***
Блондин больше не может жить в холоде, закрывает форточку в маленькой кухне и плюхается на стул. Ему хватило по горло постоянное ощущение скрежета внутри, ветра в сердце и ледяных рук нелюбящего человека. В этот раз, наплевав даже на ужасный запах табачного дыма в комнате, он наотрез отказывается открывать окно на проветривание. Хватило. Он снова берет из помятой пачки очередную сигарету «winston» и закуривает. В очередной раз. — Чимин, милый, сегодня выпал первый снег, ты заметил? — улыбается хитро, позабыв о том, что приносит в последнее время боль и сбрасывает пепел, смотря на друга. Парни сидят в квартире Мина; собираются там частенько, может, даже через чур часто в отсутствии старшего, и говорят о всяком, что волнует в жизни. — Видел, конечно видел. Первый снег в новом году — дождались, — фыркает друг и старается выдыхать вниз, чтоб не удручать проветриванием. — И что? Ты решил что-нибудь по поводу Намджуна? Он изменился? — молчание в ответ. Слышен только гулкий звук проезжающего за окном трамвая и дыхание двоих в тишине. — Не спрашивай, все по-старому. Подождем до лета, — улыбается Чимин, будто уже в своем подсознании предвкушая следующий диалог через пару месяцев, где будет говорить, что стоит подождать до следующей зимы. Снова. — Чимин, милый, у него развод, ребенок, проблемы, а у тебя еще вся жизнь впереди. Почему именно он? — Потому что люблю. Не понимаешь? Понимает. — А когда уезжает твой Тэхен? — усмехается, вдавливая окурок в переполненную пепельницу и шмыгает носом. — Завтра. Собираюсь уже вот-вот сегодня пойти к нему на работу, чтоб положить мой прощальный подарок, который он увидит завтра перед отъездом, — грустно вздыхает. — И что? Признаешься ему наконец? — Наверное. — Вы наверное признались уже всем вокруг в вашей любви, кроме друг друга. Глупые. — Конечно. Юнги провожает Чимина в очередной раз, после длительного разговора о текущем. Обнимает на прощание, как в последний раз и желает всего хорошего. Закрывается дверь. В квартире холодно, накурено, давящая атмосфера. А может, все дело именно в Юнги? Блондин подходит к своему рабочему столу, достает из левого нижнего шкафчика последний рисунок, на котором изображен Тэ: выразительные карие глаза, написанные сложно подобранным оттенком гуаши, имеющие еле заметный ярко-желтый отблеск, губы цвета поля алых роз после бури, аккуратные брови, растрепанные волосы, а в глазах звезды, вырисованы так, что заметит их лишь тот, кто захочет заметить. Кто любит. Тяжело. Юнги кладет рисунок к себе в портфель с уточками (Тэхен, кстати, никогда не принимал этот своеобразный дизайнерский ход — уместить парочку уток в прозрачном кармашке. Говорил, что младший все никак из детского возраста не выйдет, мается хуйней. А Мин был слишком в восторге, слишком счастлив от такой мелочи). Добавляет к прощальному подарку конверт с письмом о признании и покидает квартиру. На улице снег, люди укрываются от метели — не понимают всего счастья первого в этом году снега. Глупые. У Юнги глаза блестят, как на том рисунке у Кима, губы расплываются в улыбке, а в голове кадры, как Тэхен радушно принимает его подарок, прочитывает строки прямо перед ним и со всей душой принимает младшего. Решает остаться. Как они будут вместе пить кофе, обниматься вечерами, как Тэхен наконец научит блондина играть в чертовы шахматы, как они вместе в теплой кухне будут жарить его любимую картошечку. Юнги видит их там счастливыми. Себя. Двери магазина раздвигаются, Юнги делает пару шагов вперед и застывает. Касса пуста. Никого нет. — Извините, не подскажете, а где?.. — Черт, вы уже третий, кто о нем спрашивает. Уехал он. У него билет на автобус в Сеул на 12:30 был. Треск. Юнги проваливается под лед. Его тело начинает дергаться в воде, рефлекторно пытаясь найти спасение. Он больше ничего не чувствует, кроме боли. Кроме ебаной боли, пронзающей его на сквозь. Он так сильно бежал от холода, окружающего его, что оказался в этом холоде навсегда. Он тонет. Он больше никогда не сможет спастись. «Во мне теперь очень тихо и пусто, хен. После твоего ухода все мои чувства и желания исчезли. Во мне будто ничего не осталось. Я вспоминаю, как умолял остаться, говорил, что потеряю все самое светлое и всякий смысл перестану видеть. Сейчас, сидя на полу в ванной я понимаю, что все это было нужно только мне. Это нечестно, хен. Нечестно, что любил только я. Я никогда не отпускал твою руку, сжимал как можно сильнее и задыхался — зная, что в любой момент ты меня оставишь. Одиночество пугает меня, а дни без тебя кажутся бесконечными. Каждый момент, что мы вместе провели в голове прокручиваю, в прошлое возвращаюсь. Мне тебя не хватает, венера. Я чувствую себя погибшим. Погибшим, забытым, избитым, забитым. Мне жаль. Я люблю тебя, венера». Юнги сминает подарок в руках, столбом стоя у открытых дверей магазина. Осознание, что все не будет как прежде заставляет проваливаться под лед его снова и снова. Его будто сбивает нескончаемой чередой машин, переезжает поезд и давит трамвай. Его будто убил сам Ким Тэхен.***
— Хэй, малой, не переживай. Я уехал и скоро вернусь. Как только раздобуду сумму для откупа в большом размере. — Я постараюсь найти сумму раньше, Тэ. Я не могу без тебя. Гудки.