И чувствовал он себя одиноким, Но пока ещё не знал, насколько не был один....
Сицилия. Как много в этом слове умиротворенности для обычного человека. Погода декабря в корне отличалась от английской. Не было этой хмурости и серости за окном, так же как и намёка на снег. Температура воздуха опускалась до десяти градусов днём, дул влажный прохладный ветер. Вилла д’Эсте была не самой старой виллой в Италии, но её возведение пришлось на середину шестнадцатого века. Доподлинно неизвестно, в каком году она была построена, но основной изюминкой данного поместья были многочисленные фонтаны, поражающие своим разнообразием и красотой. Пожалуй, это одна из тех резиденций, чьё первозданное великолепие ни одно поколение ею владеющих никогда не меняло. Вилла выглядела ровным счетом так, как была изначально задумана. Исключение составляла только меняющаяся мебель, но и она всегда была только в стиле барокко, также как и во время основания резиденции. Старинные сады и лабиринты, Фонтан Органа и множественные фонтаны, как памятники произведения искусства, бассейны и огромные балконы, многочисленные залы, расписанные художниками и выложенные мозаикой. Здесь было всё, что могло удивить любого гостя, будь он искушённый ценитель или первопроходец. Эту виллу горячо любила Нарцисса и часто просила мужа насовсем переехать сюда. Она была лицом её прекрасной души, полностью отображая свою владелицу — изысканная, удивительная, уникальная и утонченная. Малфой-Мэнор же был мрачный, сдержанный и больше отражал душу своего владельца — Люциуса. Они всегда были как Инь и Янь, как вода и огонь, как противоположные полюса. И только сейчас стали действительно единым целым, открыв друг другу не только сердце, но и душу. Д’Эсте — огромное поместье, с многочисленными комнатами и коридорами. Не зная, где находится человек, живущий в этом доме, его попросту невозможно было найти. Драко занял самую крайнюю комнату поместья в крыле, в которое обычно никто не ходил. Он не хотел тревожить родителей в такой же мере, насколько не хотел, чтобы они лезли к нему с расспросами.18 декабря 1998 года. Вечер.
Оказавшись в главной гостиной, но ещё не раскрыв своего присутствия, Драко застал маму и отца за спором. — Мы дадим ей имя в честь созвездия или планеты, как и всегда это делалось в моей семье, — Нарцисса стояла, уперев руки в бока. Уже хорошо заметный живот выпирал сквозь атласное платье молочного цвета, а светлых волос на голове почему-то стало больше. Только две широкие тёмные прядки по бокам намекали на её недавнюю причёску. Мама не часто носила какой-либо цвет, кроме чёрного, и смена её имиджа удивила Драко не меньше внешнего вида отца, волосы которого были намного короче обычного, а одет тот был в изумрудного цвета рубашку и белоснежные брюки. — Но Цисси, ситуация в нашей семье в корне отличается от всего, что общепринято. Мы решили родить ребёнка в нашем-то возрасте. Уступи же мне дать имя хотя бы второму, — тон Люциуса был очень мягкий, словно он боялся спугнуть жену, ведь наверняка та тут же обернется в птицу и улетит навсегда из этого дома. — А чем тебе имя Драко не нравится?— Нарцисса изменилась в лице, — Это возмутительно! Отличное имя, накладывающие отпечаток мужественности на его владельца. Разве наш сын не мужественный!? «Да-да, мам. Самый мужественный на свете...». Люциус будто повторил мысль Драко в своей голове, что не укрылось от Нарциссы. — Я удивлена! Разочарована! — разведя руками она охнула и села на диван, теребя подол платья, выравнивая пальцами складки. Надув нижнюю губу, она бегала глазами по комнате и судорожно вздыхала, явно собираясь заплакать. — Дорогая, только не нужно слез. Мы выберем любое понравившееся тебе имя, — уверил её