Собачий поцелуй

В просторном кабинете Горация Слизнорта в этот вечер было полно студентов. Очередное собрание Клуба Слизней проходило в неформальной обстановке, впрочем, как и всегда. Приятная музыка, витиеватые серебряные канделябры на стенах, изысканные блюда и напитки, снующие под ногами эльфы-официанты — это место совсем не походило на школу, но Гораций всегда любил роскошь. Сам он сидел у зажжённого камина в окружении своих самых заискивающих учеников. Бархатный костюм был, несомненно, тесен тучному профессору зельеварения в талии, но его это ничуть не смущало. Слизнорт громко смеялся, отчего его моржовые усы начинали подрагивать, одну за одной закидывал дольки засахаренного ананаса в рот, и выглядел абсолютно довольным жизнью. Оливия нервным движением одёрнула край пиджака, отворачиваясь от развернувшейся картины. «Смотреть противно», — подумала девушка, пригубив шампанское из бокала на тоненькой ножке. Сладкие пузырьки защекотали нёбо, раскрывая нежный фруктовый вкус на языке. Очередной раскат хохота зельевара заставил её поморщиться и отойти подальше. Девушка состояла в Клубе уже второй год, и ей всё это совершенно не нравилось. Сперва она приходила только потому, что Эван её заставлял, а сейчас — чтобы составить компанию Лили, которая всё-таки не хотела упускать возможности. Всем было известно, зачем Слизнорт устраивает званые вечера, многие мечтали на них попасть, но не все удостаивались такой чести. Профессор выбирал исключительно родовитых учеников, выходцев из богатых или известных семей. Таких, как сама Розье. Или Даррел Гринграсс и Камелия Нотт — чистокровные слизеринцы, которым не требовалось содействие их декана, чтобы хорошо устроиться в жизни, но которых он звал ради собственных интересов. Некоторые же откровенно заглядывали ему в рот, наигранно смеялись над его стариковскими шутками, лишь бы Слизнорт заметил их. Например, Илай Фостер — пуффендуец из семьи со средним достатком, не обладающий выдающимися способностями, но состоящий в родстве с членом комитета по квиддичу Международной конфедерации магов. Этот факт его биографии заинтересовал Слизнорта и стал для парня удачным шансом. Дядя из комитета вряд ли поможет Илаю пробиться куда бы то ни было, а вот Гораций — вполне. Но были в клубе и те, кто привлёк внимание профессора своими талантами в его предмете. Лили Эванс, Северус Снейп… Регулус Блэк — он вообще являлся любопытным исключением, поскольку представлял древнейшее семейство влиятельных чистокровных, а также был невероятно хорош в зельях. Слизнорт был от него просто в восторге. Оливия смерила юного Блэка тяжёлым взглядом, думая о том, что скрывал рукав его вычурной рубашки. Пожиратель, свободно разгуливающий по школе, совсем не добавлял её настроению оптимизма, но Розье старалась помнить о словах Дамблдора. Всё должно идти своим чередом. Рег встретился глазами с Оливией, вопросительно изогнул бровь, как бы спрашивая, какого чёрта она так пялится. Когтевранка собиралась состроить неприязненное выражение в ответ, но перед ней внезапно возникло лицо Лили, и она отвлеклась. — Скучаешь? — спросила Эванс извиняющимся тоном. — Прости, сама тебя сюда притащила и бросила. Хороша подруга. Она улыбнулась, подхватывая девушку под руку и уводя в сторонку. Зачарованный проигрыватель на миг замолчал, дожидаясь, пока пластинка сменит сторону, а после снова мягко зашуршал механизмами, заполняя помещение весёлым джазом. — Я слишком увлеклась разговором с Ноэлем. — Ничего страшного, — ответила Оливия. — Тебе ведь и правда интересно обсуждать зелья и всё такое. Ты главное Джеймсу не говори, что Ноэль Найт болтал с тобой целых полчаса, — ухмыльнулась Розье, толкая гриффиндорку бедром. — А то он решит, что бедный парень тебя окучивает, и тоже захочет с ним побеседовать. Лили только фыркнула в ответ, шутливо закатив глаза. Рядом с девушками очутился один из эльфов с подносом, и Оливия поставила на него опустевший бокал. Профессор Слизнорт подавал алкоголь на собраниях Клуба, несмотря на то, что в нём состояли несовершеннолетние. Кому-то это могло показаться странным, но среди волшебников, особенно чистокровных, отношение к алкоголю было несколько иным, нежели у маглов. К тому же, у Слизнорта никто никогда не напивался, опасаясь предстать не в лучшем свете перед преподавателем, а для кого-то — деканом. — Жаль, мальчиков здесь нет, — тоскливо протянула Лили, рассматривая корешки книг, расставленных на полках шкафа. — Это странно, кстати, — отозвалась Оливия, и гриффиндорка вопросительно взглянула на неё. — Что Слизнорт не пригласил хотя бы Сириуса и Джеймса, — пояснила Розье. — Они оба — детки богатеньких и чистокровных. Регулуса же он позвал… — Ну, вообще-то профессор хотел, чтобы они стали частью Клуба. Он очень долго их уговаривал, но ты же их знаешь, — усмехнулась Лили. — Оба до невозможного упрямые. Хотя Джеймс сперва готов был согласиться. — Из-за тебя, — высказала свою догадку Оливия, и Эванс смущённо кивнула. — Да, из-за меня. Он же везде за мной таскался. — Она отвела глаза, будто вспоминая настойчивые ухаживания Поттера, поджала губы, чтобы спрятать глупую улыбку и быстро вернулась в настоящее, продолжая разговор. — Но ему пришлось отказаться ради друга. Сириус не хотел видеть брата лишний раз. По этой же причине он не играет в квиддич, ну, это ты и сама знаешь. Оливия молча кивнула, снова находя глазами младшего Блэка. Он беседовал с другими слизеринцами, покачивая зажатый меж тонких пальцев стакан с тёмным напитком. Драгоценные камни в его запонках блестели, ловя пламя свечей, как и фамильная брошь на жилете, которая буквально кричала о статусе этого юного волшебника. У Сириуса тоже была такая, но он никогда не носил её, неудивительно, почему. Оливия много раз пыталась разговорить его на тему их взаимоотношений с братом, но Сириус упорно закрывался, и она могла это понять. — Интересно, чем таким сегодня заняты наши мародёры? — спросила Розье, желая увести разговор в другое русло. — Джеймс и тебе не говорил? Лили как-то странно встрепенулась после этого вопроса. Она вернула увесистый томик какого-то трактата на место и повернулась к Оливии с чересчур натянутой улыбкой, потирая шею ладонью. — Нет. — Ответ вышел слишком быстрым и резким, и Оливия нахмурилась. Лили сложила руки на груди, словно не знала, куда ещё их деть. — Ясно… — хмыкнула Оливия, перемещаясь вдоль массивного шкафа, ведя рукой по его шершавой древесине. Лили ступала следом за ней. — Просто я очень хотела устроить нам с Сириусом свидание сегодня, но он сказал, что у них уже есть планы на вечер, — тоскливо пожаловалась девушка. Её смутила реакция гриффиндорки, та явно что-то не договаривала. Складывалось впечатление, что от неё что-то намеренно скрывали… История магии тянулась бесконечно, невыносимо долго. Профессор Бинс медленно проплывал из одного угла в другой, монотонно рассказывая о кровавых распрях среди гоблинов, тем самым усыпляя даже самых стойких учеников. Оливия сидела на одной из задних парт, подперев щёку кулаком, изо всех сил сдерживая очередной позыв зевнуть. Аделин же давно сдалась и теперь лежала