Последний шанс. Амортенция

Джинни уже с первых секунд поняла, что произошло что-то как минимум грандиозное! Она подхватила меня в гостиной и, опережая Гарри и Рона, потащила наверх. Мы нашли укромное местечко, куда никто особо не любил заглядывать. — Ну? Ну, Гермиона Грейнджер! — Джинни… Джинни, мне конец, — чуть-ли не плача, простонала я, разогревая любопытство девушки. — Он безумен! — Что? Настолько?! — она сверкнула взглядом, в котором читалось слишком много того, о чём даже подумать было стыдно, когда речь заходила о профессоре Снейпе. — Нет! Конечно, нет, просто… Знаешь, он… И тут, немного окрепнув после такого яркого приключения, о котором даже помыслить боялась, я пустилась в воспоминания. Я рассказала Джинни всё: начиная с моей тревоги перед парой и заканчивая последними словами Снейпа, которые вбили последний колышек в моё сердце. И весь этот рассказ сопровождался моими вздохами и её охами. Когда исповедь подошла к своему концу, Джинни смотрела на меня огромными глазами. Эти мелкие наблюдения, описания происходящего и моих чувств так глубоко поразили её, что Джинни ещё долго пыталась укомплектовать всё это в своей голове и по итогу высказать что-то достойное. Но получилось: — О мой… — Джинни… — Нет, подожди, — прервала она меня, еле справляясь с волнением. — Представляешь, какой он, если это был только первый день! А такой холодный и мрачный с виду. И не скажешь, что такой горячий. — Джинни, имей совесть! Вспомни, о ком мы говорим! Это всё амортенция, понимаешь? — Ну, я не уверена, что опои ты Невилла, он бы стал зажимать тебя и говорить такие слова. И в этом она была права на все 100%. Я могла уверять себя, что всё произошедшее — это действие любовного зелья, и говорил со мной не настоящий профессор Снейп, а его облик с мыслями, возбуждёнными амортенцией. И это было самое обидное! Да, я терялась в присутствии такого пылкого профессора, но в тоже время мне это нравилось, — надо было только попривыкнуть к такой его стороне. Да, я боялась его такого, но в тоже время мне всё это нравилось так сильно, что я, пусть даже и с дрожью в коленях, хотела завтра спуститься вниз и подвергнуться ещё одному нападению околдованного Снейпа. — Ты пойдёшь? — Джинни будто знала, что я именно об этом сейчас думаю. — Я бы пошла. — О! Я в этом не сомневаюсь! — Да, ровно как я не сомневаюсь в том, что ты тоже не упустишь этот момент. — Всё-то ты знаешь! — Удачи, — усмехнулась она и окончательно оставила меня с моими мыслями и переживаниями. На самом деле всё было довольно просто, хотя я нагромождала эту простоту ужасными глыбами сомнений, проблем и нерешительности. У меня был выбор между двумя решениями: либо пойти, и опять же рискнуть, либо забыть обо всём и понадеяться, что моя ошибка не приведёт к ещё большим проблемам. Думать об этом всё время невозможно, так как каждую секунду варианты будут подменить друг друга, что-то покажется лучше, а потом хуже… Решение приходит в первую секунду, — и это то, чего ты на самом деле хочешь и в итоге сделаешь. Я хотела рискнуть. Хотела так сильно, что в итоге полностью отмела второй вариант. Как можно притворяться слепой? Как можно сдерживать свои желания, когда ты помнишь о том, как близко он стоял? Какие слова говорил… Именно поэтому уже утром я плыла от того, что ещё немного и я выберусь в свой уголок заветных мечтаний. Я была рассеяна, совершенно не готова к тому, чтобы обращать хоть на кого-то своё внимание: лекции проплывали мутным облаком где-то рядом, разговоры однокурсников вообще игнорировались и не записывались в голове. Я была сегодня официально недоступна! Мой полёт фантазий был замечен многими, но и эти вопросы я игнорировала, ровно как и все остальные. Я привлекала внимание своей непривычной отстранённостью на уроках, ведь ещё неделю назад я так рьяно поднимала руку и выдавала ответ за ответом, иногда спасая тех, кто не подготовился. — Наверное, она словила мозгошмыга, — мечтательно проговорила Полумна, приближаясь к моим ушам. Я пропустила этот момент, но хорошо запомнила следующий: она начала хлопать в ладоши, от чего в ушах зазвенело. — Полумна! — О, пришла в себя, — проговорила она. Я огляделась и заметила огромные длинные столы Большого зала, наполненные всяческой едой. Уже был ужин. Рядом со мной сидели Гарри (до тошноты серьёзный и настороженный), Рон (как всегда, ничего толком не понимающий и хорошо отстающий от происходящего), Джинни (до сих пор смеющаяся от моей реакции) и Полумна. Последняя приветственно улыбнулась, будто только что не оглушила меня своими хлопками. — Зачем ты это сделала? — Ты словила мозгошмыга, а избавиться от него можно только так. — Мда… Я даже спрашивать