△△△
— Нам надо отвлечься! — на перемене перед предпоследним уроком сообщает Пак, старательно запихивая в чонгуковский рот несколько штук шоколадного печенья, дабы младший не мог возразить какое-то время, — Мне тут птичка на ушко нашептала, что сегодня вечером старшеклассники устраивают громкую вечеринку! — Гук уже прожёвывал печенья и был готов открыть рот, дабы отказаться в не самой доброй форме, однако вновь получает порцию еды и замолкает, — И не смей перечить, Чонгук-и. Мы идём и точка. Это не обсуждается. Чонгук лишь лениво двигает челюстью, пытаясь пережевать печенья, от которых уже начинало сводить рот, и сделав жадный глоток предоставленного столовского сока, что так любезно купил Чимин для задабривания вечно недовольного Гука, что был жутким интровертом, тут же вставляет своё слово, перехватывая летящие к чужому рту пальцы с очередной порцией еды: — Я никуда не иду, — грубо, без доли сарказма произносит Чон, кривя лицо и забавно морща нос, позволяя образоваться небольшим складкам на нём, — И точка. Я не собираюсь отвлекаться сейчас, когда вокруг меня хренова туча слухов, Чимин! Так ещё и старшеклассники: ты вообще спятил? Они же меня сейчас ненавидят. Пепельноволосый дует пухлые губы, сводя брови к переносице, кладёт печенья обратно в упаковку и скрещивает руки на груди, глядя обидчиво исподлобья. Он понимает, что эта затея на пятьдесят процентов удачна, и ровно на столько же абсурдна, но и смотреть на унывающего от неожиданного внимания к своей персоне Чонгука становилось тошно. Ну не мог он, весь такой добрый и клёвый, смотреть на то, как его маленький пирожочек страдает! Да ещё и из-за какого-то жалкого мудака, что выставил себя жертвой. Да если бы Чимин вчера был рядом, он бы с радостью оторвал яйца этому уроду, так ещё предварительно с силой, что была бы дана ему самим Зевсом, превратил бы их всмятку, чтоб ему неповадно было. Тут вообще жертва Чонгук, а не этот урод-старшеклассник, не понимающий слова «нет». И именно потому Пак, грызя внутреннюю сторону щеки, дышит через ноздри недовольно и долго, а затем машет ладонью, приманивая как можно ближе к себе Чона, чтоб шепнуть ему на ушко одно заманчивое предложение. — Гук, ты должен пойти! — вновь заводит свою пластинку Чимин, слыша очередное недовольное бурчание, но перехватывает тёмноволосого за ворот рубашки, не позволяя отстраниться. — Да ты идиот, парень! Ты просто представь: ты, пьяненький, разомлевший, звонишь своему прекрасному Тэхёну с огромным членом, — пепельноволосый не обращает внимание на то, что ему прилетает злобная оплеуха, — Он приезжает за тобой на байке, прижимает к себе, ругает, дурака такого, хочет посадить на байк, а ты противишься как рапунцель, — на последнее младший пускает слабый смешок и краснеет, когда начинает представлять в своей голове картину того, как Ким, уставший и сонный, приезжает за Чоном по его первому зову и пытается усадить того на байк, дабы доставить до дома, — Ну и потом ты подключаешь своё обаяние, аля ты такой прекрасный, красный и уставший, настрадался бедняжка из-за него, садишься на его красавчика, притягиваешь к себе и целуешь в губы. Чонгук же вспыхивает как огонь, чувствуя, как по всему телу проходится подозрительный жар, глядит с непониманием на своего друга, что пухлые губы раскатывает в ухмылке и продолжает: — И считай и проверишь то, нравится ли тебе Тэхён и гей ли ты, и как раз наконец свою губастую невинность потеряешь! — Пак хлопает в ладоши от идеальности своего плана, закатывая глаза и мысленно поглаживая себя по голове, — А может и… ну ты понял. — Не будет такого, не неси чепуху! — Гук, выйдя из своих фантазий, начинает ворочаться в чужой крепкой хватке, однако спустя десять секунд замирает и смотрит так по-щенячьи, с надеждой, — А если ему не понравится, а я не буду геем? Как нам дальше общаться? — Ну просто скажешь что был пьян, нёс бред, сглупил и в целом ничего вообще не помнишь, — пепельноволосый парень вскидывает плечами, усаживаясь на место и заламывая одну бровь в ехидной усмешке, — Ну что скажешь, Чонгук-и? Прекрасный план! А если ему не понравится, а ты реально гей, то и чёрт с ним, знаешь сколько таких мужиков по планете ходит? Ого-го! Мы тебе самого классного отцапаем! Да при деньгах, желательно. Чтоб и на Бали, и на Луну, и в постель. Чонгук дже при упоминании постели вновь краснеет, прикрывая свои покрасневшие щёки холодными ладонями и смущённо опуская взгляд в поверхность стола, пытаясь привести своё состояние в порядок. И не сказать о том, что Чон был против геев, но и представить себе не мог то, как у них всё это происходит. С девушкой всё понятно и легко. Даже думать не надо, лишний раз читать камасутру и специальные форумы, а вот… чёрт, Гук даже представить себе не может то, как один парень пихает в другого свой