Tentatore

Боже, если ты решил меня испытать, способ ты выбрал крайне дерьмовый. Именно эта мысль, вперемешку с еще свежими впечатлениями от столь неожиданных событий и словно зависшим в памяти брезгливым лицом Тибальта, преследовала меня все то время, что я добирался до своего дома. Вернее было бы сказать, доползал. - Ну у тебя и выражение лица. Съел пюре из собаки? – язвительный комментарий моего дражайшего кузена прозвучал словно выскочив из-за угла, так как на самого него я не обратил ни малейшего внимания, стремительно проскочив мимо. Рвотные позывы настигли, как никогда не вовремя. Склонившись над унитазом, краем глаза я заметил, как дверь слегка поддалась вперед и затем резко захлопнулась. Ромео…почему ты такое…недоразумение. Полоская рот, я усиленно старался потянуть время, дабы отсрочить неизбежное столкновение с моим ненаглядным кузеном. Отчего-то после всех событий этого сумасшедшего утра хотелось уединения и уж точно не препирательств навязчивого брата. Но поговорить с ним все же было не только неизбежно, но и необходимо. И чем скорее, тем лучше. Выйдя из уборной, я не обнаружил никого возле двери. Должно быть, он уже ушел. Вдохнув, я отправился прямиком к себе, на ходу облизывая пересохшие губы в предвкушении. Со вчерашнего дня у меня осталось немного раствора – я предусмотрительно припрятал для себя. Наверно стоило одолжить и друзьям, но, увы – самому едва хватает, а излишним альтруизмом я никогда не отличался. В конце концов, у каждого своя голова на плечах. Добравшись до своей спальни, я первым делом поспешил открыть книжный шкаф и извлечь спрятанную позади книг склянку. С наслаждением принюхавшись, я вновь уловил знакомое головокружение, легкую дрожь в руках и стремительное пересыхание глотки. Сейчас, однако, последнее меня даже не пугало, как бывало обычно и даже моя общая дурнота отошла на второй план. Дрожащими руками откупорив крышку и не отказав себе в удовольствии еще раз вдохнуть столь манящий запах, уже готов был влить себе внутрь все до остатка, когда внезапно прозвучавший голос кузена заставил меня едва не вылить все содержимое мимо рта. - Совсем сдурел? У тебя интоксикация. – голос Ромео почти звенел от напряжения и в сочетании с его обычным безэмоциональным лицом, признаться честно, это производило впечатляющий эффект. Аккуратно положив склянку на полку, я разочарованно поморщился, готовясь выдать гневную тираду. - А у тебя ее нет? – вместо заготавливаемых саркастичных выражений вырвалось у меня, стоило взглянуть на побледневшее больше обычного лицо Ромео. Светлые глаза выделялись на мертвецки-бледном фоне как два мутных озера. Заметив, как просвечивают вены на его лице, я сглотнул, подавив дрожь, и с усилием воли произнес: - Выглядишь как покойник. - Освещение такое. – с непонятной усмешкой выдавил Ромео и на его лице отразилось какое-то презрение. Но эта эмоция быстро исчезла и лицо вновь стало безукоризненно безэмоциональным. - Освещение?- брезгливо выпалил я и тут же осекся. Что-то шло не так и осознание этого становилось с каждой секундой все более отчетливым. Внезапно я понял, в чем дело – в эмоции, которую я испытываю. Страх. Ромео, я за тебя боюсь. - На, выпей. – мои руки все еще не перестали дрожать, вызывая у меня едкое раздражение. Схватив пузырек двумя руками, я аккуратно протянул его Ромео, но тот отшатнулся, взглянув на меня с неприкрытой злостью. - С чего такая щедрость? Испугался за свою шкуру и того, что с тобой сделают родители, если я умру? - Не глупи. – прошипел я почти по слогам, закатив глаза и почти сунув в руку кузена злополучную склянку, но Ромео вновь резко отшатнулся, едва не выронив ее на пол. Вернее, точно выронив бы, если б не моя проворность. - Ты идиот? – осведомился я, лихорадочно сверкнув глазами. Страх незаметно сменился ослепляющей яростью и какой-то тупой злобой. Левая рука сама