Словно не было войны

— Ауч, — прошипел сквозь зубы Федор и скривил мину. — Не преувеличивай, — мягко попросил рыжий. — Голова больше не кружится? — Нет, больше нет, — напомнил Достоевский и коснулся своего лица, пробегаясь пальцами по синяку. — Спасибо, Чуечка, — мужчина выдохнул и солнечно улыбнулся. — Я уже думал, что он мне нос сломает или чего хуже. — Если ты не хочешь, чтобы «чего хуже» сделал я, — Накахара убрал аптечку обратно, одарив собеседника такой же солнечной улыбкой. — тогда прекращай выделыватся и говори, что произошло. — Насколько я понял, — начал мужчина. — это и есть тот альфа, что преследует тебя. Извини, Чуя, но я не разделяю твоих старых вкусов, — Федор наклонился к собеседнику и невзначай вытащил соринку из рыжих волос, пожимая плечами. — У него явно не в порядке с головой, бешеный… — Федор, — строго позвал рыжий, садясь рядом на диван. — Что ты ему сказал? — Что? — брови Достоевского наиграно поползли вверх. — Я с тобой не первый день знаком, — напомнил Чуя и облокотился на мягкую спинку. — Знаю, что ты иногда не следишь за языком. Можешь очень задеть словом: специально или нарочно. Вот и спрашиваю, что ты ему ляпнул? — Чуя, — с укором обратился Достоевский. — ты считаешь, что я его спровоцировал? — фиолетовые глаза серьезно смотрели в голубые, а голос звучал как-то обиженно. — Просто пытаюсь понять, что… — Ты считаешь, что я мог сказать что-то «некрасивое» и задеть ранимое сердце этого ублюдка? — прошипел мужчина. — Что посмел расстроить логичным вопросом? Нечего, что я пострадал, а теперь получаю обвинения?! — Федор, прекрати, — попросил рыжий и помахал головой. — Я не обвиняю тебя… — Я попросил его держаться от тебя подальше, если так интересно, — ответил альфа, резко поднимаясь с места. — Сказал, что это очень странно, появляться спустя столько лет и признаваться в любви. — выплюнул мужчина. — Доволен? Я могу идти или хочешь продолжить допрос? — Федор, — снова позвал Накахара, когда мужчина обернулся через плечо и направился к выходу из подсобки. — Федя, прости, я не хотел задеть тебя… Альфа выдохнул и повернулся, облокачиваясь на дверь. — Это, — мужчина тяжело выдохнул и слабо, как-то невинно, улыбнулся. — ты меня прости. Просто, стало обидно, что ты не веришь мне, — Федор подошел и мягко расположил свои руки на плечах. — Верю, — Чуя кивнул головой и как-то счастливо выдохнул, когда Достоевский сомкнул кольца рук на нем, обнимая. — Конечно, я тебе верю. — Понимаю, тебе сейчас тяжело, — прошептал мужчина. — просто, прошу тебя, будь осторожен с истинным. А лучше, — мужчина серьезно заглянул в глаза, удерживая контакт. — вообще больше не встречайся с ним, слышишь? Неуравновешенный и опасный… — Федор, — позвал рыжий, беря мужчину за руки. — все будет в порядке … — Знаю, — Достоевский наклонил голову, получая тихий дружеский поцелуй в макушку. — я просто волнуюсь за тебя и за ребенка. — А я за твой язык, — остро глянул Чуя, желая пока что закрыть тему. — ты сегодня сопровождаешь Мистера Воннегута, — напомнил рыжий. — Помни, что не на все нужно провоцирующе отвечать. * * * Неизвестного Дазая Осаму Накахара больше не видел. Не то чтобы он тщательно искал, но по сторонам поглядывал, когда садился на водительское сидение машины. — Держи меня в курсе и не забывай писать, — настаивал Федор, облокотившись на дверь транспорта. — Не знаю, когда все это закончится, но лучше, если после работы ты подождешь меня в баре или поедешь домой вместе с Колей… — Подумай лучше о работе, — перебил Накахара. — телефон у меня под рукой. Чуя попытался успокоить своего товарища, но выходило не так качественно как хотелось бы. — Хорошо, — рыжий принял поражение и кивнул головой. — Я буду осторожен, насторожен и, в случае чего, даже бдителен. — голубоглазый