Praeclarus Anguis

Повезло, что в тот день был выходной, потому что Том не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя настолько ужасно. Солнце едва поднялось над кронами деревьев запретного леса, осветив бледно-сероватыми лучами склон холма, Чёрное озеро и каменный фасад замка. Приближалась зима. На это указывала упавшая температура и иней, образовавшийся на внешнем выступе окна, которое находилось посередине лестницы, ведущей к башне Рейвенкло, где Том и стоял. Подобной погоде он был только рад. Холодный ветер помог облегчить острую головную боль, хотя, к сожалению, скоро придётся уйти отсюда, ведь начинает светлеть. В больничное крыло Том не пошёл бы ни за что, как бы ужасно себя ни чувствовал. Он не собирался допускать, чтобы факт употребления алкоголя в несовершеннолетнем возрасте и получения похмелья выплыл наружу и повлиял на его имидж. Во время пробуждения за окном ещё царит ночь, поспать больше часа не удаётся. Вокруг практически ничего не видно с тех пор, как зашла луна. Слабый свет поступает только от биолюминесцентных водорослей в глубине пруда. Тишину изредка прерывают случайно задетые пружины кроватей и размеренное дыхание соседей по комнате. Во рту сухо, голова раскалывается так, будто по ней ударил тролль, а тело невероятно сильно болит и кажется неподъёмным. Том пытается сесть. Конечности протестуют непривычным образом и мстят ему ощущением укачивания, которое заставляет его опорожнить желудок за край кровати. Откинувшись обратно на подушку, с широко раскрытыми глазами и затруднённым дыханием, он лежит некоторое время, пока головокружение не проходит, и предпринимает вторую попытку, на этот раз более медленную. Через полминуты ему удаётся спокойно выпрямиться. Лишённый способности видеть из-за темноты, Том протягивает руку и ощупывает ей пространство вокруг себя, пока не ухватывается за занавески, окружающие спальное место, и не раздвигает их. Едва заметный свет мгновенно набрасывается, погружая длинные когти глубоко в глаза, и вызывает адскую боль, резонирующую в черепе. Том вздрагивает, отскакивает, ждёт, пока не привыкнет, и снова пытается выйти. Босые ноги касаются прохладного кафельного пола, когда он слезает с места и осторожно встаёт. Умудрившись споткнуться и пролететь несколько футов, отделяющие их с Гарри кровати, Том угождает головой под задёрнутый балдахин. Он застывает на мгновение, чтобы убедиться, что интересующий его человек точно спит, полностью проходит сквозь занавески и садится на край кровати, помня о скрипящих пружинах. Из-за небольшой оставленной щели здесь не абсолютно темно, и Том может разглядеть спящего Гарри, такого беззащитного, совершенно не подозревающего о его присутствии. В память впечатывается каждая деталь лица, непослушные чёрные волосы, рассыпавшиеся по подушке, таинственный шрам в виде молнии на лбу, явно оставленный тёмным и могущественным проклятием, бледные губы, приоткрывающиеся при медленном вдохе и выдохе, изгиб спины, поднимающийся и опускающийся в такт дыханию. Если бы было желание, можно добиться своего с помощью заглушающего заклинания и элемента неожиданности. Один взмах палочки - и то, что сорвалось ночью, получится закончить. Проклятый напиток много выкинул из памяти, но оставил воспоминание того, что Гарри отказал. Действительно можно осуществить желаемое. Это так просто. Но, несмотря на уже дёрнувшиеся было пальцы, Том не делает этого. Если взять его сейчас, облегчится накопленное неудовлетворение, но вместе с этим разрушится навсегда любое доверие, какое Гарри к нему имеет. А его хочется держать рядом и хранить для себя до конца жизни, так что для этого доверие крайне важно. Гарри просил его измениться. Значит, Том займётся исследованиями и обучением и смастерит идеальную маску. Том Реддл всегда умел давать людям то, что они хотели, если получал нечто в ответ. - Маленькая бедная птичка, - совсем тихо произносит он, губы искривляются в улыбке. Кончики пальцев очерчивают воздух рядом с лицом жертвы, не рискуя коснуться. - Corvi egeno mea* Ты думаешь, что сможешь спасти меня, драгоценный? Ты уже угодил в мои сети. Вероятно, это дело станет наиболее масштабным из всех предпринятых Томом, но оно стоит того, ведь рано или поздно Гарри не устоит перед его чарами. Но сначала поиски. Надо найти всё, что касается «любви», «романтики» и «чувств», всё, что потенциально может помочь в создании личности, которая постепенно и уверенно будет показывать Гарри то, что он хочет видеть. Гарри будет принадлежать ему. Том быстро оделся и направился в библиотеку, но там его всё время отвлекала неуклонно усиливающаяся пульсация в голове, поэтому