член! Господи, какой же стыд. А Паку смешно: он видит, что заставил шестерёнки в голове своего друга запустить процесс, заскрежетать и заработать, и от этого зрелища на душе прямо цветы расцветают. Гук, может быть, как гей и не выглядит, но пепельноволосый внутри себя всегда был уверен в том, что этому пирожку нужен именно мужик. Грубый такой, высокий, статный и красивый, чтоб он рыкнул и Чон моментально послушался, а затем самостоятельно ластился бы к чужим рукам, говоря о том что, чёрт, да, он накосячил, пусть папочка его накажет! — Хорошо, — в итоге сдаётся младший, зачёсывая тёмные пряди волос ладонью и устало выдыхая, — Хорошо, я согласен. — Так держать, дружочек! — с довольной миной выдаёт пепельноволосый, едко усмехаясь, — Ох чёрт, я уже представляю эту горячую сцену на байке. Только младшенького в штанишках попридержи, не смущай Тэхёна, а то мало ли тот сам с парнями ни-ни. — Пак смеётся звонко, с издёвкой в голосе, пока Чонгук, недавно отошедший от смущения, вновь становится как рак и со злости кидает в смеющегося коротышку арахис.△△△
Колдовал Чимин над Чонгуком долго. После школы они решили собраться у Пака дома сразу, чтоб время не терять, а Гук настрочил маме сообщение о том, что он останется с ночёвкой у своего друга, а про школу соврал. Мол, завтра проверка приезжает, олимпиада проходит, бла-бла-бла и в общем на учёбу ему в семь часов не вставать. Та, как доброй натуры женщина, не чаявшая в своём младшем сыне и души, поверила в его сказки и пожелала хорошего отдыха. Тёмноволосый, прочитав последнее сообщение, лишь неловко улыбнулся, почесав затылок, ощутив под пальцами мокрые волосы — пепельноволосый стремительно запихнул Гука в душ по приходу домой, сказав о том, что вонять он не должен от слова совсем, — ведь вечер у него действительно будет… насыщенный. С лицом, слава Богу, Чимин много делать ничего не стал; нанёс по-минимуму тоналки, подвёл глаза карандашом, подчёркивая взгляд Чонгука, превращая его из мило-невинного в страстно-сексуальный, поколдовал с хайлайтером и тенями, кое-где подчеркнул скулы и закончил всю картину тинтом для губ. Далее было хуже — Пак сам собрался уже давно, время близилось к пяти, вечеринка обещала начаться в шесть вечера, а Чимин старательно думал о том, какую причёску забабацать его дружку. В итоге остановились на вьющихся кончиках тёмных волос и перешли к одежде. Лук на сегодня Гук предпочёл оставить на Чимине, ведь вкус у него был именно на такие праздники, иначе сам младший с удовольствием вытащил бы только чёрные вещи и напялил бы их на себя, вновь превращаясь в невидимку. — Господи… что это, Чимин? — недовольно бурчит младший, вертясь перед зеркалом и осматривая себя с головы до ног тогда, когда одежда была подобрана, — Какого чёрта? — Сексуально, горячо, подчёркивает твои бёдра и задницу, основное внимание сосредоточено на твоей узкой талии, — перечисляет пепельноволосый, загибая пальцы и глядя на уже отчаявшегося Чонгука, — Да блять, Гук! Твой Ким просто взорвётся от того, каким ты будешь при вашей встречи! Его гигантский член будет стоять чёртовым столбом, а с головки будет не предэякулят стекать, а звезда светиться. Полярная! На этих словах тёмноволосый затыкает рот Паку за счёт крепкой хватки на его губах, качает отрицательно головой и просит не произносить больше и слова. И не сказать о том, что Чон крайне чувствительный к подобным темам, и он не стыдился разговорах о чужих… членах, вот только обсуждать то, какой огромный стояк будет у Тэхёна неловко. Мало того, что этот чёрт, бегающий рядом в красной полупрозрачной блузке, насев на мозги молоденького паренька вчера днём, заставил Чонгука при виде Кима представлять очень пошлые картины в своей голове, так сейчас он делает ещё хуже, а в джинсах какое-то движение начинается, когда в сознании на долю секунды проскальзывает мысль о том, как красиво Тэ рычал бы на ушко младшего. Парень кидает ещё один взгляд в зеркало и начинает с интересом рассматривать одежду, которую на него натянул Чимин. Всё, что было на Гуке, принадлежало Паку, и сидело вполне себе сносно, разве только парочка вещей была мала в плечах. Белые обтягивающие джинсы, что стягивали крепкие бёдра и сочные ягодицы, были подкреплены чёрным ремнём с небольшой золотой пряжкой, в них была заправлена полупрозрачная, такая же белая, как и джинсы, рубашка-безразмерка, а поверх рубашки, будь проклят этот чёртов Пак, портупея! Кожаная, чёрная, подстать цвету ремня и будущим кроссовкам, которые в ближайшее время окажутся на ногах юноши. Портупея эта стягивала талию узкую, делая на ней акцент, как и выразился недавно пепельноволосый конёк-горбунок, шла лямками выше, обхватывая плечи, и в принципе создавала неплохой контраст. Макияж на лице был неброским, в глаза не бросался и в принципе даже и не сказать о том, что