* * *
Тёплая ванна действует как никогда прежде. Дженни из неё выходит обернутая в большое махровое одеяло, она прячет в него нос и босыми ногами шлёпает по светлому полу. Идёт, на самом деле, не совсем осознавая куда. Просто ноги ведут сами, пока гостиная не заканчивается и в дверном проёме не показывается край кухонного гарнитура. Она краем глаза отмечает, что Джису именно там, заглядывает в помещение боязливым зверьком и снова разворачивается, отходя назад. Что сказать ей? Предупредить? Попросить комнату? Да она же совсем не представляет, о чём ей говорить со своей "спасительницей". Дженни от недовольства на собственную разбросанность мыслей покусывает покрасневшие губы, а потом, напялив на лицо непринуждённость, делает шаг в обратную сторону. – Ты так скоро? – поворачивается Джису. Она всю с ног до головы осматривает, пока не убеждается, что одежда подошла ей по размеру. Выглядит намного лучше, светлая пижама с кармашками и на пуговичках с узором в виде мишек сидит на Дженни прекрасно. Джису снова улыбается. – может быть чай? Какой ты любишь? Дженни сказать, что она его не пила с самого детства совершенно не хочется, поэтому стушевавшись на пару секунд, она коротко заключает, что будет просто чёрный и на довольно большой стул забирается, поджимая к себе колени. Джису в ответ кивает и в маленькую чашку наливает ароматный тёмный чай. Дженни неотрывно следит за каждым её движением, а когда чашка оказывается на столе прямо перед ней, снова опускает глаза в столешницу. – Я.. – с волнением начинает Ким, – не буду задавать тебе много вопросов. Просто хочу уточнить, чтобы больше не возникало проблем, – она за стол точно напротив усаживается и пальцами обхватывает собственную кружку. На безымянном пальце Дженни замечает кольцо. – если ты, остаться захочешь, там..– очередной вздох, – скажем, на пару дней, то не спрашивай меня, ладно? – она снова улыбается как-то сломано, по-особенному прекрасно, как Дженни кажется. У неё сердце бьётся быстро-быстро и связать слов не удаётся ещё пару секунд. Она просто стеснительно кивает головой. – Ваш муж не будет против? – тихо спрашивает она и жалеет о своем вопросе в эту же секунду. Джису кольцо прячет за рукавом блузки, головой отрицательно мотает, но уже не улыбается. – вы извините, я... – Нет, не извиняйся. – останавливает её женщина. – видишь ли, мой муж не может быть против, потому что он уже давно здесь не живёт. – Джису вздыхает опечалено, но Дженни в силу своего детского сознания всё ещё строит в голове сотню догадок. – А где же тогда он живёт? – спрашивает без особо желания знать ответ. Джису отвечает. Называет адрес просто, без лишнего волнения, но у Дженни перед глазами рушиться мир. Она знает его. Это адрес кладбища. – Мне так жаль.. – слетает с её губ шёпот, она с собственного стула спрыгивает, тут же оказываясь возле женщины и в крепкие объятья её вплетает, точно так же, как делала сама Джису полчаса назад. Она собственным телом чувствует, как грудная клетка её начинает вздыматься быстро-быстро, как Джису прижимает к себе её спину и как дышать старается, через сбитые, частые удары сердца. У каждого есть секреты. Незначительные, явные, самые дорогие, те, что душу каждые раз дробят на мелкие части и такие, разумеется, что обязуют жить дальше. Причин много – исход всегда один. Однако оставить некоторые из них секретами на всю жизнь оказывается намного легче, нежели сбросить с плеч непосильный груз. – Всё хорошо. - зачем-то сообщает Дженни, хотя хорошо явно не наступило. Когда оно в последний раз было? Вчера? Может быть неделю назад? Год? Когда наступало то, "хорошо" что избавляло о наскучивший мыслей? Джису, вероятно, забыла эту дату уже очень-очень давно. – На улице уже так поздно..– тихо начинает женщина. – давай не будем больше жалеть друг друга? У людей в жизни полно проблем и это не значит, что ты сможешь утешить каждого. – она отстраняется, поднимается со стула и ведёт Дженни в другую комнату. – Но что если я хотела бы пожалеть только вас? – Тогда это будет не справедливо по отношению к тем, кто продолжит страдать. Платить за добро? Дженни права была. Чтобы кто-то жалел, нужно это заслужить.* * *
