Санса
Орлиное гнездо белело вдалеке, на горе, тонкими высокими башнями, и казалось почти миражом в облаках белого тумана, прекрасным замком, что исчезнет, как только солнце пронзит своими лучами эти грубые, неприветливые горы и растворит морозный воздух. Мэриан был где-то далеко впереди их длинного кортежа, включающего в себя карету Королевы, несколько повозок со скарбом и сотню солдат для охраны. По тому, что все остановились, Санса поняла, что они наконец-то достигли Лунных врат — первого замка, что стоял на пути в Орлиное гнездо, оставив позади Кровавые ворота, а за ними — пышные леса, сочные поля и маковые луга долины. От вида долгого и опасного пути впереди она снова пожалела, что они не отправились морем. Поэтому Мэриан и покинул ее, с улыбкой сообщив, что кто-то из них непременно должен быть впереди и, быстро оседлав лошадь, ускакал, бросив ее. Она сказала ему всего три раза, что надо было плыть по морю, но и этого было достаточно, чтобы выставить себя сварливой женой. «И что я разнылась, ведь море не избавит нас от необходимости подниматься наверх». Сквозь тонкую подошву своих замшевых сапожек Санса чувствовала, насколько неприветлива эта земля: острые камни так и норовили впиться ей в пятки, и снова подумала, не развалится ли ее красивая посеребренная королевская карета на обратном пути. Дорога, словно высохшее русло реки, было ограничено высокими сводами гор, на которых устало несли свою службу воины Долины Арренов. Кони их, в железных попонах, крупные и широкие, медленно брели у самого обрыва, и Санса подумала, что будет, если лошадь с всадником упадет с такой высоты. Ее передернуло, а в носу сделалось густо от тошнотворного запаха крови. Запахнувшись плотнее в толстый шерстяной плащ с меховой опушкой, поправив широкий капюшон и отбросив ненужные мысли, она дала знак Чакки, чтобы он подвел к ней ее лошадь — ладную гнедую, с переливающейся рыжим шкурой, особенно сейчас, когда лучи яркого солнца касались ее поджарых боков. Когда она достигла рва, что преграждал путь в замок, на том берегу на крепостных воротах уже открывалась решетка, и даже отсюда было слышно ее тяжелый стон и скрежет. На квадратных мощных башнях с узкими бойницами гордо реяли голубые флаги Арренов, а со стороны замка к одинокому Мэриану приближалась группа людей. Проезжая по мосту, Санса старалась не смотреть вниз, в бездну со смертельно острыми скалами, и сосредоточила все свое внимание на голубом остроконечном флаге с соколом, который слабо подпрыгивал в потоках воздуха. Робин уже спешился и теперь обнимался с Мэрианом: на свадьбе они, казалось, сдружились и это одновременно и радовало, и настораживало Сансу. Двух его спутников она вспомнила — близнецы Белморы, с пурпурными вставками на своих одеждах, были на ее свадьбе. Остальные казались незнакомыми и не спешили слезать с лошадей. — Королева Севера! — ее кузен раскинул было руки для братских объятий, но тут же обернулся на своих людей и, передумав, склонил голову, поклонился и поцеловал ей руку. — Я рад видеть тебя, сестренка. — Взаимно, Робин. Ты прости, — она обернулась на вереницу лошадей, что была за ней, — но у меня с собой столько всего… Нам нужна будет помощь. И много мулов. — Моя жена, — Мэриан хитро улыбался, — как истинная Королева притащила с собой все свои платья. Робин громко засмеялся, запрокинув голову и тряся длинной челкой. А его спутники казались озадаченными и подозрительно поглядывали по сторонам. Двор казался пустым, только стражники с луками и круглыми щитами виднелись на стенах и выступах башен. Дубовая лавка, что стояла у стены, была перевернута, а в бочке в углу застряло три стрелы. «Что тут случилось?» — нехорошее предчувствие волной накатило на Сансу. — Робин, почему лорд Ройс не встречает нас? Я надеюсь, он занят приготовлением наших покоев. Сегодня мы не будем подниматься в Орлиное Гнездо, заночуем здесь, отдохнем, — тоном, не терпящего возражений, почти приказала Санса, снимая перчатки и радуясь, что путь, хоть на сегодня, но окончен. Ей просто хотелось принять ванну, выпить бокал вина и лечь спать, крепко обняв Мэриана, чтобы он стер своими теплыми