Все ради любви

Бран

Бран прикрыл глаза и обратил лицо к небу. Ветер — теплый, свежий. Тут, на высоте, на широком балкончике, до него не доходили смрадные запахи с рыбного рынка, исходящие от склизких потрохов даров моря, от просоленных потных крестьян и рыбаков.  — …и все это может быть связано, — нудный голос Альвинга усыплял его, — чудеса природы, шутки времени — всё, Ваше Величество… Бран открыл глаза. Если не смотреть вниз, на заполненный серыми людьми берег, то все казалось не так уж и плохо: голубое бесконечное безмятежное небо, что на горизонте, там, далеко, за Черноводным заливом, сливается с искрящимся морем; солнце не жжет, но ласково греет; медленно кружащие в вышине птицы, так высоко, что не слышно их неприятного крика.  — Когда придет Мастер над шептунами? — перебил Бран мейстера.  — Лорд Кворгил обещал быть с минуты на минуту, Ваше Величество, — Альвинг степенно склонил голову. Через минуту он и появился — в струящихся золотых шелках и с обычным победным блеском в черных глазах. «У тебя много новостей — так ты думаешь, Мор». Но Бран знал уже все эти новости — то, что его давно пропавшая сестра Арья прибыла в Вестерос, то, что Джон давно покинул Стену, что новый муж Королевы Севера не представляет никакой угрозы и, похоже, действительно любит его сестру.  — Лорд Аррен… Ваш кузен теперь находится под нашим постоянным наблюдением, — Мор ухмыльнулся, передернув черными тонкими усами. — Эмма знает свое дело, — он неожиданно перестал улыбаться.  — Так что же вы узнали, Лорд Кворгил?  — Яра Грейджой неоднократно навещала Робина, Ваш Величество. Кроме того… Не хочу, чтобы меня неправильно поняли, — это были те слова, которые так не любят говорить и слышать люди. — Мои пташки донесли мне, что ваш Мастер над монетой, сир Бронн, имел неформальную встречу с лором Арреном. Встречу, что не касалась ни налогов, ни других государственных дел.  — Так для чего же они встречались?  — Они пили. Ели. Были с женщинами.  — Об этих интересах Бронна знают все.  — Да, Мой Король, но после этой встречи ворон улетел в Дорн. А лорд Черноводный, лорд Простора между прочим, получил приглашение от Принца Дорнийского. Формально на свадьбу племянницы. Но Бран знал и это, знал, что его Мастер над монетой сколачивает свою коалицию, чтобы воспользоваться этой поддержкой, когда подвернется случай. Железные Острова, Долина Арренов, Дорн и Простор — более разных союзников и представить сложно. Но все вместе они имеют существенный перевес и при желании смогут созвать Большой Совет и выбрать нового короля, по его же, Браном, установленным правилам. Но все это будет возможным, только если Бронн заручится безоговорочной поддержкой. Он пообещает Яре независимость, урезав королевство еще на один регион, выдаст дополнительные привилегии Долине, но как он переманит на свою сторону Дорн? Когда Мор Кворгил замолчал, вокруг сделалось снова тихо и хорошо. Только сухие листья тихо шуршали по белым камням балкона. Бран посмотрел вниз, туда, где волны бесшумно ударялись о берег. Люди, что были внизу, столпились у моря, привлеченные чем-то интересным. Бран напряг глаза — посреди толпы выделялся один человек, такой же серый, в лохмотьях с длинными темными волосами. По взмахам его рук было видно, что человек что-то говорит, а люди вокруг с интересом его слушают.  — Что прикажете, Ваше Величество? — нарушил покой Кворгил. Бран вздохнул и поежился в своем кресле. От Кворгила у него разболелась спина и затекли плечи.  — Пока не предпринимайте ничего. Следите за Арреном и Бронном. Пошлите пташек в Дорн. И ворона на Железный Острова, пусть Яра Грейджой прибудет ко двору. Нет, лучше не ворона, пошлите гонца. Птицы стали такими ненадежными, — но все это были мелочи, смена власти, которая никогда не осуществится — это Бран знал точно. — И Кворгил, мы совсем забыли про Джона Сноу. Он совершил преступление — покинул Стену. Пошлите людей к Острову Ликов, рано или поздно наш беглец окажется там. И об этом должно знать как можно меньше народу, Кворгил. Дорниец понимающе кивнул. Мейстер Альвинг все еще был здесь, и Бран решил, что правильно бы было посоветоваться и с ним.  — А вы, мейстер, что думаете? Мейстер покачал большой головой и сгорбил спину.  — Я не очень разбираюсь в политике… Кворгил презрительно хмыкнул на слова мейстера:  — Хотя это прямая ваша обязанность, мейстер! Бран примирительно поднял ладонь.  — Хоть я и не очень разбираюсь в политике, Ваше Величество, — занудел он. — Но у Принца Дорнийского, несмотря на его молодой возраст, есть дочь. И чтобы вам заручиться его безоговорочной поддержкой, не проще ли всего жениться на ней? Длинный нос Кворгила задергался.  — Дочери Принца шесть лет, мейстер.  — Браки заключались и с более юными невестами, и септоны не были против. Конечно, никто не говорит…  — Я понял, — Бран пресек его. Слушать, что можно, а что нет делать в отношении шестилетней жены у него не было никакого желания, он не хотел лишний раз думать о том, чего лишен. Захотелось пить. Бран посмотрел на Подрика, стоящего вдалеке, в проеме колонн, и тот, уже выучив каждое мимолетное движение рук своего Короля, кивнул, что понял, и взял со столика поднос с кувшином и бокалами.  — Возможно на это рассчитывает и Мастер над монетой. Он сам может жениться на дочери Принца, — добавил мейстер.  — А говорил, что ничего не смыслишь в политике, — заметил Кворгил. Они оба замолчали, когда подошел Подрик, ожидая, пока он наполнит бокалы и снова исчезнет.  — Кстати, о железнорожденных.  — Мейстер, не думаю, что Яра Грейджой согласится выйти за меня. Губы Альвинга дернулись, а зрачки расширились: он явно не ожидал и замотал головой, словно поспешно отвергая догадку Брана.  — Я пошутил, — Бран изобразил улыбку. Шутки никогда не давались ему. Многое, что есть у обычных людей было недоступно Брану. Жениться на шестилетних девочках, имитируя брак — вот его удел сейчас.  — Посмотрите вниз, мой Король, — Альвинг взглянул на людей внизу. — Вы знаете, кто там? Жрец с Железных Островов. Делмарион. Кворгил брезгливо сморщил нос.  — Что он здесь делает, так далеко от своих островов?  — Надо спросить не «что», а «зачем», Мастер над шептунами, — теперь пришла очередь Альвинга ухмыляться. — Что делают жрецы? Славят своего бога. Привлекают в свою веру новых последователей.  — Не думаю, что у него есть тут шансы. Город и так наполнен Красными жрицами, но и у них, не смотря на всю их… мм… привлекательную веру, не так уж много последователей.  — Да, конечно, у Красных жриц это не очень-то и выходит. Но Жрецы Утонувшего Бога опираются не на внешний блеск и красоту, не на снадобья фокусников, что заставляет огонь пылать до небес, внушая ужас простому народу. Они опираются на силы природы, на то, что происходит вокруг. А сейчас происходит много всего интересного!  — Давайте же спустимся вниз, — Брану непременно захотелось услышать, о чем говорит жрец и к чему призывает. — Подрик! Они долго спускались вниз со смотровой башни. Гвардейцы, звеня кольчугами, медленно спускали кресло Брана, и он чувствовал запах их вспотевших тел под тяжелым обмундированием. Наконец кресло опустили, и его слуга занял свое место за спиной. Они поравнялись с конюшнями. Альвинг вышагивал рядом с Браном, а позади их сопровождали стражники.  — Может, обождем, Король Бран? — мейстер притормозил, завидя, как черный жеребец, удерживаемый чернобородым конюхом, гулко вдалбливая истерзанную копытами землю нарезает круги. Вороной конь вздыбился совсем рядом с Королем, и испуганный конюх почти повис на поводьях, усмиряя животное. Облако пыли взвилось над всей их процессией, и Брану показалось, что он что-то чувствует там, где чувствовать и не должен. «Это страх?» Это было странно. Словно холодок прошел от кончиков его ног до лопаток. Животное остановилось, перебирая ногами, громко фырча пенными губами и косясь вытаращенным налившимся глазом.  — Гром! Спокойно! — конюх пытался успокоить коня, одновременно косясь на Короля и отвешивая поклоны. — Ваше Величество! Простите! Простите! — кланяясь, он потащил строптивое животное в загон. Король снисходительно поднял руку прощая.  — Ну, вот, все и закончилось. Едем дальше. Подрик осторожно приподнял колеса, наклонив Брана назад, чтобы въехать на каменную дорожку, что извивалась рядом с Башней Белого Меча. Прямо у него перед глазами оказались синее небо и белая каменная высокая стена, уходящая в небеса. Коляска, стукнув, встала в свое обычное положение, и глазам сразу стало спокойнее. Там дальше, за густыми зелеными кустами, скрывалась потайная дверь, что в избытке были разбросаны по всей стене, окружающей Красный Замок. Впереди в зелени что-то мелькнуло, скрылось за кустом шиповника и снова вышло наружу.  — О! Ваше Величество! Не ожидал вас здесь увидеть! — Тирион отвесил поклон. Рядом с его десницей стоял незнакомый Брану молодой человек, светловолосый и крепкий. Брану показалось, что тот чувствует себя неудобно, руки его периодически сжимались, а плечи опускались и поднимались, поскрипывая кожей, словно его новый замшевый дублет был мал ему. Юноша склонил голову, и Бран видел, что он прикрыл глаза, а когда поднял лицо, то посмотрел на Тириона так, словно искал в нем помощи. Золотые волосы, зеленые глаза… «Так это и есть его сын».  — Десница! Рад вас видеть! Вы, — Тирион обернулся на куст, — вы намереваетесь выйти туда? Альвинг вышел вперед и, склонившись над десницей, вкрадчиво произнес:  — Его Величество желает послушать Жреца Утонувшего Бога. Тирион не мог просто взять и отправиться по своим делам дальше, он просто обязан был пойти с Королем. Они двинулись дальше, зайдя в тень кустов.  — Это хорошо, Тирион. Что теперь у вас есть семья. Это очень важно.  — Да, Ваше Величество, — Тирион отодвинул колючую ветку, освобождая путь Королю. По мощеному двору Красного Замка катить коляску было не так уж и сложно, но здесь, на песке и камнях, это было почти невозможно. Берег был наполнен говором толпы и плеском волн. И вонь тут стояла ужасная, словно где-то рядом протекала сточная канава или был закопан мертвец.  — Король! Идет Король! — гвардейцы вышли вперед, расталкивая народ, и все люди, в недоумении оборачиваясь, наполнялись ужасом и благоговением, когда действительно видели Брана. Крестьяне и рыбаки, старики, женщины и дети — сегодня их было даже больше, чем обычно. Всем хотелось послушать диковинку для этих мест — Жреца с Железных Островов. Наконец показался и он. Сморщенный и высокий, в кожаных серых лохмотьях с ожерельем из ломаных ракушек, с длинными черными волосами с проседью в засохших скукоженных водорослях, и редкой седой бородой, уходящей у пояса в тонкую, почти невидимую косу. Жрец медленно поднял свою руку в свисающих кусках сырой замши и указал костлявым длинным пальцем на Брана. Его