Бруклинское утро встречает рассветом багрово-красного солнца. Лучи его непрошеными гостями пробираются через приоткрытые занавески, спрыгивают с подоконника и проворно следуют по паласу, чтобы едино всегда наткнуться на едва открытое личико из-под большого пухового одеяло. Неделя прошла. Семь дней, одна двадцать третья от всех тех дней, что она провела на улице. Чертовски мало, Дженни все эти дни кажутся небывалой сказкой. Миссис Джису, наверное, самая прекрасная женщина во вселенной. Её эта постоянная забота, будто о собственной дочке. Её манера говорить, постоянно желание занять молодой и способный организм складывают на Дженни плотный слой тяги к жизни. Ну знаете, в те самые моменты, когда мир вокруг рушится, остаются развалины, бетонная пыль, отовсюду слышны вопли и крики, из головы мысли выбиваются очередным громким рассказом и с неба снова льёт ненавистный ливень, Дженни скорым шагом покидает свою комнату. Она находит её такой же одинокой и брошенной, как и себя саму. И дело здесь далеко не в обстановке – Джису постоянно спрашивает о том, чтобы такого добавить – дело в самой Дженни. В комнате двери есть и их закрывают. Наедине с бетонным молчанием она ощущает себя крайне плохо. Думается, что это просто последствия долгой уличной жизни, но всё никак не пройдёт. Она засыпает долго, иногда не смыкая глаз вовсе. Дженни всё думает почему же так произошло. Чудо происходит только в сказках. Сказки – почти всегда выдумка, так получается, что и чудо тоже. Такое же небывалое и глупое. У него нет никаких оснований случаться. Дженни в него тоже не верит. Но Джису определённо чудо. Самое что ни наесть – чудо. С очаровательной улыбкой в форме сердечка с такой открытой и любящей душой. Она приняла её в своём доме, выделила комнату, кормит исправно, как только Дженни проголодается, и никому ещё не сказала, что дома держит брошенного котёнка. – Не хочешь сегодня прогуляться? – Джису приоткрывает дверь, заглядывая внутрь, и тут же останавливается, в недоумении осматривая девочку. Дженни на кровати сидит с журналом последнего Таймс, который Джису домой принесла пару дней назад. Ничего интересного, сплошные новости, а главное во всей этой скуке – отсутствие картинок. Дженни в голове мысли прокручивала, перелистывая страницы одну за другой, пока на одном из разделов не встретила большой заголовок, пропечатанный настолько крупно, что то тот, по сравнению с остальным текстом, занимал всю верхнюю часть страницы. Взгляд за такое цепляется сам собой и никакие оправдания не способны оказываются заставить перелистнуть дальше. model - крупным шрифтом, который Дженни всё равно не поняла. Оказывается, там всегда выделяют одну-две странички для моды. Дженни открыла именно их, те спокойно умещались на коленях, а глаза Дженнины беспокойно бегали по строчкам. – Что ты делаешь? – спрашивает женщина, когда за её спиной закрывается дверь. – Я ничего не понимаю. – коротко отвечает Дженни. Она глаза поднимает от интересующих картинок и журнал в руки женщины перекладывает, когда Ким садится совсем близко. – Ты читаешь о сезонной моде? – она хмыкает, перелистывая ещё одну страницу и с интересом осматривает моделей. – думаешь, это красиво? – Я не поняла ни строчки, – отвечает девочка, как что-то само собой разумеющееся. Она не умеет читать и Джису за эти дни должна была догадаться о всех дефектах в развитии. – Я и не про текст спрашиваю. Здесь обычно всякий сброд пишут. – она брови приподнимает и пальцем проходится по фотографиям красивых девушек. – что думаешь, например, о ней? Палец её указывает на одну из фотографий. На плёночной бумаге девушка в роскошном белом платье. На груди её, запястьях – везде, где только можно навешаны украшения. От колье с большими камнями до колец с гравировкой. Она выглядит пышно, богато, как-то даже напыщенно от чего Дженни моментально хмурит брови. Не сказать, что Дженни чувствует к этому образу определённое отвращение, скорее оно просто не соответствует её предпочтениям. У всех людей они разные и нет никакого смысла стараться доказать что-то человеку, когда у того собственная голова на плечах с активной жизненной позицией. – Слишком ветьевато.. – выдаёт она спустя пару секунд. Джису довольно качает головой. – А что на счёт этой? – палец