головой на помятом пергаменте и дремала. Позади девушек вот уже десять минут вёлся ожесточённый бой. — Ранил, — прошипел Джеймс, закрашивая чернилами половину нарисованного двухпалубного кораблика. — Б-8, — раздалось со стороны Сириуса, и Поттер шумно вздохнул. — Убил, — буркнул он, после чего послышался глухой стук отброшенного на парту пера и сдавленный смех Блэка. — Я с тобой больше не играю! Ты жульничаешь! — Мне просто чертовски везёт, — ответил довольный Сириус, потягиваясь всем телом, выставив руки вперёд так, что пальцы коснулись спины сидящей перед ним Оливии. Девушка невольно подалась назад, позволяя Блэку продлить прикосновение. Он провёл ладонями выше, опустил их на плечи когтевранки и нежно помассировал, улыбаясь своей самой хитрой улыбкой. Оливия обернулась к нему, замечая, что Поттер уже увлёкся сидящей сбоку от него Лили. Никто не обращал на них с Блэком внимания. Сириус придвинулся так близко, как только мог, и нахально запустил пальцы в её волосы, соблазняя своими мягкими движениями. Розье пришлось собрать всё своё самообладание, чтобы прекратить это безобразие, творящееся прямо на уроке, хотя на самом деле ей хотелось совсем другого… — Сириус, мы уже сто лет никуда не выбирались, — прошептала она, облокотившись на его парту. Усиленная учёба, подготовка к ЖАБА и выматывающие занятия с Чарли Ардентом мешали парочке проводить время вместе, как раньше. По вечерам Оливия обычно с головой зарывалась в учебники, а потом без сил падала на кровать и проваливалась в сон. Последний раз они позволили себе повеселиться в начале ноября, на дне рождения Сириуса, а это было уже почти месяц назад. — Может, сходим сегодня в Три метлы? А после переночуем в Выручай-комнате… — Её тон стал игривым, многообещающим, как и блеск в глазах. Но Блэк внезапно посерьёзнел. — Нет, Ви. Сегодня не получится. — Но почему? — обиженно спросила она, хмуря брови. — У нас с парнями есть кое-какие дела. — Это какие? — Очень важные. — И сделать их нужно именно сегодня? — Прости, — шепнул он, находя её руку и переплетая их пальцы. — Обещаю, в эти выходные я весь твой, но сегодня… — Сириус покачал головой. Оливия почувствовала себя не слишком приятно. Ей хотелось знать, что за неотложные дела были у Блэка, но она понимала — если бы он хотел рассказать, то уже бы это сделал. Розье улыбнулась, высвободила руку и отвернулась, делая вид, что конспектирует монолог Бинса. Она не хотела быть такой девушкой, которая обижается, если парень выбирает друзей вместо неё самой, но обида ощущалась слишком явно. Чей-то тяжёлый, почти судорожный вздох привлёк её внимание, Оливия повернула голову на звук и увидела Ремуса. Он сидел за соседней партой вместе с Петтигрю, неестественно прямая спина казалась напряжённой. Люпин выглядел откровенно паршиво: бледный, с покрасневшими глазами, что смотрели перед собой и словно ничего не видели. Заболел? Или просто слишком устал? Оливия обеспокоенно протянула руку и тронула его за локоть, отчего парень вздрогнул. — Ты хорошо себя чувствуешь? Может, тебе надо к мадам Помфри? — Что? — рассеяно переспросил Рем, часто моргая. — Нет, не нужно, я в норме. Не выспался. Он попытался натянуть улыбку, но она вышла какой-то вымученной. Оливия вернулась к своим записям, принимаясь задумчиво водить пером по пергаменту, вырисовывая незатейливые узоры. У мародёров сегодня занятой вечер, даже несмотря на явно плохое состояние одного из них? Очень интересно… Вернувшись из воспоминаний о произошедшем несколько часов назад, Оливия с недоумением заметила, как к ним направляется никто иной, как Северус Снейп. Она невольно оценила его внешний вид: гладко прилизанные чёрные волосы, тёмные круги под чёрными глазами, выделяющиеся на фоне бледно-желтушной кожи. На встречу Клуба все старались приодеться, выбирали лучшие костюмы и платья, но Северус… Выделялся. Его серый пиджак явно был старым, о чём красноречиво говорили стёртые, засаленные локти. Да и по размеру он был велик худощавому парню. Возможно, он донашивал его за кем-то другим. Он подошёл достаточно близко к девушкам, неприятно ухмыляясь, и Оливия напряглась, хватая Лили за предплечье, привлекая её внимание к слизеринцу. Лили, бормотавшая до этого нечто невнятное в попытках объяснить подруге подозрительное поведение мародёров, наконец увидела Снейпа. Её брови тут же сошлись на переносице, растерянность сменилась враждебностью. Эванс явно не хотела говорить с ним и не понимала, что он задумал. — Чего тебе? — грубо спросила Оливия, не желая церемониться. Вместо ответа Снейп усмехнулся. Между ними вдруг появился эльф, и парень подхватил с подноса бокал шампанского, крепко сжимая его пальцами. Сделав несколько глотков, он шагнул ещё ближе. Оливия подавила в себе порыв отступить и лишь горделиво вздёрнула подбородок, после чего повторила свой вопрос. — Я услышал ваш разговор и решил… — Неправильно решил, — отрезала Оливия, чувствуя, как медленно закипает. Снейп снисходительно улыбнулся, будто он беседовал с несмышлёным ребёнком. — Мне просто жаль тебя, Розье. — Когтевранка опешила от такой дерзости и уже собиралась послать его, но то, что он сказал дальше, заставило её слушать. — Кажется, они тебе не доверяют. — Северус, что тебе нужно? — вмешалась Лили, вставая перед Оливией и закрывая её собой. Снейп даже на неё не взглянул. — Скажи, они рассказали тебе, почему стали анимагами? — Годрик, ты сошёл с ума?! — прошипела Эванс, едва не бросаясь на слизеринца. Оливия молча приоткрыла рот, не до конца понимая, не ослышалась ли она. Снейп в самом деле сказал это во множественном числе? Может, он оговорился? Но Лили так разозлилась, что это навевало на определённые мысли. Розье обошла гриффиндорку, вновь оказываясь перед Снейпом, внимательно глядя ему прямо в глаза. От его пристального, чёрного взгляда ей стало не по себе: в голове возникло престранное ощущение. Будто черви закопошились. — О-о-о, — протянул он, — так ты ничего не знаешь. — Слизеринец неверяще покачал головой, самодовольно улыбаясь. — Как забавно. Для них ты всё равно дочь пожирателя, что и требовалось доказать. Тебя не посвятили в такую важную тайну. — Он поцокал языком и впервые посмотрел на Лили, лицо которой было красным как свекла. — Даже Лили в курсе маленькой пушистой проблемы… — Перестань! — закричала вдруг Эванс. Лили тяжело дышала, со злостью сжимая кулаки. Разговоры вокруг смолкли, её крик привлёк всеобщее внимание, и теперь заинтересованные взгляды были обращены к их странной компании. Профессор Слизнорт приподнялся с кресла, вопросительно глядя на своих учеников, и Эванс постаралась взять себя в руки. Она натянула на лицо улыбку, кивнула зельевару, будто убеждая его, что всё в порядке. Гораций улыбнулся ей в ответ и сел на место, продолжая прерванную беседу. Гневно сверкая глазами, Лили повернулась к Северусу. — Зачем ты это делаешь? — зашипела на него гриффиндорка. — Тебе было мало унизить меня тогда, решил продолжить? — Ты тут ни при чём, — ответил Снейп, изменившись в лице. Его словно пронзило острой болью, но он тут же принял нейтральное выражение, хотя, когда он смотрел на Лили, его