любовные хроники

— Панси, тяни уже карточку! — Тео взял девушку за руку, чтобы привлечь ее внимание. Та уже минут пять спорила с Уизли по поводу того, вкуснее индюшачьи ножки или куриные, и все бы ничего, но в игре, очередь в которой шла по часовой стрелке, пришло время ее хода. — Тео, мы не закончили! Этот идиот ещё не знает, во что ввязался! — Кинь кубик, потяни карту, выполни задание и спорь с ним хоть до посинения, Паркинсон. Вы своими кулинарными спорами провоцируете голод и задерживаете очередь, — сказал Гарри, откидывая челку небрежным движением, после чего непослушная прядь вновь упала ему на глаза, чтобы через мгновение быть заправленной за ухо тёплыми музыкальными пальцами. Гарри тепло улыбнулся Драко, приваливаясь к нему плечом. Задница уже ныла от сидения на полу, но трансфигурировать подушку было слишком лень. — Ладно, из-за вашего бубнежа все равно толком не поговоришь. Но мы не закончили, Уизли! — И без тебя знаю, — огрызнулся Рон, наблюдая за тем, как Паркинсон трясет неплотно сжатым кулачком, выпуская из него на пол кубики. — семь. — Без тебя вижу, — довольно огрызнулась Панси, вызывая у Малфоя усмешку. Он считал, что образование пары Уизли-Паркинсон — лишь вопрос времени. Хотя он все ещё не слишком жаловал рыжее семейство, и отдавать лучшую подругу в руки одного из них (ну хоть не зануды Перси) ощущалось слегка неправильным. Панси, отсчитывая семь карточек себе под нос, достала нужную, после чего над их головами вспыхнуло зелёным, что означало, что задано разговорное действие. — Что там? — нетерпеливо спросил Тео, положив подбородок Панси на плечо, чтобы прочесть задание с карточки. Рон опалил его раздражённым взглядом. — «Вы и два участника после вас должны рассказать про свою первую влюблённость.» че-е-ерт, это будет неловко, — протянула Панси, бросая взгляд на Тео и Драко, что шли по очереди после неё. Тео выглядел слегка паникующим (внутри же он скорее всего готов был рвать на себе волосы), Драко же оставался невозмутимым, но Панси и Гарри, что знали его здесь лучше остальных, заметили и румянец на щеках и слегка нервные пальцы, сминающие ткань брюк. — Ладно, я первая… Мерлин, мне уже стыдно… — Панси закрыла лицо руками, подавляя истеричный смешок. Она глубоко вдохнула и шумно выдохнула, беря себя в руки. — окей… Это был, конечно, Малфой. Никто не удивлён, я знаю. Мне было двенадцать, мы тогда только стали сближаться, до этого Драко терпел рядом с собой только Грега и Винса. Ну и, естественно, я влюбилась. Он ведь весь из себя такой отстраненный, горделивый, влиятельный… Поттер, прекрати так на меня смотреть, это было давно! В общем, мне тогда показалось, что я тоже ему нравлюсь, раз уж он подпускает меня к себе и все такое, но… Мерлин, как неловко… На День Святого Валентина я пришла к нему в комнату, чтобы подарить ему валентинку и сделать первый шаг, а он сидел над валентинкой, которую сделал для Поттера и- ауч! — Панси подпрыгнула от жалящего заклинания, что Драко, пылая от смущения и возмущения, послал в неё под общее хихиканье над ними обоим. Гарри обнял его со спины, что-то шепча на заалевшее ухо, так что Драко прекратил брыкаться. — в общем, в тот день мы стали лучшими друзьями, а я распрощалась со своими детскими фантазиями… Теперь Теодор! Нотт, на которого подруга решила спихнуть всеобщее внимание, закашлялся и, глядя себе под ноги, забубнил: — Да тут и рассказывать-то особо нечего. На третьем курсе я обратил внимание на то, какие красивые у Джинни ямочки на щеках, потом на ее игру в квиддич. Иногда мы пересекались в библиотеке. Ничего особенного. Все сидели молча. Никто, кроме Драко, не знал, что Нотт раньше (а если совсем честно, то до сих пор) был влюблён в младшую Уизли. Тогда, когда все думали, что Джиневра и Гарри станут звездной парой, у них с Тео было что-то вроде общего горя. Сейчас же Джинни была свободна, а про Драко и говорить было нечего. — Раньше она была с другими парнями, потом я думал, что будет с Поттером… — А сейчас она тебе нравится? — мягко спросила Гермиона, удобно устроившаяся на коленях Забини. Покрасневший ещё сильнее Тео говорил больше любых слов. — Тогда мы могли бы сходить на свидание. Что думаешь? — подмигнула Джинни, что была приятно удивлена неожиданным признанием. — Я… Я с радостью. Теодор застенчиво улыбнулся, будто и не слизеринец вовсе (все его друзья всегда поражались, почему тот не попал на рейвенкло). — Так, идём дальше! Мне интересно, что скажет Малфой, — Лаванда даже подпрыгнула на месте от нетерпения, заработав от Драко холодный взгляд грозовых глаз. Он все ещё никак не мог смириться с ее чрезмерной любовью к сплетням и всякого рода интригам. — Развесили уже уши, — почти беззлобно фыркнул Драко, пытаясь скрыть за этим своё смущение. Все и правда с интересом уставились на него, ожидая откровения. Гарри положил голову ему на плечо, сжимая холодную от переживаний руку в своей. — Хм, ну, это было очень давно, я мало что помню… — Кого ты тут обмануть пытаешься? — фыркнула Панси, ничуть не впечатленная злым колючим взглядом друга. — Мне было одиннадцать. Это было перед Хогвартсом. Я зашёл к мадам Малкин за мантией, а там был… Мальчик. Просто мальчик. Маленький, худой, растрёпанный и растерянный какой-то. Он повернулся на звук открывшейся двери, я увидел его зеленые глаза за нелепыми очками ну и… Вы поняли! — Драко всем своим видом выдавал небывалое смущение, хоть и правда старался это скрыть. — Но оказалось, что он козел. — Гарри ущипнул его за бок. — Но зато мой. Малфой улыбнулся совсем искренне, из-за чего пара непривычных к такому человек ошалело. Конечно, он мог ещё много что сказать. И про впервые так яростно бьющееся маленькое сердце, и про удивление от имени мальчишки, и про обиду от отказа, и про попытки привлечь внимание, и про горечь-ревность-люболь-страх. И наконец счастье. Но для чего? Все эти слова предназначались одному человеку, которому принадлежало его сердце. А ему слова были не нужны.