Гук был разукрашен многочисленными косметическими средствами, пряди завитых волос приятно спадали на лицо, открывая вид на лоб, а духи с оттенком терпкого хлопка закончили картину, создавая нежный, но, стоит признать, сексуальный образ. Чимин хлопает в ладоши, осматривая своего друга, крепко обнимает того, причитая о том, какой Гук красавчик, да и покидает комнату, забирая свой телефон и деньги на такси. Чимин уже высказался о том, что сегодня он не упустит шанса с кем-нибудь познакомиться, так что в случае его пропажи Чон не должен переживать. Ключи от своей квартиры другу тот не дал, приседая на уши о том, что ехать он должен, в любом случае, именно к Тэхёну, иначе для чего он наводил такую красоту добрые три с половиной часа? А Чонгук уже сомневается в их затее с этой пьяной встречей. Внутри неспокойно как-то, то ли от мысли о том, что сегодня он будет обязан поцеловать Тэхёна для подтверждения своей гетеросексуальности, то ли от того, что едут они на вечеринку к старшеклассникам. И ясное дело, среди мелких они там будут не одни, вот только сама навязчивая мысль о возможной встрече с Джин-Хо и его ебнутыми на всю голову поклонницами, которые точно не упустят шанса отыграться на Чоне за то, что дружок младшего избил их «красавчика», не радовала. Но это тут же отходит на второй план, ведь он уже надевает куртку и завязывает шнурки, покидая квартиру. И чёрт с ним — будь что будет!△△△
Чонгук находится в огромном особняке какого-то парня, что решил устроить вечеринку у себя на хате когда родители свалили за границу на пару деньков, уже добрые два часа. Алкоголь бьёт в голову несильно, так как Гук не желал напиваться сильно, ибо Чимин куда-то пропал, как тот и предупреждал ещё в его квартире, так что следить за пьяным другом было некому. И не сказать о том, что Чон боялся не найти свою меру, просто он пить не умел, ибо никогда и не пил особо… так, мог пригубить парочку стаканчиков вина с Чимином, когда тот вновь расставался, ну или со своей семьёй на праздник какой-нибудь. А ещё Джин-Хо, не сводящий весь вечер заинтересованного взгляда с Чонгука, жить спокойно не давал. Напрягал до безумства, заставляя лишь недовольно ёжиться под сканирующим взглядом и молиться всем Богам на то, чтоб всё это закончилось быстрее. И затея со звонком Тэхёна отлетела именно тогда, когда Пак пропал. Просто потому, что Чон — трус, а вот алкоголь в голову не бил, не позволяя до сих пор адекватной стороне его личности совершать такой опрометчивый поступок. Однако через час дела идут немного не так, как хотел сам Чон. Пепельноволосый наконец явился с красными губами, сказал о том, что подцепил какого-то красивого парня и страстно засосался с тем в какой-то комнате, а затем отшил, когда тот попытался завалить его, да и завидев трезвого друга, мечущегося между «звонить» и «оставить Кима в покое», предложил выпить. Точнее — заставил. Пили много, без разбора, скача по градусам: то понижая, то повышая. Затем курили, кальян. Очень много курили, и Чон, будучи новичком в этом деле, минут десять кашлял, а потом втянулся и нашёл в подобном нечто интересное и классное. В целом, он представлял себя каким-то богатым пасынком мужика-мафиози, что только и делал, что устраивал вечеринки, шатался по клубам, снимал девчонок и прожигал отцовские бабки. И не сказать о том, что он мечтал о такой жизни, но именно почему-то такие фильмы вспомнились в данный момент. Чонгук делает очередную затяжку, откидываясь в блаженном состоянии на спинку кожаного дивана, принимает протянутую Чимином рюмку с виски и выпивает всё залпом, уже не морщась от крепости алкоголя. Уже не чувствуется. Гук перепил и был готов совершать самые отбитые поступки. До того отбитые, чтоб о них говорили потом ещё несколько лет, даже после того, как Чон выпустится. — Час ночи, — заплетающимся языком выкрикивает Чимин на ухо своего друга, — Не собираешься звонить своему байкеру? — Нет, — выдаёт в ответ Гук, а затем слышит знакомую мелодию, зная, что она медленная лишь в начале, в связи с чем смотрит на импровизированный танцпол, где собрался основной народ, и кивнул в ту точку пепельноволосому. — Потанцуем? Пак, будучи таким же в размазню пьяным, поддерживает своего друга и его склонность к танцам, зная, что с ними Чон хотел бы связать свою жизнь. И он прекрасно знал, почему не может: из-за матери, которая наивно полагается на то, что получи её сын прекрасное образование, у него в жизни всё прекрасно будет. И пепельноволосый не раз говорил младшему о том, что если он хочет танцевать, то пусть хотя бы запишется на кружок, но тот отмахивался, говоря о том, что из-за учёбы и домашней работы, которую тот зубрит ежедневно, нет времени на эти пустяки. А Чимин в эти моменты видел боль в глазах напротив. И самому от чего-то больно становилось. А сейчас они