взгляд лишался всего того холода, которым он одаривал Оливию. — Я говорю с ней, — качнул он головой в сторону когтевранки. — Северус, — умоляющим тоном сказала Лили, — если ты хоть немного дорожишь нашим прошлым, не предавай меня сейчас. Розье пребывала в абсолютном недоумении. Она переводила взгляд с Лили на Снейпа и обратно, чувствуя, что её голова начинает идти кругом. Что такого ужасного они все скрывают? И почему даже этот проклятый слизеринец знает об этом, а она — нет? — Кто-нибудь объяснит мне, что вообще происходит? — раздражённо спросила Оливия, скрестив руки на груди. — Ви, не слушай его, — заговорила Эванс, — он пытается нас рассорить. Снейп вдруг захохотал, от этого ледяного звука у Оливии по спине пробежали мурашки. — Просишь не предавать тебя, а сама так нагло врёшь, выставляя меня злодеем… — Он одним глотком осушил свой бокал и отставил его на полку рядом с книгами. — Розье. — Он вновь повернулся к ней. — Ты не представляешь, с кем связалась. — Лили, да о какой тайне он говорит? — О той, из-за которой меня чуть не убил твой драгоценный Блэк, — выпалил Снейп, не дав гриффиндорке сказать ни слова. — Помнишь, Розье? Я как-то уже обмолвился об этом. — Боже мой, это просто невыносимо. Лили приложила ладонь ко лбу, запрокинув голову. Казалось, она готова либо взорваться от злости, либо расплакаться. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, девушка опустила руку и посмотрела на подругу. — Оливия, я уверена, Сириус сам тебе всё объяснит, когда сочтёт нужным. Это не мой секрет, и я не в праве его рассказывать. Надеюсь, ты это понимаешь? — Я… Оливия была растеряна и понимала только то, что её эмоции написаны прямо у неё на лице. Ей очень хотелось поверить Лили, но Снейп посеял зерно сомнений в её голове, и теперь она окончательно запуталась. Может быть, они и в самом деле не доверяли ей полностью? Недостаточно для того, чтобы посвятить в какую-то важную тайну, о которой они с радостью рассказали Эванс. Это было неприятно, обидно. Дело было даже не в самой сути этой тайны, а в том, что они считали её недостойной узнать. — Поверь мне, пожалуйста, — прошептала Лили и, протянув руку, сжала её плечо. — Я ухожу, ты со мной? — Я тоже ухожу, — ответила Оливия, аккуратно сбросив ладонь гриффиндорки с плеча. — Но я хочу побыть одна. Лили выглядела расстроенной, но она лишь кивнула, ничего больше не говоря. Развернувшись на каблуках, девушка покинула кабинет, напоследок смерив Северуса печальным, разочарованным взглядом. Оливия собиралась выждать пару минут, прежде чем уйти, она больше не хотела говорить со Снейпом, и он, кажется, это чувствовал. Тем не менее, слизеринец подошёл к ней со спины и тихо сказал: — Если хочешь всё узнать, приходи сегодня после полуночи к Визжащей хижине. Оливия обернулась, но Снейп уже ушёл. Она обхватила себя руками, покусывая нижнюю губу, раздумывая над словами слизеринца. Могла ли она ему верить? Конечно же, нет. Но… Но реакции Лили были такими странными, она действительно испугалась, и это доказывало, что Северус точно знает, о чём говорит. Если бы он всё выдумал, с чего бы тогда Эванс так переживала? Оливия решила дать Сириусу ещё один шанс, прежде чем совершить, возможно, самую большую глупость в своей жизни. Покинув кабинет, Розье направилась к гостиной Гриффиндора, где сейчас должны были находиться мародёры. Было ещё не слишком поздно, до отбоя оставалось около часа, и она надеялась, что парни ещё не ушли по этим своим загадочным делам. Оказавшись перед портретом Полной Дамы, Оливия остановилась, в нерешительности осматриваясь по сторонам. Никого. Никто не возвращался на свой факультет, никто не выходил в коридор, и никто не мог подсказать Оливии пароль. — Так и будешь здесь стоять? — спросила девушку Полная Дама, улыбаясь самым уголком губ. — Простите, — ответила Оливия, смутившись. — Не могли бы вы позвать Сириуса Блэка? — Я вам не прислуга, — возмутилась Дама, смерив когтевранку таким возмущённым взглядом, что Оливии стало неловко, хоть она и не понимала, что такого ужасного в её просьбе. Нарисованные обитатели Хогвартса постоянно путешествовали между картинами, для них это вовсе не проблема. — Пожалуйста?.. — протянула Розье, состроив глазки портрету и чувствуя себя круглой идиоткой. — Мне очень надо. — Ну ладно, — закатила глаза Дама, но всё же соизволила исчезнуть со своего полотна. Оливии показалось, что её не было слишком долго. Девушка уже начала нервничать и раздражаться, меряя шагами пустой коридор, как вдруг обитательница картины вернулась, вальяжно вплывая в раму. Она поправила своё тяжёлое платье с кринолином и сложила руки на юбке, поджимая губы. Дама молчала, будто и вовсе не замечая никого перед собой. Оливия ощутила острое желание проделать в картине дырку, но, совладав с собой, она вежливо улыбнулась. — Вы сделали то, о чём я просила? — Ох, ты всё ещё здесь! — воскликнула Дама, взмахнув руками. Оливия стиснула зубы, лишь бы не нагрубить зловредной картине. — Твоего Блэка нет в гостиной. — А в спальне? — В спальню я пройти не могу, — снисходительным тоном объяснила она Оливии, будто та была совсем бестолковой. Помолчав немного, видимо, чтобы позлить девушку, Дама добавила: — Но я спросила. — И? — поторопила её Розье. — И там его тоже нет. Оливия чертыхнулась себе под нос и поспешила к лестнице, услышав в след возмущения Дамы о её неблагодарности. Ни на что особо не надеясь, она сходила в тот заброшенный арочный дворик, в котором Сириус обычно курил, но и там никого не оказалось. Возвращаясь в башню своего факультета, Оливия убеждала себя, что поддаваться словам Северуса Снейпа глупо, и она совершенно точно не станет этого делать. Нет. Конечно, нет. Пойти среди ночи одной к Визжащей хижине! Она же не сумасшедшая!

***

С потолка бесконечно длинного, тёмного тоннеля свисала паутина, которая уже в третий раз прилипала к голове и лицу Оливии. Девушка торопливо перебирала ногами, оскальзываясь на влажных камнях, и брезгливо пыталась выпутать белые нити из волос. Голубоватый луч Люмоса освещал ей путь. Мысленно она злилась на себя за упрямость и любопытство, то и дело думая, что вот сейчас самое время бросить эту нелепую затею и вернуться в свою спальню, но каждый сделанный шаг всё больше отдалял её от Хогвартса. Стук каблуков её ботинок отдавался гулким эхом, отскакивал от стен и терялся в пространстве. Оливия никогда не пользовалась этим проходом в одиночку. Раньше с ней всегда был Сириус, а сейчас она шла навстречу неизвестному, и это пугало её. То, что она могла узнать, увидеть там, у хижины, пугало её не меньше. Она уже всю голову себе сломала в попытках представить, что за тайну скрывали мародёры, но ни один из вариантов, подкинутых её бурным воображением, не казался реальным. Оставалось только встретиться с этим лицом к лицу. Когда после отбоя прошло достаточно времени, чтобы соседки Оливии окончательно заснули, она тихонько вынырнула из-под полога кровати и выскользнула за дверь. В гостиной было пусто, лишь разбросанные тут и там учебники, пергаменты и забытые кем-то очки напоминали о том, что совсем недавно здесь сидели