муж, замешкавшись, протягивая платок и подкладывая подушку под спину женщины, — Только не плачь, прошу тебя. Я сейчас принесу воды. Люциус скрылся за аркой, ведущей из гостиной, а Нарцисса, изменившись в лице, вслух сказала: — То-то же. Имена ему мои не нравятся. Пф. Блэки ещё никогда никому не уступали в споре, — фыркнула она и повернув голову посмотрела на сына, который облокотившись о камин, удивленно смотрел на мать вздёрнув одну бровь. — Драко, сынок! — подорвалась обрадовавшаяся женщина и подошла к сыну, начиная крепко обнимать, чему мешал ее округлившийся живот. — Но как? Сегодня же бал, ты должен быть в Хогвартсе!? Он обнял маму в ответ. Её запах, её глаза и улыбка — за них можно отдать свою жизнь. В мире нет таких же родных черт лица, такого любимого тембра голоса. Мама — это самое дорогое и ценное, что мы имеем в этой жизни от своего рождения. И если вы имеете возможность каждый день разговаривать с мамой и видеть её лицо, знать, что она жива и здорова, поверьте — вы поистине счастливый человек.* Драко очень любил свою мать. Когда в их доме царил полнейший хаос и каждый день проходил на грани жизни и смерти, только мама дарила внутреннее тепло и самоотверженно спасала жизнь своему сыну, выхаживая его каждый раз, когда тому оставалось сделать лишь маленький шаг навстречу своей смерти. Нарцисса была худее обычного. Казалось, будто она скинула с десяток килограмм, будучи и так стройной женщиной. Тёмные круги залегли под глазами, а губы потрескались. Беременность изматывала её, не давая времени на восстановление. Она обхватила Драко своими тонкими руками, вселяя в него ещё большее беспокойство. — Мам, почему ты такая уставшая? Ты очень похудела. Ты себя хорошо чувствуешь? — целуя её в щёку, Драко отстранился и рассматривал стоящую перед собой женщину. — Твоя сестра не даёт перевести дух. Осталось потерпеть чуть больше двух месяцев. Всё хорошо, Драко. Твой отец с меня пылинки сдувает, — уверила она сына, что-то высматривая в лице, задумавшись, — Мы обратились к целителям, и за моей беременностью ведётся тщательный присмотр. — Я вижу. Побежал за водой, совсем забыв о домовиках. А навыки манипулирования это у меня в тебя? Всегда думал, что от отца, — с усмешкой и иронией в голосе сказал Драко. — Вы, мужчины, редко подмечаете очевидные вещи, — улыбнувшись ответила Нарцисса. Почему-то эта фраза отдалась в голове Драко каким-то непонятным стуком, но он решил подумать об этом позже. — Так почему ты не на балу с друзьями? — Давай позже это обсудим, мам? — Сын! — в арке, ведущей в гостиную, появился Люциус. Пристально посмотрев на сына и чуть прищурившись, он что-то выяснял для себя и пожав Драко руку, похлопал того по плечу, а потом обнял Нарциссу и вручил ей бокал воды. — Предупрежу домовиков накрыть ужин на три персоны. Занимай любую комнату и переодевайся. И в этом был огромный плюс отца, который Драко даже уважал. Нет, ему было не всё равно на жизнь своего ребёнка, но он никогда ничего не выпытывал у Драко, потом мучая расспросами жену, которая всегда собирала правду до последней крупицы. Но всё же холодность в отношениях между отцом и сыном сохранялась, как бы старший Малфой ни переменился в отношениях с женой и окружающими. Из человека таких нравов не выгонишь того груза прошлого, который раньше он считал своими идеалами, как ни старайся… Сейчас важно одно: Драко с родными ему людьми. И это очень успокаивало. Хотя с Люциусом отношения так и не смогли наладиться, он многое не мог простить отцу. Да и, честно сказать, наверное не сможет. Человек может ошибиться в выборе, может разочароваться в идеалах, может оступиться. Возможно, это будет прощено в том случае, если такой человек не станет бездействовать. Бездействие Люциуса были скорее мотивированы сохранением собственной жизни, по крайней мере, именно так думал Драко. А действия, которые привели к этому вынужденному бездействию, были направлены на мнимое улучшение и без того исключительного положение в обществе. За чем всю жизнь гнался отец? На этот вопрос у Драко не было ответа...***
