Истории. Duskwood

            — Когда я закрываю глаза, они преследуют меня.             — Они?             — Они. Люди, которых я не спас. Стоит закрыть глаза — я вижу их лица. Вот почему я стараюсь не спать.       Джейк бросил взгляд на Элин, смущённую и грустную, сидящую рядом с ним, обняв колени. Затем глубоко вздохнул и посмотрел в окно. Мягкий закатный свет окутывал его сутулую фигуру, ветер мягко трепал влажные волосы. Он выглядел таким одиноким и потерянным в этот момент, что больше всего на свете ей хотелось подвинуться и обнять его. Боясь спугнуть пробуждающуюся откровенность, оставалась неподвижна.             — И… Много таких людей?             — Я точно знаю шестерых. Ханна, которая так ждала моей помощи. Люди, имён которых я не успел узнать. И… — она видела, как дрожат его губы, и едва сдерживала порыв броситься к нему в объятия в попытке хоть немного облегчить боль. — Ещё моя мать.             — Расскажешь мне про них? Возможно, тебе станет легче, если перестанешь хранить свои тайны.       Джейк вздохнул едва слышно и что-то пробормотал — Элин не услышала и немного подвинулась к нему.             — Она не хотела больше бороться. Ты знаешь, кто я для Ханны. Я узнал перед тем, как всё произошло. В то время только мы были друг у друга…       Он говорил едва слышно, и Элин, даже напрягая слух, не могла разобрать всего. Она смотрела на губы, пытаясь прочитать самые тихие слова. Просить повторить было бы бесчеловечно.             — Я восхищался ей сколько себя помню. Такая сильная и такая добрая. Единственный близкий для меня человек… Мне всегда было довольно сложно справляться с социумом, но легко с компьютерами. Я почти жил в своём виртуальном мире и всем было хорошо. Окружающим странный ботаник нужен был только для домашки. По крайней мере пока фотографии одной особенно неприятной персоны не стали общественным достоянием. Ты понимаешь. Нет, я не горжусь этим, но это уже часть меня. Я был осторожен, и никто не мог доказать, хотя все знали. Хотя, может, и доказали бы, если б за дело взялся кто-то серьёзнее. Ладно. Так началась моя «работа» и это мне нравилось, я совершенствовался. Но, веря в свою неуловимость, совершал ошибки. Из-за моей «работы» полиция впервые пришла в наш дом. Не знаю, как маме удалось уладить всё это, но сразу после она позвала меня к себе.       Я помню этот разговор как сейчас. Маленькую тёплую кухню, поникшую мать, блики света от закатного солнца в её грустных глазах. Я пытался придумать оправдания, в голове мелькали сотни мыслей, но ни одна не казалась правильной. Я дрожал, обхватив себя руками, и ждал её слов. Ведь она будет говорить, что я подвёл её, не оправдал ожиданий. Но когда она наконец заговорила…       «Ты ищешь себя и пытаешься привлечь внимание, которое я не могу тебе дать. Я знаю, что тебе непросто и одиноко. Ты хотел бы узнать о своём отце?»       «Зачем, если я… мы не нужны ему?»       «Он не знает, что ты есть. Я так и не рассказала ему».       «Но почему?»       «Стечение обстоятельств. Давай-ка направим твою энергию в положительное русло. Я дам тебе несколько подсказок. Мы были одного возраста. Его фамилия Донфорт и…» она вышла из комнаты, чтобы через несколько минут вернуться с фотографией — старой и немного потрёпанной. Мама там совсем молодая, с блестящими глазами. Мужчину я видел впервые.       Тогда я и начал искать, используя и общедоступные методы, и то, чему успел научиться. Я погрузился в это расследование, забыв о реальной жизни, не замечая… И когда однажды я прибежал домой, мечтая поделиться, что нашёл след, там уже были полиция и скорая. Я надеюсь, тебе незнакомо это чувство. Когда от одного взгляда на что-то в душе рождается смутная тревога, и ты знаешь, что произошло что-то ужасное… Но пытаешься убедить себя, что «ужасное» касается кого угодно, но только не тебя. Глубоко в душе ты уже знаешь всё, но земля всё равно уходит из-под ног, когда видишь выбившуюся из-под простыни руку.       Следующее воспоминание — комната в полицейском участке. Я зарываюсь пальцами в волосы, царапаю голову, а по щекам всё ещё текут слёзы. Они не прекращаются, хотя прошли часы. Я дрожу, хотя с головы до ног закутан в одеяло. На столе чашка кофе, но у меня нет сил притронуться к ней.       «Она не могла, не могла, не могла…» — повторяю раз за разом.       «К сожалению, могла. Посмотри на это».       Он протягивает фотографию записки — сразу узнаю почерк. Строчки плывут перед глазами, мне приходится вчитываться несколько раз, чтобы увидеть смысл.       «Мой маленький Джейк, когда ты прочитаешь это, меня уже не будет. Мне жаль писать это, но мне хотелось остаться в твоей памяти сильной и здоровой, а не (чернила размылись и несколько слов разобрать невозможно).       Меньше всего на свете я хотела оставлять тебя одного в этом мире, поэтому надеюсь, что к этому моменту тебе удалось найти своего отца. Если так… Пожалуйста, покажи ему моё кольцо. Он поймёт.       Мой мальчик, какие бы испытания ни ждали тебя впереди, помни: я люблю тебя и не я одна. Даже если ты этого не видишь, рядом обязательно будет кто-то, кому ты важен.       Прости и прощай, моё единственное дитя».       Слёзы текут по щекам и понимание, что ничего не исправить, что ничего не будет, как прежде, бьёт по голове, отнимая все силы.       Итак, в тринадцать я впервые оказался в бегах. Сбежал из полицейского участка прежде чем приехали специальные органы.       Уличная жизнь… непростая. Беспрерывная работа, кроме того… иногда ради выживания порой приходится поступать неправильно. Но когда удавалось получить больше необходимого, я продолжал учиться… Ну знаешь, оттачивал навыки. Я бы соврал, если бы назвал время беспросветным мраком, ведь в то время мои навыки заметили. Он появился однажды в том месте, которое я привык называть домом. Просто с лёгкой усмешкой сидел в той комнатке, осматривая пространство и меня, застывшего в дверном проёме, но готового сорваться с места в любой момент. Неужели полиция нашла меня? Не очень похож он на офицера, но вдруг, в теории это возможно.       «Неплохо, малыш. Но научиться нужно ещё многому».       «Ты кто?»       «Ты можешь называть меня «А», Джейк».       Он знал обо мне всё. Иногда казалось, он знал даже то, что не знал я.       «Вопрос тот же».       «Не имеет значения, кто я. Важно, чему я могу научить тебя и какие возможности дать. Если, конечно, ты решишь идти со мной».       Я оглядел комнату и кивнул — мне нечего терять.       Итак, мне пятнадцать и, кажется, моё одинокое путешествие прервано. Их было шестеро — я не знал их имён — никто, кроме А, не знал — но они стали важны мне. Каждый инициал был добр ко мне, они все учили меня новым приёмам, воспитывая последнего члена группы, того, кто мог унаследовать инициал «Эс», и давая возможность продолжать поиски и общение. Да… Это то время, когда я наконец-то установил контакт с Ханной. Я взломал её социальные сети, узнал всё, убедился… Я был зол, хотел наглядно показать своё существование и разбить их семью. Но Ханна была так добра ко мне, всего лишь незнакомцу, что я не смог сказать ей.       Наверное, это время один из лучших периодов в моей жизни. У меня была семья и подруга, не знавшая, что мы связаны более тесно. Мы были счастливы… А потом всё полетело в бездну. Опять.       Всё началось с Ханны. Вернее с её «Знаешь, мне кажется, я люблю тебя». Я знаю, я должен был рассказать ей, кто я, объяснить всё. Может, тогда бы ничего не случилось. Я должен был, но не мог. Вместо этого я просто сбежал, удалив все сведения о себе из социальных сетей и забыв о той электронной почте. Это было довольно трусливо, но тогда казалось единственно верным решением.       И в группе тоже были проблемы. Мы были «серыми» и делали упор на раскрытие того, что пытались скрыть от общественности, но иногда для этого нужны деньги, и мы ввязывались в опасные авантюры. Не всей группой, обычно А брал кого-то одного в напарники. В тот раз была моя очередь.       Я помню это чувство слишком хорошо — опьянённые успехом, мы ликовали и купались в ощущении почти всесильности. Миссия выполнена, у нас буквально полные сумки денег, мы на вершине мира, мы способны на всё.       «Этой ночью останемся в мотеле, — говорил А, — чтобы запутать возможные следы».       И я даже не думал спорить с тем, кого считал братом.       Но с утра, когда мы вернулись в убежище… Я подумал, что оказался в фильме ужасов. Первое тело лежало у самой входной двери в луже крови. Ещё троих мы нашли в спальне и одного на кухне. Багровые следы на полу, полосы и капли… Наше убежище превратилось в сюрреалистическую кровавую картину. Не выжил никто. Из всей семьи остались только мы с А. Всё было ровно как в прошлый раз только даже сильнее. Страх, паника… Не знаю. Упасть на колени, кричать, утопая в слезах — всё, что я в тот момент мог. Помню, как А вытаскивал меня из той квартиры, перехватив за талию. Помню, как сидел на лестнице, затуманенным взглядом наблюдая за растворяющейся в толпе спиной А. В голове звучал его голос «Дальше сам, малыш». В семнадцать я второй раз остался один. До сих пор не понимаю, где я совершил ошибку, что могло привести к ребятам. Зато я точно знаю, что мы собирались раскрыть тайны одного важного человека. В память о второй семье я опубликовал часть информации, которая оставалась у меня, и оказался в розыске.       