стоят в самом центре, танцуют, подпрыгивая на месте и размахивая руками, смеются звонко и во всё горло, чудновато машут своими головами под такт песни, привлекают к себе внимание и наслаждаются, когда толпа вокруг них получает энергетику двух парней и так же заводится. Теперь на весь дом раздавалось громкое пение не менее тридцати людей, смешки, выкрики и топот многочисленных ног. Гук отдаётся музыке, прикрывая глаза, закидывая голову назад и наслаждаясь, ведя ладонью от своей шеи вниз, по груди и доходя до плоского и впалого живота, двигая бёдрами под замедленную песню, облизывает губы, прикусывая нижнюю, продолжает держать одну руку в воздухе и смеётся, когда на талии чувствуются чужие ладони. Те сжимают ту требовательно, с силой, а сзади чужое тело подстраивается под движения Чонгука, находя синхронность. Парень чувствует обжигающее дыхание на своей открытой шее, ощущает, как по изгибу ведут кончиком носа и целуют трепетно и нежно, заставляя дрожать. Гук продолжает танцевать даже тогда, когда чужие руки перебираются на живот, а тёмноволосый накрывает ладони неизвестного своими, откидывая голову на чужое плечо и позволяя оставлять поцелуи дальше по нежной, чуть взмокшей от пота коже. Чонгук не знает, кто стоит позади него, кто дарит тому ласки и танцует с ним, но представляет Тэхёна. Не специально, просто так вышло. Просто поплывший мозг выдаёт желаемое за действительность, заставляя Чона трепетать в чужих руках. Но длится это недолго — трек заканчивается, ноги устают от долгих плясок, да и появившейся перед глазами злой и красный Чимин дёргает ничего не понимающего друга на себя, не позволяя тому упасть. Чон чувствует, как вибрирует грудная клетка от Пака, а это значило лишь то, что сейчас он кричит, но ничего не слышал из-за вновь заигравшей музыки, которая на этот раз имела энергичный характер и давила своими басами, и потому, что в ушах стоял неприятный звон. Гук не хотел блевать, нет. Он хотел выпить ещё и наконец очутиться в стальной хватке Кима. В голове летит картинка о том, как они проснулись вместе утром на тесном диване, на талии остро ощущается широкая ладонь, которая лежала в то утро на его теле, а в ушах баритон Тэхёна. Нежный и трепетный. — Пошёл нахуй, Джин-Хо! — слышит Чонгук и будто отмирает, — Он пьян, а ты, урод, решил его полапать в таком состоянии?! Да ты конченный мудак! Забыл о том, как его знакомый тебя побил? Хочешь ещё больше?! Да запросто! Продолжает кричать Пак, однако в следующую секунду чувствует, как его друга дёргают за руку, заставляя хрупкого Чимина поддаться вперёд и чуть ли не сбить с ног пьяного Чонгука. — Ещё одно поганое слово и я трахну твои пухлые губы так, что потом ты не сможешь говорить, — Гук фибрами души ощущает, как звучит эта фраза, с какой агрессией она была кинута и ударивший в мозг алкоголь, некогда помогавший сосредоточиться на своём желании почувствовать Кима, теперь решил сделать шаг и мат. — Ещё раз ты тронешь моего друга, ебаный ты кусок дерьма, и я самолично сломаю тебе твои ебаные ноги, — Чонгук моментально встаёт в свою привычную стойку, будто он совершенно трезв, разве только немного покачивался, — И поверь, кусок ты дерьма, мой друг будет ой как раз встретиться своими кулаками ещё раз с твоей мерзкой миной и сломать тебе челюсть! Джин-Хо замолкает, чувствуя, как в его грудь с угрозой бьётся палец Чонгука, вспоминает на себе удары того мужика-переростка и недовольно кривится, что-то шипя и отбивая от себя чужую руку, чуть ли не заставляя Гука упасть на пятую точку. Благо стоящий позади Пак подхватывает неряху: — Да пошли вы, жалкие шлюхи! Что ты, — тот указывает пальцем на Чимина, — что ты, малыш, — противно тянет последнее слово, выразительно смотря на Чонгука, а тот начинает брыкаться в чужих руках, крича о том, что он сейчас сломает эту похабную рожу этому уроду и оставит его кастратом на всю жизнь. Вытянуть тёмноволосого с танцпола получается неимоверными усилиями и Пак, никогда не выделяющийся своей физической силой, устало падает на диван, подхватывая каких-то два красных пластмассовых стаканчика с алкоголем пальцами и протягивая один Чонгуку, что с радостью принимает столь заманчивое угощение, опустошая всё одним глотком. — Сука, уроды! — шипит Чимин, начиная откашливаться, — Что они туда намешали, блять? Это же… пиздец! Точно таким же заплетающимся языком начинает орать пепельноволосый, пока Гук сидит рядом и громко смеётся, ощущая на языке неприятный привкус чего-то чрезмерно крепкого и сильно бьющего по мозгам. И тому хватило ещё трёх затяжек кальяном для того, чтоб полностью улететь в свой несуществующий мир. Теперь он изрядно пьян и готов. — Давай-давай, звони, — парни нашли отдельную комнату на первом этаже, не решаясь ползти на второй, потому что оттуда они точно скатятся, ведь недавно