***
Рома вместе со всеми вливается на второй этаж зала, проходя вычурную ненужную охрану и занимая место над креслом Демастера, стараясь держаться не так далеко от своих.
Сегодня было излишне шумно. Из-за собрания весь город переполошился. Гражданские смотрели на членов ветвей с опаской, одобрением или предпочитали игнорировать их, уходить с пути. Джонни почему-то весь день не брал трубку и Лошка думал, что тот спит, или же снова поехал к родителям со скуки. Рома ведь ему даже толком написать не может, куда уж тут.
Выдохнув, Фильченков снова убирает телефон и закрывает лицо клетчатым платком плотнее, поправляя узел. Теросер разминал руки, поскрипывая железом. Две фракции разделились между собой. Раскололись на два ярких куска. Чёрно-красный и фиолетово-синий. К вечеру все решили включить свой самый активный режим, подключили запасную батарейку. Даже Картер не стоялось спокойно. Она из раза в раз покачивалась и напевала что-то, сложив руки на груди и на этот раз надев свою куртку вице-капитана Чёрной ветви.
Лошка форму не носил. Не любил её и всё тут. Слишком яркая, расшитая и не особо то нужна ему с его ролью. Ему хватало двух повязок на правой руке и левой ноге. А Миша вот носил. Из раза в раз перепроверял, как она сидит на нём.
Резко все в зале затихли. Все четыре главы ветвей зашли друг за другом, без лишних слов распределяясь по своим местам и собрание было объявлено открытым. Первые пару минут все молчали, будто бы не решаясь начать. А потом заговорил Киселёв:
— Рад снова всех вас увидеть этим вечером. Мы собрались здесь для обсуждения двух важных тем, которые очень сильно беспокоят всех присутствующих уже довольно долгое время. Начнём, наверное, с самого простого. На что вы надеялись, отправив за мной своего снайпера?
— А на что надеялись вы, когда отправили к нам утопленников? — Возразил в ответ Костя, складывая руки в замок.
В зале прошёлся возмущённый шёпот и недовольные возгласы. Ронжин приподнял от удивления бровь, переглядываясь с Сашей.
— О чём вы говорите? — Спрашивает Аид, хмыкая.
— А вы? — Язвит Леханов, легко улыбаясь.
В помещении вновь водрузилась тишина. Некоторые люди со второго этажа смотрели вопросительно на Вику и Рому. Но шатен лишь кивает им и продолжает просмотр собрания.
— Это вы решили так с нами глупо играть? — Шипит раздражённый Киселёв. — Тогда, может, нам начать войну прямо сейчас? Преимущество будет на нашей стороне. Вы все сдохнете тут, как на братской могиле, и все ваши старания полетят вниз. — Но его резко прерывает Мистик, поднимающий игриво руки над головой и стараясь не выдать панику, произнёс:
— Да, признаю. Мы с Демастером организовали покушение на Александра Киселёва, в целях закончить войну на этом. — Выдыхает Косухин, облокачиваясь на спинку кресла. Провал. Дальше падать уже некуда.
— И что? Это всё? Может, если не получилось оправдаться, то вы попробуете хотя бы извиниться? Скажем, если отдадите мне вашего Лололошку, мы замнём этот конфликт? — Саша успокаивается и довольно улыбается.
Ронжин довольно хмыкнул и перевёл свой взгляд на Романа Фильченкова, предчувствуя свою победу и казнь снайпера Алой фракции. Однако, не успел он сказать что либо, как дверь в зал взрывается.
***
Никогда Шавель не думал о том, что мог бы сделать в будущем или прошлом. Просто привык что всё строится как получится и прокручивал все свои действия раз за разом. Недавно, ему в голову начали закрадываться странные вопросы. Например: как легко можно разрушить то, что медленно строилось годами на основе понимания и разговоров? Ведь он никогда так не пробовал. Не думал о мирных переговорах. Но ему придётся влезть в этот шаткий ненадёжный мир и учинить очередной беспорядок и лепить что-то новое. Потому что
он был не прав. Лаггер осознал это, ясно?
