Волшебный лес и ужасный замок

— Тавмант, это ты? — слабым голосом спросил Алекс, чувствуя, как кто-то осторожно трогает его лицо. «Наверное, я опять на дачке… Хотя нет, я же в лесу… Меня кто-то должен встретить, или нет? Тавмант вроде бы должен был меня забрать, кто же ещё. Это безумие когда-нибудь закончится?» Болел позвоночник, выгнутый под каким-то странным углом. Поясницу тоже ломило. Вообще, его многострадальному туловищу было сейчас некомфортно, потому что оно лежало поперек ствола упавшего дерева. «Неудачно я приземлился», — подумал Алекс, собираясь с силами, и храбро открыл глаза. Прямо перед собой в надвигающихся сумерках он увидел морду лошади. Животное вежливо обнюхало его лицо и застыло, словно в трансе. Алекс пригляделся и понял, что лошадь была мёртвой. Точнее, это был боевой конь-зомби, непонятно как здесь очутившийся. В животе у Алекса громко заурчало. — Привет, лошадка, — сказал Алекс, улыбаясь. — А ты съедобная? Не дождавшись ответа, Алекс оторвал от нижней челюсти лошадки кусок кожи с мясом и принялся жевать. — Вполне, — вынес он вердикт и потянулся за вторым куском. — Добрый вечер, милорд, — неожиданно послышался чей-то голос. Алекс от испуга начал судорожно барахтаться, пытаясь встать на ноги, но без результатов — он ещё недостаточно протрезвел. Никто не пришёл к нему на помощь, и Алекс трусливо вспомнил, каким заботливым был Тавмант. «И что я от них сбежал, от нихонцев? Хорошо же всё было», — подумал он с горечью. Наконец он смирился и застыл в прежней позе. — И Вам добрый вечер, незнакомец, — сказал Алекс, чтобы не казаться невежливым. — Пришлось подождать, пока Вы немного придёте в себя. Крепкий, наверное, был алкоголь. Алекс засмеялся. — Нет, это другое. Я не алкаш, и не пьяница я, водка, вино — это не для меня… — Тогда Вы нравитесь мне ещё больше, — сказал незнакомец как-то двусмысленно. Алекс опасливо посмотрел в сторону голоса и увидел какую-то невнятную серую тень на ещё одном полуразложившемся коне. «Это ж некромант. Мёртвый. Еб*ть он меня точно не будет, ну, и на том спасибо». — Вы не могли бы мне помочь встать? — спросил Алекс. Незнакомец в балахоне засуетился. — Ох, простите, милорд, я забыл, что живые существа испытывают некоторый дискомфорт из-за своей физиологии. Он спешился, затем протянул Алексу руку, на которой полностью отсутствовали мышцы. Алекс, поморщившись, с трудом сел и, кряхтя, потянулся. Ему показалось, что его спина стала слишком длинной и растянутой, как у мантикоры. «Наверное, трансформация не проходит бесследно, от неё появляется какой-то нехороший побочный эффект», — подумал он. Лич постоял некоторое время, ожидая реакции, но Алекс чувствовал себя неважно — голова кружилась и была словно ватой набита, поэтому просто молчал, закрыв глаза. Тогда лич присел рядом на ствол дерева, спрятал руки в рукава балахона и застыл, совсем как лошадь. — Спасибо, — ответил Алекс, когда его перестало так сильно мутить. — Вы не подскажете, где Тавмант? В смысле, гарпия такая, маленькая, страшненькая, он меня должен был забрать домой. Лич пожал плечами. — Это прОклятая земля, милорд, сюда редко кто забредает. Я даже удивился, что Вы здесь. Обычно мантикоры не любят отходить далеко от пещер. Алекс хмыкнул и оторвал ещё кусок от лошади. — Я единственный в своем роде, так сказать… И как же я теперь попаду домой, если Тавмант не придёт? Или я что-то путаю? — Ну, мы можем немного подождать. Правда, время уже позднее, холодает. Не хотите костер развести, согреться? Алекс покачал головой. — Нет, мне и так вполне. Кстати, я же до сих пор не представился, прошу прощения. Александр, — сказал он, несмело протягивая личу руку. Тот высунул из рукава костлявую кисть для рукопожатия. Алекс удивился, насколько гладкой и приятной на ощупь она была. — Очень приятно, Вергилий, — ответил лич. — Из Данте? — брякнул Алекс. — Из Дейи, милорд. Так называется наше королевство. — Ок, — кивнул