студенты. Встречаясь с Сириусом, Розье успела привыкнуть к постоянным ночным вылазкам, но обычно он встречал её у самого порога башни и сразу же кутал в свои объятия, пряча под мантией-невидимкой. На этот раз ей придётся действовать самой. Попасть к Воющей хижине ночью можно было одним единственным путём — через секретный тоннель, ведущий к Сладкому Королевству. Других вариантов не было. Оливия уже чувствовала смесь сладких ароматов, тянущихся из лавки и перебивающих затхлый запах сырости. Считанные минуты спустя перед девушкой показались ступеньки и дверца люка, толкнув которую, она очутилась в подвале кондитерской. На её счастье, хозяйка крепко спала в своей постели и совсем не слышала звякнувший над дверью магазина колокольчик. Ночной воздух моментально обдал открытые участки кожи морозом, изо рта Оливии вырвалось облачко пара, и она покрепче закуталась в шарф, пряча руки в карманах тёплой мантии. Длинная улица была пуста, даже фонари не горели. В такое время они были ни к чему. Маленькие домишки с обеих сторон жались к мостовой и друг дружке, тёмными окнами таращась на одинокую девушку. Ей было не по себе. В темноте Хогсмид впервые показался ей каким-то неприветливым, жутким. Словно в каждом переулке, за каждым углом таилась незримая опасность. Оливия свернула с главной улицы, направляясь к дорожке, ведущей к хижине. Здравый смысл подсказывал ей не делать этого, но она продолжала идти. Сейчас, когда она уже почти достигла цели, вернуться и забыть казалось ей неправильным. Ей попросту было жаль затраченных сил. В конце концов, она впервые делала что-то настолько необдуманное, и это будоражило её сознание, впрыскивало адреналин в кровь. В ней проснулся азарт, будто всё это было необычной игрой. Но кое-что заставляло Оливию не забывать об осторожности: что, если Снейп отправил её в ловушку? Правда, она не могла себе представить, зачем ему это. Никто из сторонников Пожирателей не имел ни малейшего понятия о том, что Розье теперь была на стороне Ордена. Для них она по-прежнему оставалась сестрой Эвана, и уважение к нему невольно распространялось и на неё тоже, пусть и самую малость. Они не могли ничего узнать. Или могли? И теперь Оливия шла прямо в лапы собственной смерти… Нет, это было глупо. Никто не станет убивать её, тем более — кучка школьников. Брусчатка сменилась мёрзлой землёй, тропа уводила Оливию всё дальше от деревни, всё ближе к Визжащей хижине. Она уже виднелась впереди, рядом с ней высился частокол почти голых деревьев. Облетевшие листья, давно засохшие, хрустели под ногами. Розье сосредоточилась на дороге, подсвечивая себе палочкой, каждый раз вздрагивая от неожиданных звуков. То ночная птица, резко захлопав крыльями, пулей срывалась в чёрное небо, то какой-то неведомый зверёк вскрикивал в глубине чащи, то яростно завывал ветер. Оливия шла быстро и уже почти вплотную приблизилась к старому, покосившемуся зданию. Оно выглядело совершенно заброшенным. Пустые окна без стёкол зияли чёрными дырами. Направив луч Люмоса в одно из них, девушка разглядела облезлые обои в цветочек, отклеившийся уголок которых свисал со стены. От этого дома веяло одиночеством и пустотой, тем не менее, он словно жил своей жизнью: все его хлипкие доски, выстилающие пол и ступени кривых лестниц, жалобно скрипели, стонали, подпевая холодному ветру. В какой-то момент он разогнал облака, и кромешная тьма рассеялась. Оливия повернулась к хижине спиной, задрав голову кверху. Полный диск бледно-жёлтой луны взошёл высоко над верхушками сосен, заливая всё вокруг своим молочным светом. Рядом с ней на небосводе сияли звёзды. Это было красиво, и Розье залюбовалась, не в силах двинуться с места. Ровно до тех пор, пока тишину не нарушил протяжный, леденящий душу волчий вой. Он раздался где-то далеко, со стороны леса. Оливия ощутила скоп мурашек, пробежавших по её спине. Сердце девушки подскочило к горлу. Ведомая внезапно накатившим страхом, Розье попятилась. Как истинная когтевранка, она старалась сохранять хладнокровие, руководствуясь доводами разума. Конечно, в лесу водятся волки, но они не нападают на людей. Им это просто ни к чему. По крайней мере, Оливия ни разу не слышала подобных новостей о Хогсмиде. Здесь было настолько безопасно, насколько это вообще возможно. Она сделала несколько шагов, проходя вдоль хижины, когда снова услышала отчаянный вой, на этот раз куда ближе. Настолько близко, что девушка застыла на месте как вкопанная. Ноги будто приросли к земле, отказываясь подчиняться, но она всё же нашла в себе силы повернуться, ожидая увидеть волка прямо за своей спиной. Пальцы её онемели от холода и от того, с какой силой она сжимала палочку. Позади был только лес, и Оливия судорожно выдохнула, издав тихий нервный смешок. Наплевав на Воющую хижину и желание разузнать секрет мародёров, девушка быстро зашагала обратно к деревне, мечтая как можно скорее оказаться подальше от этого места. Очередной вой пронёсся над деревьями, достигая барабанных перепонок Оливии, и она ускорилась. Ей показалось, будто этот звук был наполнен какой-то вселенской тоской и болью, от него у Розье сжалось сердце. И снова он прозвучал слишком близко, слишком громко. А следом за ним послышался низкий животный рык, от которого каждый волосок на теле Оливии встал дыбом. Она обернулась и вдохнула так резко, что морозный воздух сковал её горло, не давая закричать. Вышел лишь сдавленный писк, едва слышный. Прямо перед ней, среди стволов деревьев, посеребрённых лунным светом, на задних лапах стояло существо, совместившее в себе черты волка и человека. Оборотень. Он был не слишком большим, наоборот, казался даже тощим. Жёлтые глаза опасно светились, горели ярким огнём. Зверь смотрел на Оливию, не отводя голодного взгляда. Ужас, что она испытала, был не сравним ни с чем, никогда ещё ей не было так страшно, как в эту самую секунду. Возможно ли убежать от оборотня? Возможно ли его убить? В этот миг Оливия ощутила себя такой слабой, она ничего не могла. Оборотень часто дышал, в его приоткрытой пасти блестели острые клыки, с чёрных губ капала слюна. Время будто остановилось, и Розье не понимала, сколько уже прошло. Секунды? Минуты? Она боялась пошевелиться, потому что ей казалось, что стоит ей это сделать, и волк тут же нападёт. Оливия не понимала, чего он ждал, но пока он не спешил разорвать ей глотку. Они оба будто замерли в каком-то трансе, гипнотизируя друг друга ответными взглядами. Его глаза показались ей смутно знакомыми, это было так странно. Что-то в них было такое, но она никак не могла уловить, что именно. Их молчаливая игра в гляделки не могла продолжаться вечно. Волк шагнул вперёд, и девушка сорвалась с места, понимая, насколько бесполезна эта попытка выжить. У неё не было шансов против такого существа. Ею двигал сковывающий всё тело страх, им двигала жажда крови. Щёки Оливии моментально намокли от слёз, она уже даже не разбирала дороги, просто бежала изо всех сил, но это закончилось очень быстро. Лишь пара отчаянных рывков, несколько метров, прежде чем она почувствовала сильный толчок в спину и полетела вниз, выставив перед собой руки. Жалкий