Беги

      Муза рвано выдохнула, резко опускаясь спиной на прохладную землю. Холод, что распирал её на части, исходивший изнутри, теперь обдавал её тело ледяными волнами и снаружи. Она ненавидела его. Боже, как она ненавидела его. Можно ли так сильно ненавидеть кого-то?       Он нашёл её. Он не дал ей умереть. Он спас её. И ей не нужно было это спасение.       Смерть была совсем рядом, она чувствовала. Но теперь… Смерть, что, возможно, пришла за ней, лениво обернулась и пошла обратно, решившись вернуться восвояси.       Потому что Ривен прогнал её. Почему он прогнал её? Зачем она ему нужна? Зачем?       Боль жгучей негой растеклась по венам, и Муза почувствовала, как солёная жидкость заскользила по щекам, увлажняя их. Она хотела исправить это, хотела остановить эту боль, потому что её было итак достаточно, но она не могла. И это было ужасно.       — Назад! — рявкнул вдруг Ривен, и Муза вздрогнула, услышав его голос.       Специалист вскинул руку, выпуская из ладони клинок, что на бешеной скорости пролетел мимо нескольких Сожжённых, и возился в того, кто подошёл к ней совсем близко, собираясь нанести удар. Добить. По какой причине он снова не позволил ей умереть?       И всё снова завертелось словно в перемотке. Ривен наносил один удар за другим. Его движения были схожи с какой-то безумной игрой, правила которой знал лишь он сам. И это было сродни шахматам. А он был всеми фигурами сразу, то и дело переставляя себя же на шахматной доске.       Она не любила шахматы.       Кровь скользнула по уголку её губ, шее, окропляя собой землю. И тогда Ривену, кажется, надоело всё это. Окружённый Сожжёнными он оказался совсем рядом с ней и теперь постоянно бегло оглядывался назад, проверяя в сознании ли она ещё.       Она была в сознании, и поэтому он решился.       — Муза! — она сделала глубокий вдох, когда он вдруг подбежал к ней, хватая за руку. — Будь рядом! Только не отпускай меня! — кричал он, перемещая её руки к своим ногам, потому что она не могла подняться. Ему просто нужно было, чтобы она касалась его.       Ей же было это не нужно.       — Не… — начала вдруг она, и он напряг слух, прислушиваясь.       — Что?       Сожжённые были совсем близко, окружая их окончательно. Замыкая круг.       — Не… ненави… ненавижу те… тебя…       Это было сродни пули в лоб. Он спасал её, а она продолжала ненавидеть его. Неужели то, что он не бросил её, для неё ничего не значило?       Ривен тряхнул головой. Ему плевать на это. Ему должно быть плевать на это. И на неё. Потому что она всего лишь часть его игры, и после того, как всё закончится, он убьёт её, чтобы остановить это. Эти мысли. Эти чёртовы мысли.       Он убьёт её. Да, он убьёт её, чтобы прекратить это. Он решил это только что. Она сама выбрала свою судьбу.       Она сама художник своей смерти.       — Ненавидь, сколько влезет, но я выберусь отсюда живым, — прошипел он, сверкая глазами.       Кровь скользнула по подбородку из другого уголка её рта.       — Ос… оставь… меня… — слетело с её губ, и он поморщился.       — Не в этот раз.       И тогда она, наконец, отключилась, успевая заметить, как он резко поднялся, и через несколько секунд Сожжённых отбросило от них на десятки метров.       По какой-то причине. Но для неё это уже не имело значения.

* * *

Несколько часов спустя

      — НЕТ!       Муза подскочила в кровати, резко умолкнув, словно испугалась собственного крика. По телу пронеслась волна боли, и она закусила губу, чтобы с уст больше не сорвался ни единый звук.       Воспоминания обрушились на неё ледяной волной. Тело сковало от липкого неприятного страха, что проносился на бешеной скорости по позвонкам. Но смерти рядом больше не было.       — Как себя чувствуешь?       Она резко обернулась на звук, тут же скривившись от головной боли, и опустилась спиной на постель, жмуря глаза.       — К-кто т-ты? — голос дрожал и был хриплым. — Я в-видела т-тебя раньше?       Парень тепло улыбнулся.       — Мы встречались, — уклончиво ответил тот и поспешно добавил: — Я — Дэн. Друг Ривена. Был одним из тех, кто состоял в группе, что поймала тебя.       Неприятное воспоминание проскользнуло в сознании.       — П-почему ты здесь?       Дэн нахмурился, и Муза невольно пожалела о том, о чём спросила. Возможно, она затронула что-то совсем личное, и теперь он лишний раз вспомнил об этом, и это причинило ему боль.       Она не хотела быть той, что делает больно. Никогда не хотела.       Он шумно выдохнул, прикрывая глаза, и с его губ, наконец, слетело почти неслышно:       — Повздорил с Высшей.       Муза взглянула на него, и Дэн снова открыл глаза, добавляя:       — Беатрикс.