Поужинав с семьей и оставшись наедине со своими мыслями, Драко поник, сейчас духом он был слаб как никогда за последнее время. Он знал, что ему нужно что-то придумать, что-то предпринять по отношению к Гермионе, потому что он не мог просто так всё это оставить… То есть на такой ноте. Подумав, Драко решил написать письмо и отправить его Гермионе вместе с семейным филином Мартином. Он взял пергамент, обмакнув перо в чернила и застыл. Рука не дрогнула, а чернила капали на чистый пергамент, образуя небольшие кляксы. Малфой совершенно не знал, с чего начать. Ощущая, как поднимается температура от гнева, который обволакивал его разум, а кровь стучит в висках. Злость заволокла его сознание, во рту саднило, а пальцы скрутило в какой-то непонятной конвульсии. Он не помнил, как кричал, как сломал перо и одним движением откинул в сторону стол, который на вид должен был быть тяжелым, но оказался словно пушинкой. Он крушил всё вокруг, крича и ругаясь, продолжая разносить в щепки убранство комнаты. Когда Драко наконец-то обуздал свой гнев, разливавшийся по организму, то почувствовал невероятную слабость. Глаза наполнились слезами, грудь вздымалась от прерывистого дыхания. Драко осел на пол и собрав последнюю боль, выкрикнул её настолько громко, насколько это было возможно, вложив в этот крик всё, что накопилось за длительное время. Что-то, что вырывалось наружу. Что-то, что сидело глубоко внутри. То, что он положил на далекую полку в своём сознании. Дверь в комнату открылась и внутрь вбежала обеспокоенная мать: — Драко, Бог ты мой! Что... Что стряслось? — глаза её пропустили одинокие слёзы. Она осела на пол рядом с Драко и притянула его голову к своей груди, судорожно проводя ладонью по голове и спине. Драко молчал. Движения Нарциссы отражались в его теле словно колыбельная. Дыхание выравнивалось, сознание приходило в норму и он посмотрел на маму, окончательно успокаиваясь при виде её глаз, полных слез и любви, рождающих штиль в его сердце. — Я... Я не знаю...Словно, что-то из меня вырвалось... Будто воздух из воздушного шара. Она успокаивала его так же, как в Мэноре и это срабатывало, возвращая Драко обратно в реальный мир. Это была первая паническая атака после окончания войны и Драко боялся думать о природе её возникновения. — Тебя давно мучили кошмары? — Не так часто, как раньше. Но иногда бывают. Практически всегда мне снится один и тот же сон, — Драко замялся, думая о том, стоит ли рассказывать об этом беременной матери. — Ты всё можешь мне рассказать, сынок. Я очень переживаю за тебя и поверь, лучше это сделаешь ты, чем я додумаю сама себе, — она накрыла его ладонь своей, чуть ближе склонившись и улыбнувшись. — В этих снах я вижу тебя мёртвой, лежащей на полу и истекающей кровью. Я наклоняюсь над тобой, мои руки в твоей крови. Я кричу, но не слышу собственного крика, будто у меня отняли возможность говорить. А потом, словно что-то выдёргивает меня из этого сна и возвращает в наш мир. Будто чья-то рука вытаскивает меня в нашу реальность. И всегда возникает ощущение, словно мне перекрывают кислород и я вот-вот задохнусь, но некто, кто возвращает меня в мир, даёт мне возможность снова задышать, —Драко следил за эмоциями, сменяющимися на лице матери, которая смотрела на него хмурясь и явно что-то обдумывая. — Но в последнее время снов стало меньше? — Да, — ответил Драко, подумав. Нарцисса широко улыбнулась ему. — Ты