вскрик распорол холодный ночной воздух. Оливия крепко зажмурилась, прощаясь с жизнью, готовясь ощутить клыки в своей плоти, но ничего не произошло. Вместо этого она услышала, как волк громко заскулил, а ещё был странный звук — будто стук по земле. Быстро перевернувшись и подтянув к себе ноги, девушка увидела крупного оленя, боровшегося с оборотнем. Своими мощными рогами он подкинул зверя, и тот отлетел в сторону, словно тряпичная кукла. Оливия во все глаза смотрела на это странное зрелище, полностью сбитая с толку. Она даже забыла, что нужно убегать. Из оцепенения её вывел собачий лай. Большой чёрный пёс, появившийся так внезапно, буквально налетел на Оливию, но, перескочив через неё, бросился помогать оленю. Вдвоём они справлялись с волком куда лучше. Розье с трудом поднялась, заставляя ватные ноги подчиняться сигналам мозга. Даже пребывая в шоке, девушка всё равно опознала в собаке Сириуса. Она бросила взгляд на свои пустые ладони, пошарила в карманах. Палочки нигде не было. Наверное, она выронила её, когда падала. Пропажа нашлась под ближайшим деревом, и Оливия тут же нацелила кончик на кувыркающийся шар сплетённых тел, но уже через секунду опустила трясущуюся руку. Было бы очень плохой идеей пулять заклинанием, когда у тебя такой тремор, а твоя цель мельтешит перед глазами со скоростью света. Первичный ужас немного отступил теперь, когда волк больше не был занят попыткой её убить, и Оливия могла немного перевести дух. Но она всё ещё ни черта не понимала. Её глаза пытались уследить за схваткой трёх животных. Откуда-то из чащи вновь раздался призывный вой. Чёрно-серо-коричневый комок вдруг распался: волк с силой отшвырнул оленя, потом сбросил со спины пса, и рванул прямо на Оливию. Она пронзительно закричала, пригибаясь и инстинктивно укрывая голову руками, но оборотень лишь сбил её с ног и скрылся в лесу. Розье довольно сильно приложилась головой, затылок гудел от боли, а сердце колотилось как бешеное. Опасливо приподнявшись на локтях, Розье попыталась сфокусировать взгляд, но увидела лишь яркие пятна света, маленькие вспышки, замелькавшие перед глазами. — Сохатый… — Она услышала испуганный голос Сириуса, звучавший словно из-под толщи воды. Поморгала, прогоняя назойливых световых мушек, и наконец восстановила нормальное зрение. Блэк сидел на корточках перед растянувшимся на земле телом. — Чёрт, Джеймс. Джеймс? Какой-то бред. Оливия кое-как встала, пошатнувшись, и Сириус резко обернулся на звук, будто только сейчас вспомнил, что здесь есть кто-то ещё. — Какого хрена, Оливия?! — Блэк налетел на неё, хватая за руки, бегло осматривая лицо и тело на предмет целостности. — Ты не ранена? — Нет, всё в порядке. Сам гриффиндорец не мог похвастаться тем же. Его висок был весь в крови, и Оливия не могла понять, была ли это чужая кровь или его собственная. Она перевела взгляд на лежащего в стороне Поттера — он был без сознания. Его мантия была изодрана, порезы блестели под светом луны. Перед ней вдруг возник Петтигрю, и девушка вскрикнула от неожиданности. — Сириус, он убежал! — выпалил Питер, панически заламывая руки. — Что же теперь будет? Что же будет! — Успокойся, Хвост, — рявкнул на него Блэк, схватив за ворот мантии, заставляя его встать смирно. — Вам придётся тащить Джеймса. Я найду Лунатика. — А она здесь что делает? — Пит уставился на Оливию. — Выясним это потом, надо торопиться. — Сириус взвалил Поттера себе на плечо, тяжело выдохнув. — Помоги мне. Петтигрю подхватил Джеймса с другой стороны, они подошли к Оливии, и она сменила Блэка, закидывая руку бессознательного парня на себя, тут же пригибаясь под его весом. Тело Поттера обмякло в их руках, голова безвольно свесилась к груди, перекатываясь из стороны в сторону от движений Оливии и Питера. Это будет нелёгкий путь. Её собственная голова всё ещё очень болела в районе затылка, но хуже этого был только поток мыслей. Сириус сказал, что сейчас пойдёт за Лунатиком. Значит ли это, что тот оборотень… — Отведите его к Помфри и пришлите кого-нибудь на помощь. Лучше сразу Дамблдора, — приказал Блэк. — Мы поговорим позже, — бросил он Оливии, а потом обернулся собакой и умчался туда, куда до этого убежал волк. Сперва они шли молча. Несли этот тяжёлый груз в виде Поттера на своих плечах, пыхтели, старались не замедлять шаг и не врезаться в низкие ветки. Оливия позабыла про холод, царивший сегодня ночью. Волосы липли к её щекам, спина под шерстяной мантией взмокла. Временами Розье казалось, что Петтигрю хитрит и ослабляет хватку, скидывая почти весь вес Джеймса на неё, а сам в эти моменты отдыхает. До замка было ещё так далеко… Они больше не слышали ни волчьего воя, ни каких-либо других звуков. Лес будто притаился, затих, прислушиваясь и наблюдая за теми, кто так беспечно прогуливался вдоль его края в темноте. Луна снова скрылась за облаками и больше не появлялась; ветер прекратился, так что теперь всё замерло, обездвиженное. Вскоре Пит и Оливия ступили на каменную дорожку, деревья сменились жилыми постройками, и оба они были счастливы вновь оказаться рядом с цивилизацией. Не сговариваясь, они привалили Джеймса к ближайшей стене, чтобы немного перевести дух. — Так что ты тут делала? — спросил вдруг Питер. Он весь запыхался и покраснел, голос его звучал тихо, в нём всё ещё сквозила нервозность. — Гуляла, — саркастически отозвалась Оливия. — А вот что здесь делали вы — это очень интересный вопрос. Они снова как по команде подхватили Поттера и двинулись вперёд, к магазинчику Сладкого Королевства. Пит долго не отвечал, и Оливия решила, что он вообще не собирается этого делать, но потом он заговорил. Она вся обратилась в слух. — Ты, наверное, уже и так поняла, что мы все — анимаги, — сбивчиво произнёс Петтигрю, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Ну, кроме Лунатика. Оливия кивнула, а потом поняла, что он этого не увидел, и подтвердила вслух. — Сириус обращается в чёрного пса, Джеймс — в благородного оленя, — перечислила она. — А ты? Я совсем тебя не заметила. — В этом-то и весь смысл, — радостно усмехнулся Пит. — Я становлюсь крысой! Маленькой и неприметной. Очень удобно в некоторых случаях. Оливия нахмурилась, пытаясь сдуть надоедливую прядь волос со лба, но та стала влажной от пота и прилипла. Розье на секунду отняла руку от тела Джеймса и смахнула волосы назад (она придерживала парня обеими руками, едва справляясь с такой ношей). Ещё немного, и они оказались перед лавкой со сладостями. С большим облегчением Оливия опустила Поттера на землю и вскрыла дверной замок при помощи простенькой Алохоморы. Звон колокольчика показался оглушительно громким в тишине помещения. Протащив Джеймса внутрь, они кое-как спустились в подвал, а оттуда — в тоннель. Захлопывая за собой крышку люка, Оливия подумала: как там Сириус? Один посреди тёмного леса гнался за оборотнем, чтобы вернуть его обратно. Это звучало как искусная попытка самоубийства, но, наверное, Блэк знает, что делает. По крайней мере, Розье хотелось в это верить. — Зачем вам это? — спросила девушка, возобновляя разговор. — Анимагия — очень сложная вещь. Не каждый волшебник осмелится ей