не стала, кто такой мозгошмыг, просто проигнорировала новые бредни нашей сумасшедшей Полумны. Но её хлопки действительно выбили из меня последнюю ватно-сахарную дурь. Уже ужин! Уже! День пролетел так незаметно, так быстро, что я начинала впадать в другое своё крайнее состояние — в нервозную дрожь. Ни то, ни другое поведение нельзя было назвать по крайней мере сносным, но я была такой влюблённой, так неопытной и такой трусихой, когда речь заходила о профессоре, что быть достаточно спокойной у меня никак не получалось. — Мы думаем сегодня собраться все вместе и добить эту домашку по «Защите от Тёмных искусств». Ты поможешь нам? Вопрос Рона не предоставлял выбора. Это был вопрос: «Ты сделаешь за нас её?» И это так разозлило меня! За столько лет я привыкла к тому, что подтираю задницы этих двоих олухов, но сегодня меня волновало что-то совершенно иного характера, так что их приземлённые интересы были как нельзя некстати. — Я сегодня занята! — Чем это? — Опять?! Гермиона, я больше не дам тебе мантию. — А она мне и не нужна, Гарри. По крайней мере, сегодня. — И ты ничего объяснять не будешь? — А ты считаешь, что я должна? Гарри мне ничего не сказал. Он был упрямцем. Упрямицей была и я. И не всегда ему одному ставить свои интересы и своё любопытство превыше наших. Но сейчас во мне говорила не та Гермиона Грейнджер, спокойная и рассудительная, нет, на её месте была взволнованная и растерянная девушка, подросток, неумелый и нашкодивший, как ребёнок. И я не могла сейчас оседлать свои фейерверки эмоций, которые не находили выхода в этом замкнутом пространстве, обёрнутом красной лентой правил. Уже через несколько минут я пожалела о том, что так остро отреагировала на слова друзей: они беспокоились за меня, по-своему, конечно, но всё же беспокоились. И тот же Гарри уже не хотел делиться своей семейной реликвией, не потому что, я слишком нагло заняла её три раза, а потому, что каждый раз привносил шторм в моё сердце. За несколько недель я испытала так много всего, эти чувства были неоднозначными, разрывающими моё привычное поведение, что я принимала всё это очень близко. «Ничего, я обязательно извинюсь перед ним завтра», — уверовала я в это, пока ещё не дошла до пункта назначения, пока я ещё могла мыслить о чём-то отстранённом. Мой незамутнённый разум вновь наполнялся дымкой, мысли путались, когда я подошла к кабинету «Защиты от Тёмных искусств». У меня не было чёткого плана действий. Я даже не знала, куда идти! Где меня ждали в этот вечер? Здесь или же… там, внизу? Рисковать в очередной раз я не стала, ведь зайти на территорию Снейпа самостоятельно — это объявить о своих слишком наглых и непристойных для ученицы намерениях. Именно поэтому я остановилась у кабинета и принялась ждать. Чего? Его прихода? Кто его знал, возможно, я вообще ничего не дождусь! Но я ждала, потому что у меня не было выбора. Этот момент был слишком важным для меня, я слишком долго ждала, когда могу вот так сидеть здесь и хотя бы ждать. Ведь раньше я не могла даже этого. — Мисс Грейнджер? Значит, всё же вы пришли? Профессор Снейп оказался рядом так неожиданно, так внезапно… Я внимательно наблюдала за каждым движением вблизи, но в итоге была застигнута врасплох. В один момент встав на ноги, я молча кивнула и продолжила смотреть на него. — И почему вы же стоите здесь? Я ожидал вас у себя. «Быть не может!» — недоверчиво покраснела я, когда услышала эти слова. Мне казалось, заявись я в его кабинете без невидимой защиты, меня обязательно настигнет карма за сделанное. Да и можно разве? Я не была монахиней, но и решиться на столь личное и откровенно непристойное предложение — вверх неприличия и неуважения к самой себе! — Итак? Во взгляде Снейпа сквозило что-то чертовски тёмное и коварное. Мне не нравился этот блеск, потому что уже сейчас мне начало казаться, что меня испытывают. Он нащупывает почву? Решает, как можно далеко запустить свои руки? — Я всё выучила, так что у вас не будет возможности критиковать меня, — против голоса рациональности произнесла я вполне уверенно. Я до дрожи в коленках боялась и шаг сделать к лестнице, ведущей в подвальные этажи, но я всё же заглотила эту удочку, которую он кинул в моё озеро. — Прекрасно, — опять показывая свою еле видимую ухмылку, сказал Снейп. Он протянул руку вперёд, указывая на проход к лестнице: — Прошу, мисс Грейнджер. — Благодарю. Внешне я вполне уверено шла за ним, не подавая виду, но внутри… Меня плющило, действительно плющило от происходящего! Я еле ногами шевелила, будь я здесь одна, слова бы не вымолвила. Мы прошли мимо нескольких учеников — среди них я увидела знакомые гриффиндорские лица, удивлённые и искренне ошарашенные. Я