Все ради любви

Тирион

Королевскому деснице Тириону запретили участвовать в суде, мотивируя это тем, что в момент совершения преступления он все еще был десницей Королевы Таргариен, и теперь он не только не мог донести до Брана свой кровожадный совет, но и вообще ничего не знал. Король Бран отказался обсуждать с ним появление Дейнерис и ее дальнейшую судьбу, предупредив лишь, что он будет выступать на суде в качестве свидетеля. От Кворгила и Альвинга, как от самых верных и никогда не подвергавших сомнению и критике Короля, нечего было и пытаться что-то узнать, и даже Бронн на вопросы Тириона уклончиво качал головой, всячески уверяя его, что ему ничего не известно о королевских планах. Тирион было пытался узнать что-то от Давоса, но с прибытием Яры Грейджой он был полностью занят обсуждением с ней предстоящего морского похода с целью избавления восточных берегов Вестероса от морского чудовища. «Но, черт побери, не может быть, что Давос не общался с Джоном и не знает, где он живет», — возмущался он про себя, выходя из его скромного домика. Он было попытался, напустив на себя важный вид, приказать Бриенне Тарт заняться поисками лорда Сноу, и та пообещала сделать все возможное, но (Тирион был в этом почти уверен) не очень-то и старалась, и теперь, в день суда, он по-прежнему оставался в полном неведении, чем все это может закончиться. Мало того, он не мог присутствовать на самом суде и вынужден был теперь коротать время в тесной комнате, ожидая, когда его вызовут давать показания. Хорошо еще, что тут были все удобства — еще бы, он сам занимался обустройством Тронного зала и контролем его строительства. Тирион присел на обитую красным атласом софу и сжал в руках мягкую золотую подушку. «Где же Гейб?». Наконец в дверь постучали, и она тут же приглашающе раскрылась. Оглядываясь по сторонам, они быстро прошли по узкому коридору и, свернув в темную арку, поднялись по узкой витой лестнице. «Надо было подумать о свете», — сюда редко кто заходил, и никто не был озабочен о постоянном освещении, а узкие окошки едва давали возможность разглядеть ступени. Протиснувшись в лаз, где его сын едва не застрял, Тирион оказался в длинном узком коридоре с низким потолком, вдоль пола которого шли густо зарешеченные окна. Простой каменный пол и стены отдавали холодом и воркованием голубей, а в широкие проемы с одной стороны, если не глядеть вниз, на город, было видно лишь небо и взлетающие с шумом птицы.  — Иди, Гейб! Как меня позовут — сразу сюда!  — Тут слишком грязно, отец, — ухмыльнулся Гейб и указал на пол, густо засеянный птичьим дерьмом.  — Выбирать не приходится, иди же, — толкнул он его в направлении лаза. Поеживаясь на холодном полу, Тирион вгляделся в решетку. «Услышу ли я что-нибудь?» — не давало покоя сомнение. Он оказался выше столпившихся внизу людей на пару метров, сбоку зала, и едва мог разглядеть, кто присутствует, — только их разномастные волосы и несколько лысин. Высокие колонны, обвитые железными лозами ветвей чардрева, и горящие жаровни еще больше мешали ему разглядеть все вокруг. Привыкнув к сумраку о бликам огня, совсем рядом с ним ему все же удалось рассмотреть Яру Грейджой, вместе с которой был явно ей знакомый молодой мужчина, очень светлые волосы которого, почти серебряные, были стянуты в хвост, а в ухе, даже отсюда видел Тирион, поблескивала круглая сережка. Его крепкая грудь, обтянутая серой кожей, стянутая ремнями с металлическими пряжками и большой кривой нож на поясе придавали ему воинственности; впрочем, трудно было представить рядом с хозяйкой Железных Островов кого-то другого. «Где она нашла его? Уж явно не на Железных Островах». Далее всех, на возвышении, сидел их Король и внимательно вглядывался в толпу перед собой. В какой-то момент Тириону показалось, что Бран поднял глаза и взглянул прямо в его сторону, и от этого взгляда в животе у Тириона сжалось и похолодело, но к его счастью король тут же равнодушно посмотрел в другую сторону. Он сразу почувствовал, как неудобен каменный пол и болит локоть, которым он упирался. «Надо было взять с собой ту подушку…» Сегодня платье Брана было нарядным: сверкающие полосы черного атласа, вышитые золотом и багрянцем, шли от плеч до самого низа, а на голове уже второй раз за короткой время он увидел сияющий ободок короны. Слева на высоком стуле сидел Мастер над шептунами Кворгил, как всегда вздернув тонкий нос; справа серой горой возвышался мейстер Альвинг, перебирая на животе свои пальцы, так похожие на сосиски. «А вот и Королева», — он сам удивился, почему так ее назвал. Красное пятно плаща Дейнерис трудно было не заметить. Ее посеребренная голова была склонена, и Тирион видел лишь ее косу и узкую спину с поникшими плечами. Дейнерис сидела в загородке, охраняемая с четырех сторон стражниками, и сверху Тириону было видно, как то один, то другой присутствующий в зале человек указывают на нее пальцем, и до его ушей доносился шепот и гул осуждения. Король поднял свою ладонь, и все стихло. Позади Тириона раздалось воркование голубей, и он шаркнул ногой по полу, отчего целая стая взмыла ввысь, хлопоча крыльями, и перед ним, мягко задев нос, опустилось серое перышко. Он едва ни чихнул и осторожно сдунул перо.  — … короля андалов, ройнаров и Первых людей, владыки Шести Королевств и защитника державы Брандоном Первым, — пискляво и звонко, к радости Тириона, наконец разносился голос Кворгила над залом. — объявляю суд над Дейнерис Таргариен из дома Таргариенов открытым. Он сошел с пьедестала и направился к ней.  — Дейнерис Таргариен, вы обвиняетесь, — Кворгил расправил свиток, что держал в руках, — в убийстве триста девяноста семи тысяч жителей Королевской Гавани, используя дракона и его способность извергать огонь, совершенном в момент, когда город уже признал свое поражение, способом, повсеместно принятым в Семи Королевствах — звоном колоколов. Зал зароптал, и Королю снова пришлось успокаивающе поднять руку. Кворгил опустил свиток.  — Если вам что сказать за или против этого обвинения? Дейнерис едва приподняла голову и снова склонила. В гнетущей тишине не раздалось ни звука.  — Обвиняемая отказывается говорить, — Кворгил обвел взглядом всех собравшихся, а потом обернулся на Короля.  — Это ее право, — привычно растянуто зазвучал голос Брана. — Продолжим же, Мастер над шептунами.  — Вызывается первый свидетель — Безупречный, с младенчества Чарльз Добрый Бык. Уроженец Астапора из Эссоса, что за Узким морем. В сопровождении гвардейцев в зал проследовал Серый Червь. Он не был в оковах, да и имя, коим его назвали, было другим. Это показалось странно Тириону. «Почему так?» Серого Червя мог кто-то узнать, но все Безупречные для вестеросцев на одно лицо — так, очевидно, решил Бран. На все вопросы Безупречный отвечал односложно и монотонно, будто в нем не было жизни, будто то, что произойдет дальше, совсем не волновало его. Но таков был Серый Червь, и под его спокойствием все же скрывалась способность ненавидеть и любить. Это Тирион отлично знал. Серый Червь долго и нудно давил на жалость, рассказывая каким мучениям подвергались маленькие мальчики по прихоти богачей, через что приходилось пройти ему, чтобы стать тем, кто он есть — Безупречным. О том, что ради выживания всем им пришлось отказаться от себя, пришлось навсегда забыть свое имя и прошлое, свою суть, и лишь Дейнерис вернула им то, что могло снова сделать из каждого Безупречного воина человека.  — …Королева Дейнерис освободить всех рабов в заливе Работо-о-рговцев, всем дать свобода и мне. Мы поклялись служить ей.  — Ей нужна была армия, а всем известно, что свободный сражается лучше раба.  — Мы стать свободными. И она сделать это от милосердия сердца, — Червь обратил свой взор на Кворгила, и Тирион готов был поклясться, что в этот момент его брови угрожающе сдвинулись. — Мы любить свою Королеву.  — Она убила много знатных людей в городах залива. Это так? — Кворгил отошел на шаг от свидетеля.  — Много она спасла. Женщины, дети… мальчики. Они и их дети теперь свободны. И не знать, что такой ошейник раба. Плеть раба. Голод раба.  — Насколько нам известно, после того, как Дейнерис Таргариен покинула залив, пролилось еще много крови и прошло много времени, прежде чем в Мэйерине и других городах наступила мирная жизнь.  — Они быть свободны. Это их выбор, — Серый Червь замолчал.  — Знаете ли вы Серого Червя, бывшего главнокомандующего армией Дейнерис Таргариен? Безупречный промолчал, но Тирион заметил кивок коротко-стриженой головы.  — Так значит да. Хорошо. Знаете ли вы, слышали, что-то о планах Дейнерис Таргариен на сожжение Королевской Гавани?  — Нет. Это не знать. Не слышать, — безупречный усердно замотал головой. Слишком усердно.  — Что произошло после сожжения города? Вы видели свою Королеву?  — Нет, последний раз я видеть ее перед штурмом города. Потом, — он повернулся Дейнерис, — потом Джон Сноу убить ее, а дракон унести. Он выйти из этого замка и сам сказать об этом. А у трона, — он посмотрел вперед, — здесь быть пятно крови. Серый Червь лгал, он не сказал о победной речи Дейнерис перед своим войском, не сказал о ее планах продолжить войну — это Тирион тогда ясно понял. Все, кто тогда был рядом, кроме Тириона, все кто мог быть против, вряд ли поняли, что она говорила, и никто, возможно, и не подтвердит, что этот факт вообще был. Безупречные, как и оставшиеся в городе дотракийцы, не будут говорить против нее. Давос, «Где же тогда был Давос?», они больше никогда не говорили об этом. Джон Сноу — тут Тириону сложно было судить, он так и не поговорил с ним, но вполне возможно, даже скорей всего, он ничего не скажет о тех ее дальнейших воинственных планах, явно читающихся в той безумной победной речи. И был ли там вообще хоть один живой житель города? Тирион сомневался и в этом.  — Почему вы не убили его? — Кворгил громко задавал заранее подготовленные вопросы. Ответы, судя по всему, тоже были согласованы.  — Мы любить и уважать свою Королеву. А она всегда быть справедлива. Сейчас суд и тогда быть суд.  — Хорошо, вы можете идти, Добрый Бык, — Серый Червь, еще раз обернувшись на Дейнерис, пошел к выходу под волнение толпы. — А суд вызывает следующего свидетеля — Арья Старк из Винтерфелла. Внезапно вернувшаяся из долгого путешествия девчонка Старк, мелкая, как мальчишка, да и одетая так же, поведала всем, как несколько месяцев назад Дейнерис, верхом на драконе, спасла ее от пиратов, немного поджарив их корабль, при этом не пыталась преследовать и убивать морских негодников, позволив им спастись. Она была вместе с женщиной, что принадлежит к давно вымершему народу когда-то населявшим Вестерос — Дитя Леса, и цель ее возвращения была более чем благородная: помочь этому самому Дитя Леса вернуться в родные пенаты. Из разговора с Дейнерис Старк якобы поняла, что та всем сердцем сожалеет о случившемся в Королевской Гавани и винит себя во всем. И, нет, верхом на драконе в момент сожжения города она Дейнерис не видела. Звонкий, с хрипотцой голос Арьи Старк звучал громко и убедительно, и Тирион наконец понял, что кто-то делает все, чтобы обелить Дейнерис. Только вот кто? Джон Сноу? Это было вероятнее всего. Но и судьи задавали правильные вопросы, а значит не обошлось без Брана. Но с ним, с Тирионом, никто не говорил, не советовался, а он много чего мог рассказать не в пользу Дейнерис Таргариен. Следующий свидетель был еще мельче Арьи. Скрытая под длинным плащом, с прикрытым капюшоном головой, Дитя Леса по имени Грибочек просеменила к своей трибуне. Когда она сняла капюшон с головы, толпа охнула, а кое-где раздалось хихиканье и всхлипы. Тирион потерев затекшую ногу, приблизился ближе к решетке, уперевшись носом в шершавый, холодный металл. Большие острые уши и курчавые, похожие на плотный шлем, бурые волосы — вот и все, что ему удалось рассмотреть. Лишь когда она повернула лицо к Дейнерис, он увидел странный плоский, бугристый профиль с зеленовато-желтой кожей.  — Дейнерис, что с тобой? — обеспокоенно разнесся эхом тонкий нежный голосок. Застывшая скорбным изваянием Дейнерис повернула к ней медленно голову, и слабая улыбка показалась на ее изможденном лице.  — С подсудимой нельзя разговаривать! — неприятно напомнил Кворгил, махнув рукой. Уши существа дернулись и вытянулись в трубочку. Бран немного подкатил ближе к краю возвышения и наклонился к свидетелю, чтобы лучше рассмотреть.  — Удивительно… — проговорил он и в голосе его Тирион заметил неподдельный восторг. — Я думал, все вы погибли… Как же вам удалось выжить? Это не относилось к сути дела, но никто и не думал противоречить Королю.  — Отвечайте, миледи, — мягко подтолкнул ее Альвинг. — С вами говорит Король.  — Да, Ваша Светлость, — она присела, склонив голову, — говорят мой народ уже не существует. Но я-то жива. Много лет я провела в Асшае, на цепи у колдунов, что варят зелье и пьют его, проникая во все тайны мира. Много лет, пока не появилась Дейнерис и не спасла меня.  — Что же Дейнерис Таргариен делала в Асашае, этом страшном, по словам вернувшихся оттуда путешественников, городе — городе колдунов и ведьм, непригодном для нормальной человеческой жизни?  — Жрицы Храма Р’глора спасли ее, залечили ее смертельные раны. Но лишь затем, — она на секунду замолчала, — затем, чтобы снова убить, — зал заволновался.  — Продолжайте.  — Они спасли ее, да, после того, как Дейнерис предательски убил Джон Сноу, ее союзник в войне, дракон принес ее тело в Асшай — он, видно, знал, что только тут ей могут помочь. И ей помогли. И вы же знаете, — хрупкие плечи дернулись, — Красные Жрецы должны смотреть в огонь, чтобы видеть своего бога. И самый лучший для них огонь — тот, что сжирает плоть, а лучшая для этого плоть — королевская. И они сожгли ее. Альвинг отшатнулся, и его крупный рот искривился в отвращении.  — Но она жива! — он излишне театрально протянул крупную ладонь в сторону Дейнерис.  — Жива и невредима, милорд. Лишь ее волосы обгорели тогда. Это чудо, — она не сводила с Дейнерис восхищенного взгляда. — Чудо, что сильней любой магии. Зал охнул и зароптал.  — Допустим. И что же было дальше?  — Цепи, что сковывали меня, рассыпались от одного лишь ее прикосновения, и мы бежали на драконе. Все это звучало не совсем правдоподобно, но Тирион знал, что однажды ей удавалось выйти живой и невредимой из огня, а Асшай славился разными волшебствами, так почему же и цепи не могли рассыпаться? Он потер глаза уставшие от напряжения, и снова прильнул к решетке.  — …Она не хотела возвращаться в Вестерос, но я уговорила ее. И мне жаль теперь. Прости меня, Дейнерис. Грибочек быстро вышла из-за своего свидетельского ограждения и быстро подошла к Брану, который рукой остановил гвардейцев, что было бросились к ним.  — Ваше Величество, все, что я слышала от Дейнерис — это только слова сожаления и раскаяния о том, что тогда у вас в Вестеросе все так вышло. Она драконовой крови, и все, что делает ее дракон — это для Дейнерис, и его драконьи решения — это ее решения. Она хотела служить людям, но не смогла совладать со зверем, и ее убили; она хотела служить Богу Огня, молясь и вымаливая свои ошибки, но ее пытались сжечь. Она хотела помочь мне — возможно, последнему живому Дитя Леса, мы были близки самим Старым богам, что вырезали лики на чардревах, вы знаете это; богам, в которых верят там, откуда вы родом, Ваше Величество, и ее судят теперь. «Ну, так и сидела б в своем Эссосе». По словам этого существа, выходило, что Дейнерис — просто жертвенный агнец, которого все хотят заколоть.  — Потому она и дракона оставила в Эссосе, там, где он никому не причинит вреда, — уже не так громко сказала она, — так как считает, что дракону не место среди людей.  — Миледи Грибочек, — снова заговорил Альвинг, — ваше отношение к Дейнерис Таргариен понятно и оправдано — она действительно спасла вас, но скажите, но слышали вы ли злые, жестокие высказывания от нее в сторону своих врагов? В воспоминаниях ли о прошлом, или применительно к будущему?  — Нет, никогда! Я не слышала от нее даже слово «враги». А позже, когда она спасла Арью Старк, вашу сестру, Король Брандон, — Грибочек, отвесив снова реверанс, повернулась к залу и, расправив худые плечи, не обращая внимания на выражающие отвращение взгляды, громко сказала: — Позже она спасла еще одного человека, Эли — это было в Браавосе — выкупив его свободу и жизнь у Бога Смерти, отдав последние деньги, что у нее были.  — Да, мы знакомы с этой историей, — подтвердил Кворгил со своего места. — Такой факт действительно был.  — Это все было после, — тихо сказал Бран. — Вы познакомились с Дейнерис после. А у нас есть свидетель, который непосредственно присутствовал при сожжении Королевской Гавани и даже пытался убить Дейнерис Таргариен. Кстати, мейстер Альвинг, а ее действительно пытались убить?  — Я осмотрел ее, Ваше Величество — рана, что оставила такой шрам могла быть только смертельной. Один удар клинком, но должен был достигнуть сердца. То, что она выжила, и правда можно назвать чудом — может, Дейнерис Таргариен на самом деле волшебница? — Альвинг усмехнулся и его крупное, дряблое лицо всколыхнулось. Сейчас вызовут Сноу, догадался Тирион, и у него были большие сомнения, что Джон скажет что-то плохое про Дейнерис. Она выпрямила спину и плечи, но так и не повернула головы, когда он вошел, а Бран, едва кивнув Джону, так же мимолетно улыбнулся.  — Вы были там, в Королевской Гавани; войска Севера сражались вместе с войсками Безупречных и дотракийцев, принадлежащих Дейнерис Таргариен, что вы видели? Джон, качнув своей курчавой головой, посмотрел куда-то вниз, словно задумался, и, вцепившись в ограду своей трибуны, снова посмотрел на судей.  — Они сражались вместе не только в Королевской Гавани. Вы знаете это, Король Бран, — Джон обернулся на Дейнерис, слишком пристально оглядев ее всю, как показалось Тириону. — Вы знаете, что без Дейнерис у нас бы ничего не вышло, мы не победили бы Короля Ночи, не победили бы Белых Ходоков, и вы не правили бы Шестью Королевствами. Вы помните об этом?  — Вопрос был не в этом! — недовольно выкрикнул Кворгил.  — Все в порядке, — Бран успокоил мастера над шептунами, — Но Короля Ночи убила не Дейнерис. Вы, Джон Сноу, помните об этом? И дракон, что был у предводителя мертвых, был ее драконом. Об этом вы тоже помните? Бран даже если и хотел выставить Дейнерис в хорошем свете, делал это с умом, не приписывая ей незаслуженных подвигов и не забывая о ее ошибках. «Это убедительно», — решил Тирион.  — Дракон оказался у Короля Ночи, потому что она полетела на Север спасать нас, и меня в том числе, и это был единственный шанс убедить всех, что Белые Ходоки существуют. И Арья бы не успела убить Короля Ночи, а он бы убил вас, если бы не погибшие армии Дейнерис. Мы вместе сжигали их тела, и вы помните это. Она, — Джон обернулся к залу и указал в сторону Дейнерис. — Она спасла вас всех. Вы не видели, почти никто из вас не видел Белых Ходоков. Конечно, это произошло далеко на Севере, в Винтерфелле, дальше они не прошли. Но она, забыв на время о Железном Троне, бросилась на помощь Северу, дав всем вам шанс выжить. Ваш король это видел. «Ваш Король? Не его? Ах, ну да, Джон может считать себя подданным Севера».  — Так что же произошло после?  — После мы пошли на Королевскую Гавань, — мрачно сказал Джон. — И…  — Вы видели, как Дейнерис Таргариен летает на драконе и сжигает мирных жителей?  — Я видел, как она летает на драконе и сжигает «Скорпионов», что были установлены на стенах, видел, как она разгромила армию Золотых плащей, и видел, как дракон сжигает мирных жителей. Дейнерис мне в тот момент видно не было, — его голос становился все тише и Тирион едва слышал последние слова.  — Вы достаточное время были знакомы, сражались вместе, как вы думаете, какова могла быть причина в том, что Дейнерис сожгла город? Ведь всегда должен быть мотив, — Альвинг говорил, будто он пытается понять не самое страшное преступление, что видел в своей жизни, а изучает жизнь жучков. Джон снова поник головой. «Он ничего не скажет».  — Причин не было, — неожиданно громко и уверенно сказал он. — Город сдался, уже звучали колокола. После, я думал, что, возможно, она была слишком расстроена.  — Расстроена чем? И может ли расстройство послужить причиной?  — Ее друг погиб, ее подругу убила Серсея, а флот Железнорожденных — дракона. Ее пытался отравить ее же собственный советник Варис.  — Джорах Мормонт погиб в Винтерфелле, Серсею вряд ли можно назвать мирным жителем, а Эурон Грейджой и вовсе с Пайка. Ее же советник — то ее советник, и с ним насколько я знаю, Дейнерис Таргариен расплатилась так, как поступил бы любой король. Разве Дейнерис Таргариен глупа? Разве глупец бы смог подчинить себе кхаласар, войско Безупречных и победить работорговцев? Или она сумасшедшая? От этих слов зал совсем смолк, и Тириону казалось, что он слышит чужое дыхание и биение десятков сердец.  — На какой-то момент мне так показалось. Здесь, — Джон осмотрелся и добавил совсем тихо. — Когда я убил ее.  — Что она сказала? — быстро спросил Кворгил.  — Сказала, что не остановится.  — Что продолжит сжигать людей и города? — Альвинг откинулся на высокую спинку стула.  — Нет, этого она не говорила. «Когда же ты стал таким хитрым, Джон? Сказать правду и не сказать ничего». И тут же ответил сам себе, что все что он говорит — слова Брана.  — И тогда вы убили Дейнерис Таргариен, — прошелестел Бран.  — Да. В тишине раздался едва уловимый скрип — Король подкатил коляску еще ближе, его острые плечи перекосились от напряжения, шея тоже, но синий темный взгляд неотрывно всматривался в застывшего Джона.  — Так почему, лорд Сноу? — надавил Бран на имя. «Что он хочет услышать? Разыграть карту истинного происхождения Джона? Его потопить?» Тирион совершенно не понимал.  — Я… — Сноу мельком взглянул на Дейнерис. Очевидно, проинструктированный, что и как говорить, он тоже был в замешательстве. Наконец плечи в черном распрямились и Джон, едва взмахнув головой, словно принял какое-то решение, но Король не дал ему договорить:  — Я знаю почему. Вы просто предали свою Королеву, — он приподнял свою узкую ладонь в ее сторону, а потом отвел в зал. — Предали не ради выгоды, не ради зла и не ради власти. Предали свой долг, ради… ради людей. Ради вас, — он посмотрел в молчащую толпу. — Совершили, быть может, ужасную ошибку и были наказаны за нее. Но Дейнерис Таргариен выжила и мы здесь чтобы понять почему. Тирион просто откинулся на спину и лежал на холодном пыльном полу. Он не мог больше слушать этот фарс. «Почему Бран просто не отпустил ее? Если теперь от нее нет никакой угрозы — так видимо они все считают — зачем все это?» Он вспомнил, как его судил отец, вспомнил, как одна ложь почти привела его на плаху. Сможет ли он один теперь сказать правду средь всей этой неправды? Маленькие голубиные лапки вонзились в его откинутую руку, и птица клюнула его ладонь. «Иди же сюда». Он медленно сжимал пальцы, но не пуганный никем никогда голубь, шарахнувшись, громко взлетел, напуганный инстинктом предков, оставив после себя лишь оседающие соринки.  — Тирион Ланнистер, наш следующий свидетель, — голос едва донесся до его слуха, и Тирион, неуклюже перевернувшись, вскочил на затекшие ноги. Уже спускаясь по лестнице, в потемках придерживаясь за стену, он столкнулся с Гейбом.  — Я знаю, Гейб, надеюсь за мной еще не пришли. Выскочив в коридор, он увидел возле двери гвардейцев и замедлил шаг, как ни в чем не бывало, направившись к ним. Сзади Гейб стал хлопать его по спине и плечам, и Тирион в первое мгновенье не понял его странных действий, но тут же до него дошло, что он не один час пролежал в убежище голубей и, должно быть, выглядит со спины не совсем презентабельно.  — Спасибо, Гейб. Хотя многие присутствующие на суде сидели, Тирион все равно был ниже всех, и проходя сквозь эту разномастную толпу, чувствовал себя не вполне в своей тарелке. Уставшая леди Гонт обмахивалась лилово-черным полосатым веером, а незнакомый лорд презрительно отвел глаза. «Словно это меня опять судят». Перила, ограждавшие свидетельское место, доходили ему до середины груди. Даже это существо, Дитя Леса, было повыше. Теперь он мог рассмотреть Дейнерис. Ее опущенные глаза были прикрыты, а на ввалившихся щеках горел нездоровый румянец. «Больна?» Но Дейнерис Таргариен никогда не болела, это знали все ее приближенные. Очевидно, крепкое здоровье — отличительная черта Таргариенов, и передается из поколения в поколение, в большинстве случаев, если ребенок все же выживал; так тогда думал Тирион — передается от предков, как и безумие. Начать решил Король.  — Тирион Ланнистер, вы служили десницей у Дейнерис Таргариен, что вы можете сказать по существу дела? — Бран решил сразу перейти к сути.  — Дейнерис… — он хотел сказать правду, но теперь слова застревали в горле. — Мы все верили в нее тогда. И я, и Варис, и Джон Сноу. Но наша вера застилала нам глаза, Ваше Величество. Сейчас я знаю, что эта склонность, склонность к порывистым и кардинальным решениям была в ней всегда. К сожалению. Нам с Варисом не раз приходилось отговаривать ее от опрометчивых шагов.  — Насколько я знаю, вы были против участия Дейнерис в войне с Королем Ночи.  — Я и сейчас думаю, что это могло подождать. Королевская Гавань была захвачена за один день. А если бы Королева, тогда Королева конечно же, не отправилась на помощь Джону Сноу, то и Король Ночи, возможно, дошел бы до вас намного позже.  — Но она проявила благородство и пришла на помощь, пожертвовав одним из своих драконов. Тирион не стал спорить, и утверждать, что не благородство двигало ею, а веление сердца, что вечно заставляет совершать ошибки.  — В любом случае, историю нельзя повернуть назад, — Альвинг уже ерзал на своем жестком стуле. — а то, что Дейнерис Таргариен помогла — это свершившийся факт. «Я должен сказать что-то понятное, близкое людям Вестероса».  — Ладно. Ладно, она помогла. Это факт. В Просторе она совершенно необдуманно сожгла лорда Рэндилла Тарли с сыном, многие здесь знают его, как прославленного воина и честного человека, а в этом не было никакой необходимости. Кворгил кошкой подошел к Тириону, сцепив на груди пальцы рук.  — Рэндилл Тарли — это тот, что предал своего сюзерена Оленну Тирелл за обещания стать новым Хранителем Юга и участвовал в бойне в Хайгардене? Тот, что шантажом избавился от одного сына, отправив его на Стену, и не смог поступиться своей хваленой гордостью ради жизни другого? Думаю, многие вздохнули с облегчением, узнав, что этот жестокий человек и предатель мертв, — он театрально закатил круглые черные глаза.  — Мы хотели взять Королевскую Гавань в осаду, перекрыть поток продовольствия и не пролить крови. Но Дейнерис снова и снова настаивала на штурме, а после смерти ее второго дракона и Миссандеи ее было уже не переубедить. Вы знаете, что происходит, когда солдаты входят в захваченный город?  — Так вы считаете, что Дейнерис Таргариен целенаправленно сожгла мирных жителей в Королевской Гавани? И какой же мотив у нее был? За что она так ненавидела людей, которых видела первый раз в жизни? Какую цель преследовала?  — Дейнерис считала, что она единственная, кто может принести мир в Вестерос. И что б и как она не делала — ее действия единственно правильные, — Тирион чувствовал себя совершенно разбитым, понимая, что его слова не имеют никакого значения.  — Это не причина, а ваше субъективное мнение.  — Думаю, это наследственное. Она же Таргариен. Все знают… — Скажите, лорд Тирион, ваш отец был карликом, лорд Тайвин Ланнистер был им? — черные глаза Кворгила блестели все ближе.  — Конечно же нет!  — А вы считаете себя жестоким человеком? Смогли бы вы поступить со своим сыном так, как он поступил с вами? Вы помните?  — Я помню. И я бы так не поступил.  — Но он ваш отец, а вы его сын. Лорд Тайвин умер ужаснейшим образом, вы не находите? Тирион почувствовал, что вступил на скользкую дорожку, и еще чуть-чуть — и он нелепо поскользнется и упадет к всеобщему ликованию толпы. Король решил взять слово:  — Многие благочестивые люди погибли за все наши войны — такие, как ваш отец, и лорд Тарли, и мой отец… Погибли из-за того, что выбрали не ту сторону, сражались за ошибочные идеалы. А мы, их дети, должны быть мудрее и не ввергнуть страну в новую пучину войны.  — Мудрые слова, Ваше Величество, — сказал Альвинг. В этих мудрых словах Тирион увидел предупреждение, совсем не скрытый намек, что лучше бы ему молчать и не говорить лишнего. Ведь он так и не понес наказание за убийство отца и… Шаи. Конечно, все его ненавидели, его семья его ненавидела, все хотели поймать мерзкого карлика, что убил отца и племянника, и получить свое вознаграждение от Серсеи. Но он жив, а это главное. — Лорд Тирион, вы видели своими глазами Дейнерис Таргариен в момент, когда дракон сжигал улицы и людей Королевской Гавани, после того, как прозвучали колокола? — высокий голос Кворгила звонко прозвучал в огромном зале. Они хотели, чтобы он ответил «нет», а он и вправду не видел, ведь Дрогон летал слишком высоко и быстро. Никто бы не увидел. А он еще жив, после всего что случилось, после того, как убил своего отца, после того, как предал свою семью и перешел на сторону Таргариен, предал Вариса, а потом и саму Дейнерис. Он все еще жив и у него есть Гейб. Глупый сын с ланнистерскими золотыми волосами и глазами, глупый и добрый, как казалось Тириону. «С ним все будет нормально, он справится, даже если меня не будет рядом…» — успокаивал себя Тирион, полный решимости быть честным.  — Я не видел ее, и ни один честный человек не скажет вам здесь, что видел. Дракон летал высоко, и ее просто не было видно. Да и тот момент кого это волновало? Все просто хотели быстрей убежать. Но она была там, — Тирион в полной мере ощутил, как вспотели его ладони, и как трудно ему произносить слова каменеющими от напряжения связками. Щека загорелась, словно кто-то влепил пощечину, и он инстинктивно обернулся. Дейнерис смотрела на него красными, блестящими глазами, а ее бледные губы растянулись в подобии улыбки. Он не мог отвести взгляда от этих напряженных, что-то явно желавших сказать больных глаз и, глядя ей в лицо, словно завороженный продолжил:  — Она сама подтвердила, что была там. Ее речь перед своей армией…  — Все что было после — это после! — сбивая Тириона, замахал золотыми рукавами Кворгил. — Для нашего дела важно лишь то, что было во время и до! Альвинг тут же встал со стула и, шаркая, прошел вперед. Он смотрел в зал, на уставших от долгого сидения людей, на лица, раскрасневшиеся от огня жаровен, в глаза, которые, уже вряд ли что понимали.  — Мы знаем, что Варис пытался отравить Дейнерис Таргариен, но это ему не удалось. Она ничего не пила и не ела в те дни. Но человек не может не пить неделю — он погибнет от жажды. Тщательно изучив все события и показания, я, как Великий мейстер, пришел к выводу, что какая-то доля яда все же попала в организм Дейнерис Таргариен, яда, что делает человека не совсем собой, сводит с ума, заставляет делать и говорить не свойственные ему вещи, а после стирает память. Очень удобно для отравителя. И что странно, — он прошел вдоль кресел, мимо Брана и Кворгила, подошел к Дейнерис и задержал на ней взгляд, — в последнее время я заметил, что наша подсудимая выглядит и ведет себя так, будто снова подвергается воздействию какого-то яда. Дейнерис действительно выглядела больной. «Очень удобно — отравили, ничего не понимала. И в итоге не убийца — жертва…»  — Но как это возможно, мейстер Альвинг? — Король почти возмутился. — Ее охраняют.  — Мы допросили всех, Ваше Величество. Самым тщательным образом. И нашли лишь одного человека, благие намерения которого могут вызвать подозрения, — Альвинг приблизился к Тириону. — А теперь ответьте на вопрос, лорд Тирион. Когда вы были за Узким морем, привлекал ли Варис Красных жрецов, чтобы поднять, так сказать, репутацию Дейнерис в глазах простых людей? Чтобы они восхваляли ее, называли спасительницей и «той, что была обещана»?  — Такая идея действительно приходила ему в голову.  — То есть, можно сказать, что он был связан как-то с этими прислужниками Р’глора или Красного бога, или Огненного, Бога Света и не знаю, как еще его называют.  — Он ненавидел магию и колдунов, — бросил Тирион в бессмысленной попытке хоть как-то отвести подозрения от давно почившего пеплом Вариса. Альвинг, грустно улыбаясь, покачал головой.  — Вы, как искушенный человек, должны понимать, что подобное поведение — лучший способ отвести от себя подозрения, — и он снова повернулся к залу. — А теперь про того человека, что вызвал у меня подозрения — это некая Елена, что приставлена прислуживать Дейнерис, пока та находится под охраной. Она кормит ее, меняет ночной горшок и стирает одежду. Ее отец, некий Рогир, является жрецом, и наш десница короля прекрасно знает его. Ведь так? И приспешники Р’глора не оставили свою надежду избавиться от Дейнерис Таргариен! Именно Елена пыталась отравить ее, но, к счастью, мы вовремя успели взять ее под стражу.  — Но Елена не жрица! — все вокруг казалось Тириону каким-то бредом, театром, странной пьесой, сюжет которой создан человеком с явными странностями. — Она, она просто девушка!  — И это лучший способ отвести от себя подозрения, — повторил Альвинг, протянув в зал раскрытые ладони. — Кроме того, этот же свидетель ранее говорил, что Елена с отцом собирались отправиться на Север, куда, как мы знаем из показаний другого свидетеля, должны были отправиться Дейнерис Таргариен с Дитя Леса, но и у тех, и у других возникла непредвиденная задержка, в результате которой подсудимая оказалась в Королевской Гавани, а жрец с дочерью отложили свое путешествие на Север и спешно нашли здесь себе занятие. — Спасибо, лорд Тирион, — от голоса Брана он вздрогнул. — Вы можете быть свободны. Бран молча, словно статуя, восседал на своем троне с колесами, медленно поворачивая голову в сторону очередного говорящего, и Тирион, посматривая на него, все не мог понять его отношения ко всему происходящему. Впрочем, какое у Короля могло быть отношение, если ни Альвинг, ни Кворгил без его королевского ведома и разрешения и слова не скажут. На ватных ногах он вышел из зала, уже не обращая внимания на людей вокруг. Когда двери за ним тяжело закрылись, и свежий воздух обдал разгоряченное лицо, он подумал о Рогире и его дочери, о том, где они сейчас. Их, скорее всего, закрыли в темнице, в одной из камер многочисленных подземелий под Красным Замком, и он никогда не простит себе, если не попытается хотя бы поговорить с ними. Тирион огляделся вокруг: серые грубые стены и затушенные днем факелы, холодное голубое небо в арках и слабый шум двора, задуваемый ветром. Он должен найти хоть кого-то, кто не откажется ему помочь, чтобы встретиться с ними и, быть может, даже сможет им помочь, пока не поздно. «Попытаться устроить побег? Найти доказательства непричастности?» После сегодняшнего суда у него не осталось иллюзий, что второе будет иметь хоть какое-то значение, а, значит, первое — побег. Выйдя на улицу, он оглянулся удостовериться, что за ним никто не следит, и, едва направившись в сторону дорожки, что терялась в зарослях кустов и вела в казармы, наткнулся взглядом на Джона. Сноу тоже заметил его и черной ломанной птицей быстро направился в его сторону. «Хорошо, что он не слышал моих показаний». По его обеспокоенному лицу он понял, что они его не обрадовали бы.  — Джон! Рад тебя видеть! — Тирион натянул улыбку.  — Тирион, — его голос был таким же взволнованным. — Как там?  — Я дал показания. Сказал правду, — он покосился на Джона и, наткнувшись на его потемневший взгляд, решил, что разумнее будет смягчить. — Но, как я понимаю, Бран на ее стороне. Не знаю, что решит суд, но у них есть причины на оправдание. Джон посмотрел на него, как будто хотел что-то сказать, и отвернулся.  — Правду? Правда в том, что мы все в этом участвовали.  — Джон, но мы не желали этого, — Тириону надо было идти, но когда-то они с Джоном были почти друзьями, он знал, насколько ему была дорога Дейнерис, а Джон, он надеялся, помнил, что Тириону можно доверять. — Джон, я знаю, ты хочешь, чтобы она была свободна.  — А ты? — он резко обернулся.  — А я хочу спокойствия в Шести Королевствах. Не хочу, чтобы мой сын участвовал в войнах, и хочу помочь одним хорошим людям, которые могут пострадать. И мы можем помочь друг другу.  — Зачем мне твоя помощь? Джон больше не доверял ему, а времени было мало.  — У вас могут возникнуть проблемы, Джон. У вас с Дейнерис. Не знаю, что тебе наобещал твой брат; возможно, он даже отпустит ее, я не знаю. Но он изменился. Ты говорил еще тогда, что он сильно поменялся, но я не знал, каким он был в детстве, могу лишь судить о последних годах. Он не так прост, хотя, конечно, и не кажется таким. И, если тебе понадобится моя помощь, чтобы быстро исчезнуть из города, я буду к твоим услугам, Джон. А взамен ты поможешь мне. Пока не знаю как, но поможешь.  — Я должен знать, чем закончится суд. Должен быть там, — он нервно сжал руку в перчатке, положил ее на рукоять меча и снова опустил вниз. А Тириону выпал шанс доказать, что он может быть ему полезен.  — Пойдем. Растянувшись на пыльном полу, Тирион и Джон все время стукались головами, но окошко, через которое можно было разглядеть все, что происходит в зале суда, было одно и слишком мало. Меч брякнул об пол и теперь, кроме сопения Сноу, взлетевшие голуби почти заглушали слова. Пока они подслушивали, в качестве свидетелей вызвали чудом спасшегося гвардейца Серсеи (в момент атаки дракона он находился на верхних этажах замка и, конечно же, не заметил Дейнерис на этом «ужасном зверюге», что лишил его руки и глаза), и бывшего раба из Мейерина, который красочно рассказал, как хорошо теперь живется людям в этом славном городе. Раб теперь был вовсе не раб, а торговец, что прибыл продавать в Вестерос оливки, но свое невольничье прошлое он так и не смог изжить, плюхнувшись перед своей Мисой на колени, не боясь запачкать свой новый атласный голубой плащ и штаны. Тириону сверху показалась, что она не то что не подняла головы, а даже и не пошевелилась.  — Она больна, — уже в который раз повторил Джон. — Когда мы виделись в последний раз, в темнице, с ней все было в порядке.  — Они считают, что ее отравили, — голова Джона ощутимо стукнулась о макушку Тириона. — Непонятно только, почему сразу не насмерть. Прости, Джон. И обвиняют в ее недомогании одну замечательную девушку и ее отца. И ты должен помочь мне устроить побег. Джон оперся на локти.  — Но если она отравлена, то почему ты думаешь, что это не они?  — Я уверен в этом! — Тирион поймал себя на мысли, что собственно ему все равно, травила Елена Дейнерис или это всего лишь интриги Брана, или кого еще, чтобы спасти ее. Голос Кворгила прервал их разговор. — Слушай! Они снова склонились к окошку.  — Мы выслушали всех свидетелей, со всех сторон. Слушания были долгими, а у нашего прославленного Короля, Ваша Светлость, — Кворгил обернулся и откланялся, — у нашего Короля впереди долгая ночь для раздумий…  — Лорд Кворгил! — перебил его Бран. — Мне незачем думать всю ночь. Я готов огласить приговор. Снова отвесив поклон, Кворгил сел на свой стул. Зал совсем замер, писарь застыл с пером в руке, и Тириону на миг показалось, что Джона рядом нет.  — Дейнерис Таргариен, встаньте и слушайте мое решение, — Бран сказал это как-то слишком мягко. Она, оперевшись на перила, встала, и даже издалека было видно, что ноги еле держат ее. Король что-то сказал Альвингу, склонившись в его сторону, и тот стремглав, насколько он мог, бросился к подсудимой и, придерживая ее за локоть, остался рядом.  — Вы хотели править в Семи Королевствах, вы прибыли к нам в Вестерос, внесли существенный вклад в победу над Королем Ночи и потеряли так много: друзей, армию, драконов. Даже верность своих людей, — Бран подкатился вперед, к самому краю помоста. — Я не нашел доказательств, что это именно вы управляли драконом, когда он сжег этот город. Но я увидел, как много людей желают вашей смерти, желают навредить вам. Воспользоваться кровью последней из рода Таргариен, кровью дракона, вашей силой в своих личных целях. А вы, Дейнерис, им всем безразличны, — он слегка махнул головой. — Вы никому не нужны. Плечи Дейнерис дрогнули и вместе с ними вздрогнул и Джон, снова толкнув Тириона. А Альвинг, придержав ее за талию, не дал совсем сползти на пол.  — Вы свободны, Дейнерис Таргариен, — он замолчал и положил было руки на свои колеса, но, словно передумав, снова обратился к ней. — Мне жаль, что все это с вами произошло. И у меня есть для вас предложение, что примирит нас навек. Мы соединим наши дома — Старков и Таргариенов. Вы выйдете за меня замуж.  — Что??? Он сошел с ума! — Тирион не мог сдержать эмоций.  — Зачем он это делает?  — Спроси у своего брата! Голуби хлопаньем крыльев и громким воркованием тоже выражали свое возмущение, хаотично летая над их распростертыми телами.  — Ответьте, Дейнерис! — донеслось снизу. Альвинг склонился над ее ухом, а когда отстранился, Дейнерис, поддерживаемая мейстером за руку, сошла со своей трибуны и, медленно подойдя к Королю, опустилась на колени. Бран протянул тонкую ладонь и даже немного наклонился вперед, чтобы ей было удобнее поцеловать его королевскую руку. Что она и сделала, под возгласы зала, и это надо было понимать, как согласие. Тирион посмотрел на Джона. Тот сел, оперевшись на стену, и задумчиво смотрел вдаль, в открытый проем, где уже розовел закат. Он повернулся к Тириону и, качнув пару раз головой, собравшись с мыслями спокойно сказал:  — Она не в себе. Ты же видишь. Она выздоровеет и передумает. И тогда ты поможешь ей сбежать, а я помогу тебе. Тирион не стал говорить ему, что она может не передумать, что она всегда хотела быть королевой, тем более, когда была «не в себе». А теперь такой удачный момент — сам Король признал ее невиновной, выставив спасительницей и жертвой, и глупо будет не воспользоваться этим. Но внизу еще не закончили. Дейнерис увел Альвинг, а Король решил заодно разобраться со всем остальным — да и что было разбираться, если решения давно были уже вынесены. Осталось только донести их до толпы. Зал шумно обсуждал неожиданную новость, и даже выкрики Кворгила не могли его успокоить; в конце концов, Бран просто начал говорить, тихо, неслышно, и люди, все-таки не до конца растерявшие совесть и чувство самосохранения, замолчали. — …Я сужу не богов, я сужу людей, что живут в Шести Королевствах, — Бран обвел взглядом примолкших подданных. — На мою будущую жену было совершено покушение, и это непростительно. Посему приказываю казнить Красного Жреца Рогира и его дочь Елену. Казнить их же излюбленным способом — сожжением. Сердце Тириона ныло и стучало, а люди внизу, спрятанные вечерними тенями от отблесков огней, одобрительно кивали головами и радостно роптали, что хоть кто-то вскоре умрет.