овладеть. — Но мы смогли, — горделиво ответил Петтигрю. Кажется, его паника осталась где-то там, за пределами этого тоннеля. Здесь его настроение было чуть ли не весёлым. — Это была идея Сириуса. Или Джеймса, не помню точно. Нам надо было что-то делать с Лунатиком, как-то ему помочь, ну и вот. Оборотни ведь не нападают на животных, это показалось нам единственным возможным вариантом. Оливия хмыкнула, поражаясь логике мальчишек. Единственный возможный вариант — освоить сложнейшее искусство трансфигурации на уровне, доступном не всякому взрослому волшебнику, не то что мелюзге вроде них. Сколько им тогда было? Лет тринадцать? Новость же о том, что всё это время Оливия общалась с оборотнем, пугала её до чёртиков. Поэтому она решительно отбрасывала все свои мысли на этот счёт в сторону, будто в этом не было ничего такого. Притворись, что всё нормально, и, возможно, твой мозг сам в это поверит. — Как давно Ремус… Как давно он болеет? — спросила Оливия, стараясь держать голосовые связки под контролем, не позволяя голосу дрожать. — Ну… — замялся Пит. Его глаза пристально следили за голубым лучом под его ногами. Он решался, стоит ли рассказывать всё Розье, или предоставить это другим, если те вообще сочтут нужным доверить ей эту информацию. Но потом всё-таки сказал: — С ним это с детства. А потом он жадно зашептал, и каждое его слово эхом отражалось от каменных сводов тоннеля, перетекая в следующее, словно беспокойный ручеёк, бегущий по скалистому дну. Создавалось впечатление, что Петтигрю только и ждал, когда же его спросят об этом, ему не терпелось сбросить с плеч груз чужой тайны. Оливия молча слушала, совершенно растерявшись. — В четыре года Лунатика укусил Фенрир Сивый, и когда ты упомянула его имя в разговоре, он просто свихнулся! Решил во что бы то ни стало найти его, встретиться. Это Сириус догадался. Мы должны были за ним присматривать, но сегодня всё пошло наперекосяк. Фенрир бродит где-то неподалёку от Хогсмида, это его вой мы все слышали. А Рем вообще с катушек слетел, как под гипнозом помчался на звук. Мы пытались ему помешать, потом его что-то сбило с толку, это оказалась ты. — Питер прервался, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, и продолжил. — Он отвлёкся на твой запах, человеческий. Но Сивый опять завыл, и Лунатика уже ничто не смогло удержать. Надеюсь, Сириус найдёт его прежде, чем он наделает глупостей… Тирада Петтигрю закончилась, а Розье всё так же тупо таращилась перед собой, пытаясь собрать все клочки своих мыслей воедино. Всё, что она услышала, было настолько удивительно и настолько пугающе, было трудно поверить, что судьба могла так злобно усмехнуться над всеми ними. Фенрир Сивый… Кто бы знал, что именно этот оборотень сыграл свою кровожадную роль в жизни Ремуса Люпина и что именно Оливия соединит их снова, сама того не ведая. Она чувствовала свою вину перед другом. Но ещё больше её удивляло то, что внутри себя девушка не находила страха перед Ремусом. Она знала его несколько лет. Он дарил ей шоколадки на праздники, одалживал свои конспекты по Древним рунам, когда Оливия не успевала записывать за профессором Бабблинг. Он любил тёплые растянутые свитера, потому что вечно мёрз. Его почерк был мелким и неровным, но всё равно оставался аккуратным, в записях всегда был порядок. Люпин любил музыку и иногда напевал себе под нос, Оливии нравилось, как у него получалось. Вместе они накурились на вечеринке и хохотали до слёз, это был первый подобный опыт в жизни Розье, и она ни капельки не жалела, что разделила его именно с этим человеком. Она его знала. И она точно знала, что он отличался от того же пресловутого Фенрира, который даже в человеческом обличье гораздо больше походил на зверя. Но крохотная толика сомнений всё-таки возникла у Оливии, всколыхнула её изнутри. Да, она знала Ремуса Люпина. Знала ли она другую его сторону? Волчью… Что, если он делал ужасные вещи? Такие, о которых писали в газетах, а у тех, кто читал эти заметки, кровь стыла в жилах. — Пит, — робко позвала Оливия, когда впереди уже маячил выход из тоннеля. — Рем кого-нибудь убивал? Петтигрю замер, повернувшись к девушке лицом. На его лице застыло странное выражение, будто он впервые осознал, что его близкий друг вообще был способен на такое. Чисто физически. — Нет, — отрезал он, замотав головой. — Никогда. Оливия облегчённо выдохнула. Когда они оказались в Больничном крыле, им пришлось разбудить мадам Помфри. Встрепенувшаяся женщина выбежала из своей комнатушки, тут же превращаясь в саму сосредоточенность. Она мигом сбросила с себя остатки сна, накинула поверх ночного платья рабочую мантию и стала раздавать команды кому и что делать, куда уложить Поттера, что подать. Помфри почти не задавала вопросов, и Оливия поняла, что женщина обо всём знает. Питер убежал к директору, а Оливия осталась здесь, наблюдая за действиями школьной целительницы. Она хлопотала над Джеймсом, заботливо обрабатывая раны какими-то зельями, водила над ними палочкой, шёпотом проговаривая заклинания. Запахло бадьяном, но даже под его действием царапины не затягивались. Оливия помнила это ещё с третьего курса: следы, оставленные когтями оборотня, не заживают очень долго. Скорее всего, у Поттера останутся шрамы. Теперь ей стало ясно, откуда они взялись у Люпина. Раньше он всегда отшучивался, если Оливия спрашивала об этом, вскоре ей надоело, и она перестала допытываться. Теперь вообще многое вставало на свои места. Почему каждый месяц Рем ходил бледнее мертвеца и куда стабильно пропадал на пару дней, пропуская уроки. Почему так странно реагировал на слова об оборотнях. И почему ребята прозвали его Лунатиком. А она то наивно полагала, что Ремус просто бродит во сне. Как же. — Ну, я сделала всё, что могла, — сказала Помфри, отирая руки о подол платья. — Он проспится и будет как новенький. Женщина отошла от Джеймса и принялась за Питера, который уже вернулся из кабинета Дамблдора. Альбус немедленно выслал Сириусу подмогу. С Петтигрю был полный порядок, так что Помфри отпустила его с условием, что тот немедленно пойдёт в свою спальню и будет отсыпаться. Питер заверил её, что непременно так и сделает, уже через секунду он испарился. Оливия не стала жаловаться на головную боль. Ей просто нужно прилечь и всё пройдёт. Помфри позволила ей остаться здесь, чтобы дождаться возвращения Сириуса и Рема. — Позовёте меня, когда мистер Блэк вернётся с мистером Люпином. Надеюсь, с ними всё хорошо, — тихо проговорила мадам Помфри и скрылась в своей комнате. Оливия присела на свободную кровать, ощущая, как наваливается усталость. Ей безумно хотелось коснуться больной головой подушки и тут же уснуть, но у неё вряд ли бы получилось. Страх за Сириуса холодной волной прокатывался по позвоночнику, заставляя девушку сжимать край простыни влажными пальцами. Ей всё представлялось, на что способен Фенрир, тем более в обличье волка, и её начинало тошнить. Тогда она прикрыла глаза и стала делать то, чего никогда не делала прежде — молиться. У волшебников это было не принято, но Аделин рассказывала ей о религиях маглов и о разных богах, о том, как люди обращались