Расщепляя горизонты

      Элиза Перез подняла взгляд вверх: в тёмном кабинете мелькали мониторы, а строки на них всё время бежали, меняясь, время от времени. У неё был даже Макинтош 1995 года — настоящий, по её словам раритет, и она им гордилась. Только смотреть на него в темноте было тошно — экран мелькал и её уже начало подташнивать. Но, он всё ещё работал!       Эти светло-голубые строки на тёмно-синем фоне были горизонтом событий жителей Неоингениума. Перез заглянула в свой инструментрон на правой руке — небольшое приспособление креплялось за запястье и имело нейро-выходы, проходящие через тыльную сторону ладони, которые клеились к ногтям, позволяя управлять пальцами клавиатурой и другими функциями инструментрона. Один выход, похожий на шнур, вставлялся в гнездо между большим и указательным пальцем — там находился чип с информацией о владельце. Его экран представлял собой голограмму, полностью имитирующую рабочую среду компьютеров на столе. Инструментроны использовались не только для работы, но также для голосовых и видео-вызовов, оплате покупок и связи с государственными службами.       Открыла «задачи». Её пальцы двигались быстро-быстро, печатая завтрашнюю дату. Она и так засиделась сегодня, но грех не посмотреть, что же её ждало завтра. Пролистывая один пункт за другим, она остановилась на «пяти звёздах» — псих убил парочку жителей отеля — нужно было отследить его и отправить запрос на задержание. Да, завтра определённо будет, чем заняться.       Один из мониторов перестал мигать — строка зависла. Элиза внимательно пригляделась к ней. Казалось, будто ранее на мониторе было написано больше символов. А теперь их меньше и строка зависла, мелькая. Она потёрла глаза и зевнула — точно засиделась. Но на всякий случай сделала снимок маленького экранчика Макинтоша и начала собирать вещи. Она нажала на прищепку бейджа на лацкане пиджака, и, оторвав, откинула его в сумку, стоящую на небольшом диванчике. Как хорошо, что у неё был собственный кабинет — иногда она оставалась ночевать, засыпая на этом диване. И никто, никогда не тревожил её фразами типа: «Слышь, Лиза, слышала о том, что один богач отрезал своей любовнице палец?» с последующим гы-гы-канием. Лиза вздохнула, вспоминая о том, что её никто так не называл, потому что у неё не было друзей, а всё свободное время занимала работа.       На часах было 22:14, когда она вышла из своего кабинета, и задумалась, а надо было ли идти домой? Пройдя коридоры, и хлопнув за собой стеклянной дверью, она вышла из здания департамента по связям с общественностью — так на «буржуйском» звали отделы, связанные между собой: полицию, секретные службы, войска специального назначения и другие мелкие отделения. В самой выси здания находился кабинет мэра. Вышла она на тридцатом этаже — на каждом тридцатом находились платформы, на которых можно было парковаться или вызвать кэб.       Лизе временами было стыдно, что у неё не было своей машины — только захудалый байк, стоящий в каком-то запущенном гараже на окраине города. Он достался ей от родителей, которые уже давно почили. Почили, потому что она… это трудно было признать, но она единственная, кто из её большой семьи пробился в «верхи», и иногда она об этом сожалела. Ничего, когда-нибудь она накопит на машину.       Для вечера было душновато, и она расстегнула верхнюю пуговицу рубашки. Приблизившись к терминалу вызова кэба, она приложила руку, затем ввела свои координаты и пункт назначения. Панель засветилась красным.       — Ошибка! В данный момент авторизация невозможна.       Ещё раз прислонилась ладонью к экрану — ничего не изменилось. Ошибка, ошибка, ошибка. Если бы Перез не была такой уставшей, то ударила бы его ногой со всех сил. Выбора не было, пришлось спуститься вниз на лифте. Она уже давно там не бывала, поэтому её удивило, как мало человек было на этой улице.       Один молодой человек копался в своём байке, сидя прямо на нём, пытался что-то починить. Он достал шнур своего инструментрона и подключил его напрямую к панели управления мотоцикла. Перебирая пальцами, он пытался найти поломку в цепях управления. У него была тёмная кожа, из-за которой в темноте он был не особо заметен; одет он был в типичную для низов одежду, никакого шика, только технологичность и комфорт. Хотя такой стиль казался Лизе привлекательным — удобство она ценила больше всего, да и походило это больше на средний класс, чем на низшие касты. Да и сама она была средним классом — раз у неё не было средств на машину. Неподалёку от департамента стояло не менее величественное здание университета, так что, он, наверное, был студентом.       