Теперь, с возвращением прошлого в свою жизнь, брюнет вновь возвращает свою старую привычку — не размышлять лишний раз на грустные темы, а отстраивать задуманное своими руками — и уничтожает в памяти жалкие упоминания своего размытого существования во времена тирании. Андрей нервно смеётся, растягивая посиневшие от холода губы в улыбке, пока застёгивал пуговицы на белой рубашке с замысловатым воротником и белыми рюшами.
Никогда Лаггер не думал о том, что может вернуться обратно по своей собственной воле, встретить взволнованные лица друзей, Ярика и испуганные взгляды окружающих. Былые ощущения захватывали бы его с головой, оставляя за собой лишь мешающее волнение. Составленный контракт гласил о том, что: если Андрей вмешается в политические или военные дела любой ветви — автоматически занимает своё прошлое место седьмого руководителя Чёрной фракции. С такими условиями брюнет считался сугубо из-за Мистика и настойчивости последнего.
Никогда бы, кроме этого момента, Андрей не узнал о том, зачем совершает
это безумие, ради кого и почему. И объяснение, оказывается, довольно простое для такой сложной ситуации. Впервые
если не считать того, что Ярослав влюбился в него, как самый настоящий идиот появившаяся в его жизни аксиома. На кону стоит жизнь Косухина, Колбая и Фильченкова, а так же Картер и его собственная. И этот резкий поворот событий парень из-под своего контроля упустить не может.
Вслепую, самостоятельно застёгивая цепочку родного кулона на своей шее, каким-то божьим чудом, Лаггер осматривает себя в зеркале и многозначительно фыркает. Прекрасен, статен, идеален. Всё как всегда, что уж тут говорить. Серые глаза сменились белой пустотой, а в голове всё будто медленно встаёт на свои места.
Его задача одновременно легка и ужасно изломана: уйти от темы внутренней войны и выиграть достаточно времени на оборонительную позицию, остаться в живых самому и сохранить жизнь близким ему людям. Оттянуть всё на недели две. Более для счастья от него не требовали. Умоляли. Леханов один не справится. Даже у Косухина не будет достаточно выдержки, чтобы спорить с Ронжиным.
Андрей изначально не хотел что либо предпринимать, даже несмотря на собственные устои. Он самоотверженно, до последнего издыхания считал, что во всём виноват лишь Рома и чувство собственного достоинства, а ещё полудохлая совесть. Но совести, как таковой, у него никогда не было. Слишком многое играло для принятия такого тяжёлого решения. Оставалось лишь надеяться, чтобы всё прошло гладко. Ведь сейчас, когда Шавель стоит у главного входа и замечает, что абсолютно никого кроме хромой на обе ноги охраны попросту нет, ему хочется смеяться от души. Как раньше. Брюнет мог так легко стать царём этой крепости не приложив особых усилий на её захват.
Лаггер проходит
слишком легко. Его пропускают в самое пекло событий. Шаг такой же чёткий, а движения отработаны ещё лет десять назад, когда парень захватил власть. Коридоры были до жути светлыми, будто бы парень попал в Рай.
Что с его поступками в принципе невозможно. А раньше за собой такой наблюдательности Дюша не замечал. Наверху можно буквально прочувствовать огромное количество людей даже через толстые слои бетона и краски. Членов четырёх ветвей, которые столпились ради «истины». Никогда такого не было. И Андрей выбирает из всего, что на уме, только одно мотивирующее, никогда не осуществимое действие — вымыть пол трупами абсолютно всех желающих что-то мыкнуть. Не важно кто перед ним стоит, или вздумает перейти капитану дорогу.
У главных дверей в зал стояло человек шесть. Все они, судя по повязкам и форме, были из Лиловой ветви. Лаггер решает их не жалеть. Не замечая вооружённое «препятствие», Шавель протягивает руку к двери под дула пистолетов и возмущённые выкрики. Отворить их просто так не получится. Поэтому, тот находит метод намного лучше и не такой энергозатратный: просто подорвать их к чертям и не мучаться.