к ним за помощью. Девушка понятия не имела, как это делается, поэтому просто повторяла про себя одно и то же: «Пусть с ним ничего не случится, пусть с ним ничего не случится». Она даже не была уверена, что это можно было назвать молитвой, но она сосредоточила всю свою внутреннюю силу на этом простом действии, представляя, как вместе со словами посылает импульсы куда-то в небеса. Её это немного успокаивало. Она не заметила, как задремала. Её разбудил шум: торопливые шаги, беспокойные голоса. Оливия распахнула глаза, подскакивая с постели, и увидела, как какой-то человек поднёс Люпина к койке и уложил его туда. Человек повернулся в профиль, и Розье узнала в нём Чарли Ардента. Рядом с ним, сцепив руки в замок, стояла Макгонагалл. Помфри уже занималась Ремусом. Она придерживала его голову и вливала в приоткрытый рот содержимое ярко-оранжевого пузырька. Парень закашлялся, жидкость частично пролилась ему на подбородок. Спросонья Оливия совсем плохо соображала. Ей казалось, что она проспала всего несколько минут, на деле же прошло много часов, судя по тому, что Люпин уже был человеком. Она подошла к окну, отогнула край плотной занавески — там уже вовсю брезжил рассвет, а значит утро давно наступило. Розье повернулась к остальным, никто будто бы не замечал её присутствия. Её вдруг забила мелкая дрожь, когда она осознала, что не видит здесь Сириуса. Помфри обрабатывала раны и синяки на теле Ремуса, он стонал и шипел от боли, находясь где-то на границе сознания. — А где Сириус? — спросила Оливия у Чарли, который сейчас отошёл к противоположному окну. Подходить с расспросами к Макгонагалл девушке как-то не хотелось, и она решила обратиться к мистеру Арденту. — А? — рассеяно переспросил мужчина, вперив усталый взгляд в лицо когтевранки. — С ним всё в порядке. — Спазм моментально выпустил Оливию из своих лап, позволяя ей вдохнуть полной грудью. — Слава Мерлину, — прошептала она, опускаясь на подоконник рядом с учителем. — Тогда где же он? Чарли не успел ничего ответить. Двери Больничного крыла распахнулись, на пороге стоял мистер Блэк собственной персоной. Оливия живо спрыгнула с окна и кинулась ему на шею, чуть не сбив с ног. Он пошатнулся, но быстро сообразил, что к чему, тут же крепко прижав девушку к себе. От него пахло кровью и взмокшей собачьей шерстью, драная мантия была вся в грязи, но Оливии было всё равно. Главное, он был жив. — Всё нормально? — спросила девушка, не отнимая от него рук. — Да, — ответил Сириус. — Только мы упустили Сивого. — Не говори, что ты пытался его поймать. — Я и Чарли, — кивнул Блэк. Он прошёл внутрь помещения, Оливия последовала за ним. — Дамблдор послал сову в Министерство, но слишком поздно. Сивый сбежал. С ним были и другие волки, что-то типа его стаи. От Оливии не укрылось, как Сириус брезгливо сморщил нос на последних словах. Она задала вопрос, боясь услышать на него ответ: — А что он делал в этих краях? Чего хотел? — Попасть в Хогвартс, я полагаю, — сухо ответила Минерва, и девушка посмотрела на неё, ощутив новую волну страха. В тёмных глазах профессора тоже мелькала тревога, но она искусно её скрывала. — Но это невозможно. Школа неприступна, — заверила она. Макгонагалл расправила тёмно-зелёную юбку из тартана и подошла к Петтигрю, подзывая к себе Блэка. Оливия слышала обрывки фраз деканши Гриффиндора. Она строго отчитывала их за неосторожность, но тут же в её голосе появлялась едва заметная мягкость, выдававшая её беспокойство за подопечных. Женщина освободила их всех от занятий на завтра, точнее, уже на сегодня. Розье не поняла, относилось ли это и к ней тоже. Она ведь была с другого факультета. — Вас это тоже касается, мисс Розье, — очень вовремя добавила Макгонагалл, повернувшись к девушке. — Вам всем следует отдохнуть. Всё равно в таком состоянии от вас будет мало толку. Минерва покинула Больничное крыло, Чарли ушёл вслед за ней после того, как мадам Помфри осмотрела его и убедилась, что ему не нужна помощь. Потом она заметила, как Оливия морщится, и выпытала у неё признание: её голова до сих пор раскалывалась, а перед глазами всё ещё появлялись световые мушки. «Сотрясение!», — выдала она диагноз, взмахнув руками, и притащила из кладовой очередную склянку, заставив Розье сделать несколько глотков солоноватой жидкости. Девушке было сказано остаться здесь хотя бы до вечера, сопротивляться она не стала. Послушно заняла одну из коек, сбросив с себя надоевшую уже мантию и ботинки. Потом женщина переключилась на Блэка. У Сириуса обнаружилось несколько ушибов, глубоких царапин и один перелом ребра. Помфри заставила его раздеться и лечь, принесла зелье для сращения костей и пару обезболивающих отваров. Сириус пытался сопротивляться лечению, но это было бесполезно. В конце концов он сдался, позволяя ей позаботиться о себе. Помфри оставила на тумбочке у обоих пациентов снотворное, посоветовав принять его прямо сейчас, и удалилась к себе. В Больничном крыле наконец-то настала тишина. Было слышно, как ворочается в беспокойном сне Люпин, сминая одеяло и простыни, но вскоре и он затих. Оливия украдкой посматривала на него, размышляя обо всём, что сегодня случилось. Обо всём, что она узнала. Рассматривая его лицо, бледные нити шрамов, пересекающих нос и подбородок, хмурые даже во сне брови, девушка решила, что не изменит своего отношения к Ремусу. Ни за что. Он этого не заслужил. — Ты будешь это пить? — спросил Сириус, указывая пальцем на пузырёк со снотворным. Блэк лежал на соседней кровати, на расстоянии вытянутой руки от Оливии. Он держал ладонь на сломанном ребре, его грудная клетка размеренно поднималась и опускалась. Пурпурный синяк расцвёл на его боку, там, где и был перелом; взгляд Оливии сосредоточился на этом месте. Ей хотелось лежать сейчас с ним в обнимку, но она боялась сделать ему больно. — Не буду, — ответила она. — Я и так в последнее время слишком часто его принимала. — Да? — удивился Блэк. — Ты не говорила об этом. У тебя проблемы со сном? Оливия ответила не сразу. Она и сама не знала, почему ни разу не пожаловалась Сириусу на свои кошмары. Наверное, просто не видела в этом смысла. — Почти каждую ночь мне снятся жуткие сны, — бесцветно проговорила Розье, устремив глаза к потолку. Побелка кое-где покрылась мелкими трещинками. — Я вновь и вновь вижу ту ночь, когда ранили Эвана. Вижу реки крови. Иногда во сне он умирает на моих руках, и я просыпаюсь в рыданиях. Мои соседки меня, наверное, уже ненавидят, — горько усмехнулась девушка. Её кровать неожиданно просела, пружины скрипнули, и перед лицом Оливии возник Блэк. Он завозился, устраиваясь у неё под боком. — Сириус, тебе надо быть осторожней! Твоё ребро… — Почему ты не рассказывала раньше? — перебил он. Блэк обнял её, притягивая поближе к себе. — Не знаю, — пожала она плечами. Ей вдруг захотелось заплакать. — Слушай, я знаю, тебе нелегко сейчас, — тихонько заговорил он, поглаживая её плечо. — А мне трудно поддержать тебя, потому что для меня Эван — пожиратель и только. — Оливия кивнула, чувствуя, как сильнее защипало в носу. — Но, поверь, я понимаю твои чувства. Тебе, наверное, кажется, что я бесчувственный