снова перемещается на фотокарточку, да только теперь там не наряд, а шляпа. С перьями, обрамлённая белой тесьмой и, кажется, настолько тяжёлая, что дама, не при каких условиях не сможет носить её целыми днями. – Не практично. – отрицает она. Джису снова улыбается и Дженни, правда, не знает над чем именно. Над тем, что мнение маленькой девочки не совпадает с реалью моды или над тем, что она ничего не смыслит и просто выдаёт, что попало. – Хорошо. – Джису закрывает журнал и поднимается. – Вам не кажется, что вы довольно критичны? – смеётся она и Дженни надувает щёки. Всё таки потому что она ничего не смыслит. – А вам не кажется, что одежда должна быть проще? – Спрашивает она, а Джису только непонимающе пожимает плечами. – Как моя? – она открывает дверь, выпуская девочку в коридор, и сама следует за ней, пока Дженни активно пытается объяснить, что ничего против не имела. – Вы одеваетесь не по моде. – отвечает Дженни и Джису усмехается. – Мода – это то, что выходит из моды, – заключает Джису, вынуждая пялиться на себя так, будто это прозвучало, как самая глупая вещь на свете. – Я видела в вашем шкафу шляпы, все они были такие же, как в журнале. Зачем вы их туда положили? – продолжает Дженни, будто и не услышав ничего постороннего. – Они для мужчин. – отрицает Джису – Но они ведь женские. – Нет, Нини, они для того, чтобы привлекать мужчин.* * *
Бруклин первый раз встречает Дженни не холодным воздухом. В компании Джису вокруг расцветают сады ярко-красных роз. Ветер перестаёт нагнетать, температура вновь возвращается в определённую норму. Солнце, что пока только забирается по стенам домов отливает землю приглушённым мягким светом. Он красив, бьёт прямо по глазам, но Дженни все равно подставляет лицо его тёплым лучам, когда они выходят из подъезда. Стоит отметить, что ни одно утро ещё не проходило настолько беззаботно. Обычно, её маленькую головушку посещают мысли о том, как бы в это время отвлечь до одури сварливого пекаря. Как бы забрать те булочки и куда потом бежать, чтобы в очередной раз затеряться между узеньких улочек многоэтажек. Её жизнь никогда не была полна красок, обычно, всегда заполнялась размазанным, неаккуратными пятнами, но в это утро Дженни совершенно счастливо улыбается. Джису идёт рядом, изредка рассказывая что-то, а Дженни очень старается слушать. На женщине вновь приталенная юбка, на плечах накинут клетчатый пиджак и вся она в сравнении с остальными дамами, что мимо проходит так невероятно сильно отличается, что Дженни не может сдержать улыбки. Красивая, со своей этой походкой, манерами, стилем. Дженни ничего не смыслит в моде, но для себя отмечает, что эта напыщенность в сравнении с аккуратными нарядами стоять никак не может. На перекрёстке они сворачивают на другую улицу, проходят между людьми, что в след смотрят, с каким-то даже наивным отрицанием. Будто, что же такого она на себя нацепила? Уж, это никак не подходит под современную моду. Дамы в пышных шляпках, со спадающими на лицо сетками, с большими – явно бальными, как Дженни кажется – платьями, на которых без жадности навешали всё, что только можно было, идут в сопровождении своих кавалеров. Их лица выглядят так, будто они завёрнутые в сотню обёрток – тряпичные куклы, однако такие, что непременно считают это не оскорбительным, а наоборот, стремятся стать среди таких же кукл, самой красивой. Рвение это Дженни непонятно. На ней самой обычные штанишки и кофточка с чудесным горлышком. И Дженни, честно все равно, что девочки её возраста проходят в нарядных платьях. Она даже не смотрит в их след, зато они то-ли от непонимания, то-ли негодования постоянно оборачиваются. Забавно. – Куда мы идём? – спрашивает она у Джису, когда народу на улице стало значительно меньше. – Не говори мне, что тебя уже утомила эта прогулка. – отзывается женщина и Дженни приходится поравняться с ней, ускорив шаг. – Мне всего лишь интересно, куда ты меня ведёшь, – хмурится она и Джису улыбается, к себе притягивая за плечо. – Есть одно место. – коротко отвечает она. – Понятнее не стало. – негодует младшая. – Да брось, не будь такой занудой. Дженни смешно. Её только что занудой назвала женщина, что почти в три раза старше её самой. И это при