завел машину и стрельнул глазами в сторону собеседника. — Но и ты должен следить. За окружением и за языком, обещаешь? — Обещаю, — Федор мило и дружелюбно улыбнулся, провожая уезжающую машину. * * * Как бы Накахара не поглядывал в зеркала, обнаружить намек на преследование не смог. Но по-прежнему ощущал себя, словно под микроскопом, слегка сжимая руль. Неприятное ощущение. Липкое. Блять, заразился паранойей от Федора. — Ты даже раньше, чем я думала, — поделилась Роза, крича с самой кухни, когда Накахара спокойно вошел в дом. Конечно не ожидала, Чуя старался добраться, как можно быстрее из-за какого-то мерзкого чувства настороженности. — У нас осталось печенье. Как насчет чая и … Миринда, прекрати таскать конфеты, подумай о своей аллергии! Ты съела слишком много! Вздох облегчения покинул грудную клетку рыжего. Все же в кругу хорошо знакомых людей ощущаешь себя намного лучше. Особенно в обществе детей. Здесь ничего нет. Шум, гам, ребячество, нет этого пугающего и странного «я думал, что ты умер». — Как он себя вел? — по обыкновению поинтересовался Чуя, игнорируя виснувшего на талии ребенка, который своим существованием спасал рыжего из пучины раздумий. Накахара с возрастом все чаще слышит советы от других «мамочек» отучить своего ребенка от подобного, запретить вести себя так хотя бы на публике. Да, его сын очень тактилен, возможно даже слишком. Чуя слал все эти советы на три буквы. Это его ребенок и если Фамие нравится обниматься, то пусть делает это. — Сносно, сносно, — женщина закивала головой, а когда Фамия резко вспомнил о забытой игрушке и умчался за ней в комнату, добавила. — Если не считать того, — собеседница устало и без укора продолжила. — что твой сын довел Лулу до слез. Чуя горестно выдохнул и принялся массировать виски. Еще этого не хватало. — Ввязался в драку? — Накахара решил уточнить сразу. Не то чтобы Фамия был из драчливых, но без некоторых вещей в жизни не обойтись. Тем более ребенку. Тем более его сыну. Женщина отрицательно покачала головой, позволяя рыжему немного успокоится. — После обеда мы смотрели «Рапунцель», — начала Роза. — И не знаю помнишь ли ты, но там есть сцена с жирным намеком на повешение… — Папа, смотри, что мы сегодня рисовали! — Фамия подоспел вовремя, спасая свое бедственное положение. — Я правда молодец?! Голубоглазый поглядел на своего сына, которого хлебом не корми, дай появиться в подходящий момент, привлекая внимание. — До встречи, Роза, — Чуя кивнул головой и повернулся к сыну. — Ты всем сказал «пока»? Ребенок кивнул головой, а когда оказался в машине ощутил надвигающийся пиздец. Его отец был милейшим человеком, но сейчас от него так и веяло опасной строгостью. — Фамия, — спокойно обратился Чуя к сыну. - ты почему снова довел Лулу до слез? — Папа, я честно не нарочно! — Я жду объяснений, молодой человек. Мальчик выдохнул, понимая, что нагоняй может его догнать. Уж что-что, а когда было нужно, Накахара умел проявить себя суровым родителем. — Сегодня мы смотрели «Рапунцель», — напомнил мальчик и сложил руки на груди. — И когда Флина Райдера повели на казнь за преступление, что он совершил. — ребенок считал это довольно справедливым. — Лулу вопросила: «А что в этом такого? Это же совершенно не страшно!». — продолжил Фамия. — На прошлой неделе мы смотрели «Пиноккио» и эта дурында перепутала «повешать» и «подвесить»! Иногда Чуя поражался своим ребенком в не самом приятном смысле. Вроде солнышко солнышком, но иногда такое выдает, что аж жутко. — Ну, я и сказал … как работает петля… — Вы с Федором, — грозно продолжил рыжий. — снова смотрели ту передачу? — Нет! Честное-честное слово! — мальчик замахал руками. — Просто, если перекрыть человеку кислород, он же умрет, верно? — И ты ей это в красках объяснил, — бессильно