собой сжалась в кулак. Заметив это, Ромео точно также сверкнул глазами и с какой-то дикой смесью вызова и апатии посмотрел на меня сверху вниз. – На тебе лица нет, ты словно уже труп и разлагаешься! Выпей и ты придешь в норму… - В норму? – Ромео усмехнулся с какой-то злостью, иронией и ядом одновременно. Он скрестил руки на груди и, судя по тому, как быстро его лицо принимало отрешенное выражение, начал впадать в одно из тех своих состояний, в котором обычно пускался рассуждать о фатализме или ныть о несчастной любви. Когда мне везло, это обычно было первое. - По твоему то, что мы делаем – это норма? Серьезно, Бенволио, - он облокотился о стену и вопросительно приподнял бровь, безразлично глядя на меня. От этого взгляда хотелось приложить его хорошенько к стене, лишь бы выбить у него хоть какие-то эмоции. – тебе правда нравится так жить? Быть рабом этого долбанного дурмана? Ты действительно считаешь это нормой? Глотать эту дрянь до блевотины? Тебе это действительно нравится? Вам категорически все равно на последствия, на то что будет завтра и наступит ли оно вообще? На то, что мы будем делать, когда Судьба заставит нас ответить за свои поступки? И конкретно ты, - Ромео подошел ближе, продолжая держать руки сомкнутыми. Взгляд синих глаз вновь стал абсолютно нечитаем и это нравилось мне все меньше и меньше. Впервые за много месяцев безэмоциональность кузена, возникшая постепенно с началом приема наркотиков, начала пугать меня, а не раздражать. Словно что-то окончательно переменилось, даже сломалось в нем, и того веселого, романтичного мальчика больше никогда не будет. – ты действительно не боишься того, как отплатит тебе Судьба за все твои поступки, м? За всю твою жизнь? Тебе и впрямь настолько…плевать? Несколько секунд мне понадобилось, чтобы переварить услышанное. В голове внезапно стало пусто, на душе заскребли кошки, а только что осознанное о моем кузене не давало злиться на него, как прежде, что только усложняло ситуацию. Но синие глаза Ромео лишь пронзительнее сквозили меня своим пытливо-изучающим взглядом и мне невольно пришлось собраться. Спокойно выдержав его взгляд, я проговорил, стараясь добавить своему голосу уверенности. - Я в это не верю, и ты это прекрасно знаешь. Судьба – это лишь отговорки для людей, которые не желают взяться за свою жизнь самостоятельно или не в силах сделать этого. И я никогда, - придвинувшись ближе, пристальнее взглянув на кузена, вкрадчиво проговорил: - не пожалею о том, что сделал. Кузен тихо хмыкнул, заставив меня прерваться, и склонил голову набок. - Неужели? Кому ты рассказываешь сказки: я имею свойство врубаться раньше вас и слышу как ты бормочешь сквозь дурман об избавлении, и о том, как хочешь прекратить все это и даже… - Ромео запнулся, прикрыв глаза, а после распахнул их и, понизив голос, проговорил: - плачешь. Подобные откровения заставили меня, в свою очередь, распахнуть глаза, ощущая как по венам пробегает нервозность...а голова вновь начинает болеть. Взгляд невольно упал на такую манящую склянку и только сейчас я заметил, что она…не полная. - Ну понятно. – хмыкнул я, наконец ощущая возможность выплеснуть накопившиеся в душе чувства. Ромео хочет поиграть в моралиста, ну что ж. В эту игру можно играть вдвоем. – Понятно, почему ты сегодня такой нравоучительный. Мне жаль, но пока я не получу свою порцию дозы, конструктивного диалога у нас не выйдет, братишка. – и демонстративно откупорив злосчастный пузырек, утолил жажду, что мучила меня вот уже целое утро. По венам растеклось долгожданное удовлетворение, глаза невольно закатились от удовольствия и, вдохнув воздух, я ощутил что чувствую себя значительно лучше, чем было ранее. Осушив склянку до дна, я поставил ее на тумбу и, слегка теряя ориентацию, придвинул стул, усаживаясь на него. Головная боль отступала, сознание становилось более четким, совсем…как