выпитые по ошибке двух глупцов стаканчики с чём-то ядрёным дали о себе знать тем, что они еле стояли на ногах, — Пусть приезжает! Чонгук тцыкает на своего друга, заставляя того заткнуться, а сам ставит вызов на громкую связь, чувствуя, как внутри в сладостном трепете начинает биться сердце, отбивая чечётку об грудную клетку парня. Ему страшно волнительно от предстоящей встречи с Кимом. — Принцесса? — раздаётся из трубки полусонный голос Тэхёна, который заставляет замереть, пока Чимин смеётся где-то позади, валяясь на кровати от такого прозвища своего дружка. Ну его он точно запомнит, — Принцесса? — вторит мужчина, улавливая громкую музыку на заднем фоне и крики народа, — Чонгук? Тэхён, голос которого только секунду назад звучал чересчур соблазнительно для ещё не повидавшего жизнь Чонгука, член которого будто по приказу встал, высказывая недовольство касательно недостатка места в белоснежных джинсах, становится серьёзным и от этого ещё, блять, горячее! В ответ Гук лишь воет, в голос, тяжело дыша, поворачивает голову и смотрит на Пака, что лыбится во все тридцать два и играет бровями. — Чонгук, ответь мне, — Ким начинает переживать и Гук слышит, как тот начинает возиться, видимо, одеваясь, — Где ты? — Я… — наконец осмеливается подать голос Чон, слыша, как тот у него предательски дрожит и звучит низко, возбуждённо и томно, выдавая с головой о том, что сейчас Гук пьян, возбуждён и падок на внимание: — Рембо на байке, — подаёт голос пьяный Чимин, подскакивая к Чонгуку и выхватывая у того телефон, — Гук сейчас ужасно пьян, к нему домогались буквально двадцать минут назад, он чуть ли не подрался, — начинает перечислять Пак, видя, как взгляд Чона темнеет с каждой секундой, — И… — Домогались? — переспрашивает Ким и Пак слышит, как тот хлопает дверью, звеня ключами, — Кто? — Не важно! Наш пирожок обосрал его с ног до головы и припугнул и тот мудак, кажется, не хочет больше встречаться с твоими кулаками второй раз, а… ой… — пепельноволосый понимает, что сболтнул лишнего, а на той линии слышится утробное рычание. Он разозлил этого Тэхёна с огромным членом? — В общем, тот урод к нему больше не подойдёт, а вот ты должен приехать побыстрее и забрать нашего Чонгук-и, потому что сейчас он очень жаждет твоих ладоней на своей ахуенной талии! Гук шумно выдыхает, будто в подтверждении слов Чимина, который ойкает, когда его друг спадает на кресло и прикрывает глаза, тяжело дыша. Пак подлетает к тому, стучит по его щекам ладошками и ухмыляется, когда взгляд падает ниже, прямиком на проблемку младшего. — Ох, ты бы видел его, коллектор! — радостно взвизгивает Пак, улавливая то, как Ким шумно сглатывает. И он готов отдать триста баксов на то, что сам Тэ сейчас начинает заводиться, — Портупея на его ахуенном теле, стягивающая тонкую талию, ты же уже познакомился с ней, да? Хотя вряд ли, Чон очень падок на оверсайз одежду, так что можешь смело говорить мне спасибо! Так вот… — Чимин прокашливается, приседая перед Чонгуком, который смотрит из полуопущенных пушистых ресниц, — Его рубашка немного просвечивает, а джинсы… чёрт, ты бы видел, как на него смотрели парни! Это настоящее нечто! Они такие светлые, обтягивают его прекрасные бёдра и аппетитную задницу! Если ты не приедешь как можно скорее, дорогой мистер△△△
Чонгук снова пьёт, курит и ещё раз пьёт, а затем отрывается на танцполе из последних сил, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться от количества спиртного в организме, от никотина и продолжительных заводных танцев. Тэхёну ехать сюда далеко — именно об этом думал Чимин, старательно отгоняя от парня ненужных личностей, что столкнувшись с сопротивлением пытаются пару минут уломать пепельноволосого подпустить их к другу, а затем уходят, ловя наживку полегче. Если Чимин сейчас отойдёт хоть на секунду от этой грозы галактики, то пиши пропало, его точно украдут! И по иронии судьбы Пака затаскивают куда-то в толпу чужие руки, затем впиваясь требовательным поцелуем в губы. Тот сначала пытается отстраниться, кричит о том, что у него там друг, пьяный, развратный и готовый поддаться любым ласкам, однако через пару секунд алкоголь даёт знать о себе и он отступает, поддаваясь желанию. Тэхён подъезжает к особняку чуть ли не в самом конце чёртового города и рычит, стягивая с себя шлем. Он прихватил по пути сюда бутылочку минералки для юного алкаша, а так же сигарет уже для себя и дал немного остыть себе и своему вставшему на чужие высказывания члену, а так же собственнику внутри себя. Блять, Чонгука касался какой-то урод, который, видимо, совершенно не понимает корейского. Кулаки чесались ужасно, а глаза бегают по дому, из которого гремит громкая музыка. Вокруг особняка стоят полупустые дома и теперь Киму понятно, почему ментов ещё нет. Потому что жаловаться некому. Мужчина заходит в