your lil devil

— Тебя, — отдаётся в голове набатом. Тишина душит. Губы горят. Крис шумно сглатывает образовавшийся в горле ком. Он не может двинуться с места. Тело ощущается чем-то другим, будто окутанное цепями — невозможно и пошевельнуться. Всё, что дарило спокойствие и улыбку сейчас кажется каким-то недружелюбным и посторонним. Хочется закрыться от всего, а лучше — отмотать время и не открывать рта, когда этого делать не нужно. Он хочет что-то сказать: свести в шутку, сделать вид, что ничего не было. Хоть что-нибудь! Но в голове разрозненные фразы не хотят складываться в предложения. Чувства, что покоились внизу живота, стали вновь подниматься и расходиться по груди, опаляя внутренности и оголяя нервы. У Чана сердце бьётся совсем медленно и тихо: будто он, словно пленник, ждёт своего приговора с петлёй на шее, что сдавливает горло и мешает глубоко вздохнуть. — Ты, должно быть, и правда напился, — начинает первым Феликс совсем тихо. Щёки Криса будто пронизывают тысячи иголок там, где друг касается его. Сердце по ощущениям бьётся неторопливо и приглушённо, а сам Крис дышит нечасто и тихо. — Но знаешь, я, кажется, тоже напился, — шепчет Ликс и поддаётся вперёд, прижимаясь своими губами к губам Криса. Его пальцы на щеках начинают легко подрагивать, а прикосновение уст ощущается словно воскрешающее зелье, придающее сил. Младший замирает на пару мгновений и его будто прошибает понимание. Он почти отстраняется, но Крис оживает моментально: обхватывает Феликса руками грубовато, прижимает к себе крепко и целует жадно. Будто сорвавшийся с цепи пёс, словно губы Феликса — тот самый спасительный глоток воздуха, что разделял его от жизни. Он сажает Ли на стол (деревянный предмет мебели жалобно скрипит под его весом) и почти задыхается, когда Ликс, заражённый страстью, начинает целовать его в ответ неумело и сбивчиво. На вкус губы Феликса оказываются горькими, как пиво, но от них почему-то невозможно оторваться. Крис жадно целует их, легко кусая, и тихо сходит с ума. Феликс почти дрожит в его руках: отвечает отрывисто, задыхаясь и шумно втягивая воздух, раз за разом сбиваясь с темпа. Он накрывает покрытые короткой однодневной щетиной щеки старшего и чуть сжимает их пальцами, будто боясь, что Крис может передумать и отступить. Кристофер реагирует однозначно: сильнее вжимает послушное тело под собой в поверхность столешницы. Та, в свою очередь, в ответ скрипит жалобно, словно на последнем издыхании, грозясь посыпаться к чёртовой матери. — Если ты сломаешь мне стол, — начинает Ликс, но Крис не даёт закончить, вновь перехватывает инициативу, засасывает губы поочерёдно, будто смысл всей его жизни — целовать друга. — Я сломаю тебе лицо, Крис, — выдыхает чуть громче и как-то отчаянно на вдохе, будто ему уже не хватает воздуха. Губы начинает колоть, словно от разряда тока. Сердце стучится о грудную клетку, как сумасшедший заключённый в порыве ярости. Крис решается на невозможное — взглянуть на Феликса. И это оказывается хуёвой идеей, потому что у Ликса влажные от слюны (Криса!) губы, чуть покрасневшие по краям от поцелуев. Приоткрытый рот, чёрные горящие глаза. Увеличенные зрачки из-за полумрака на кухне. Тяжело вздымающаяся грудь и затвердевшие соски. Перед ним на столе буквально расположилась какая-то ожившая влажная фантазия, до которой только рукой дотянуться! — и она твоя. — В кровать, быстро, — тихо рычит Крис, а Феликс мелко вздрагивает и выскальзывает из-под него за долю секунды, пропадая из кухни. Словно дьявольское наваждение, без Феликса становится трудно дышать. Слюна собирается во рту, губы горят, а кончики пальцев начинает покалывать из-за отсутствия чего-то жизненно необходимого. Это похоже на морок. Крис, оставшись один на кухне, сначала чувствует смятение. Быть может, это алкоголь? Всё дело в нём? Как можно испытывать такое сильное влечение к тому, с кем дружил почти три года, кто не вызывал "такого" интереса. Но Криса почему-то тянуло. Веснушки, которые он раньше считал глупыми, теперь хочется поцеловать — каждую дважды! — особенно на плечах, коснуться губами, прикусить, оставить свой след поверх. Глубокий голос, на который он раньше и не обращал внимания, теперь по ощущениям впитывается в его кожу и оседает внизу живота чем-то приятным и тёплым. Но главное открытие — губы. Совсем немягкие, обветренные из-за мороза и горькие от пива, но действуют, словно магнит для Криса. Их хочется целовать так долго, пока утро не наступит и снова не придётся идти на работу. Крис сжимает кулаки. Алкоголь в крови не мешает мыслить трезво, но взамен подкидывает одну идею охуительней другой. Точнее, всё то, на что Бан не решился бы даже представить в обычный день, сейчас кажется самым лучшим решением на планете. И хуй с этой дружбой.