губы, обрамленные редкими седыми волосками, беззвучно шептали, а серые мутные глаза, словно слепые, не двигались. Люди смолкли. Только лающий вопль чайки и шум прибоя нарушал тишину. «Король, Король…» — нарастал вокруг шепот. И сам жрец наконец, скрипя ломаным голосом, изрек: «Король…»  — Король! К нам явился Король! — взвыл он заунывным голосом и обвел взглядом свою паству. — Даже Король пришел услышать, что говорит море! — он поднял палец над головой и медленно развернувшись указал на воду. — Слушайте же! Внемлите волнам! Ибо из пены морской и соли мы сделаны, и в нее обратимся! Скоро! Скоро обрушится на этот город и мир Штормовой Бог! Волны поднимутся выше самых высоких скал и сметут все на своем пути! Свирепая Нагга уже вовсю пожирает вашу плоть, топит ваши корабли, ест ваших детей! А Утонувший Бог не внемлет вашим молитвам, ибо вы забыли его, променяли на сытые животы и шелка! На шлюх Р’глора и Семерых Богов! Слушайте же, слушайте шепот волн, — сказал он тихо, — пробудите ваши воспоминания, испейте морской воды и клянитесь Утонувшему Богу, что не будет больше предательства… Он поднял с песка полный бурдюк и стал лить себе на голову, поднял лицо и жадно глотал воду. Из толпы вышла худая женщина в простом платье, за юбку которой держался мальчик лет пяти, в драной рубашке.  — Сир… Сир… — жалобно пыталась сказать она. — Мой муж уж месяц как ушел в море… Он должен был вернуться неделю назад, но вчера один человек сказал мне, что его баркас утонул, что русалки забрали его на дно, чтобы скормить морскому чудовищу… Если я буду молиться, вернется ли он ко мне? — она жалобно заглянула ему в глаза. Жрец потряс свою бутыль и вылил остатки ей на лицо.  — Пей! Пей, сестра, и молись! — женщина открыла рот и жадно слизала капли со своих губ.  — Ваше Величество, — кашлянув в кулак, Тирион пытался привлечь внимание Короля, — может разогнать эту вакханалию?  — Зачем Тирион? Он забавный. В воздухе словно посвежело, даже мерзкий запах казалось сдуло соленым ветром. Жрец меж тем встал на колени, прямо в набегающие грязные волны, и возвысив руки к небу, хрипло заголосил:  — О, мой Бог! Что утонул за нас! Возроди раба своего, как возродился сам! Дай знак! Дай знак, что услышал нас! Раздался странный гул. Бран посмотрел на небо — оно стремительно темнело, сначала словно заволоклось серой пеленой, а затем стало пухнуть, образуя тяжелые темные облака, чернеющие на горизонте.  — О, черт! — Подрик не выдержал первым. Тяжелые капли упали на лицо Брана, его подхватили гвардейцы, и все запрыгало у него перед глазами: разбегающиеся люди, камни, чернеющий от дождя песок, крики Тириона: «Быстрей, быстрей уносите короля!», и только жрец все возвышал неподвижно руки к небу, выкрикивая сквозь шум дождя свои мольбы. Его тряпье рвалось на ветру, волосы развевались черными змеями, а волны казалось вот-вот поглотят его фигуру. Короля быстро занесли по выдолбленным в камне ступенькам, к калитке, пронесли по дорожке и доставили в ближайшее убежище — в Башню Белого Меча, что занимали гвардейцы. Белая комната оставалась такой же белой, как и во времена былых королей. Чудом сохранившись во время пожара, на ее стенах все так же висели белые шерстяные ковры, а над спешно разведенным сейчас огнем в очаге висел щит и скрещенные мечи.  — Мой Король! — Бриенна Тарт, лорд-командующий Королевской Гвардии, отдала поклон. — Я распоряжусь, чтобы вам подали горячее вино, и принесу сухие полотенца, — сделав пару шагов к выходу, она обернулась. — Мы рады видеть вас в нашей башне. Горячее и сухое Брану явно бы не помешало: волосы его насквозь промокли, хотя плотная ткань его длинного платья и оставила сухим тело. Остальным повезло меньше. Тирион уже снял свой камзол и, выставив его перед трещащим камином, пытался приладить куда-нибудь для просушки; его гвардейцы, стояли по стойке смирно, плащи их совсем промокли и некрасиво прилипли к доспехам, и под каждым из них образовалась лужица. Подрик, очевидно, промок насквозь, его китель и брюки блестели от воды, свисая некрасивыми складками, а он лишь робко протягивал издалека руки к огню. Дверь распахнулась — охая и хромая, поддерживаемый сыном Тириона, в комнату почти ввалился мейстер Альвинг.  — Спасибо, молодой человек! Я уже слишком стар для таких забегов по камням. Вот, упал на ступеньках…  — Гейб! Тебе нельзя тут быть! — его десница отсчитал своего новоявленного родственника.  — Ничего, Тирион, пусть остается, — тихо сказал Бран. — Посмотри на улицу. Сквозь дребезжащее от ветра стекло виднелось настоящее ненастье, от сплошного дождя ничего не было видно, только темнота, свист и удары, словно не вода, а камни сыпались с неба. В самой комнате тоже стало темно, и Тирион поспешил зажечь все свечи, что были на столе и в кованых светильниках вдоль стен.  — Ну и погодка, — выдохнул он, усаживаясь на высокий резной стул. — Надеюсь жреца не смыло волной. Хотя может это было б и к лучшему.  — Вы, десница, найдите его после, — пожелал Король и замолчал, терпеливо ожидая, пока Подрик вытрет ему голову.  — Да, конечно, Ваше Величество. Бран сжал бокал с горячим вином, и холодные пальцы тотчас согрелись, ощупывая изысканную чеканку, а глотнув ароматное питье, он почувствовал как жар разлился по всему телу. От второго глотка его щеки зарделись изнутри.  — А вы? Подрик! И, кажется… Гейб? — Бран обернулся к своему слуге и сыну Тириона. — Что же вы стоите, присаживайтесь. Тут целый кувшин. Гейб под неодобрительный, мрачный взгляд Тириона жадно выпил кружку залпом и слишком громко поставил ее на стол.  — Ох, ох! — кряхтел Альвинг, пока слуга перевязывал ему ободранную лодыжку. Травянистый запах мази заполнил комнату. — Простите, Ваше Величество, за неудобство.  — Все хорошо, мейстер, — у Брана было отличное настроение. — Ваша нога заживет.  — Ну, раз сам Король приказывает! Несмелый смех заполнил комнату, и Бран одобрительно улыбнулся. — Кажется сегодня злой бог Железных Островов победил Утонувшего Бога, — Тирион подошел к окну и постучал по стеклу, в котором теперь отражались только отблески свечей. — И мы все оказались в животе у Нагги.  — Не бойся, Тирион, — усмехнулся Бран. — Наггу убил Серый Король — так гласят легенды Железных Островов. И на Старом Вике остались лишь ее окаменелые ребра. Все, что осталось от замка убившего ее короля.  — Нет! — неожиданно подал голос Гейб. — Простите, Король! — поспешно склонил он голову почти до самого стола и, чуть приподняв глаза, сверкая ими («Еще бы, после огромной кружки горячего вина…») продолжил:  — Один… один друг моей матери, говорил мне, что Нагга жива. Он сам видел. Видел, как морское чудовище обхватило своими огромными зелеными лапами один из кораблей и утащило его ко дну. И ни один моряк не смог выбраться из моря. Оно сожрало их всех, — сказал Гейб, и в голосе его слышался неподдельный страх. — Это было недалеко от Ступеней. Это точно было.  — Как интересно! — воскликнул Альвинг. — А что еще говорят моряки? Лорд Давос не упоминал об этом.  — Конечно он не упоминал, мейстер! Это ведь все сказки.  — Это не сказки, оте… Лорд Тирион! Было еще одно нападение, где-то у другой земли. У этого, как его… За Узким морем.  — Эссоса.  — Да. Но там морское чудовище взлетело в воздух и заставило море гореть от своего огненного дыхания. А это уже было похоже на правду. Дракон в Эссосе, и он вполне мог напасть на один из кораблей. Тирион запоздало засмеялся, словно желая, чтобы он, Бран, не брал всерьез слова Гейба. Мейстер тяжело дыша, встал со стула в углу комнат и, хромая, шумно подошел к столу.  — Знаете, что мне всегда нравилось в сказках, Ваше Величество? Что в них всегда есть доля истины. Морских чудовищ может и не существует. Хотя это поспешное утверждение, ведь и драконов не существовало сотни лет, — он сел за стол. — Но корабли тонут — это факт. Что-то происходит с морем, с течением, с птицами. Все вокруг, — он обвел руками комнату и свечи на столе заплясали от движения его рук, ползя по стенам черными тенями, — все меняется прямо у нас на глазах. «Как будто я не вижу, старый дурак. И это, скорее всего, только начало». Он лишь надеялся, что все, к чему он идет, все, чего он хочет — это сделать мир лучше, проще и честней. И это не он, Бран, заставляет реки выходить из берегов, не он заливает поля дождями и топит корабли, не он путает, куда лететь птичьим стаям — это сама природа, сам мир подстраивается под новый порядок вещей. А значит, и все люди смогут принять его. Они снова засеят поля, отстроят города и корабли, родят детей и выберут себе новых королей. Так было не раз. Будет и снова. А он, Бран, станет здоровым.  — … Так вот, этот Шилох рассказывал, — Гейб продолжал рассказывать свои страшные истории, а Подрик, чуть приоткрыв рот, слушал его тихий, пугающий голос, — что своими собственными глазами видел, как те железнорожденные на Ступенях привязали Эммета к берегу, пришла вода и море забурлило, словно чан с похлебкой, а когда прилив сошел, они не увидели его мертвым, нет, они увидели лишь оторванные бледные руки с торчащими белыми костями… Тирион, казалось, заснул на стуле, откинув назад голову. Но неожиданно сел ровно и схватил Гейба за руку, отчего тот подпрыгнул.  — Я долго думал, куда пристроить тебя, Гейб. В чем твой талант. Гейб радостно заулыбался, окидывая взглядом комнату.  — Отправлю-ка я тебя в няньки. Ты мастер рассказывать страшные истории. Дождь закончился, и они вышли из башни. Небо все еще было серым, а воздух стал холоден, как в преддверье зимы. Кусты и цветники отяжелели и пригнулись к земле, а вода текла потоком даже по возвышающимся дорожкам. Подрик, шлепая по лужам, катил Брана в его Королевские покои.  — Стой! — Бран услышал пение. Птица, наверное, сведенная с ума странностями природы, заливисто пела, спрятавшись в ветвях небольшого дерева. — Птица поет. Ты слышишь?  — Да, Ваше Величество. Птица.  — Разве это не прекрасно? Она не должна петь, но поет, — они поехали дальше, и звук смолк в скрипе колес и шлепках сапогов гвардейцев об воду. Позже, заботливо раздетый Стэном, обмытый горячей водой, он лег в свою большую, нагретую горячими кирпичами постель. Шелк приятно пах ромашками, внутри было тепло и мягко, и если бы Бран мог, он бы свернулся калачиком. Бран перегнулся набок и взяв свечу с маленького столика, задул ее, погрузив комнату в полный мрак. Он прижимал к груди маленькое живое яйцо дракона, единственное, что ему удалось найти, поглаживая дрожащими руками его чешуйчатую, казавшуюся каменной, поверхность, чувствуя, как внутри бьется слабое сердце. «Давай же, давай…» Его тело исчезло, исчез и разум, но лишь на мгновенье Бран словно потоком свободных частиц пронесся, закручиваясь в спираль, так быстро, что закружилась голова, если бы она у него была в тот момент. Вынырнув оттуда, где