руками все недомолвки и колкости, которыми они обменивались последний день пути. Орлиное Гнездо было лишь остановкой в ее длинном путешествии. Дань обещания Робину, что она вскоре после свадьбы навестит его и уступка просьбе Мэриана увидеть своими глазами Долину Арренов. Конечная цель их пути находилась в Королевской Гавани, и Санса старалась не думать о ней. Две недели назад в Винтерфелл прилетел ворон, а вместе с ним и вести из Шести Королевств. Дейнерис Таргариен жива, как гласили тщательно выведенные чернилами буквы, и совсем скоро ее брат, Король Шести Королевств собирался сочетаться с ней браком. Когда Хозер Молли, ее советник, зачитал письмо, она сначала не поверила, просто пропустила мимо ушей, настолько все в ней противилось этому, и ему пришлось повторить, а она и тогда не поверила, и все еще продолжала сохранять хорошее расположение духа, пока с десяток раз сама не прочитала послание. Боль, гнев, отчаянье разом накинулись на нее, а затем пришел страх — может, это все месть ей, чья-то злая шутка, за все ее прегрешения. «Но я ничего не сделала», — уверяла Санса себя. В любом случае, не ответить на просьбу Брана, Короля крупного соседнего государства, было невозможно, и она отправилась в путь. И чем ближе они приближались к югу, тем больше ходило слухов вокруг, что все это правда — что Дейнерис нашлась где-то в Речных Землях, откуда ее доставили в столицу и судили, полностью оправдав. В Королевской Гавани были так же и Джон с Арьей, и Санса все думала, не связано ли недавнее посещение Винтерфелла Джоном и его золото с возвращением Дейнерис. «Может, он не убил ее тогда? И она просто скрылась на время, а теперь, когда все утихло, объявилась. И эта неожиданная свадьба. По своей воле ли Бран решил жениться на ней?» Но и Бран не так прост, чтобы заставить его жениться, Санса даже не была уверена, что женщины интересуют его, не говоря уже о том, что детей он иметь не может. Так говорили мейстеры. И она не могла сделать однозначных выводов, пока не поговорит с ним. «Где ее армия? Где дракон?» — ей стало снова страшно. И вот теперь она на полпути от Королевской Гавани, во владениях Арренов, что окутаны горными ароматами сочных лугов и снега, где поутру на камнях даже летом искрится изморозь, и жаркое солнце в полдень, если не прикрыться перчатками и зонтом, оставляет на щеках и руках свое золото. Но даже тут чувствуется какое-то напряжение, зависшее в этом прекрасном, свежем воздухе. — Санса, — Робин перестал улыбаться и его пухлые губы вздрогнули, — мы не останемся здесь на ночь. Прости. К несчастью, один из моих врагов, один нехороший человек из горного клана, обосновался где-то в подземелье Лунных Врат, и мы уже целый день не можем поймать его. — Ох! Как досадно, Робин, — Санса настороженно обернулась вокруг, а Мэриан подошел к ней ближе. — Не волнуйся, дорогая, — муж погладил ее по руке, и даже сквозь толстый плащ и дорожное платье она чувствовала исходящую от него поддержку и тепло, к которому вмиг захотелось прижаться. — Всего день пути, и к ночи мы будем на месте. Она примирительно улыбнулась ему, стараясь вложить в свою улыбку множество обещаний. Крутые, выщербленные в скале лестницы затенялись высокими елями и соснами, крепко впившимися своими выступающими корнями в камни горы, и Санса даже задремала, мерно покачиваясь на медленно ползущем муле. Образы Винтерфелла, его крепкие спокойные стены, густой шум леса за ними и звон ее садовых колокольчиков пронеслись перед ее глазами, загудели в ушах, и сразу стало хорошо и легко. — Санса! Королева! Санса! — хриплый голос промежился сквозь потрескивающий шум листьев чардрева, и она очнулась, едва удержав равновесие. Крепкая рука удержала ее в седле и перед ней предстала молодая высокая девушка в мужском костюме, с короткими черными волосами. Санса не сразу узнала ее, но на ставшем жестким обветренном лице сияли большие голубые глаза — по ним то она и признала Мию, дочь-бастарда Роберта Баратеона. — Мия? Конечно же, отчего я сразу тебя не узнала! — мул встал, как вкопанный, а за ним встали и остальные. Они отошли на небольшое плато, и, спешившись с упрямого