выдохнул Накахара. — Да! — воодушевленно подтвердил ребенок. — А потом Ричард сказал, что если Тим не вернет ему коробку с мелками, то он его повесит. Ричард решил, что эта хорошая угроза. — Чуе нужно непременно повторить беседу с Федором о запрете просмотра некоторого контента. — Я просто сказал, что так человек погибнет, но совершенно не так как он себе представляет… — И он спросил, как лучше угрожать, — догадался рыжий и снова устало выдохнул. Когда-нибудь ранее развитие и специфические вкусы дадут его сыну хороший подзатыльник. — Но кто же знал, что Лулу будет, мало того, что подслушивать, но и окажется такой маленькой и не подготовленной! Действительно. Маленькой. Чуя выдохнул. — Что мы говорили о сомнительных беседах в гостях? — спросил Накахара, плавно выворачивая руль. — Если говорить, то быть уверенным, что никого нет и меня не поймут неправильно, — пробормотал мальчик. — А еще не доставлять проблем Розе. — Ты извинился перед Лулу? — спросил Чуя. — Но, пап, она сама виновата! — воспрял ребенок. — Никто не заставлял ее слушать, мы даже ушли на кухню! — Верно, — рыжий лишь кивнул головой и перевел тему. — Рисунок вышел неплохим, ты хорошо постарался, Фамия. Мальчик просто улыбнулся, обронив «спасибо, пап». — Но если вы с Федором снова будете смотреть те фильмы, — рыжий так же мило улыбнулся. — Можешь забыть о сладком на неделю. Как и Федор о свекле. — Но, пап! Так не честно! — мальчик решил вступится за друга. — Дядя Федя и так тебя боится! — Что? — усмехнулся Накахара. — Почему? — Потому что ты строгий! И ругаешься страшно! — ребенок знакомо свел брови к переносице, чем-то напоминая … кого-то. — Дядя Федя говорит, что иногда побаивается тебя! — Ладно-ладно, — тихо усмехнулся Накахара и глянул на своего сына. — Сегодня у Дяди Феди важный день, — поделился рыжий. — Может испечем ему то печенье с джемом? — Фу, — мальчик демонстративно высунул язык. — терпеть не могу джем, — а после, словно осознал сказанное, воспрял. — Папа, кроме того что я случайно обидел Лулу, я же хорошо себя вел?! — Я не стану покупать те хлопья, — остановил Чуя, пока ребенок знакомо взвыл и обижено всплеснул руками. — Фамия, в них нет ничего кроме сахара. Нравится, когда дантист сверлит тебе зубы? — Ну я же их чищу, — буркнул ребенок. — Хочешь съездить сегодня со мной на работу? — спрашивать смысла не было. Ребенка все равно некуда деть. Ну можно, но рыжий не хочет. — Немного, на пару часов? — Та тетя снова будет трепать меня за щечки, — прискорбно подметил Фамия. Чуя лишь усмехнулся на детскую манипуляцию набить себе цену. — Но если на пару часов? Ну, там есть «Темная вишня»… — Если будешь себя спокойно вести, то так и быть, возьму тебе мороженое, — согласился рыжий. Голубые глаза предвкушающе заблестели. «Обвал здания. Мощный взрыв, а в последствии разруха.» Было глупо считать, что сказанное этим Дазаем Осаму не будет беспокоить Чую. Подобное объяснение могло оправдать наличие многих шрамов и долгий курс реабилитации, и даже потерю памяти, но … Но, как, черт побери, они смогли выжить? Фамия родился здоровым ребенком, без отклонений и недугов в простой сельской больнице. Там новость о подобном инциденте была бы на слуху несколько лет. Медицинский персонал сам искал новости о техногенных катастрофах и без вести пропавших в штате. Но ничего. Ни одного попадания или даже натянутого совпадения. Нужно обсудить это еще раз с Федором. Если прошлое решило о себе напомнить, оно наверняка коснется их маленькой семьи. При этом, Накахаре кажется, что прошлое это не самое приятное. — Папа, — позвал ребенок, слегка дергая мужчину за рукав. — там зеленый. По ушам ударил гомон сигналов других водителей. Накахара быстро выжал сцепление и скоро тронулся, возвращаясь в свой ряд. — Мисс