он был, Бран рассыпался звездами по всему небу мира, растворился во всех океанах и собрался снова в одной точке. Он отряхнулся, и ветка березы качнулась под ним. «Кар!» — сказал Бран. Сегодня он не хочет быть Трехглазым Вороном, он хочет быть просто Браном. Он взвился в синие небеса, над лесом с красно-желтой листвой, с редкими высокими страж-деревьями, торчащими черными пиками над листвой. Впереди было поле, засеянное рожью, и колоски золотым морем колыхались под ним, тихо потрескивая спелыми зернами. Дальше, за деревню, за искрящейся бурный ручей, деревянный простой мостик, на холм, что стоит перед замком, высокие шпили которого подпирают белые облака. Замок, что видел Бран, был не такой мощный, как Винтерфелл, не такой большой, как Красный Замок, но его узкие окна, зарешеченные кудрявой ковкой и аккуратная черепица на каждой башенке, заканчивающейся жестяным, скрипящим на ветру флажком, казались красивыми и изысканными. Он словно утопал в нежных облаках зелени, словно плыл на зеленых мирных холмах. Присев на ветку и любуясь замком, Бран ждал. Он знал, что скоро появится тот, кого он желает видеть всем своим птичьим сердцем.  — Ла-ла-ла. Ла-а. Ла-ла-ла..! — раздалось нежное пение. Вот и она, прекрасная, как всегда. Легкое голубое платье, перетянутое белым кожаным пояском, словно струи водопада, складками обнимает девичье тонкое тело; курчавые пшеничные волосы, мягкими волнами покрывающие плечи. Девушка, склонилась, сорвав травинку и, посасывая ее в пухлых губах, присела на траву. Она задрала коленки, обнажив их, и положила подбородок на сложенные на них ладошки. Мягкие черты лица, огромные зеленые глаза и веснушки на едва припухлых щеках. Травинка весело прыгала, зажатая в ее губах.  — Ах! — девушка откинулась на спину, раскинув руки. Она не носила корсета, и уже оформившиеся груди немного вывалились из ее лифа. Золото волос рассыпалось по траве, путаясь в ней, нога согнулась, и острая коленка, покачиваясь, привлекла все внимание Брана. Как бы он хотел сейчас сесть на нее и качаться так целую вечность, вглядываясь в это милое лицо, улыбающееся небесам.  — Эвелин! — раздался крик. «Кар!» Девушка резко встала, упершись своими нежными ладошками в колючую траву, и, оглянувшись по сторонам, скользнув взглядом по Брану, она нахмурилась, согнула ноги снова и прикрыла их платьем. Снизу, взобравшись на холм, вышел тот, кто кричал. Бран не видел его прежде. Молодой юноша, черноволосый и, наверное, симпатичный. Его темные, в обрамлении густых ресниц, глаза уставились на Эвелин. Он явно не был крестьянином и вряд ли был слугой: хороший кожаный жакет и нож в искусных ножнах выдавали в нем лорда. А его блестящие волосы, говорили, что он недавно принимал ванну.  — Монти! Что ты здесь делаешь? Ты следил за мной? — сердито спросила девушка.  — Нет, Эвелин. Просто твой лорд-отец беспокоится. Монти поднялся выше и сел рядом с Эвелин. Это не понравилось Брану. Он отряхнулся и сердито запрыгал на ветке, едва не закричав.  — Скоро мы наконец-то уедем, — Монти сощурил глаза, взглянув на солнце.  — Да пожалуйста! — Эвелин отвернулась, насупив брови.  — Ты можешь приехать к нам в гости в город, там уж куда больше развлечений, чем здесь… Я познакомлю тебя со своим братом, он понравится тебе, — Монти взял Эвелин за руку. Девушка выдернула ладошку.  — Не хочу я знакомиться с твоим братом! — она вскочила и побежала вниз, с холма, и волосы ее скрылись, сверкнув на прощанье золотом.  — Глупая девчонка! — понеслось ей вслед.  — Эвелин! — хотел крикнуть Бран, но из его рта вылетело только: — Ка-а-а-р-р-р!..