* * *

      Ривен был практически на грани. Энергии, что кишила в нём, казалось, было слишком много. Она словно переполняла его, разрывала на части, но не убивала. Он успевал починить её себе. Он делал это не впервые, однако каждый новый раз был чем-то странным, будто он никогда не делал ничего подобного.       И так будет снова и снова, пока обряд не изменит этого, он знал.       — Какого чёрта ты творишь?       Специалист практически сорвал дверь с петель.       Фея усмехнулась, смотря на его отражение в зеркале, так и не обернувшись, и продолжила застёгивать серебряную серёжку. Её движения, ловкие пальцы могли бы соблазнить его, а сознание спроектировать те самые моменты, когда она этими самыми пальчиками обхватывала его член, касаясь головки, но он был слишком зол, чтобы думать об этом. О чёртовом прекрасно-отвратительном сексе с ней.       — Я не понимаю, о чём ты.       Ривен закатил глаза, подходя к ней ближе.       — Ещё раз тронешь кого-нибудь из моих людей, и я…       — И ты..? — перебила она, поднимаясь с пуфа и, наконец, оборачиваясь к нему лицом.       Он молчал. Беатрикс ухмыльнулась, касаясь его груди ладонью, закусывая губу так соблазнительно, что он едва не скривился от отвращения.       Она рассмеялась.       — И ты ничего не сделаешь.       Её дыхание коснулось его губ, и он сглотнул.       — Оши… Ошибаешься, — хотел бы произнести это твёрдо, но не произнёс — её ловкие пальчики прошлись по его паху, выбивая воздух из лёгких.       — Правда? — сладко вопросила она.       " — …тьма всегда тянется к свету, и наоборот."       Ривен отшатнулся от неё. Голос Музы прозвучал в его голове внезапно, и это была настолько реально, словно она стояла где-то здесь, совсем рядом. Он просто посмотрел в глаза Беатрикс, и этого было вполне достаточно, чтобы понять, что она Тьма. Как и он.       Вот только он стал ей, а она всегда была такой.       " — У тебя ещё есть шанс спастись от вечной темноты, Ривен, пока ты тянешься к свету."       Он тянулся к свету? Когда он стал тянуться к нему? Он же презирал его. Так сильно, насколько это вообще может быть возможным.       В какой момент он упустил это — тягу к Свету?       " — Потому что я и есть Свет."       Тягу… к ней? Это ёбнутое чувство вины, из-за которого он стал мягок с ней! ЧЁРТ!       Чёрт-чёрт-чёрт!       Он сделал шаг назад.       — Да, — Ривен почти покинул прострацию. Посмотрел на неё. Вернулся. — Ещё одна такая выходка… и я сверну бошку всем твоим.       Вернулся окончательно? Тьма всегда возвращается.       — Даже мне?       Он склонил голову набок.       — Тебе в первую очередь, — яд с его языка очертили контур её губ, что сжались в тонкую линию, бледнея. — Даже не сомневайся.       Она ухмыльнулась через силу. Приказала себе так издевательски ухмыляться. Сделать вид, будто его слова не задели её за живое.       — А сомнения есть.       Ривен вскинул брови.       — Правда?       Его яд отравил её. Окончательно? И, смотря ей в глаза, уходя от неё, Ривен понял: у Беатрикс не было шанса на спасение.       «Пока я тянусь к Свету?» У него он был.       Нужно ли ему было это спасение?

* * *

      Муза выдохнула.       «Высшая? Высший? Высшие? Что всё это значит? Должно ли это что-то значить?» — надрываясь, вопрошал внутренний голос. Любопытство.       Она прикрыла веки. Головная боль обрушилась на неё с новой силой, и теперь её почти разрывало. Хотелось кричать, выть, но с губ не слетало и звука, словно она разучилась говорить. Это было страшно, но отчего-то так успокаивало, будто так и должно быть.       Если больно — значит ты живой. Смерть далеко.       А голос постепенно обретает краски, возвращаясь.       — Н-несколько раз уже с-слышала это, — начала она, и Дэн отчего-то усмехнулся. — Высшие. Кто они?       Специалист посмотрел на неё. И во взгляде его, до этого таком тёплом, промелькнуло что-то сумасшедшее. Он почти восхищался тем, что должен был сказать, и это чувство перед неизбежным, перед тем, что обязано сорваться с его языка, эта чёртова эйфория, испугали её.       — Высшие? — повторил он. — Они совершенные.       И тогда она вспомнила последнее, что почувствовала перед тем, как отключиться, — энергетическую волну. Это что-то значило.