Роза сегодня нам рассказывала, как она однажды на дороге… Чуя посмотрел на своего сына. На своего мальчика, что любит смотреть вечерние шоу про хищников, обожает вишневое мороженное и имеет шило в одном месте. Рыжий мягко улыбнулся. Фамия не должен проходить через что-то неприятное. Все происходящее не должно на нем отразиться, Чуя этого не допустит. Ребенок это самое сокровенное, что есть у Накахары. * * * — Папа-а-а-а-а. Чуя взглянул на эти просящие глаза своего сына, который прервался на рассказе своего сегодняшнего занятия, и теперь тянул за рукав. Он неспешно волок ноги и грозился повиснуть на ручке тележки. — Фамия, ты уже не маленький, — ребенок сильнее округлил глаза. — Фамия. Закономерно, но против некоторых вещей Накахара пойти не мог. Чуя и так иногда ловит триггер оттого, что его сын растет. Его маленького мальчика больше не потаскаешь спокойно на ручках, скоро он пойдет в школу, а там наверняка многое поменяется. Время идет слишком быстро. Несмотря на это, иногда приходится говорить себе «нет» в целях воспитания. Но не когда на него так смотрят! — Ладно, — рыжий сдается и слегка наклоняется, позволяя ребенку ухватится за его руку, согнутую в локте. — Фамия, ты тяжелый. Накахара смог приподнять ребенка и мальчишка закинул ноги в тележку, проворно забираясь внутрь, сияя улыбкой. Он тут же притянул коробку с крупой и завалился набок. — Почитаешь мне? — спрашивает Чуя, наблюдая, как мальчик выводит по картону пальцами. Ребенок хоть и не был в восторге от идеи, но согласно кивнул готовой. Мальчик послушно принялся выговаривать слова по слогам, заставляя рыжего гордиться. — Пап, — мальчик запрокинул голову. Накахара отвлёкся от продуктов и вопросительно взглянул на сына, который был явно чем-то заинтересован. — Нам нужно подойти и поздороваться? — тихо поинтересовался мальчик и неуверенно указал в сторону стеллаже. Чуя даже не знает, что именно ощутил, когда увидел донельзя знакомого человека. Словно что-то в голове настойчиво уверяло, что было бы странно если бы его здесь не было. Мысль пробежала даже с некой долей облегчения, что стало пугающем сюрпризом, о котором рыжий не хочет думать. Положив руку на плечо ребенка, Накахара слегка потряс, прося ребенка обратить на него внимание и встать. По выражению лица Осаму было трудно сказать на что конкретно тот рассчитывал. Желал ли он подойти или же продолжить наблюдение со стороны, сводя интуицию Накахары с ума. Кто знает. Но, поняв, что собственный сын все же вперился в него взглядом, припоминая взрослого и соединяя точки в своей голове, Дазай немного неловко подошел ближе. Сердце сдавило, когда Накахара поднял ребенка, ставя рядом с собой и, слегка вставая вперед, и расположил бледную ладонь на кудрявой макушке. Словно был готов защищать. Чуя прикусил губу. Выяснять отношения при сыне — последнее дело, к тому же рыжий хочет максимально отгородить ребенка от всей этой ситуации. Потому непринужденно гладил того по голове, позволяя держаться за рубашку. Только остро смотрел на мужчину, что ворвался в их жизнь. Накахара еще не решил хорошо это или плохо. — Папа, — позвал мальчик, слегка покачиваясь с пятки на носок. — Пап, — Фамия немного привстал на носочки и сконфуженно вопросил. — А кто это? Чуя буквально видел чужую боль, которую поспешили спрятать за натянутой улыбкой. Но одно дело заметить, другое дело принять и что-то сделать. — Вышли за покупками? — Чуя первый прерывает неприятную тишину, интуитивно поглаживая ребенка по голове. — А? — отмирает Дазай и быстро бегает взглядом, настойчиво избегая двух пар голубых глаз. — Да, за покупками. За покупками, за крупой там, за… Длинные пальцы очень неуклюже следовали за взглядом, пытаясь ухватится за несколько коробок с крупами, что выходило не