теперь он и стоял у маленького окошка, прикрыв глаза и прижавшись лбом к холодным камням, с отчаянным желанием того, чтобы боль снизилась хотя бы до терпимого уровня и позволила ему работать дальше, используя всё свободное время для достижения новой цели. Нечто холодное скользнуло по его спине, подобное ощущение было далеко не новым. И почему ему пришло в голову направиться в именно эту башню? Неохотно разлепив глаза, Том зашипел от лёгкого дискомфорта и повернулся лицом к призраку Серой леди. Её длинные тёмные волосы спадали на спину, платье развевалось вокруг фигуры, во взгляде читалось болезненное любопытство, смешанное с привычной печалью. - Елена. - Том. Что ты здесь делаешь? - казалось, голос вот-вот сорвётся. - Я уже рассказала тебе о диадеме, ведь ты не переставал преследовать меня! Я не помню, где лес... - Я здесь не из-за этого, - отрезал Том и вновь прижался головой к стене. - Я даже не осознавал, где нахожусь, пока не появилась ты, Елена. - Это необычно для тебя, - призрак принялся откровенно потешаться, что не могло не действовать на нервы. - Кстати, говоря о том, что для тебя необычно. Хоть я и предпочитаю изолироваться ото всех, до меня дошли слухи, Том. Слухи о новом слизеринском студенте, который завёл друзей во всех четырёх факультетах. Студенте, которым ты странным образом интересуешься. Оберегаешь его. Почти как... - Как нюхлер проклятую безделушку, знаю! - раздался его рык. - Я уже слышал это. - У тебя похмелье, - выдала Серая дама и поглядела на него с сочувствием. - Может быть, - измученно простонал Том в ответ. - Староста Слизерина? Выпивает? Честное слово, я ожидала лучшего от «великого» Тома Реддла, - Елена хихикнула. - Ты не осмелишься пойти в больничное крыло, будешь страдать, чтобы не запятнать репутацию. Я оставлю тебя с этой головной болью. Когда она наконец исчезла, Том почувствовал благодарность. Его раздражали два вида существ - женщины и призраки. Призрак женского пола казался ему невыносимым. Елена Рейвенкло стала полезной в подтверждении существования диадемы Кандиды - одной из четырёх легендарных вещей основателей Хогвартса, которую им планировалось использовать в качестве сосуда для части души. Тем не менее помощь, оказанная призраком, была крайне мала. Албания - меньшая зона для поиска, чем «затерявшаяся во времени», но всё ещё довольно крупная, чтобы полностью её прочесать. На это пока что не было времени. Быть может, когда Том получит свой зеленоглазый приз, Гарри поможет найти диадему. «Голова не пройдёт. Вероятно, всё станет только хуже», - короткие ногти медленно поскрёбывали неровный камень. «Я не могу позволить себе пролежать весь день, надо сделать хоть что-нибудь. Если я буду действовать быстро, сумею откопать парочку полезных сведений и вернуться в постель до того, как боль станет изнурительной». По лестнице удалось спуститься и не потерять равновесие. Том направился в библиотеку так быстро, насколько позволяло состояние. Очаровывать людей он умел. О сексе знал. Но как правильно выказывать симпатию к людям, как влюбляться и продолжать вести себя так, будто «влюблён»? Об этом нужно раскопать побольше информации. Можно было пойти по лёгкому пути и использовать магию, чтобы заставить воронёнка желать его, но так совершенно неинтересно, и Том никогда не опустился бы до такого уровня, чтобы прибегнуть к помощи любовного зелья. Он слишком любил ощущение охоты. Как бы его ни раздражало упрямство, точно как у гиппогрифа, их взаимодействия доставляли слишком большое удовольствие. От такого не отказываются. И ему не хотелось притуплять индивидуальность Гарри, снижать ценность этого драгоценного камушка. Это был единственный человек, у которого хватало храбрости ему перечить даже по самым незначительным вопросам. Нет. Том поступит по старинке, используя безупречное актёрское мастерство. Он сделает всё возможное, дабы вскружить Гарри голову настолько, что тот не будет замечать ничего вокруг, пока не станет готов признать тёмную правду о том, как испорчен мир, пока не захочет помочь это исправить. Запретная секция содержала в себе только магию соблазнения, поэтому её следовало избегать. Вместо этого Том просматривал другие полки в поисках чего-нибудь, что может быть хоть немного полезным. К моменту, когда он вернулся в самый дальний стол библиотеки, его добыча включала в себя «Сборник ритуалов ухаживания драконов», «Почему русалки поют» и сильно потрёпанный экземпляр «Immortalia», который был немногим больше, чем написанный магглами мусор. Изогнувшись так, что частично очутился под столом, во избежание любого света, Том открыл одну из книг на первой попавшейся странице.