Не зная, как подступиться и попросить о помощи, она подошла к вендинговому автомату неподалёку, и решила заказать воды. Машина так и светилась различными вывесками: кофе, чай, вода, кола и другие безумные напитки, которые по вкусу напоминали кислоту, и которые она не жаловала. Выбрав банку воды и колы, она заплатила парочку кредитов и нажала на кнопку. Результат не радовал. Кажется, её заело. Снова. В этот раз от усталости не осталось и следа, и Перез врезала по стеклу кулаком, а затем пнула автомат.       — Чёртова машина, — выругалась она.       — Чем доброжелательнее с ними, тем лучше, — сказал этот парень, подойдя к ней. Он встал рядом и осторожно нажал на кнопку, вправляя её на место. — Мистер вендинговый аппарат, не могли бы вы отдать эти напитки для…       — Управляющий отдела STH, Элиза Перез, — по привычке выдала она, будто была на задании. Оставалось только бейджик показать, но она скинула его в сумку.       — И что корпоративный легавый забыл здесь? — с интересом спросил он, ещё раз нажав на кнопку. После характерного писка баночки посыпались вниз.       — У меня есть просьба к тебе, — Перез достала баночку колы и кинула её парню. Тот ловко поймал её одной рукой и открыл, потянув за колечко. — Ого, в баскетбол играешь?       — Да, есть немного, — улыбнулся он. — Как звать-то? По-нормальному.       — Лиза, — она протянула руку. — А тебя?       — Индиго.       Цвет его глаз и правда, напоминал индиго, что полностью оправдывало его имя. Он осмотрел стоявшую напротив него женщину, и пытался угадать её возраст. Оливковая кожа, ни морщинки; черные глаза блестели, будто смеялись. Само её личико было небольшим и аккуратным, как и она сама. «Ей ещё нет и тридцати», подумал Индиго, сам будучи студентом. «И она уже управляющая отделом. Не хочу думать, как это произошло». Он отхлебнул колы и спросил:       — Что за просьба-то?       — Не могу вызвать кэб, — расстроено ответила она. — Не мог бы ты довезти меня? Если по пути, конечно…       — Не вопрос, я только что починил его. Отправляй координаты, а я пока куплю еды для своего другана, — он махнул рукой, включив экран инструментрона, и подошёл к соседнему автомату, в котором по полочкам были разложены разнообразные коробочки с лапшой. Выбрав пару вариантов, он нажал на кнопку, и собрался платить, но Перез его опередила:       — Позволь мне заплатить, в знак благодарности, — любезно улыбнулась она.       — Меня уговаривать не придётся, — Индиго разразился смехом. — Не за что, — схватив упаковки лапши, он кинул их в багажник на боку байка, и похлопал по сиденью, — садись. Значит, едем на Кори-стрит.       «Улица для богатеньких, ну, а как ты хотел?» — спросил он сам у себя. Индиго подвёз её, махнул на прощание, и рванул по своим делам. Наконец-то можно было превысить скорость. Он направился к трущобному общежитию при главном университете страны. Поднявшись на лифте до последнего этажа, он взобрался по лестнице, оказавшись возле двери технического помещения. Справа от двери, на уровне его плеча находился индикатор для карты-ключа. Он прислонился рукой к панели, индикатор мелькнул синим, и дверь отворилась. Дёрнув за ручку, он вошёл внутрь.       На самом деле, это было не техническое помещение. Оно было обустроено так, чтобы можно было жить, спать, работать. Серые потолки, стены, и пол чуть потемнее совсем не придавали этой комнатке какой-то депрессивный вид, хоть зачастую в большое круглое окно и не светило солнце, искусственного освещения вокруг вполне хватало, чтобы не сойти с ума.       Ширма возле входа была закрыта, а значит, его друг работал. Играла приятная музыка, спокойная. Значит, он пребывал в хорошем настроении. Индиго прикоснулся к шторе и чуть отодвинул её, заглянув внутрь. И правда: его друг неподвижно сидел в кресле, его глаза были закрыты, а пальцы, ловко передвигаясь, печатали что-то на невидимой клавиатуре. Напротив него на кушетке лежала девушка — она была в строгом костюме, блондинистые волосы собраны в хвост. Особо он её не рассматривал. Одна рука этой девушки была подвешена над потолком, откуда в разъём для чипа был вставлен кабель нейроинтерфейса, другим входом подключённый непосредственно к гриндеру.       — Кей? — спросил он, но не получив ответа, ещё немного понаблюдал за работой.       