том, что Дженни самый активный ребёнок на свете. В том плане, что не каждый из них бегает от взрослых людей с булочкой за пазухой и далеко не каждый из них станет доказывать свою точку зрения, только потому что ему искренне не нравится взрослые мысли. Они порой странные бывают. Дженни с общественным мнением очень часто не согласна, хотя бы в том, что каждый маленький ребёнок отчего-то является собственностью родителей. У неё вот их нет и чувствует она себя будто птица, что выпорхнула из клетки, но не научилась летать. Опыт приходит с обилием практики и навряд ли те девочки с пухлыми щёчками, что мимо проходят, в один момент отстранившись от родителей, начнут вдруг жить самой что ни на есть взрослой жизнью. Это ведь глупо, никто их к этому не готовит. И самое странное, что Дженни считает одним из огромных упущений, так это то, что женщина всегда пользуется, будто за неумением создать чего-то сама, она от безысходности становится потребителем. Дженни искреннее недоумевает. Неужели изначально равноправный мир в один момент пошёл огромной трещиной? Мосты через неё бесполезны, их обычно сжигает противоположная сторона. Даже смешно с того, что кто-то так яростно отстаивает позицию, которую насильно забрал у другого. Дверь одного из магазинчиков открывается с помощью руки Джису. Она тянет ручку и заходит внутрь, приглашая за собой и Дженни, а у той как-то особо нет желания скитаться по магазинчикам богатой пышной одежды, но порог она всё же переступает. Перед глазами возникает десятки манекенов, вешалки с дорогими, роскошными платьями, которые сами собой цепляют взгляд. Дженни неуверенно перебирает ногами и к Джису жмётся, когда к ним навстречу направляется молодая девушка. На ней тоже платье, но, увы, не такое кричащее. Она тепло улыбается, останавливаясь напротив. – Здравствуйте миссис, Джис..– договорить, в прочем, у этой прекрасной леди не удаётся, Джису её мгновенно останавливает, бросая короткий взгляд на девочку рядом, что за неимении опыта общаться в столь тесных связях, непонимающе косится. Джису бы всё объяснила, да только у неё голова полна собственных заморочек и пока, кажется, совершенно не время. – Мы рады приветствовать вас в нашем магазине, – слетает с губ девушки. Она коротко осматривает сначала Дженни, от чего та непроизвольно снова отступает, а потом её взгляд тормозит на лице Джису. – Могу я вам чем-нибудь помочь? – Нам нужно немного времени, чтобы осмотреться, – безучастно отвечает женщина и обходит ту стороной. – У нас совсем недавно поступила новая коллекция. Не желаете приобрести себе что-нибудь из неё? Уверяю вас, там просто бесподобные платья. – девушка семенит вслед за ней, искусно играя ту роль, которую должна была. Она по ходу старается представить некоторые товары, чтобы в первую очередь заинтересовать Дженни, как это оказывается, ведь Джису совершенно не слушает. Женщина краем глаза цепляется за Джейн, отмечает, что та не обращает внимания на эти пышные обёртки и без меньшей заинтересованности смотрит на мужской отдел. В нём тёмные смокинги, рубашки с накрахмаленными воротниками и гладко выглаженные брюки со стрелками. На стеллажах висят кофты, аккуратной, практичной кройки, без лишнего рюша и преукрас. На редких из них присутствует небольшой узор, но в основном выполнено всё в однотонной палитре. Дженни это нравится куда больше. Она впечатлёнными глазами бегает по полкам, снова взгляд задерживает на красивом смокинге и улыбается когда мужчина – один из покупателей бутика – выходит из примерочной в тёмном костюме. На плечах его пиджак с глубоким вырезом, под ним белоснежная рубашка и на ногах брюки с лакированными туфлями. Дженни восхищённо хлопает ресницами. Неужели женщины не могут выглядеть так же практично. Джису ведь носит приталенные юбки, рубашки, пиджаки, тогда почему в магазине этом висят только пышнейшие платья? Дженни не нравится их напыщенность, поэтому она шаг делает к мужским стеллажам и тут же остановлена оказывается голосом той самой девушки. – Прошу вас заметить, что наш магазин универсальный. В нём представлена и женская и мужская одежда. Здесь, – она предусмотрительно показывает рукой на ненавистные для Дженни платья, – женские вещи, а там, – трактует она, – мужские. Поэтому, вам стоит обратить внимания на эти модели. Дженни разворачивается к ней с негодованием на лице. Но замечая смиренный и, кажется, уставший взгляд Джису, тут же выдыхает. – Мадам не желает примерить, например, эти модели? – Дженни в своей жизни ни разу не видела столько украшений, они сменяют друг друга, смотрясь при этом невероятно глупо, у неё даже бровь ломает в неодобрительном жесте, но девушка-консультант этого никак не видит. – Я считаю, что оно вам очень подойдёт. Как раз смените ваш..