знаешь, с чем это может быть связано? — Мам, если бы я сам… — он посмотрел в глаза маме, увидев её фирменный взгляд, говорящий, что она не купилась и ждёт ответов. Драко шумно выдохнул, сдаваясь: — Хорошо. Ладно. Я сдаюсь, —вскидывая руки, словно в знак капитуляции, Драко перевёл дух и выдержал долгую паузу, — Кажется, я влюбился. И это не Астория, — он повернул голову и усмехнулся, — Это чувство не даёт мне покоя, и я никак не могу принять его. У меня не было такой вспышки гнева после того, как нас сутки пытал Реддл, а я долгое время находился без сознания, когда он оставался в моём почти умирающем разуме, пытая меня на ментальном уровне. После всех этих событий в нашем доме я зарёкся держать все эмоции под тщательным контролем. Но сейчас… я в растерянности и абсолютно не могу собраться. И все эти сны… Я просто без сил, мам, — Драко выпрямил ноги, потирая пальцами виски и громко выдохнув, посмотрел на мать. Она сидела на голом полу, такая хрупкая и переживающая за него, видя его истерику. Снова… В груди защемило, и стало ужасно стыдно за свои необдуманные поступки. Ну конечно, как она не услышит его крики… Драко подложил матери под спину подушку, валяющуюся поблизости, и взял её ладонь в свои, перебирая пальцами костяшки её пальцев. Нарцисса ласково улыбнулась сыну, с ожиданием смотря в глаза: — Кто она? Драко помедлил, но не увидел ни одной причины не отвечать любимой матери. — Гермиона Грейнджер. Но она словно и так знала ответ, просто желая услышать, что же случилось между ними, но, поняв, что Драко сам ничего не расскажет, начала задавать наводящие вопросы: — А какие чувства у мисс Грейнджер? Драко пожал плечами. — Ясно. Она разрешала тебе поцеловать себя? — Да, и не один раз… — усмехнулся он, — Но она встречается с Тео, а я с Асторией. При этом каждый раз, когда мы находимся рядом, я чувствую что-то странное между нами, словно разряд, посылаемый ею, проходит через моё сердце. А если мы наедине, то я либо ощущаю, что слишком счастлив, либо что я несчастен от того, что не могу залезть к ней в голову и узнать про её отношение ко мне. Нарцисса улыбнулась снова, и Драко на мгновение показалось, что это какая-то слишком хитрая улыбка. — А что же говорит сама мисс Грейнджер? — Что нам нельзя быть вместе. Либо что сейчас не время быть вместе. Либо что она не хочет всё усложнять. Что вы, женщины, там придумываете, когда не можете прямо послать мужчину? Нарцисса рассмеялась: — Мы говорим что-то вроде: О-о, ты такой хороший, но дело просто во мне… — Нарцисса развела руками, и Драко показалось, что её тон при этой фразе чем-то напомнил голос Астории. От этой мысли его невольно передернуло, — Наверное, как-то так. Я не знаю. Мне не часто доводилось отшивать парней, знаешь ли… — Я всё испортил, мам. Я оскорбил её, накричал, и мы поругались. Она сказала, чтобы я больше не приближался к ней. — И ты решил опустить руки? — сурово спросила женщина, скидывая со своего платья маленькие перья из подушек, которые кружились в пространстве комнаты после разгрома. — Нет. Или да… Я не знаю… — он уронил голову на ладони, — Что мне делать, мам? — Для начала тебе нужно извиниться и спокойно рассказать о своих чувствах, — сказала она так, будто бы это действительно простая вещь, — И, Драко, если ты решишь бороться за отношения с Гермионой, то в таком случае здесь нет места для Астории. Он промолчал, понимая и принимая, что мама права. — Святая Моргана, отец будет вне себя, если мы начнём отношения, — рассмеялся Драко. Ужасно хотелось закурить, но при матери, он, конечно же, делать этого не станет. — Ты серьёзно так думаешь? — она сдвинула брови и сощурила глаза до гусиных лапок в уголках, — Драко, твой папа очень изменился. Это чистая