любовные хроники

Гарри дремал, когда услышал скрип половиц по ту сторону двери. Тут же сбросив с себя оковы сна, Поттер перевернулся на спину, раскидывая руки, словно для объятий. Через несколько мгновений дверь открылась и засветилась в лунном свете худая фигура Драко, что был похож на летающую голову, одетый в его, Гарри, безразмерные чёрные футболку и штаны. Заметив в темноте отблеск открытых глаз, Драко с облегчением вдохнул и, уже не пытаясь сохранять идеальную тишину, подошел к кровати, тут же ныряя под одеяло и прижимаясь к Гарри в тёплом объятии. — Сегодня вы долго. — Скорпи захотелось поговорить, — тихо ответил Драко, проводя самыми кончиками пальцев по обнаженной груди Гарри. Тот зимой и летом был горячий как печка, в отличие от вечно мёрзнущего Драко. Даже в этом они друг друга дополняли. — О чем же? В этот раз про то, почему умная тетя Миона выбрала глупого дядю Рона? Или как арестовывают преступников, у которых нет рук? В прошлый раз он спросил, раздавила бы Золушку карета, если бы она была в ней во время превращения в тыкву. Драко весело фыркнул. Скорпиус обожал задавать вопросы, на которые нет ответа, так что им приходилось извращаться, чтобы что-нибудь придумать. — Если бы… И снова этот грустный голос. Поттер зарылся пальцами в мягкие блондинистые пряди, нежно массируя кожу головы. Драко заметно расслабился и довольно замычал, оставляя на шее Гарри легкий поцелуй. Они лежали так несколько минут, пока Драко не подал голос: — Он спросил… Он спросил, любила ли его мама. Пальцы Поттера замерли в волосах, и сам он словно весь окаменел. Они не любили обсуждать Асторию. Она изначально знала, что Драко влюблён в Гарри, но была уверена, что у Малфоя нет ни шанса, так что каким-то образом сделала так, что их родители договорились о помолвке. Ни шанса не было у Астории. Даже у алтаря Драко не поцеловал ее, не обращая внимания ни на вспышки колдокамер, ни на недовольный взгляд отца и сочувственный матери. Астория же была уверена: он смирится, когда-нибудь забудет героя и полюбит ее. Именно в день их свадьбы Драко и Гарри и сошлись. Поттер пришёл, раз уж все потеряно, снять камень с души и хоть как-то облегчить свои муки, признавшись, а Драко сказал, что никуда его теперь не отпустит, и пусть отец и Астория подавятся этим браком: ему плевать, если и Гарри его любит. Он не станет скрываться или врать. Но Асторию это не устраивало, так что она была рада, что за спиной у Драко смогла заранее изменить брачный договор. Теперь за измену Драко должны были выжечь с семейного древа, выгнав из рода. А единственный вариант, при котором был возможен развод — чтобы Астория родила Малфоям наследника (этот пункт, в отличие от предыдущего, полностью устраивал и Люциуса). Гарри и Драко долгое время искали обходные пути, чтобы осуществить развод и жить в своё удовольствие. Но выход был один и, скрепя сердце и долго уговаривая себя, Драко зачал их с Асторией ребёнка. Гринграсс, что верила, что во время беременности в Малфое воспылают чувства к ней и их семья не распадётся из-за чертового Поттера, возненавидела своего будущего сына авансом, когда поняла, что ее планам не суждено сбыться. Гарри и Драко все ещё любили друг друга и заранее любили ребёнка, которого планировали растить, как общего сына. Ни отсутствие интимной жизни из-за условий договора, ни неодобрение со стороны — ничто не могло расстроить их любви. Роды прошли тяжело, однако и Астория, и ее сын были живы и здоровы. Несколько месяцев Астория продолжала жить в поместье Малфоев, приглядывая за ненавистным ей ребёнком, ожидая расторжения их с Драко союза. И в день, когда развод был осуществлён, она, не прощаясь и ничуть не раздумывая, бросила своего сына, исчезнув в неизвестном направлении. Драко не разочаровывала перспектива выращивания ребёнка без матери. У него было два отца, ведь Гарри относится к Скорпи как к родному, и любил его не меньше Драко. Малфой решил ничего не скрывать от сына, чтобы их отношения строились правильно с самого начала, а не так, как было у него с Люциусом. Сам малыш знал, что у него есть мама, но вовсе не думал о ней, радуясь папе и папочке, что души в нем не чаяли. Ему было не важно, что в нем нет крови папочки Гарри, ведь это совсем ничего не меняло. Однако, когда он стал ходить в группу развития (и Гарри, и Драко в детстве катастрофически не хватало хороших друзей и общения со сверстниками), где познакомился с кучей таких же малышей, как и он, все изменилось. У всех были мама и папа. У одного лишь мальчика Энтони были две мамы, но это ничего не меняло. Скорпиус знал, что его мама не умерла, а просто сбежала куда-то. Мысль о том, что она так легко его бросила, тогда как мамочки его одногруппников любили их с безумной силой, с трудом оставляя в центре по утрам, долго прощаясь и обещая прийти сразу после занятий, делала ему больно. У Скорпиуса были такие же отношения с папами, но… Из этого «но» и вылился сегодняшний вопрос. — Ты ведь не стал врать ему? — напряженно вздохнул Гарри, заранее зная ответ на свой вопрос. — Нет. Я сказал ему, что не знаю. Что его мама, кажется, любила только себя. Я сказал, что я верю, что его невозможно не любить, так что мы с тобой любим его и за маму. И он… — Драко прочистили горло, утыкаясь носом в крепкую шею. — Он сказал, что иногда ему кажется, что мы его любим за всех людей на планете. И он любит нас так же. Сердце Гарри забилось птицей в груди. Он был безмерно рад, что однажды согласился на условия Астории. Он бесконечно любил Драко и их — и никак иначе — сына. — Я так люблю его. Вас обоих. Просто до смерти, — озвучил свои мысли Гарри, обнимая Драко теплее, роднее. — Я люблю вас за всех людей на планете, — ответил Драко. Гарри поцеловал его в улыбчивые губы, мысленно отправляя благодарность Астории, где бы та ни была. Где-то в Риме молодая шатенка отчего-то улыбнулась в объятиях любимого человека.