– она паузу делает, видимо, не желая озвучивать то, во что Дженни одета, и продолжает без каких-либо объяснений. – ну так что? Примерочная там, прошу вас. У Дженни перед зеркалом глаза закатываются так глубоко, что боль в веках ощущается просто невыносимо. Джису сзади улыбается обольстительно, глазами бегает по худенькой фигуре и качает головой, будто беззвучно спорит с до одури раздутым нарядом. – В таком только на бал, – бубнит себе под нос Дженни. – О, помилуйте, для бала у нас есть более подходящие экземпляры, – тут же отзывается девушка. Дженни навряд ли знать хочет, как все они выглядят. Джису от смеха прыскает, тут же закрывая шторку, но та открывается рукой консультантки, – Вы бесподобны. – заключает та. Где-то в магазине плачет одна Дженни. Её и без того тонкая талия была стянута корсетом, завязана сзади на сотню узлов, подол волоком тащился по земле и Дженни, правда, поражало столь неправильный фасон. Запачкается, выглядеть будет просто ужасно. На области декольте подвязаны десятки бантиков, сверху пришпиленных на бисерные заколки. В свете яркой лампы они ужасным блеском бьют прямо по глазам. Впрочем, Дженни отмечает, что двигаться в таком "повседневном платье" крайне неудобно. Дышать получается с затруднением, в плечах всё безумно тянет. Дженни от бессилия прикрывает глаза, выдыхает так опечалено, что у Джису спадает всё желание глумиться и дальше. – Нет, это не бесподобно. – противится Дженни, – разве вы не видите, что платье совсем неудобное? Как вы думаете, я должна в нём ходить? – спрашивает она без лишней злобы в голосе, но девушка всё равно моментально хмурит брови, не забывая скорым взглядом мелькнуть по фигуре Джису. – Это было не культурно, заявлять такое не в последнем магазине города. – Дженни и в ум не брала, что это, во-первых, известный магазин, а, во-вторых, что её слова задевают мнение продавца. С чего бы этого. – Я просто сказала вам, что вы ошиблись. Оно красивое, но только для манекена. – она коротко осматривает себя ещё раз и просит Джису расстегнуть молнию. Женщина и слова против не говорит, тут же подходит, развязывая многоузловый корсет – Вы просто малы для таких платьев, возможно, что вам нужно что-то по-проще? Скажем..– она задумывается на долю секунды, – может быть посетить рынок? Говорят, что в последнее время туда часто завозят товары из заграницы. Вы обязательно найдёте себе что-то подходящее, – она явно не в духе с громких заявлений какой-то девчонки, но вопреки своему взрослому состоятельному уму, никак не может остаться безучастной. – Миссис, я прошу вас поговорить с вашей дочерью. – она косо смотрит на Джису, забирая переданное платье. – Прошу, не стоит устраивать скандал. – тихо отвечает женщина. – Если мисс Руби это пришлось не по вкусу, значит, вам стоит сменить пару моделей. – добавляет она спокойным голосом. – Мода не создана для вкусов пары людей. Она соблюдает желание большинства. – тут же спорит непривлекательная дама возле соседней примерочной. – Пожалуйста, одно платье не стоит скандала. – скоро парирует Джису. – возможно, что вам нужно стать чуточку терпимее? – Напротив, оскорблять целую моду только из-за своих убеждений заслуживает настоящего скандала. – всё никак не успокоется девушка. – Эту моду создавали не вы, – встревает Дженни, произнося это как что-то само собой разумеющееся. – Милая, не стоит спорить со старшими. – даёт почти чёткую команду та мадам. – Не позволяйте себе закрывать рот ребёнку. Возможно, что вас тревожит его мнение, но дети часто понимают куда больше взрослых. – ничуть не скрывая своего возмущения, цедит Джису. – Разумеется, а ещё говорят в своей повсеместной манере бестактности. Никто не учил вашу дочь следить за словами? – от чего-то в ответ злится женщина. – О..