Шум разлетающейся на щепки древесины был ужасающим. Этого он не продумал. Андрей уверенно, сквозь поднятую пыль, шёл к своему месту по внутреннему навигатору в голове. Сверху поднялся гам, а капитаны фракций повставали со своих мест. Как только с его ракурса можно было увидеть зал, так сразу же белые глаза придирчиво начали осматривать присутствующих, не спеша, терпеливо. Лучше действовать по старой тактике и поднять своё самомнение немного выше, чем затеряться среди напряжения.
Лёгким движением, Лаггер смахивает Ярослава со своего места, оставляя его стоять рядом, и садится в кресло когда пыль и дым рассеиваются, жмурясь от удовольствия и показанного им преимущества перед остальными, легко посмеивается. Машинально, чисто логически, по атмосфере вокруг, Дюша примерно находит нить в предыдущем прерванном диалоге, но всё равно спрашивает. Не оправдываться же ему. Он кто, по вашему, виновник ситуации?
— Так, на чём мы там остановились? — Продолжил Шавель за Косухина, совершенно не стесняясь своего развязанного поведения. — Не посвятите меня в тему дискуссии?
В зале застоялась мёртвая тишина. До всех наконец-то дошло, кто же сидел перед ними. Андрей Шавель — седьмой капитан Чёрной фракции и уже нынешний её глава. Эмоциям окружающих, казалось, не было предела. Даже Леханов не особо верил в происходящее, пусть и знал, что Рома переубедил упрямого Лаггера. Предпочитая дальше отмалчиваться, Костя одними губами произносит то, что вертится на языке у всех: «не может этого быть…»
— Мы говорили о покушении. На меня. Впрочем, вы о нём наверняка больше знаете. — Голос Киселёва стал напоминать скрипучую старую дверь. Такой же нервный ломаный и хриплый, отдающий мёртвым холодом.
— О, так ты поэтому такой напряжённый. И живой. — Фильченкова где-то в углу первого этажа, у самой стены, накрывает волна мурашек. — Проблема то какая. Но нет, не знаю особо подробностей, но если бы ты помер, мне было бы легче.
Сверху прошёлся шёпот. Ведь и правда, выполни Фильченков приказ, сейчас было бы проще. Устранить одного Ронжина двум опытным людям не составило бы особых проблем. Только вот такие методы уже не используются. Они должны быть забыты, как и жестокая часть научного прогресса.
— Ярослав говорил… Что это спланированное им и Костей дело. — Ронжин скосил глаза за спину Шавеля на столбом стоящую проблему. Подобрать подходящие слова, в данный момент, не мог даже замолчавший на всё собрание Демастер. А ведь наступила его очередь отдуваться.
— Ты в сторону Мистика даже не смотри и не нукай. Могу напомнить, что
ты общаешься со
мной прямо здесь и сейчас, а не с ним. — Предложения Лаггера приходятся резкими, разрезающими плотную пелену волнения. Про его дурной характер за такое время расползлось очень много слухов. Никому не кажется речь Шавеля хоть на долю оскорбительной. — Да и именно
ты виноват, что можешь уследить только за утопленниками, а не за своими союзниками.
— Не скажу, что вы неправы. И также признаю своё причастие к нападению на ваши границы при помощи этих монстров. Но ходячие мертвецы и люди различаются. — Хелд шикнул на Аида, считая его, видимо, не особо правым. — Не знаю, каких мнений вы придерживаетесь сейчас, однако я вашу прямолинейность не воспринимаю.
Это в очередной раз доказывало индивидуальность… Учёного. Да, Ронжин мог считаться хорошим капитаном, одним из лучших в своём деле, но всё не так просто. Ему больше подошла бы роль какого-то профессора, очки и белый халат.
— С одной стороны ты прав, не спорю. — Слава удивлённо посмотрел на него. — Но тогда разве не кажется тебе такой метод убийства, скажем, неправильным? Ведь всё это могло выйти из-под контроля. И тогда бы известия о том, что на вас совершилось нападение вашими же игрушками было бы реальным.
— Эта тема как обоюдоострый меч. Проще просто признать, что всё это было провальным бредом. И хорошим опытом. — Шавель согласно кивнул.