Тот сейчас был занят, но кивнул, услышав обращение. Он махнул рукой, будто стёр ранее им написанное, а затем продолжил перебирать пальцами. Его цветные, сине-малиновые, дреды были собраны в объемный пучок на макушке. Унифицированная основа для нейроустройств, сокращённо унион, сидела на нём, словно корона, или лавровый венок, с одним лишь только различием: спереди к лобной доле прикреплялись липучки, считывающие импульсы. Пара липучек прикреплялась на затылок, если в том была необходимость. Вообще, унион использовался для разных целей: учёбы, работы, просмотра информации, и простых развлечений. Его также можно было модифицировать, как угодно, например, подключить к нему устройство с автономным питанием, и настроить его так, чтобы стимулировать мозг, постоянными импульсами тока, настраивая его на работу, или наоборот, расслабляя.       Индиго надоело наблюдать за еле двигающимся другом, и он кинул пакет с лапшой на диван, подошёл к тумбе, и открыл ящик. «Не тот», подумал он, закрывая его. Странное сравнение насчёт оливковой ветви не зря пришло ему в голову: лавровый венок, символ славы, победы и мира — всё, к чему он шёл, оно ведь рассыпалось вдребезги во время недавней войны. А он всё ещё хранит медаль, даже не отмыв её от крови, в ящике стола, в котором хранятся всякие мелочи. Он не мог понять, важна она для него или нет. Была бы важна, повесил бы в видном месте, нет… выкинул бы. Будто, он её стеснялся и спрятал в самое идиотское для награды место.       Четыре года назад — Кей тогда оканчивал четвертый курс своего основного образования по специальности систем, а Индиго только-только поступил в этот же университет, но по специальности геохимии — они, и сотни остальных студентов участвовали в митингах против отсоединения Неоингениума от правящего государства. Кей уже тогда увлекался гриндингом. И в одно из таких мероприятий они и познакомились — полиция сильно ранила Индиго, раздробив ему кости на ноге, и Кей не остался в стороне, помог ему добраться до больницы, и проследил за тем, чтобы всё прошло гладко. Инди посмотрел вниз, на свой протез — всё, и правда, прошло гладко — с этим протезом он стал лучше играть в баскетбол.       Конец у этой истории был не особо весёлым — Неоингениум всё же стал отдельным городом-государством, во главе его встал мэр-тиран, а людей, если раньше это было по желанию, обязали носить чипы. Сначала к Кею пришёл лидер ополченцев, и попросил изменить коды в их чипах так, чтобы все могли носить оружие. Загоревшись идеей о победе и мире, в конце этого всего, Кей исполнил его просьбу, за что и получил медаль героя сопротивления. Но в тот день, когда ополченцы выступили против силовых войск, разразилась настоящая битва — многие погибли, а по асфальту текли реки крови. Не такого хотел Кей, совсем не такого. Его, обескураженного всем этим, взяли в плен, где и узналось, что он — достаточно способный к гриндингу гражданин, из-за чего он мог бы помочь мэру де Мартену успокоить все эти беспорядки.       В лицо он мэра не видел, хотя с удовольствием в него плюнул бы при встрече. Он ужасно корил себя за то, что случилось с гражданами, по которым проехались войска. О чём они думали, а главное, о чём думал он? Его пытали почти каждый день, заставляя делать то, что он не хочет. С тех пор он решил, что теперь он сам по себе. Он будет помогать обычным людям решать их проблемы. Он смог сбежать, взломав камеры и системы отслеживания, но перед этим он выбрался из наручников, и впился зубами в кожу между большим и указательным пальцем. Оторвав кусок плоти, Кей выплюнул его, и, оскалившись от боли, вытащил маленький стеклянно-прозрачный чип, кинул его на пол, раздавив его подошвой своих кроссовок. Раздавил так, что от него осталась только пыль.       С тех пор он и скрывался здесь, в этой халупе, от злых глаз. Инди помнил это всё, будто было вчера. Иногда эти воспоминания приносили боль. Когда он смотрел на его лицо, то частенько видел во взгляде печаль, и обращал внимание на то, что шрамы на лице не особо заживают. Но он всё ещё доверял Кею и уважал его. А Кей доверял ему настолько, что продолжал общаться только с ним. И дал ему ключ-карту от своей квартиры. Да, иногда они выходили в магазин, надев маски и средства, которые не давали камерам распознать их лица. Иногда Кей ходил к нему на пары как вольнослушатель — это было интересно и довольно опасно.       — Помоги мне, — выглянув из-за шторки, попросил Кей. — Кэб я уже вызвал.       