здание и первое, с чем он сталкивается, с какой-то целующейся на комоде парочкой, запахом алкоголя, табака и потом. Ким морщится от адской смеси, предвкушая длительные поиски Чонгука и его дружка, с которым тот говорил по телефону о возбуждённой принцессе, потому что народа здесь было как тараканов в какой-нибудь раздолбанной пять раз квартирке. Дохуя. — Вы не видели парня? — Ким касается плеча каких-то парней, пытаясь перекричать музыку и толпу, — Вот примерно такого роста, с портупеями и светлыми джинсами. Чонгука, — но в ответ видит лишь непонимающий взгляд и отрицательные покачивания головой. Мужчина бросает кривое спасибо и идёт дальше. И Ким как знал, что идти надо в самый центр, туда, где толпы больше, где криков дохуя и где подростки, пьяные и, видимо, обдолбанные, жмутся друг к другу в поисках любви и нежности хотя бы на один вечер. Среди подобных Тэхён улавливает знакомый силуэт парня во всём белом, в чёртовой портупеи, дрожащими от алкоголя ногами, что стоял к нему спиной. Не один. Стоял к нему спиной не один. А с тем самым мудаком, которому Ким начистил рожу только вчера. И тот самый мудак, будь проклят этот ублюдок, жмётся к телу пьяного Чона, что-то шепчет ему на ушко, ведёт ладонями по его телу и подхватывает за руку, намереваясь куда-то отвести. И Тэ не идиот, ведь знает, куда, зачем и почему. А от этого понимания внутри адское пламя гореть начинает. Он расталкивает толпу вокруг себя, пару раз даже краем глаза замечая то, как парочка несчастных не могли сдержать равновесие и падали друг на друга, звонко смеясь, подходит к объекту своих недавних поисков и одёрнув за плечо его «спутника», заставляя того развернуться на сто восемьдесят градусов на месте, бьёт в челюсть, не жалея сил. Чонгук, потеряв опору, почти падает, но его ловят стоящие позади девчонки, что визжат от того, что столь молчаливый и серый парень, не привлекающий к себе внимания, сейчас выглядел до безумного горячо и страстно. До того жарко, что они не удерживают очередной писк и ведут ладонями по чужому животу, нащупывая там пресс. А Тэхён теряет контроль: он бьёт пьяного подростка со всей силы, занося кулак всё выше и выше, приземляя тот чётко на его наглую рожу, на которой самодовольная улыбка расцветает, а затем чувствует, как его бьют в ответ. Этот урод даже не был пьян как следует! И от понимания того, что тот, в трезвом уме, хотел изнасиловать Чонгука, внутри что-то клинит. Он на ноги встаёт, но не позволяет того же сделать замешкавшемуся школьнику, занося ногу и носком тяжёлых берцов пробивая тому в бок, кажется, попадая по печени. Оттягивают Кима только тогда, когда выпусник в боли кривится на полу, харкаясь кровью, кричит что-то о том, что Тэхёну пиздец от его родителей, а при упоминании Чонгука одаривает старшеклассника ещё одним хорошим ударом в рожу, отправляя в нокаут. Мужчина машет ладонью, что онемела от продолжительных ударов, чувствуя, как кожа костяшек горит, сообщая о том, что Ким их разбил, но на это кучерявый внимания не обращает. Он вокруг оглядывается, замечая Чона, что в удивлении открывает глаза, в неверии глядя на Кима, резко того на себя дёргает и покидает особняк. — Ты совсем сдурел? — кричит Тэхён, приземляя задницу Чонгука на свой байк и расставляя руки по обе стороны от его тела, наклоняясь опасно близко, — Принцесса, блять, нахуй ты столько выпил?! Ким кричит на Гука, пока тот улыбается довольно, подобно чеширскому коту, стараясь сфокусировать свой пьяный взгляд на парне перед ним, а затем, уловив знакомое, хоть и немного расплывчатое лицо, знакомый баритон и крепкое тело, смеётся, обнимая мужчину за шею и запуская пальцы в его шевелюру, оттягивая пряди. — Господи, ты такой идиот, — чуть успокоившись произносит Ким, приобнимая за талию парня и притягивая ближе к себе, не находя в его касаниях скрытый подтекст. Видимо Гук, будучи пьяным, очень падок на нежности, — И как мне тебя доставить домой? Тэ рычит на ухо младшего, поглаживая его по спине медленно и нежно, от чего последний вздрагивает, прикусывая нижнюю губу и смущённо опуская голову вниз, прикрывая глаза и шумно выдыхая. Старший, уловив эти жесты, в непонимании отстраняется, глядя на красного от, как думал сам мужчина, алкоголя парня. Его срочно надо доставить домой. — Сядешь передо мной. Ворчит каштановолосый, собираясь снять парня и удобнее усадить его на байк, дабы наконец свалить с этого чёртового места, однако тот сталкивается с сопротивлением и в итоге ладонями на своей груди, что сжимали ткань его косухи и старательно отталкивали от себя, не позволяя даже коснуться. — Принцесса, не устраивай истерик, пожалуйста, — в недовольстве бурчит Тэхён, кидая взгляд на наручные часы и отмечая три часа ночи. Ну нет, везти Гука в таком состоянии домой к матери нельзя. Ему прилетит по самое не балуй, — Выпей