очень качественно. Спешно заплетающий язык перечислял попадавшиеся на пути продукты, а руки быстро набирали первые попавшиеся вещи, дабы создать хоть малую иллюзию. Чуя не знает, сколько бы продолжалась эта нелепая картина, если бы ребенок не засмеялся с упавшей коробки, что рассыпала содержимое. Вид у высокого мужчины был донельзя потерянным, словно он только что допустил самую страшную ошибку в своей жизни. Но тихий смех сына привел шатена в такое блаженство, что Осаму был готов уронить еще несколько продуктов дабы повеселить ребенка. Дазай как-то невинно и очень неловко приподнял уголки губ. Именно эта картина и подкупила рыжего. — Фамия, — Чуя немного наклонился к ребенку, привлекая внимание. — кажется, у этого дяденьки не задался день, — мальчик быстро глянул на мужчину и кивнул головой, соглашаясь. — Может сводим его в батутный парк по соседству? Что скажешь? Что на это может сказать ребенок? Накахара проигнорировал глупую улыбку шатена и послал самый строгий взгляд, пронзая чье-то сердце. Все же это не семейная прогулка, а предлог провести столь необходимую беседу спокойно. Ребенка Чуя оставлять боится, потому и обыграл все в милом ключе, славно улыбаясь и приплачивая работнику небольшого центра, чтобы тот внимательно следил за бегающим сыном. Мало ли что на уме этого альфы, все же он связан с Мистером Воннегутом. Фамия, честное слово, пытался остаться со взрослыми, дабы пригреть ушки, но цветные горки и басен с шариками манили слишком сильно. К тому же они не так часто ходят по подобным местам, отчего мальчик решил полностью воспользоваться ситуацией и насладится игрой. Даже оставил купленный отцом сок и не стал настаивать на сладостях. Все же поход не запланированный, потому, скорее всего, недолгий. — Не очень нормально преследовать омегу с ребенком, не находишь? — Чуя не так часто упоминал свой вторичный пол в подобном ключе, но сейчас почему-то отчаянно хотелось уколоть собеседника, что в оба глаза смотрел на его сына, который весело прыгал на батуте с какой-то девочкой. Осаму тут же отмер и вытянулся по струнке, пока собеседник сложил руки на груди и строго смотрел в ответ. Пускай место не подходило для подобных переговоров, со всеми этими детскими криками и беготней, с запахом вредной и сладкой еды, Накахара хорошо давал понять, ради чего они здесь. Альфа выдохнул, нервно комкая салфетку. — Я не хотел тебя преследовать, — спокойно ответил Дазай, немного поглядывая в сторону сына. — Просто, — мужчина сглотнул и выдохнул. — хочу поговорить с тобой спокойно, Чуя. Рыжий знал на что шел, когда притащил сюда ребенка и вновь согласился поговорить. Мужчина явно не остановится так просто, лучше сразу выведать все окончательно и разобраться. Раз уж прошлое так отчаянно решило о себе напомнить, глупо оставлять все на судьбу. Накахара кивнул головой, давая понять, что слушает. — Чуя, — продолжил Осаму, втайне наслаждаясь произношением чужого имени. — твое прошлое не самое светлое, — рыжий как ни странно это уже понял. И дело даже не в неприятных снах, дело в подозрительном субъекте, с которым прошлому ему хватило ума связаться. — И я был не лучшей парой для тебя, — Накахара интуитивно кивнул головой. — Я причинил тебе много боли, Чуя, пускай ты этого и не помнишь. Может Накахара утрирует, но в памяти еще свеж довольный тембр голоса собеседника, когда тот узнал, что рыжий ничего не помнит. Нет, бесспорно альфа может радоваться чему угодно, какое бы дерьмо в прошлом он не натворил, просто пусть делает это подальше от них и желательно молча. — Я считал, что ты и наш сын мертвы, — вот этот вопрос был безумно интересен Чуе. Можно даже сказать, что в Осаму его заинтересовала не перспектива новообретенной пары, а именно знание о подобном. Чуе не нужна пара. Жизнь