– наигранно выдыхает Джису, – вас возмущает далеко не бестактность, миледи, – трактует она, – возможно, что вы против правды? – Вы не смеете меня обвинять в чём бы то не было, я лишь сказать хотела, что мнение одного человека влиять на моду не имеет никакого права. – Мнение одного человека, порой, способно изменить мир, что уж говорить о моде. – пожимает плечами Джису. Их довольно затянувшийся конфликт постепенно привлекает внимание прочих людей, что пришли выбрать себе очередной "повседневный наряд", они, разумеется, не подходят ближе. Уж мир так устроен, что слушать обычно сдаётся куда более интересно, а вот принимать позицию, соглашаясь с мнением – оказывается одна из сложнейших задач, которая когда-либо существовала. Поэтому мнения их мы в этой истории не услышим. – Тогда давайте будем честны, мнение вашей дочери не одно из тех, что способно изменить мир или повлиять на людей, – самодовольно хмыкает женщина – Однако, вы уже десять минут спорите на его счёт. – улыбается Джису. Девушка недовольно выдыхает через нос. Она забирает вешалку и уходит к манекенам, у которых ещё недавно сняла это самое "ужасное" платье, которое по-видимому собиралась примерить. Вкус у неё за неимением индивидуальности обнищал только до выбора цвета. – Мне так жаль, миссис..– скоро отзывается консультантка, забирая из рук Джису вешалки. – Вам жаль? – недоумевает женщина, – напомните себе об этом, когда в очередной раз допустите конфликт. – Извините. – кивает она, стараясь как можно быстрее удалиться из поля зрения. – Переодевайся, Ни.. – Джису бы обязательно продолжила всё таким же недовольным тоном, да только по щекам дженниным ручейками скатываются слезинки, да и выглядит она так, будто действительно виновата во всех бедах. – Что случилось? – с испугу задаёт она, наверное, самый глупый вопрос. – Ничего, – отрицает девочка. Она от неё отворачивается, ладонями стараясь стереть глупо возникшие слёзы, и мгновенно ощущает, как сзади тёплые руки прижимают к себе. Обнимают так трепетно, что сердце от давления стучать начинает быстро-быстро. – Накричали на меня, а обидно тебе? – с улыбкой спрашивает она. Дженни губы дрожащие поджимает, вдыхать стараясь через нос, чтобы перестать всхлипывать так очевидно. – Накричали на вас из-за меня...– вторит она осипшим голосом. Джису улыбается ещё ярче и Дженни правда кажется, что улыбка её вполне способна растопить льды. – Даже не думай об этом. Она ещё сотню раз пожалеет о том, что когда-то с тобой не согласилась. – заключает она и поднимается. Дженни согласиться с ней хочется больше всего на свете, но слёзы от взявшей обиды никак не перестанут лить.– А сейчас переодевайся и давай уже закончим нашу неприятную прогулку, – кивает Джису на сложенную одежду и закрывает шторку. На этот раз, она больше не открывается. Дженни в самом ужасном расположении духа принимается натягивать одежду. Она недовольно хмурит брови, вновь старается подобрать слова, чтобы извиниться, но идентично всегда приходит к выводу, что извиняться попросту незачем. Никто не виноват, что девушка оказалась вспыльчивой. Никто не виноват, что чужие заслуги она принимает на свой счёт и восхваляет их до такой степени, что злится, слыша любую критику. Странно. Дженни её совсем не понимает. Она наскоро завязывает шнурки ботиночек, умещает на себе кофту и, даже не взглянув на зеркало, пулей вылетает в общий зал. Джису едва не на повышенных тонах объясняется с другой женщиной в не менее глупом платье. Та возмущённо качает головой, снова что-то доказывает, но Джису в ответ только раздражённо закатывает глаза. А потом смотрит в сторону Дженни, улыбнуться стараясь краешком губ. Дженни в этот момент убеждается, что нет человека светлее. Она тут же сокращает расстояние, подходит ближе, цепляясь за руку Джису и та, сказав напоследок не менее горькое "всего хорошего", выводит девочку из магазина. Они в полном молчании проходят одну улицу, потом сворачивают на тот самый перекрёсток, но в совершенно другую сторону. Совсем скоро среди постоянного забора домов показывается аллея, деревья вокруг строят непроницательное для солнца укрытие и, оказавшись в