минералки, я купил тебе по пути сюда. Старший собирается достать из карманов небольшую бутылку воды, как его резко дёргают за косуху, заставляя того неряшливо полететь вперёд и столкнуться лицом к лицу с Чонгуком, взгляд которого мутный, поплывший, и даже так какой-то чересчур тёмный. Даже в темноте улицы Ким может уловить этих маленьких чертят в чужом взгляде, что, видимо, решили разжечь костёр, перенимая управление над трепещущим тело в свои руки, творя то, что угодно им. Младший обвивает бёдра кучерявого ногами, требовательно прижимая ближе, пока руки обнимают за шею, вновь позволяя пальцам очутиться в волосах Тэхёна, что чувствует, как он соприкасается своим лбом со лбом парня, ощущая обжигающее дыхание на своих губах. От Чонгука пахло алкоголем, табаком и чем-то нежным, трепетным и приятным. Ким с интересом втягивает запах ноздрями, улавливая запах духов и смеётся, когда Гук трётся своей щекой об щёку старшего, при этом мурча подобно удовлетворённой кошке. — Ну всё, не дурачься. — Поцелуй, — почти невнятно, но с усилием произносит Гук, ощущая, как сердце внутри замирает, падая в желудок, а затем возвращается назад, — Поцелуй меня, пожалуйста. — Чон, ты пьян, — противится старший, списывая эти слова на пьяный бред и пытаясь высвободиться из хватки младшего, который подобное не оценивает и жмёт ещё ближе, приближаясь подозрительно близко к лицу мужчины, оставляя между губами жалкий сантиметр, — Принцесса. — Пожалуйста, хён. — хнычет Чон, ведя кончиком языка по своим губам и смачивая те, что не уходит от внимания старшего, — Прошу. И именно сейчас, именно в этот чёртов момент Ким обращает внимание на внешний вид Чонгука. Тот потный и красный, полупрозрачная рубашка прилипает к взмокшей от долгих танцев спине, просвечивая вид на молочную кожу, крепкие и крупные бёдра обтягивают блядские белые джинсы, что были затянуты ремнём, а ебаная портупея слишком соблазнительно сидит на хрупком теле, стягивая талию. Как и описывал неизвестный в момент телефонного звонка: пиздец горячо. А лицо принцессы отдельный ебаный разговор. Красное, с горящими ушами и растрёпанными волосами, несколько прядей прилипают к вспотевшему лбу, губы приоткрыты в приветственном жесте, длинные ресницы, обрамляющие глаза, трепещут подобно крыльям бабочки, а взгляд тёмный, возбуждённый и требовательный. Пьяный, но от того ещё горячее. Тэхён ведёт взглядом ниже, на пухлые губы, что были обольстительно выделены какой-то помадой, придавая тем лёгкий малиновый завлекающий оттенок, а в паху чувствуется давление от такого вида Гука, что сейчас сам льнёт ближе, хныча. И кто такой Ким, чтоб отказать ему во внимании? Широкая ладонь мужчины нежно обхватывает лицо мальчишки, зарываясь кончиками пальцев в тёмные завитые волосы, пока большой скользит подушечкой по приоткрытым губам. Ким борется с неистовым желанием просунуть большой палец руки в рот Гука, заставить того облизывать его, с желанием надавить на этот чёртов язык и протолкнуть глубже, дабы слышать, как Чон стонет от новых ощущений, старательно облизывая. Ким сжимает челюсть, ощущая, как желание поцеловать превышает здравый ум и поддаётся вперёд. Тэхён впечатывается в губы парня требовательным поцелуем, выбивая из груди Чонгука сладостный вздох. Старший целует умело, профессионально, раздвигает без всякого смущения губы мальчишки, покусанные и красные, прикусывает нижнюю пухлую и проскальзывает языком внутрь. Ким лижет нёбо мальчика, наклоняет голову для большего удобства, проникая, казалось, в самую глубину души, вытягивая ту из дрожащего тела нахер, заставляя губы младшего пылать подобно огню. Чон старательно пытается перехватить инициативу на себя неумелыми попытками, но в итоге прижимается к крепкому телу байкера, что тщательно вылизывает чужой рот, рыча и пуская в поцелуй вибрацию. Мальчишка смущается, скулит, льнёт ближе и лишь оттягивает пряди чужих кучерявых волос пальцами, обнимая ногами бёдра старшего и прижимая ближе. Он стонет, когда чувствует, как нечто твёрдое упирается в его ногу, ломает брови в удивлении, но не отстраняется, требуя большего. Он махинациям чужого языка поддаётся, чувствуя, как начинает плавиться, а затем недовольно хнычет, когда Ким отстраняется, целуя последний раз в уголок чужих губ, образуя вязкую ниточку слюны между губами, позволяя той разорваться. Тэ слизывает ту со своих губ, а затем вытирает остатки с подбородка Гука, тяжело и глубоко дыша. Возбуждён безумно, до чёртового беспамятства, и при виде красного лица с опухшими от интенсивного поцелуя губами Чонгука лишь рычит, беря себя в узду. Чон пьян, возбуждён и находится в явном непонимании происходящих событий, пользоваться им в таком состоянии Ким не собирался. Он не мудак ебаный, а нормальный пацан со своими принципами и мозгами.△△△
