарегистрироваться в реестре и получить невидимое, но ощутимое клеймо, либо сбежать в леса и жить, как зверь. В стае других оборотней. Оба варианта были сплошным дерьмом. Сириус испытующе смотрел на Рема, всеми фибрами души ощущая наглое враньё. Но он не мог ничего с этим поделать. Упёртый Лунатик ни за что не сознается в своих планах. Сириус решил позволить ему думать, что он победил, а на самом деле просто получше за ним присматривать. Джеймс и Пит ему в этом помогут. — Хорошо, — спокойно сказал Блэк, отходя к своей кровати. Люпин недоверчиво окинул его взглядом, сомневаясь, что ему так легко удалось убедить Сириуса. Это было так на него непохоже, но, кажется, Сириус больше не собирался ничего говорить. Рем хмыкнул, перехватил свои вещи поудобней и скрылся в ванной, щёлкнув замком. — Мне одному кажется, что нас наебали? — пробормотал Поттер, глядя на закрытую дверь, за которой уже включился душ. — Не одному… — Сириус сел и провёл рукой по волосам, ощущая вселенскую усталость на своих плечах. Он прекрасно понимал, что если Рем что-то решил для себя, то никто не сможет его отговорить. Блэк только надеялся, что у Лунатика хватит мозгов не тащиться на встречу с чудовищем в одиночку.