любовные хроники

Дурсли привнесли в жизнь Гарри много ужасов, психологических травм, сомнительных принципов и ложных установок. Таких, как гомофобия, расизм, мизогиния. И религия. Гарри ещё с малых лет заставляли учить молитвы, смысла которых он не понимал, следовать заповедям, которых он даже не знал, наказывали за грехи, которых он не осознавал. Даже в его каморке была икона. Он с содроганием вспоминал дни, когда дядя Вернон хватал его за шкирку и толкал на пол перед иконами и образами, заставляя молиться, давясь слезами. Он часто называл его дьявольским отродьем и утверждал, что только постоянные мольбы спасут его от адского огня, и то не факт. И Гарри повторял эти слова, которых не понимал, надеясь, что хотя бы так он станет достоин чьих-то любви и внимания. Но все было бесполезно. И, хоть религия ушла из его жизни, стоило ему попасть в Хогвартс так же, как и остальные внушенные установки, у него осталась травма, пожалуй, на всю жизнь. «Никогда я больше не встану на колени перед иконой. Никогда.» И ни разу он не прибегал к религии, как бы тяжело-страшно-безнадёжно ни было. Однако сейчас, стоя на коленях перед Драко, обнаженным, красивым, как бог, возбужденным, с приоткрытыми чувственными губами, бездонными зрачками и тонкими ободками серебра, что их опоясывали… Гарри подумал, что он не сдержал своё обещание. Что прямо сейчас он занимался коленопреклонением пред иконой. Стоны и всхлипы Драко звучали для него райской музыкой. Он готов был встать перед Драко на колени ещё десятки, сотни раз. Драко был его иконой. Его божеством, спустившимся к нему, Гарри, на землю. Гарри не нуждался в религии. У него был Драко.