правда. Он словно стал свободен. Я желаю для тебя того же, чтобы ты жил и не оглядывался назад. К тому же, ты видел его? Мне кажется, если ты приведёшь к нам миссис Макгонагалл и скажешь, что это теперь твоя жена, он даже не поведёт бровью. Они рассмеялись, полностью растворяя напряжение витавшее в воздухе. — Серьезно, Драко. Я больше не могу, — хохотнув, она прикрыла лицо ладонями. — Я забыла как выглядит нормальное бельё, потому что по настоянию твоего отца, всю беременность ношу только хлопковые панталоны. И вообще, знаешь, как я хочу жареной требухи? — Что..? Что, чёрт возьми, здесь происходит?! Нарцисса! А ну живо поднял мать с пола! — Люциус подбежал к заливающейся смехом жене и невольно улыбнулся сам. Невероятное чувство настигло Драко. С раннего детства это был первый такой раз, когда они вот так вместе непринуждённо проводили время. Как настоящая семья. Восстановив комнату, Драко разложил свои вещи и приняв душ провалился в глубокий сон. Ему вновь снилась мама, умирающая и истекающая кровью. Во сне он чувствовал, как безысходность распахивает свои объятия, гладя по спине ледяной ладонью. Но вновь, словно кто-то выдёргивал его из сна, заставляя вдохнуть воздух и наполнить лёгкие кислородом, даруя жизнь и спасая от неминуемой смерти.***
19 декабря 1998. Вечер.
В старинный, освещённый канделябрами, со сдержанным классическим интерьером в чёрных тонах зал вошёл высокий, статный, спортивного телосложения мужчина сорока лет. Его тёмные волосы были собраны на затылке в маленький хвост, а густая чёрная, коротко стриженная, борода добавляла образу мужественности. Он занял место во главе стола, приветственно окинув взглядом собравшихся. В камине потрескивали поленья, а сам зал был погружен в полумрак. Все собравшиеся затаили дыхание, ожидая слов вошедшего. Но он выжидающе молчал, внося интригу в итак будоражащее остальных появление. Слово взял Корбан Яксли: — Мы заждались тебя, Димитр. Всё в ожидании рассказа о том, как ты посетил нашу дорогую школу, — растягивая слова, Яксли притворно улыбнулся вошедшему, — Видишь ли, нам надоело скрываться и отсиживаться в тени. — Поэтому вы доблестно отдали нескольких наших соратников в руки авроров? Очень умно, — Димитр перевёл взгляд на Алекто, которая поникнув, опустила голову вниз. Её брата также взяли под стражу. Димитр гадал, связывают ли этих двоих только родственные узы или же что-то другое. Но ответ на ум приходил как-то сам. — А что нам делать? Мы столько времени действуем инкогнито, не заявляя о себе. Знающий общается с нами только через тебя и честно говоря, мы уже сомневаемся в его существовании, господин директор, — поддел его Яксли ухмыляясь и сложив руки на столе. Все остальные молчали, не зная какую реакцию от болгарина стоит ожидать на этот выпад. Димитр повёл бровью и скрежетнул зубами, а потом чётким и быстрым движением он достал свою палочку и наставив её на Яксли, произнёс: — Круцио! Корбана поразила боль, пронизывающая всё его тело, берущая в сжимающиеся тиски голову. Он упал на пол и затрясся в конвульсиях, болезненно и громко простонав, с проходившими секундами учащались стоны и их интенсивность, в конечном итоге он начал умолять прекратить. Димитр убрал палочку и обвёл взглядом остальных. Ледяным тоном он расставил точки над i в этой беседе: — Знающий — это я. По залу прокатилось неловкое оханье. — Я не мог разоблачить себя будучи неуверенным во всех вас, — уверенно заключил он, — И честно сказать, я удивлён вашими необдуманными поступками. Сейчас вы все не в том положении и я готов оказать вам помощь, не терзая и не убивая никого из вас. У нас общая цель. Мы хотим получить своё. Мы обязаны продолжить то, что начал Великий Тёмный Лорд и у нас есть все