Алекс в замешательстве. «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, — невольно вспомнил Алекс первую строчку из «Божественной комедии». — Когда же будет эпилог? Я так устал». Они некоторое время сидели молча, затем Вергилий как-то вкрадчиво спросил: — Вас что-то гнетёт? Физическая боль, или душевная? Или Вы мучаетесь от неразделённых чувств? Алекс нахмурился. «Откуда этот хлыщ всё знает?» — подумал он и, устав сидеть, вновь лёг, вытянувшись, поперек ствола. — Возможно, кому-то это на пользу. Чувствуешь, таким образом, себя живым, — ответил он. Лич помолчал некоторое время, затем спросил: — И какую цену Вы, Александр, готовы платить за то, чтобы чувствовать себя живым? Не слишком ли она велика? Алекс тихо вздохнул. — Я слишком много заплатил, чтобы избавиться от душевной боли. Она угнетает, отравляет меня… Всё моё существование, с детства, отравлено этой болью. Мне даже выразить её не разрешали, нужно было быть удобным ребёнком, жалеть инфантильную мамочку, не нагружать её своими проблемами… Простите, я увлёкся. А потом количество душевной боли стало невыносимым, и я как будто умер, там внутри себя. То есть, по виду я живой, а внутри я мёртвый. И чтобы иногда почувствовать себя хоть немного живым, мне приходится вновь делать себе больно, уже физически. Сложно, конечно, объяснить это мёртвому существу. Он неловко засмеялся. — Нет, Вы ошибаетесь, милорд, — сказал Вергилий. — Некроманты очень ценят жизнь. Это живые, как правило, её не берегут. Просто не понимают, насколько прекрасна сама возможность жить и дарить жизнь другому существу. Без магии и воскрешения трупов. Алекс не нашёлся, что ответить. — Странно, — произнёс он наконец. — Я думал, что вы холодные и равнодушные. Такие андроиды… роботы… эм… короче, не знаю, как сказать… Вроде как ходячие трупы без какого-либо сознания и мировоззрения. Вергилий неожиданно рассмеялся. — Нет, что Вы, мы просто… лояльные. Нас не гнетут страсти и эмоции, мы не боимся умереть. Когда ты мёртв снаружи, то внутри, как ни странно, ты живой. Наверное, трудно объяснить это живому существу. Алекс потёр виски. Становилось совсем темно. Действительно, было холодно — он сам не заметил, как замёрз. «Как будто в секту вербует. Да впрочем, мне всё равно», — подумал он. Ему показалось, что он забыл что-то важное, и никак не может вспомнить. Вроде бы его ждал Тавмант, чтобы отвести в замок. Он же подданный империи Нихона? Так почему он тогда разговаривает с трупом и мёрзнет ночью в лесу? — Тавмант что-то задерживается. Может, что-то случилось? Эльфы напали, туннель обвалился? — тихо произнес Алекс и поднялся с земли, чувствуя тревогу. Он посмотрел на лошадь и подумал, что мог бы на ней быстрее добраться до замка. — Милорд, уверяю, они не оценят Ваших трудов. Всё, о чём они думают — это золото и власть. Нихонцы не самый благодарный народ, поверьте моему опыту. Не будьте пешкой в их игре. Алекс злобно оскалился. — Как будто Вы можете предложить мне что-то лучше. Вергилий развёл руками. — Я предлагаю Вам все земли Дейи. Всё королевство. Это намного больше, смею заметить, чем какой-то приграничный замок Нихона. «Оставайся, мальчик, с нами — будешь нашим королём», — грустно подумал Алекс. — Я так понимаю, что живая мантикора — не лучший король некрополя, — усмехнулся он, понимая, куда клонит Вергилий. Тот замешкался, подбирая слова. — К сожалению, Вам придётся умереть. Но у меня есть зелье, которое сделает это безболезненно. Вы просто заснёте, а потом проснётесь уже в новом облике. Боль никогда не вернётся. Алекс молчал. «Мне уже всё равно. Антон Сергеевич прав — лучше умереть на поле боя, чем влачить жалкое существование. Я просто не могу его бросить вот так, одного, и уйти. Это бесчеловечно», — подумал он. — Я согласен, да… Но при одном условии — вечное перемирие с Нихоном. Никаких войн, только сотрудничество, — сказал Алекс. Лич просиял. — Как скажете, мой король.