это должно быть. Должно быть без наркотиков. Молчание несколько затянулось, когда я решился его нарушить. - Воровать не хорошо, тебя не учили? – холодно осведомился я, приподняв бровь и искоса посмотрев на Ромео, стоящего в дверях и отрешенно глядящего на свои бледные руки. - Ах да, мы ведь росли вместе. И что бы сказала твоя мамочка, если бы узнала, что ты берешь чужое без спросу? – продолжал я гнуть свою линию, сам до конца не понимая: действительно ли я так раздосадован тем, что кузен взял без спроса мое или же просто хочу увести диалог в другое русло, подальше от того направления, от которого мне становилось не по себе. Ромео прохладно хмыкнул в ответ, скрестив руки на груди, так и оставшись стоять в дверях. Близко, но далеко. Так ли должно быть с кузенами? А с братьями? А, черт его знает. - Ты ведь сам мне его только что предложил? Тебя хрен разберешь, братишка. – всплеснул руками Ромео, окатывая меня каким-то полу-презрительным холодом, что в сочетании с его холодным оттенком глаз смотрелось…действительно удручающе. - Ты действительно не понимаешь разницы между тем, чтобы взять без спросу и тем, чтобы взять то, что тебе не предлагают? – вскинув бровь, язвительно поинтересовался я, закинув ногу на ногу и невольно придержав рукой лоб. Право, мне действительно стало лучше, но едва ли головная боль исчезла напрочь. - Мне упасть перед тобой на колени? – не выдержав, слегка повысил тон Ромео, напряженно воскликнув. Затем он тут же нервно поежился и резко распахнув дверь, убедился что в коридоре никого нет. Встретив его злой и словно в чем-то сомневающийся взгляд, я невольно ощутил странное, почти братское желание поддержать кузена, но так как раздражение внутри еще кипело, подогреваемое внешним недугом, я нашел в себе силы лишь выжидательно поднять бровь, угадывая по виду Ромео что ему есть, что сказать. - Да. – отчеканил он, понизив тон, в упор глядя на меня и в глубине его синих глаз я больше не видел злобы, только раздражение и какую-то знакомую усталость. Впрочем, первое чувство мне было знакомо не меньше. – Я чувствовал себя очень хреново – примерно, как ты сейчас – и у меня выбора не осталось, кроме как прийти сюда и отлить себе несколько капель этой чертовой херни, доволен?! – следом его взгляд сменился на меланхолично-жесткий, сквозь который просачивалась какая-то печаль, больше не злоба и не раздражение – наш Ромео никогда не умел долго злиться. Он не копил обиды в памяти годами, перемежая их с давно остывшей злостью и тщательно лелеемым желанием отомстить – напротив, он умел отпускать обиды и был совершенно не злобив. В отличие от меня. - Извини. – осознав, что произнес на мгновение позже, невольно произнес я, бросив на кузена пристальный взгляд. Тот стоял, облокотившись о дверной косяк, с отрешенным видом и впервые за долгое время я ощутил себя действительно виноватым перед Ромео. Да перед кем-то в принципе, если говорить своими словами. - Извинения не принимаются.- отчеканил Ромео отрешенным голосом и, развернувшись, намеревался покинуть мою комнату, как можно скорее. - Стой. – окликнул я его, подперев пальцами виски, пытаясь собрать имеющуюся информацию в голове. Теперь, когда конфликт был исчерпан, мысли и впечатления от новостей лезли, как из открывшегося ящика Пандоры. Обижен на меня кузен или нет, но какую-то информацию он знать вполне может и тем более меня просветить. - Вы с Меркуцио ничего от меня не утаиваете? – наконец собравшись с мыслями, поинтересовался я, кинув на Ромео пристальный взгляд. К моему удивлению, кузен издал нечто похожее на смешок и, вновь привалившись к косяку двери, посмотрел на меня со смесью удивления, интереса и какого-то презрительного веселья. - С чего такие вопросы? Боишься что кто-то уведет твоего бойфренда или того, что где-то оказался в лузерах, сам того не зная? - О, не обольщайся. – столь