возможности для этого! И когда я наблюдаю за этими глупыми безрассудными поступками, я не уверен в том, что мы можем действовать в открытую, — он вновь обвёл всех давящим на виски взглядом, словно мгновенно размножился и взял за горло каждого из них, — Великий Тёмный Лорд погиб, но он всегда жив в наших сердцах и его рукой мы продолжаем великое дело. Мы обязаны продолжить то, что начал он. Никто из Пожирателей не издал ни звука, заворожённые речью и внимая каждому слову: — И сейчас мы на пути к триумфу. Мы нашли Хранителя Времени. — И где же он? — с нетерпением спросил Уильям Нотт. — Мои подозрения практически подтвердились. Нам нужно лишь навестить поместье Малфоев, которые сейчас находятся в Италии. Кстати, твой сын нам мог бы помочь, если бы не встречался с нашим врагом. — У меня больше нет сына, Повелитель, — Нотт стыдливо отвёл глаза. — Это неправильная реакция… Но не мне судить, Уильям. Что ж, так случилось, что только с помощью Малфоев мы можем заставить использовать артефакт и обнаружить себя Хранителю Времени. Пока лишь все наши подозрения остаются только подозрениями. Хранитель слишком хитёр и умён, я поражён этому, учитывая положение вещей. Но на нашей стороне преимущество: это мы знаем о Хранителе, а не Хранитель о нас. В понедельник мы направляемся в Италию, и наша цель: убить Малфоев, оставив лишь одного из них в живых. Я был бы счастлив, если бы был мёртв их несносный сынок. Но он как раз и должен выжить. — Но, Повелитель, почему именно Драко? Я бы с удовольствием удушил этого выродка своими руками, — сказал Август Руквуд, сжимая свою палочку. — Довольствуйтесь его папашей и беременной матерью, господа, — по залу прокатилось оханье, никто не знал, что Нарцисса беременна, — Да, она на седьмом месяце. Родит дочь. Ещё одну себе подобную гнусную предательницу. Можете причинить ей столько страданий и боли, насколько хватит вашей фантазии. Поверьте, её сыночка это заставит страдать больше, чем смерть. Он так печётся о своей мамаше, что аж тошнит... Зал одобрительно захохотал. — Если ничего не получится, то хотя бы отомстим предателям, — Уильям Нотт, повысив тон, провёл рукой над столом, ожидая поддержки остальных. — Мне не нравится твой настрой, Уильям, — со стальной ноткой в голосе сказал Димитр, — Я начинаю сомневаться в правильности твоего нахождения здесь. Мужчина извиняюще прикрыл глаза и качнул головой. Димитр лишь удовлетворенно кивнул в ответ. Встав из-за стола, он обошёл стол вокруг, пристально осматривая всех присутствующих. От его взгляда становилось не по себе, будто сам Реддл учил его вселять страх в окружающих. — Я раздобыл кое-что, что поможет нам в нашем деле. А также имел неосторожность узнать о небольшом изобретении нашей, золотой во всех смыслах, девчонки, успешно его применив. Друзья, я сделал почти всю вашу работу. Завтра мы готовимся, а в понедельник ничто не сможет помешать нам в достижении нашей цели, — хитро улыбнувшись, Димитр позвал домовых эльфов и приказал накрывать на стол. Когда старинный дубовый стол был уставлен различными яствами и выдержанным многолетним огневиски, Димитр поднял свой бокал: — За приближающуюся победу и абсолютную власть! — За приближающуюся победу и власть, — вторили остальные.***
21 декабря 1998 Нора.
Гермиона сидела в гостиной Норы, читая книгу по Нумерологии, находясь в полном долгожданном одиночестве впервые за последние несколько дней. Кружка горячего шоколада стояла на маленьком кофейном столике, а в камине потрескивали дрова. Её уют разрушил внезапно появившийся Патронус, говорящий до боли знакомым голосом, который поверг Гермиону в ужас и заставил девушку быстро метаться по комнате и собираться, обдумывая план, который для неё был сродни самоубийству...