животного, Санса крепко обняла девушку. Когда-то, когда ей было страшно и одиноко в продуваемом всеми ветрами Орлином Гнезде, Мия поддерживала ее, совсем бесхитростно, даже не делая усилий, рассказывая Сансе последние новости Долины или плача о своем незадачливом женихе, который так и не стал ее мужем. — Как твои дела? Ты вышла замуж? — Не-ет, — Мия закатила большие глаза и скривила рот. — От этих мужчин одни проблемы, — решительно выдала она. — Это так и есть, Мия, — засмеялась Санса. — Но ты нашла себе мужа, Санса. Ой! — она прикрыла рот и, улыбнувшись, присела, поддерживая пальцами несуществующее платье. — Ваше Величество. Простите. — Перестань, Мия! Здесь я не Королева, — Сансу и вправду совсем не раздражало, что ей никто тут не кланяется и не называет Королевой. — Да, я вышла замуж, и мой Мэриан и красив, и добр, и умен, и ты когда-нибудь встретишь такого же человека. — Мой отец, как многие тут считают, был горным козлом. Может, это и моя участь — выйти за очередного козла, — в ее грубых словах чувствовалась грусть. Санса взяла ее за огрубевшую руку. — Ты же знаешь, что это не так, Мия. Ты знаешь, кто был твоим отцом. Король Роберт был замечательным человеком, — она сбавила тон и оглянулась по сторонам, — так говорил мой отец, а, значит, такой же замечательный человек и твоя судьба. — Нам пора идти, Королева Севера. Путь не близкий. Какое-то время они молча ехали по каменной тропинке, что стала круче, и Санса сосредоточилась на дороге, пока ее мул истошно не закричал, качая большой головой и пятясь назад, одновременно с другим шумом, доносившемся спереди с криком и треском. — Что это? Разбойник? Это тот человек, которого ловит Робин? — Санса оглянулась по сторонам желая удостовериться, что ее стражники по прежнем верны ей. Пять человек мгновенно выстроившись в ряд спереди и столько же сзади, выставив свои копья и достав мечи, успокоили ее. Смех ее же стражников, заставил ее сконфузиться, и Санса поняла, что шум не стоит и внимания. Так и оказалось — просто один из ее людей свалился на скользкой, из-за стекающего по ступенькам ручейка, дороге. — Какой разбойник, Санса? — Робин сказал, — Санса загляделась на рыжую белочку, которая прыгала с ветки на ветку и, казалось, искренне интересуется людьми, замирая на время и склоняя свою вострую, забавную мордочку. Кроме шума ветра, обилие сосен и елей давало и другие звуки — звуки леса, где пение птиц, треск сухих веток и шелест ветвей так был похож на звуки в лесу Винтерфелла. — Это не разбойник, — ее голос показался Сансе странным, и жуткое предчувствие всколыхнулось холодком по затылку, вмиг заставив ее забыть и о белке, и о Винтерфелле. — Мия? — Санса снова остановилась и схватила ее за руку, всем своим видом показывая, что они не сдвинутся с места, пока та ей все не расскажет. — Лорд Ройс. Нестор Ройс недавно женился. На молодой и красивой девушке. Из-за узкого моря ей привезли парчу на платье, а вскоре она пропала. — Его жена? Он убил ее? — Нет же! Она просто пропала, и старый Ройс всюду искал ее. Пока оказалось, что она никуда не пропадала, — Мия озадаченно посмотрела на Сансу. — Его кухарка проболталась одному стражнику, а он уж донес, куда надо. Старик запер свою жену в подвале, а когда пришли, чтобы освободить ее, оттуда вышла вовсе не жена… А выскочило страшное, черное, словно с потрескавшейся кожей, длинными когтями и хвостом чудовище! Оно почти растерзало своих освободителей и сбежало в лес. И на нем были лоскутки той самой лиловой парчи, что привезли из-за моря. Именно его ловит Робин. — Что за сказка! — волна облегчения прошлась внутри Сансы. — Я бы тоже не поверила! — закачала головой Мия. — Но я своими глазами видела, как один из стражей, что пытался освободить жену Ройса и выжил, сам превратился в чудовище. Рана на его руке начала покрываться серым вокруг и трескалась словно старые скалы, и он стал словно безумным. Так страшно вращал глазами и выл! Мейстер сказал, это серая хворь. Но я никогда такого не видела. — Серая хворь, — растерянно повторила Санса. — Конечно. Сансе немедленно захотелось повернуть назад; она обернулась и посмотрела вниз, где за вереницей людей и мулов, навьюченных тюками и корзинами, еще сотня ступеней терялась в тумане.***