неуверенно помахивала им рукой, дополняя образ провинившейся скудной улыбкой. Заранее зная, что произошедшее не останется в тайне, я постаралась всем и каждому показать, что иду за Снейпом только потому, что он застал меня за каким-нибудь страшным преступлением. — Мисс Грейнджер, — продолжая пугать меня своим обильным вниманием, произнес Снейп и открыл передо мной дверь. Этот жест, пусть и гостеприимный, был предупреждающим выстрелом, при чём последним. Если я поведусь и сделаю ещё шаг в эту пропасть, то у меня не будет выхода. И я сделала этот шаг, подписавшись под всем, что меня здесь могло ожидать. Возможно, это было крайне глупо. Но только возможно! Сейчас я не была адекватна, так что новый рискованный и, честно говоря, безумный шаг вполне был оправдан мною. Я прошла ещё несколько шагов и остановилась посреди кабинета. В отличии от меня, закрыв за собой дверь (и слава Богу, что не на ключ), Снейп прошёл прямиком до письменного стола, за которым он уселся, сложив руки в замок. — Прошу, мисс Грейнджер, — в очередной раз сказал мне он, выжидательно наблюдая за каждым моим движением, за каждым шорохом и изменением во внешнем виде. Сказать хоть слово в такой щепетильной ситуации я просто не могла, но должна была. Если бы я сейчас промолчала, то проиграла эту негласную битву между нами. Именно поэтому я сжала кулаки, мучая школьную юбку, и начала полностью цитировать параграф из учебника. Тот ли он был? Не запуталась ли я? Я не знаю. Я просто говорила, а он просто слушал, но слушал внимательно, ни на секунду не отвлекаясь. Этот монолог продлился пять минут, за которые я как-то странно, если честно, рассказала этот параграф, где-то на краю сознания понимая, что я ошиблась и не раз. В каких-то местах я урвала факты из другой темы, но поняла я это только потом, и то с натяжкой, так как этот момент оставался в моей голове туманом. — И учебника не надо, — вы и так его полностью пересказали, — недовольно пробормотал Снейп, когда я закончила. Этот упрёк был откровенно притянут: по лицу профессора я не заметила и капли неудовлетворённости. Этим замечанием он будто бы пытался сохранить свою невозмутимость и незаинтересованность. — Вы сказали выучить параграф — я это и сделала. Неужели у вас ко мне есть какие-то претензии? — У меня к вам, мисс Грейнджер? Что вы — никаких! В нём ничего не изменилось. Каждое слово профессор говорил с непоколебимой отстранённостью, будто мы не были в его кабинете, будто бы вчера он не перешёл тонкую грань в роли профессора. Совершенно. Спокоен. И это злило меня! Злило на столько, что я не выдержала молчания, зародившегося между нами после его слов, и подошла к столу, за которым он сидел. Молниеносно и целенаправленно, я за секунду добралась до него и, ударив руками по столу, чуть прогнулась вперед. И опять никакой реакции. Может быть, я поспешила с выводами? Может быть, он не выпил амортенцию? Или, что было ещё хуже, он прознал о зелье в его стакане?! Все эти вопросы поселили во мне сомнение, которое я не хотела вот так открывать в наших переглядках. Сделав одну ошибку, я могла потерять абсолютно всё! — Зачем вы позвали меня сюда, сэр? — О чём это вы, мисс Грейнджер? Вы только что… — Вы произнесли моё имя, — прошептала я, перебивая его. Я призналась в том, что меня до сих пор доводило до дрожи, ко всему — ещё и перебила. Это сочетание заставляло сердце биться, а руки, которые до сих пор устойчиво и довольно угрожающе опирались о стол, дрожать. Первые секунды профессор молчаливо разглядывал меня, хотя мне казалось, что он был удивлён моей прытью. Смотря на меня, он как бы нащупывал почву. Снова. Каждый раз, когда мы остаёмся наедине и начинаем говорить, мне кажется, что он пытается протянуть свои руки как можно дальше, но при этом осторожно, не срываясь. — Мисс Грейнджер… В этот раз я перебила его молчаливо. Также быстро я потянулась к нему и поцеловала в щёку, после задерживаясь у его лица. Моя голова кружилась от храбрости, которая захлестнула меня с головой и подтолкнула к этому безумному шагу. Я таяла от его запаха и плавилась от собственного жара. — Мне понравилось, — пробормотала я, находясь в такой же опасной близости к Снейпу. — В следующий раз, когда мы останемся наедине друг с другом, произнесите моё имя вновь. Снейп всё ещё не успевал за происходящим: его глаза следили за мной, раскрываясь в полном удивлении от моих поступков. Впервые я увидела это его состояние, такое в действительности незащищённое. Я с радостью принимала это открытие, которое скрыла в коллекции своей души. — До свидания, сэр. И, улыбнувшись ему на прощание, я оставила в покое стол. Через мгновение меня уже не было в его кабинете.