Индиго отключил девушку от интерфейса, поднял её на руки и спокойно отнёс на улицу к только что подлетевшему такси. Кей шёл следом, пытаясь прийти в себя после долгого использования униона. Напечатав на передней панели летающей машины адрес, он взглянул на Индиго и кивнул ему. Тот положил девушку на заднее сиденье — она всё ещё спала, прислонился ладонью к панели, и она захлопнулась. Кэб весело пиликнул и, поднявшись в воздух, отправился в путь.       — Она придёт в себя, когда прибудет домой, — сказал Кей. — Спасибо, бро.       — Да не за что, — он довольно получил слабенький удар кулаком по плечу. Вместе они вернулись домой.       Порывшись за ширмой, Кей достал кейс, подошел к дивану, положил его на журнальный стол, который, по совместительству, являлся столовым:       — Снова работёнка для тебя, — тихо сказал он. Заглянув внутрь, Индиго увидел пачки купюр, крепко прижатых друг к другу. Кей положил пластиковую карту рядом.       — Как и обычно, — пожал плечами Индиго. Для него перевод денег в электронные уже не было проблемой, а на рынке появились знакомые, которые соглашались выполнить это дело с минимальной комиссией. Часть денег по договорённости он мог оставить себе.       Кредиты — так называлась эта валюта, являлись эквиваленту доллара. Один кредит — один доллар. Всё просто. И, честно говоря, в этом «сундучке» было не так уж много денег.       — А что она хотела?       — Устроиться работать в корпорацию. Я менял результаты профориентированного теста, — вопросов больше не последовало, и он продолжил. — Ну, я тогда выключаю глушилку, — Кей потянулся к небольшой кнопке возле своего рабочего места и нажал на неё. Система пикнула, а Индиго слегка пошатнулся — в глазах были помехи. — Прости, дружище, по-другому никак.       — Я просто ещё не привык, — тот пришёл в норму и обнаружил себя державшимся за спинку дивана. Хоть он и был предупреждён о помехах, а они ровно то же, что резко потерять сознание — к такому редко когда привыкнешь. Медленно обойдя диван, он плюхнулся на него, закинув ноги на подлокотник, и прикрыл веки.       Кей тем временем достал из пакета лапшу, пододвинул упаковку с сырной ближе к своему другу, а свою, с морепродуктами, дёрнул за края — она раскрылась и стала напоминать подобие тарелки с уже готовым блюдом.       — Я бы поблагодарил тебя, за то, что ты купил пожрать, если бы ты всё время меня не обжирал, — Кей взял палочки и запустил их в лапшу, намотав вокруг. В холодильнике действительно было пусто, потому что Индиго часто заглядывал в гости. Он громко рассмеялся и ответил:       — Растущему организму нужно больше пищи, — он намотал почти всю лапшу на вилку и сразу же отправил себе в рот. — Может, нам стоит почаще готовить нормальную еду?       — Ага, для начала надо спуститься в магазин.       — А твоя id-карта работает? — Индиго взглянул на друга, и в его взгляде читался явный интерес.       — Да. Но если дашь мне позаимствовать твою инфу, я её обновлю, — Кей сложил ноги по-турецки, сидя в сложенном кресле. — А что?       — Погнали завтра со мной на философию, а то скучно, — взвыл тот.       — Ну, тогда придётся за продуктами сходить. А для этого надо перевести деньги в цифру.       — У меня завалялась парочка сотен на чипе. Об остальном не волнуйся, сделаю в ближайшие дни.       — Тогда забились, — Кей откинулся на спинку кресла, активировав его, вытянул свои длинные худые ноги, и улёгся удобнее, чтобы вздремнуть. Он и сам давненько хотел сходить в университет, но за одним лишь делом — чтобы забрать оттуда всю информацию о себе. Выкрасть и уничтожить. Это, наверное, единственное место, где информация о нём осталась, так ещё и в письменном виде. Он никогда не мог объяснить, почему скрывался, разве что самому себе… только он догадывался об истинных планах мэра, и то, зачем ему нужны были гриндеры, наводило на одну мысль — он хотел перезаписать всех этих людей, либо управлять ими. Звучит, как бред сумасшедшего, тем более, если попытаться объяснить это тому, «кому и так нормально». По прошествии четырёх лет, люди успокоились, бунтов уже не было, и даже Индиго начал считать, что среднему классу будто стало легче жить. Может, это и правда было так. Хотя они ворочали большими деньгами, чем обычный люд, богатыми себя было назвать сложно. А зачем он копил эти деньги, Кей не мог объяснить даже сам себе. Может, они пригодятся ему, чтобы увидеться с семьёй, которая осталась за стенами, опутанными колючей проволокой, которые окружали Неоингениум. А выбраться отсюда стоило многих денег и жертв, и это было ещё сложнее, чем сочиняли люди.