приятной тени, у Дженни, наконец, выходит выдохнуть. По тротуару рядом то и дело проскальзывают люди, но Дженни не обращает внимания на ни одного из них. Как правильно, кажется, не замечать чужие проблемы. Ей в один момент становится абсолютно всё равно и на их наряды, и на их взгляды, что они скоро бросают в её сторону. Внимание привлекает только Джису, что рядом идёт в паре сантиметров, и которая всё ещё не нарушила тишину. Дженни чувствует вину за всё, что случилось в том магазине. Снова в голове прокручивает слова, которыми должна обязательно извиниться перед ней. Она не виновата, что у Дженни чересчур вспыльчивый характер. Не виновата и в том, что оказалась под явным притворством той женщины. Такое вообще, случиться никак не должно было. И во всех проблемах Дженни без каких-либо раздумий, обвиняет себя. – Прости меня..– шепчет она, едва двигая губами. Джису поворачивается с излишним удивлением. В её глазах почти отчётливо читается безучастность и вместе с этим какая-то усталость. – За что же? – тут же переспрашивает женщина. – За то, что повела себя как настоящая эгоистка. И за то, что тебе пришлось выслушать. – она тушуется, вжимаясь в плечи, как в тот самый первый раз, а Джису снова беспокойно смотрит в ответ. – В этом нет твоей вины, ей просто не стоило вести себя так кошмарно. – оправдывается Джису. – Думаю, я не должна была возражать. Взрослые, обычно больше знают о том, что говорят. – зачем-то сообщает Дженни свою позицию. Джису недовольно головой качает и хмыкает. – Взрослые, – начинает она, – только вид делают, будто такие умные и правильные. – она плечами пожимает и старательно отводит взгляд от прожигающих глаз. – Нет такого периода или возраста, по наступлению которого, ты вдруг начнёшь понимать больше, чем сейчас. Просто, чаще всего, мы спрашиваем мнения у людей, которые прошли долгий путь. И чаще всего эти люди учат нас по собственному опыту. Иногда ошибочному, но правдивому. Мы верим им, но когда сами переживаем что-то подобное, обычно, занимаем свою позицию. – Думаю, что та девушка в моде понимала куда больше меня, – противится Дженни. – Возможно, но это не значит, что ты должна её обязательно слушаться. – толкует она, – это значит только то, что решения, которые мы принимаем, частенько не совпадают с общественным мнением. – С мнением большинства, – тянет Дженни. – Пусть даже и так, просто, если ты с чем-то яро не согласна или уверена далеко в обратном, то не стоит искать проблему в себе. Возможно, что ошибаются все вокруг. И не важно сколько их. Двое или целый мир, ты не должна отступать и бросать начатое. Всегда найдётся тот, кто займёт твою сторону. И со временем, этих людей, обязательно, станет больше, при том условии, что ты сама никогда не повернёшь назад. – Дженни громко проглатывает собственное впечатление. Глазами по пять копеек смотрит на женщину и слов не находит, чтобы выразить, что ничего толком не поняла. – Даже если я в конечном итоге буду не права? – чуть тише добавляет она. – Даже если в самом конце ты серьёзно облажаешься. – улыбается Джису. – Намного важнее в упорстве не результат, к которому ты стремишься, а действия, которые совершаешь.. – Тогда, они будут меня ненавидеть. – коротко заключает Дженни. – О, нет, – наигранно вдыхает Джису, – как же печально, что тебя не будут любить какие-то неизвестные люди. Дженни слов не находит возразить. Она вообще-то хотела бы активно поспорить, что чужое мнение очень важно, но приходит к решению, что раз она так думает, то боится получить осуждение. В крайнем случае, люди не могут ненавидеть вечно, ровно также, как и любить. – Ну а вообще, знаешь, ты была полностью права. То платье было просто ужасно. – Дженни усмехается, качая головой. – Значит и я в нём выглядела ужасно? – хмурится она. – О, нет. Есть вещи, которые сами по себе невероятно ужасны. Ты была как маленькая принцесса. – Ну и что же в этом ужасного? – недоумевает младшая. – Ну, – задумчиво тянет Джису, – принцесс обычно не оборачивают в фантики из-под конфет. Дженни только сейчас поняла, с чем же можно сравнить всю эту напыщенность. Она смеётся, тут же морщась от собственных мыслей. Самые красивые фантики обычно хранят в себе самые невкусные конфеты.