же презрительно протянул я, невольно выпрямляясь. – Мне далеко до твоего почетного звания – не я ведь пожизненно дрочу на тех, кто не ответит мне взаимностью. На лице Ромео промелькнула целая смесь самых разных чувств, но уже спустя секунду он лишь мрачно усмехнулся. - И кто из нас двоих обольщается? – неожиданно подойдя ко мне, Ромео наклонился и – еще более неожиданно – вкрадчиво прошептал: - Ты так уверен, что у него единственный? Или настолько доверяешь Меркуцио, что забываешь о его хваленом умении плести лапшу на уши? Как на тебя не похоже, Бенни! Ох, неужели? – внезапный выпад кузена был для меня настолько нежданным, что я даже забыл, как скрывать удивление, и уже в следующее мгновение до меня дошло, что манера речи Ромео до боли напоминает Меркуцио. – Ты просто безнадежно влюблен? Мое дыхание сперло и, отчего-то избегая взгляда Ромео, я сосредоточенно сжал руку в кулак. Брат совершенно очевидно давил на больное и, что хуже всего, на то, что я сам таковым не полагал. Совсем не полагал. - Послушай, приятель. – отмерев, наконец нашел в себе силы произнести я предельно ровным голосом. – Ты многого еще в жизни не понимаешь, братишка. Мы, как взрослые люди, просто периодически трахаемся. – «Ну если это можно так назвать» - промелькнуло у меня в голове. – И это…не относится к тому, что ты себе нафантазировал. Понятно? - И на закуску, - добавил я, слегка нагнув Ромео к себе, взяв его за плечо. – вопросы моногамии волнуют меня в самую последнюю очередь. И тебе того же советую: меньше будет переживаний о том, что очередная пассия продинамила с другим кавалером. – и, резко хлопнув его по плечу, отстранился. – Небольшой урок жизни от любящего брата, а теперь, будь добр, ответь на вопрос: ты в курсе насчет Тибальта Капулетти? Он вернулся из Испании, кажется. – небрежно произнес я, облокотившись на спинку стула. Слова о Меркуцио до сих пор стояли в ушах и теперь, когда поднадоевшие разборки с братом были окончены, атаковали мозг окончательно. Клиника? Но…какого черта? Почему этот болтун умудряется говорить обо всем, но не о настолько…значимом? И, во имя какого дьявольского кота об этом знает Тибальт, но не я?! - Капулетти? – Ромео нахмурился, словно не понял о ком идет речь, но затем выпрямился, сложив руки на груди и сосредоточенно посмотрел вдаль, словно что-то вспоминал. Я невольно закатил глаза. Раздражение и нетерпение становятся моими пороками все явственнее. И, скорее всего, это плохо. - Тибальт Капулетти? Неужели не помнишь его? – раздраженно бросил я, искоса следя за кузеном. – В школе мы придумали ему прозвище «кошак». Ну, вернее, я… - И ты еще называешь Меркуцио несносным. – хмыкнул кузен то ли с ответным раздражением, то ли с насмешкой, не глядя на меня. - Есть за что. – невозмутимо парировал я. – Лучше ответь мне на вопрос: ты в курсе, что Меркуцио ложится в клинику? Лечиться от…нашей общей аллергии? – ощутив неприятную горечь на языке, завуалированно закончил я. - Что? – судя по тому, как характерно сдвинулись брови Ромео, он искренне ни о чем не догадывался. Что ж, интересно. Невольно я ощутил прилив смешанных чувств нарастающей тревоги и облегчения. С одной стороны – ситуация еще хуже, если Ромео также ничего неизвестно. С другой – осознание что не только я пребываю в неведении не может не радовать. Да и было бы очень неприятно, знай Ромео о Меркуцио то, чего не знаю я. Чертовски неприятно. - Он тебе сказал? – светлые глаза Ромео широко распахнулись, и он сел на мою кровать, напротив меня, ясно выдавая свою растерянность. Прикусив губу, я оглядывал его с каким-то немым пониманием, ибо сам оказался в подобной ситуации некоторое время назад. - Мне сказал Тибальт Капулетти. – протянул я, прищурившись, окидывая Ромео сверху вниз. – И назревает вопрос: какого черта об этом знает он, но не мы. Вероятно задумавшись, Ромео помотал