Ким затаскивает младшего в квартиру максимально тихо, стараясь не разбудить спящего на диване Юнги, что недовольно ворочится, когда ощущает лёгкое дуновение прохладного ветра от недавно открытой двери, заставляя старшего замереть опасливо. Он смотрит несколько секунд на мирно посапывающего Мина, затем расслабленно выдыхает и удобнее устроив на своей спине Чона, что льнёт сам ближе, потираясь щекой об чужую, проходит дальше, тихо закрывая дверь в спальню. Свалив не самую лёгкую тушу Гука на одноместную кровать, Тэхён тяжко выдыхает, почёсывая затылок и раздумывая о том, что ему делать с пьяным телом в своей комнате. Первым делом тот снимает с парнишки свою косуху, откладывая ту на спинку стула, а затем понимает, что ему его, блять, придётся раздеть. И не то, чтобы Ким был особо против, вот только узнай об этом Мин или Чон утром, встретившись лицом к лицу друг с другом, Киму будет очень больно и в принципе очень не очень. Но делать нечего: он не мог оставить бедного парнишку в чёртовых тесных джинсах с портупеей. В связи с чем из шкафа тот достал свои шорты на верёвочках, что были, несомненно, больше Чона, но могли скомпенсировать это своими возможными затяжками, широкую футболку с каким-то принтом рок-группы и скинул всё это рядом с мирно сопящим Чонгуком. Тэ предпочёл начать с самого безобидного — с портупеи, с которой тот справляется только через жестоких семь минут, разбираясь в том, как эта чертовщина вообще работает. Затем, убрав вещь в сторону, настало самое сложное: полупрозрачная рубашка и вновь эти чёртовы джинсы, что выглядели по-блядски сексуально. Ким сглатывает вставший поперёк горла комок слюны и касается первой пуговицы на рубашке, ведя пальцами ниже и медленно расстёгивая те. Он старается не смотреть на тело мальчишки, в связи с чем быстро отворачивается, стягивая злосчастную вещь, нащупывает свою футболку и натягивает ту на младшенького, радуясь, что та прикрывала добрую часть ног Чона, в связи с чем снять джинсы стало пустяковой проблемой. И через мучительные пятнадцать минут оба парня лежали на кровати уже переодетые. Ким скромно пристроился рядом с Гуком, не находя затею спать на холодном полу хорошей, накрыл их тёплым одеялом и прижал мальчишку ближе к себе за талию, укладывая подбородок на его макушку и готовясь отойти ко сну. Вот только… — Хён, — раздаётся откуда-то снизу, заставляя Кима вздрогнуть и опустить глаза на Чонгука, что разлепляет свои глаза, потирая те. — Да, принцесса? — интересуется старший, ведя руками по чужой спине, чувствуя дрожь хрупкого тела рядом с собой от подобных касаний, — Ты чего-то хочешь? — в ответ лишь робкий кивок, затем покрасневшее лицо, что видно даже в темноте комнаты, и копошение. — Поцелуй, — вновь просит Чон точно так же, как тогда, у дома, подобно слепому котёнку тычась своими губами в щёки старшего. Тэхён лишь усмехается, молясь богам о том, чтоб поцелуи эти были забыты Чонгуком утром, и чтоб сам байкер по своей глупости не поцеловал парнишку, забывая о том, что всё это сейчас происходит по причине опьянения Гука, который звонко стонет, когда Ким вновь умело проскальзывает языком между припухших губ, сталкиваясь с языком младшего. Тёмноволосый потерял тормоза напрочь, ещё там, в особняке, когда начал пить как не в себя, дабы потерять контроль над своим телом и наконец набраться смелости набрать Тэхёну, и потому сейчас, заставляя Кима думать о том, что он — пьян, ничего не соображает и не понимает, пытается попасть под темп чужих поцелуев, переворачивая мужчину на спину и заползая сверху. Чонгук изящно выгибается в пояснице, заставляя Кима, что оценил подобное, прорычать и потерять над собой контроль именно тогда, когда действительно ахуенные ягодицы младшенького, как и говорил тот незнакомец с вечеринки, проезжаются по его паху, срывая тормоза. Байкер укладывает свои ладони на задницу принцессы, заставляя того громко выдохнуть, сам задаёт темп чужого трения и отстраняется от пухлых губ, соскальзывая на шею. Тэ ведёт поцелуями по нежной коже, вспоминая чужие слова о том ублюдке-старшекласснике, что позволял себе целовать Чонгука, и от чувства собственника не сдерживается, кусая тёмноволосого и оставляя алеющую метку. На подобный жест Гук лишь одобрительно и звонко стонет, прикрывая глаза и закидывая голову, пока сам старший поддаётся вперёд, приподнимаясь за счёт руки, приобнимая Гука за талию, награждая открывшееся пространство шеи для его поцелуев яркими метками. Байкер теряет пыл когда тело в его руках обмякает, чужая голова падает на собственное плечо, а у уха слышится слабое сопение. Ким недовольно протягивает что-то невнятное, аккуратно укладывая подростка на кровать, накрывая того одеялом, прикрывая неслышно дверь в спальню и направляясь в сторону ванной, включая воду и какую-то порнушку на своём телефоне. Пиздец.