Я думал и прежде, но тогда убедился окончательно: мне следует быть одному. Людей, с которыми я сближаюсь, всегда постигают неприятности. Я как сломанная кроличья лапка — талисман неудачи. Я решил не подвергать опасности никого, не сближаться ни с кем. И это неплохо получалось несколько лет. Брести одному, скрываться, не подпускать никого даже на несколько метров — ты понимаешь, не физически. Постоянно находиться в толпе и стараться даже не заговаривать ни с кем. Это… Это было даже комфортно. Я привык. А потом появилась ты.       Джейк вдруг замолчал. Он поднял голову и посмотрел на Элин. Она ожидала увидеть слёзы в его глазах, но их не было. Он только смотрел затуманенным взглядом на неё и, казалось, мысленно был где-то в далёком прошлом.             — Джейк? — осторожно позвала Элин.       Он вздрогнул.             — Я не хотел сближаться с тобой. Не хотел и тебе принести неудачу. Это причина, по которой я с самого начала говорил, что чувства, которые ты пробуждаешь во мне, неправильные и опасные. Даже если мы незнакомы лично, ты много значишь для меня и я старался защитить тебя от себя хотя бы так. Даже воспользовался этой ситуацией с видео Лили, чтобы исчезнуть и вновь продолжить путь в одиночестве. Нет, тогда они действительно почти поймали меня, я не врал. Просто это было дополнительной возможностью обезопасить тебя. Итак, я снова оказался один среди толпы. То есть ладно, я так только думал. Ты продолжала писать мне, я продолжал делать вид, что не вижу этого, ждал, пока ты сдашься и примешь, что меня нет, я больше не часть твоей жизни. Даже если от одной мысли об этом у меня всё внутри переворачивалось, ведь ты на самом деле стала особенным человеком для меня за это время. Той, кто заставляла улыбаться и вдохновляла. И когда я впервые услышал об #iamjake, сразу понял, что ты замешана в этом.             — И почему все так думают? — Элин вздохнула. — Это даже не моя идея.             — Я не знаю. На самом деле не знаю, почему я подумал о тебе в тот момент. Но я был уверен. Чувство, которое захватило меня тогда, было как будто бы из детства, той его беззаботной части. Наверное, я могу назвать это благодарностью, но никто не делал для меня ничего похожего хоть раз в моей жизни. У меня даже слёзы на глаза навернулись, я подумал, что возможно, если ты такая особенная, то будешь защищена от моего проклятия. А через пару дней получил сообщение от Нимоса. Та атака… Я успел в последний момент. Эти ребята были способными. Я чувствовал себя так странно: хотел отстраниться от тебя, чтобы защитить, понимал, что сделал всё только хуже и до дрожи боялся, что ты не захочешь общаться со мной. Но ты…             — «Я почти плачу от счастья!» Так я тогда сказала и моё мнение не поменялось. Я так боялась, что ты… исчез навсегда.             — Прости.             — Не извиняйся.             — Потом всё закрутилось так быстро. Мне пришлось показаться в Дасквуде, с тобой впервые увиделись, оба нарушив обещание не рисковать… Тот подвал и Ханна… Я помню, как она лежала у меня на коленях, последний раз закрывая глаза, помню последнее «я люблю тебя» и прикосновение дрожащих пальцев к щеке. Я не смог спасти её. Я даже не успел сказать ей правду.       Его голос дрожал, ты не знала, что предпринять и только коснулась его руки, немного сжала пальцы.             — Джейк, даже супергерои в комиксах не могут спасти всех. А ты просто человек со своими сильными и слабыми сторонами. Ты не должен винить себя в том, что случилось, это всё — просто стечение жутких обстоятельств. Не вини себя в том, что ты не можешь контролировать.             Джейк немного развернулся, Элин почувствовала, как его вторая ладонь накрыла её руку и немного сжала.             — Ты единственное, что ещё позволяет мне держаться, — пробормотал он. — И я так боюсь, что с тобой может что-то произойти, что я могу потерять тебя.             — Со мной всё будет хорошо, Джейк. Уже всё закончилось, нам ничего не угрожает.       Она подалась вперёд и, мягко улыбаясь, коснулась лбом его плеча. Джейк высвободил руку, и Элин почувствовала осторожное, почти невесомое касание его пальцев к спине.             — Элин…             — Тише. Не говори. Я знаю, это сложно для тебя.       Он коснулся губами макушки.             — Спасибо, Элин.             — Всё для тебя, Джейк. Кстати, Джейк… Я уже месяц хочу сказать тебе кое-что.             — Да?       Она подняла голову и, приподнявшись немного, зашептала ему на ухо один из её секретов. На лице Джейка застыла неверящая улыбка.