головой, отрешенно глядя куда-то в сторону. - Непохоже, чтобы у них с Капулетти были какие-то общие дела. Да даже темы! – встрепенулся брат, бросая на меня встревоженный взгляд. – Они ведь разные, как кошка с собакой. И Меркуцио всегда его презирал…или ему было плевать. Ты знаешь, для него это все равно, что одно и то же. - Это понятно. – ответил я, коснувшись лба рукой. – Но едва ли проясняет сути дела… Ты, кстати в самом деле так мало о нем осведомлен? – внезапно поинтересовался я, вновь вспомнив пару деталей из прошлого. – Вы же с ним цапались из-за девчонки. Какой-то Джулии… - Джульетты. – поправил Ромео и его глаза характерно сверкнули. Привычное дело: когда речь заходит о его пассиях, Ромео стремится всеми силами защитить святое от покушения. - Вопиющая погрешность. – закатил я глаза. – Хорошо, Джульетты, но сути дела это не меняет… - Никакого дела нет. – ответил Ромео, слегка дернув плечом, и его синие глаза стали непроницаемыми. Выходит, дело есть и совсем не из разряда удачно завершившихся. – У нас с Капулетти в принципе нет никаких дел. Джульетты уже давно нет в городе. Она замужем и в Неаполе. – столь же бесстрастным тоном, каким было его лицо, закончил кузен. Скривив рот, я невольно отвел взгляд, зацепившись глазами за край шторы. У Ромео всегда было много…увлечений, так много, что я сбился со счета с тех пор, как ему было семнадцать. Задерживался ли из них кто-то больше чем на два месяца? Разве что та самая дочка старика Франческо Капулетти, наследница всего его состояния, отношения с которой, по понятным причинам, Ромео был вынужден скрывать. Непосредственно с Джульеттой я был знаком лишь мельком: мы никогда не представляли друг для друга интереса, к тому же от Капулетти я всегда стремился держаться подальше. Касательно их с кузеном отношений я придерживался столь привычного нейтралитета, не в пример Меркуцио, который, несмотря на отсутствие принадлежности к нашей семье, выражал недовольство, словно ближайший из родственников. Мне же девчонка Капулетти казалась неприметной и избалованной, а также достаточно своенравной, чтобы удерживать моего братца под каблуком на протяжении почти полугода. Конечно, кузен всегда был падок на женское влияние, но чтобы столь долго… Что ж, я ее никогда не недооценивал. Но до недавнего времени считал, что Ромео действительно лучше без девушки Капулетти, чем с ней. …до сегодняшнего дня. - И разборки с Тибальтом – это не ко мне. – внезапно добавил Ромео и его глаза словно бы гневно расширились. – Он лишь один раз вызвал меня на разговор. И все было более, чем культурно. – поморщившись от моего резко вырвавшегося смешка, он продолжил: - Тибальт поинтересовался о моих намерениях касательно Джульетты и предупредил, что в случае ее…недовольства, наш разговор станет серьезнее. Это все. – закончил он, как-то странно усмехнувшись. Я еле слышно фыркнул. - О, да – цвет учтивости. - Предпочел бы такой цветок на бальной туфле. Переглянувшись, мы прыснули со смеху, совсем как раньше и как не делали уже давно. Схватившись за угол кровати и сгибаясь от смеха, я отстраненно подумал, что, пожалуй, подобные «упражнения в остроумии» казались мне словно гостями из прошлой жизни, едва ли не дежавю. А ведь когда-то они были едва ли не первой из тех вещей, что нас троих объединяли. Грохот двери и приглушенный голос тети заставил нас кое-как прекратить наш общий эмоциональный порыв. - Мама здесь. – коротко оповестил об очевидном Ромео, прислушиваясь к тишине. – Кажется, мне пора. Нам…лучше не вызывать подозрений…ты знаешь. - Я с ним свяжусь. – сообщил я, понимая, что едва ли могу доверить это дело кому-то кроме себя. – От меня он не отвертится. Кому как не мне уметь развязывать его язык. - Смотри, не займи его язык чем-то отвлекающим от разговора. – фырчание Ромео было встречено подушкой, прилетевшей ровно в закрывшуюся дверь.