— Да всем насрать на мотивы твоих действий, всех волнует только результат, если ты не знал. И он плачевен, если честно. Я ожидал от тебя большего с твоими талантами. — Выдаёт очевидное Андрей и хмыкает.
На какое-то время снова воцарилась тишина. На плечо Лаггера ложится чужая рука. Брюнет поднимает голову и смотрит влево. Яр не так уж и сильно выдаёт своё переживание за него, но по поджимающимся пальцам всё прекрасно было видно. Дюша снова расслабляется, улыбается ему и лёгким движением убирает его руку, показывая, что с ним всё в порядке.
— Пф. О’кей, а что на счёт Романа Фильченкова? — Лололошка в очередной раз прижимается к стене.
— А что с ним не так?
— У него неплохой список деяний: покушение на главу Лиловой ветви, шпионаж, многочисленные жестокие убийства, шантаж в конце концов. — Перечисляет Слава и ждёт ответа уже от Кости, но вновь встревает Шавель:
— Он — моё новое доверенное лицо. От него будет больше пользы, чем от Леханова. Да и разве кто-то в этом помещении не пользуется, как ты там сказал, этими многочисленными и жестокими убийствами? Ты? Киселёв? Те же покушения не редкость. Но я не помню, чтобы при мне страдали люди, которые слушаются чужих приказов. Только те, кто эти самые приказы отдавал.
— Тогда… Что-то будет… Косте и Ярославу за это? — Неуверенно проговорил Аид, приподнимаясь со своего места.
— Если они отдали приказ, то получается что да. Однако, разбираться с этим, как их союзнику и командиру, только мне. — Пожал плечами Андрей и хмыкнул.
Демастера со своего места было убрать легче, чем ему думалось сначала. Но на него сразу устремились три обеспокоенных взгляда. Мист, видимо, не активировал свой ген, раз был в этом числе. Наверняка Подлёнов, Картер и Яр подумали о жестокой расправе. Но Андрей же забросил, верно? Поэтому он просто пихает локтём Косухина в бок и усмехается.
— Но сколько бы мы не обговаривали эти темы, вы же понимаете, что война между фракциями уже неизбежна? — Задаёт последний интересующий всех вопрос Хелд, складывая руки на столе.
— Конечно. Люди моего поколения не могут жить спокойно. Однако, чисто по-джентельменски, вы обязаны уступить мне немного времени. Будет не особо честно, если я раскидаю ваших людей прямо тут, правда? — Андрей держится из последних сил. Глаза начинает покалывать от перенапряжения, а пальцы сводит.
— Думаю да, стоит подготовиться и мобилизировать все средства для конфликта… — Задумчиво тянет Аид и цыкает. — Надеюсь, вы ещё помните как держать в руках пистолет.
На этом претензии должны были закончиться. Лаггер сделал для этого всё. Заткнул главную проблему и взял Ронжина «на слабо.» Шавель в очередной раз ломает себя, зажимает собственное горло тонкими пальцами и душит свою очнувшуюся после вечного сна совесть. Кости рук ломит настолько, что по всему помещению слышаться приглушённые и неприятные звуки. Где-то внутри Лаггер рушит построенные воздушные замки в своей голове, садится на пол и ему хочется кричать. Больно же, чёрт возьми. Это неприятное чувство где-то там, внутри, скрыто от лишних глаз и заглушится вскоре очередной парой таблеток. Раньше так бы и было. Но на этот раз, Шавель обязан был выдержать и стоять наверху до самого конца. И пусть пришлось подписать эти бумаги с ограничениями двум сторонам, Андрей вышел на ничью. Заставил всех оправдываться и доказывать свою правоту, ставил на удачу, сравнял шансы и мог с шумным выдохом встать со своего места. Спина ныла от такого напряжения. Устал и перенервничал. Хотя, теперь от чего-то было спокойнее. Шавель чувствует себя стариком, а не выпустившимся студентом. От такой ассоциации кожу затылка немного закололо. И правда, старость настала.
Резко вставая, разворачиваясь к выходу, Лаггер вместе с Лехановым и Косухиным покидает это место под шумные аплодисменты почти всех членов фракций.