не стоит на месте, рыжий привык и считает, что лучше быть одному, чем с кем попало. В данном случае «кто попало» — явно Дазай Осаму. К тому же в жизни Накахары есть друзья и хорошие знакомые, не говоря уже о Федоре, который стал настоящей семьей. — Эгоистично просиживал у твоей … «могилы», виня во всем себя, — тихо продолжал шатен. — Пил, когда тебе снова нужна была помощь, — тихо говорил мужчина, с искренним сожалением. — Мне очень жаль, Чуя, — Дазай поднял глаза. — Не уверен, что имею право просить у тебя прощение, но, пожалуйста, Чуя, — руки у собеседника подрагивали. — дай мне шанс все исправить. — Разве, — Чуя глухо усмехнулся, стараясь не давать повода внутренней сущности встать у руля. — разве есть, что исправлять? — рыжий мотнул головой. — Я и мой сын счастливы, нам подачки из прошлого не нужны, Осаму. — Позволь мне быть рядом, — в голосе собеседника слышалось отчаяние, от которого внутри Чуи что-то сжималось. — быть рядом с тобой, с сыном, — Накахару злило, когда собеседник упоминал его ребенка. — Просто быть рядом с тобой, — молил собеседник. — Я могу помочь с чем не попросишь, готов на любые условия, только скажи, — Осаму перебивал все, что могло помочь. — Не знаю, что смогу рассказать, но постараюсь ответить на все вопросы, — рыжий внимательно слушал. — Разреши мне видеться с тобой. Чуя смотрел остро, буквально впивался взглядом в мужчину, который, по его мнению, позволял себе очень многое. И вместе с тем, Накахара странным образом терялся. Не из-за сущности, а из-за осознания происходящего. Прошлое — страшная тема для рыжего. Чуя опасается, что оно может явится в более неприятной форме, чем эта. Казалось, что Осаму действительно жаль, словно бы он был потерян не меньше Накахары. Но явно не желал оставлять все как есть. Фамия носился по лазалкам и, отвлекшись, помахал им рукой. Дазай тут же воспрял духом и ответил ребенку тем же, пока не перевел взгляд на собеседника и не стушевался. — Хорошо, — Чуя выдохнул и перевел взгляд на Осаму. — Но, — рыжий облокотился на стол, опасно смотря ледяным взглядом на собеседника. — это не должно коснуться Фамии, — ребенку эмоциональные встряски не нужны. — не втягивай моего сына во все это. Осаму интуитивно закивал головой, внимательно слушая. Это было ожидаемо. — Это во-первых, — рыжий прикусил внутреннюю сторону губы. — Во-вторых, если ты станешь причиной неприятностей, то молча исчезнешь и больше никогда о себе не заявишь, — Дазай сглотнул. — Если с твоих слов у нас не вышло играть в семью в прошлом, то какой смысл начинать сейчас. Я не хочу для своего ребенка печального детства. — Обещаю, — без раздумий согласился шатен. — При первом твоем желании я исчезну и больше никогда не побеспокою! Рыжий кивнул головой, все еще думая, правильно ли он поступил. Но внутри что-то словно бы освободилось. — Только, — подал голос Осаму, плохо скрывая улыбку. — у меня тоже есть условие, — у Дазая словно крылья за спиной выросли. — Чуя, ты можешь дать мне свой номер? Чуя внимательно смотрел на чужой телефон, буравя невинные цифры взглядом. Понятно что Осаму при желании может достать его номер телефона и подобная просьба несла доверительный характер. Накахара сам должен ввести цифры, соглашаясь на некую сделку. Рыжий выдохнул и посмотрел на сына, который красный из-за долгой игры, бежал к их столику. Чуя хочет для своего мальчика нормальной жизни, а не обрубок, который они с Федором могут ему предложить. Возможно, Накахара пожалеет, что сохраняет свой номер в телефоне Осаму. — Хочешь пить? — мило спросил Чуя, когда сын упал рядом на диванчик. Ребенок кивнул головой и кинулся на сок, периодически кидая взгляд на шатена. — Чуя, — рыжий отвлекся от сына, замечая в карих глазах благодарность и легкую влагу. — спасибо.