Венгерский хвосторог: Самцы венгерского хвосторога в брачный период становятся ещё более агрессивными, чем в остальное время. Они сражаются насмерть, чтобы проявить себя самке, которая может их заглотить, если длина их пламени не будет достаточной.

Ничего полезного. Мало того, что дышать огнём люди не умеют, так и Гарри вряд ли будет рад, если начнут выяснять отношения с его надоедливыми друзьями. Да и не съест он Тома, если тот плохо проявит себя в бою. Следующая страница.

Опаловоглазый антипод: Красивейший дракон, опаловоглазый антипод обитает в Новой Зеландии и некоторых областях Австралии и проявляет ухаживания одним из самых потрясающих образов среди других особей волшебного мира. Во время брачного сезона крылья самцов, обычно опалово-серые, превращаются в яркие и разноцветные, что напоминает хвост павлина. Широко расправив крылья, самцы принимаются пластично танцевать в надежде завлечь самку.

С некоторыми па Том справиться мог, но пока одна мысль об этом вызывала тошноту.

Китайский огненный шар: В отличие от большинства видов драконов, самец китайского огненного шара меньше самки по размерам и доминирующей роли. Хоть эта разновидность достаточно терпелива, по крайней мере по драконьим меркам, самец должен быть крайне осторожен во время течки у самки. Стремясь снискать расположение потенциальных партнёрш, они приносят им в дар добытые драгоценные камни, как правило, золото и нефрит.

Ухаживать при помощи подарков? Надо запомнить. Вынырнув из-под стола, Том заменил «Сборник ритуалов ухаживания драконов» на «Почему русалки поют» и быстро спрятался обратно.

Русалки поют по множеству причин, для каждой разная песня, но, предположительно, самая важная из них - песня ухаживания. Для самцов уж точно. В брачный период русалки устраивают гнёзда в полях водорослей и отгоняют от них других представителей своего вида. Самец, ищущий доступ к самке, должен петь. Они соревнуются среди себе подобных этими песнями. Самка разделит гнездо с тем, кто будет признан лучшим певцом.

Было бы забавно понаблюдать за реакцией Гарри, когда бы ему исполняли серенаду в спальне. Том ухмыльнулся и сразу поморщился, от этого действия кольнуло голову. Дальше он с неохотой взялся за «Immortalia». Сколько бы у него ни было опыта, Том точно не ожидал, что внутри написано едва ли не порно. Он захлопнул книгу и сунул её под остальные. Лицо щекотало лёгкое тепло, говорящее о том, что щёки, должно быть, немного зарумянились. - Вот ты где, Том. Голос за спиной заставил его подпрыгнуть, отчего Том ударился затылком о поверхность стола, головная боль усилилась. Быстро выпрямившись, он провёл рукой по тёмным кудрям, прощупывая затылок. - Абелия, - еле припомнил староста имя девушки с шестого курса его собственного факультета, - что?.. - Его прервала упакованная коробка, которую ему сунули под нос. Тому пришлось чуть ли не глаза скосить, чтобы на неё посмотреть. - Я слышала о твоей проблеме с похмельем и решила, что ты не пойдёшь в больничное крыло за нужным средством. Это поможет тебе проспаться. - Спасибо, Абелия, - Том перевёл взгляд с коробки на улыбающееся лицо и обратно, после чего взял подарок. Его он сунул подмышку и поднялся на ноги. Боковое зрение стало расплывчато от переживаемой агонии. - Думаю, мне пора возвращаться в кровать. Том стремительно покинул помещение. Ноги подкашивались, коридоры крутились и изгибались, а лестницы превращались в закруглённые туннели. Помощь с похмельем? Неужели она думает, что он настолько глуп? Или легковерен? Никто не был милосерден, если не намеревался получить что-нибудь взамен. А Том никогда ничего не принимал, если не знал, откуда это взяли. Потенциальное облегчение звучало заманчиво, но рисковать он не собирался. Оставив коробку на одном из столов, чтобы кто-то другой разобрался с последствиями того, какая дьявольщина лежит внутри, Реддл обратил внимание на парней, стоящих в углу. Не его окружение, но всё же могут ему повиноваться, если дать прямой приказ. - Забини! - итальянец сразу поднял взгляд. - Сбегай в больничное крыло и принеси мне зелье для сна без сновидений. - Да, сэр. - Мальчик выскочил из гостиной и вернулся минут через десять вместе с флаконом. - Держи, Том. - Спасибо, Забини. Том поднялся в спальню, принял зелье и рухнул в постель. Блаженное забытье. Он не знал, сколько времени проспал, прежде чем кто-то начал трясти его. С неистовостью. В плечо вцепились дрожащей рукой, пальцы вдавились в кожу настолько, что, вероятно, оставят синяки. Глаза Тома открылись, губы исказились в оскале. - Чего тебе, Нотт? - зарычал он, ощупывая пальцами пространство вокруг в поисках палочки. Ему ведь только удалось заснуть и временно прекратить страдания. Похмелье всё ещё не прошло. Нотт точно знал, что находится на грани того, чтобы попасть под круциатус. - У тебя должна быть чертовски достойная причина, чтобы будить меня! - Так и есть! Том, это... Он ведёт себя странно. - Ведёт себя странно? О чём ты говоришь? - Я не... Это... Он не... Эйвери и Лестрейнджу не оставалось ничего, кроме как схватить его, он дерётся, как гриффиндорец. - Кто, Нотт? - продолжал требовать ответ Том. Чужая паника действовала на и без того натянутые нервы. - Смотри на меня! Дикий взгляд собеседника метнулся в его сторону. Потребовалось выждать ещё момент, чтобы взять себя в руки и суметь прохрипеть: - Гарри.