сухарь, но на самом деле я постоянно боюсь за Регулуса. Мне страшно, что с ним что-нибудь случится, страшно, что его убьют. Услышанное стало откровением для Оливии. Она, конечно, и так догадывалась об этом, но теперь знала наверняка, и ей стало чуточку легче от осознания, что Блэк её понимает. Сириус продолжил, совсем перейдя на шёпот: — Больше всего я боюсь, что однажды мы с ним встретимся в бою, и один убьёт другого. Оливия сдвинулась немного и обняла Сириуса, стараясь быть осторожной. Она уткнулась ему в грудь, слушая его глухо бьющееся сердце, он устроил подбородок на её макушке, принимаясь перебирать волосы, путаясь пальцами в кудрявых прядях. Розье не знала, что такого могла бы сказать ему, чтобы поддержать, а потом поняла, что это и не нужно. Никакие слова не передадут её чувств в полной мере, так что она просто была благодарна вселенной за этот момент. Она хотела замереть вот так, в его объятиях, остаться здесь навсегда, но это было невозможно… — Ты так и не объяснила, что делала в Хогсмиде ночью. — Подбородок Сириуса зашевелился в такт словам, и Оливия нехотя отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. Её щёки вспыхнули, ей стало безумно стыдно за свой глупый поступок. Как она могла признаться ему, что послушала Снейпа?! Да Сириус мгновенно взбесится. Она так надеялась, что он просто забудет об этом. Розье прочистила горло, мысленно готовясь к неизбежному, и в самый последний момент она решила, что лучшая защита — это нападение. — А почему ты ничего мне не объяснил?! Почему не рассказал, что Джеймс и Пит тоже анимаги? Почему я узнаю об этом от посторонних лиц? — От кого? Лили тебе сказала? — Какого чёрта она всё знает, а я — нет? — Теперь Оливия по-настоящему разозлилась, вновь чувствуя обиду. — Вы мне не доверяете. — Что? Вовсе нет! — возразил Сириус слишком громко и тут же понизил голос. — Я не мог тебе рассказать! Лунатик не хотел, чтобы ты знала. — А Лили, значит, можно! — Годрик всемогущий, да никому нельзя! Лунатик оберегает свой секрет как зеницу ока, но Эванс сама обо всём догадалась. Она ведь видит его намного чаще, чем ты. Тем более, они были старостами целых два года, везде вместе таскались, вот Лили и подметила цикличность его «болезни». Она просто припёрла нас к стенке, когда Джеймс притащил её к нам в спальню, а она увидела над кроватью Рема календарь полнолуний. Оливия скрестила руки на груди и потупила взгляд, чувствуя себя дурой. Надо же было так повестись на дешёвую манипуляцию проклятого слизеринца! Теперь она просто надеялась, что Сириус не станет допытываться, кто же надоумил её сходить к хижине, и, кажется, ей повезло. Вместо этого Блэк сказал совсем другое. — Прости меня, Ви. Я правда не мог тебе ничего рассказать. Это ведь не мой секрет. Знала бы ты, как Лунатик злился, когда я показался тебе в облике пса. — Он улыбнулся и снова притянул девушку к себе, оставляя невесомый поцелуй в волосах. Она тоже заулыбалась. — Хорошо, что ты решил тогда подойти ко мне. — Думаешь? — усмехнулся Блэк. — Уверена, — выдохнула она ему в ключицу. В тихом умиротворении они просидели какое-то время, не выпуская друг друга из объятий. В коридоре раздался звон колокола, известивший о начале уроков. Оливия снова задремала, убаюканная тёплыми руками Сириуса. Он тоже уснул. Безмятежность накрыла Больничное крыло, будто отгораживая его от всего остального мира, здесь и сейчас Оливии было так спокойно. Кошмаров не было, ничто не тревожило её сон, он был глубоким. Однако у всего бывает начало и бывает конец, а одно всегда сменяет другое. Девушка заворочалась, глаза её забегали, но веки оставались плотно закрытыми. Ей снилось что-то незатейливое, какой-то будничный сюжет. Она сидела в кабинете отца прямо на полу и рылась в стопке бумаг. Среди них были её детские рисунки, контрольные работы по трансфигурации, отцовские документы, в которых она совершенно не разбиралась. Потом перед ней возникло изображение оборотня из школьного учебника. Оливия подняла его на свет, исходивший из окна, и стала рассматривать. Сперва это был просто оборотень, но потом он превратился в волка с лицом Люпина, а за спиной у девушки раздался торопливый стук в дверь. Она резко обернулась, пугливо прижала рисунок к груди, сердце в страхе забилось быстрее. Стук становился всё настойчивей, она в панике дёрнулась, порываясь встать на ноги, и тут же проснулась, возвращаясь в реальность. Сердце всё ещё колотилось, а кто-то в самом деле стучал, только не в дверь, а в окно. Оливия не сразу сообразила, что происходит. Солнечный луч пробивался сквозь щель между занавесками, раздражая чувствительные ото сна глаза. Девушка выпуталась из одеяла, которым не помнила, как накрылась. Сириус всё также лежал в её кровати и мирно спал. Оливия вылезла из постели, и Блэк сразу раскинул руки, занимая собой всё пространство. И Люпин, и Поттер — оба тоже лежали на прежнем месте. Никто из парней не слышал этот назойливый стук. Оливия на цыпочках прошла к окну и нырнула за шторки, раскрыв их всего на долю секунды, чтобы не разбудить мальчиков ярким светом. За стеклом на карнизе примостился хорошо знакомый ей филин, остатки сна в миг развеялись при виде Эркюля, на лапе у которого болталось письмо. Девушка распахнула окно, впуская фамильную птицу на широкий деревянный подоконник, выкрашенный белой краской, облупившейся по краям. С улицы ворвался порыв холодного ветра, и Розье поёжилась. Почесав пернатого почтальона за ушком, она отвязала послание, всё больше удивляясь его виду. Не было ни печати, ни конверта, только пергамент, свёрнутый в несколько раз, словно впопыхах. Филин знал, что ответа от адресата не требовалось, а потому сразу же улетел, теряясь среди облаков. Кончик носа Оливии заледенел, она закрыла окно и неспешно вернулась на кровать, забираясь в неё с ногами и заворачиваясь в одеяло. С тревогой она развернула бумагу. Перед ней была лишь одна единственная строчка, которая оказалась такой жестокой, что в считанные секунды лишила девушку всех запасов кислорода. Её будто пригвоздило к этой железной койке, придавило сверху бетонной плитой. В бездонных зрачках застыли эти неровно написанные слова. Оливия уронила руку на постель, из глаз хлынули бесшумные слёзы. — Что случилось? — сонным голосом спросил её Сириус, заглядывая девушке через плечо. Она не сдержала громкий всхлип, и это избавило Блэка от сонливости. — Что такое? Она молча протянула ему записку, посланную отцом. Его почерк девушка узнала без труда, хотя он и не был таким же ровным, каким бывал обычно. Сириус вынул пергамент из холодных пальцев Оливии, и она спрятала лицо в ладонях, содрогаясь всем телом. Блэк глянул на содержимое послания да так и замер, задержав дыхание. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы осмыслить написанное, потом он отложил письмо на тумбочку, развернул Оливию к себе и прижал крепко-крепко, не обращая внимания на ноющую боль в ребре. Она плакала, а он тихо приговаривал какую-то успокаивающую ерунду, прекрасно понимая, что это сейчас не поможет. В развёрнутой записке было только три коротких слова: «Эвана больше нет».