Санса, узнав, что Робин вернулся, почти влетела в его тронный зал, где лорд Аррен, как ни в чем не бывало, сидел на своем троне из белой древесины чардрева, раскинувшегося своими корнями словно огромный уродливый белесый паук с скрюченными лапами. Нога его, совсем не подобая его высокому статусу, была закинута на колено другой, и он нервно вертел своим начищенным сапогом и все время поправлял складки голубого плаща, пока запыхавшийся Сандор Ишлем в испачканном розовом плаще рассказывал ему, как он чуть не поймал жену Ройса. Рядом с ним на маленьком стульчике сидела пухлая яркая женщина с выступающими холмами больших грудей из бирюзового платья, которая закатывала свои яркие блестящие глаза в его сторону и улыбалась надутыми розовыми губами. — Робин! — Санса прервала лорда Ишлема, не в силах больше сдерживаться. — Как ты мог! Она даже надела корону и свое строгое черное платье с внушительной цепью, чтобы казаться настроенной серьезно. — Почему ты мне не сказал, что тут небезопасно? — Санса, сестренка, — его язык слегка заплетался, а взгляд блуждал по залу, словно он не видел ее. — в Орлином Гнезде ты в безопасности… А если кто пожалует к нам, то вон там, — он указал на круглые двери в полу, — там, ты ведь помнишь… Санса отлично помнила Небесную дверь и то, как Лиза Аррен, нелепо взмахнув руками, исчезла в ней. Женщина встала и, виляя задом да качая широкими юбками и тугими рыжеватыми локонами, подошла к Сансе, обдав ее облаком сладких духов. — Тут абсолютно безопасно, Ваше Величество, — голос ее был неожиданно детским и тоненьким. — Целые армии не могли взять это место, а уж одно еле живое животное… — Эмма! — раздраженно выкрикнул Робин, если его вялый голос можно было назвать криком. — Как там у нас с ужином? Эмма послала Робину воздушный поцелуй и, мерзко улыбнувшись, наморщила маленький нос и исчезла в высоких, расписанных золотом дверях. — Серая хворь заразна, ты же должен это знать, Робин. Жена Ройса заразилась от ткани, что он подарил ей, а дочь Станниса Баратеона — от игрушки, что продал заезжий торговец. И это мерзкая тварь, что бродит теперь внизу, может прикасаться к чему угодно! И это что угодно может оказаться здесь! — Не называй Кэтрин мерзкой тварью! — неожиданно зло прошипел Робин. — Она не такая… Была не такая. Знаешь, какая она была? Милая, добрая, — он сложил руки так, будто в руках держал охапку цветов, — нежная. Я сам сорвал ее цветок! — он засмеялся, широко, громко и даже лорд Ишлем, серьезно было взглянув на Сансу, расплылся в натужной улыбке и пожал худыми плечами. Робин провел ладонью по лицу, стряхивая несуществующую воду и, подперев щеку рукой, посмотрел на Сансу опухшими красными глазами. — Старый Ройс любил ее и не хотел, чтобы Кэтрин отправили туда, куда отправляют всех заболевших этой серой хворью. Он хотел быть с ней до конца, несмотря на то, что когда мы ее нашли, она и на человека то не была похожа. Не говоря о том, что не могла сказать ни одного слова и, думаю, уже совсем ничего не понимала. «Кэтрин. Кэтрин», — Робин протянул вперед руки, — он все говорил и говорил ее имя, пытаясь понять есть ли в ней теперь хоть что-то от его жены. Пытался нам помешать, и теперь он там, — он покосился на Лунную дверь. — А Кэтрин бродит где-то одна-одинешенька. Это очень печальная история. Робин тяжело вздохнул и слез со своего трона. Шаркая своими начищенными сапогами, он подошел к Сансе и положил руку ей на плечо, а она хорошо увидела его глаза — нездоровые, странные, словно у пьяного, но ни пивом, ни вином от него не пахло. — Но ты не бойся, Санса, мозгов у нее теперь совсем не осталось, так что еще пара дней и все будет кончено. Когда он с лордом Ишлемом вышел, Санса хотела отряхнуть то место, куда прикоснулся Робин, но застывшая над плечом ладонь так и не опустилась. «Надо отдать платье в стирку». Лежа на широкой мягкой кровати в объятьях Мэриана, всматриваясь в тяжелые кисти балдахина, окаймленные золотом множества горящих вокруг свечей, Санса наконец успокоилась и расслабилась, поверив ему, что Робин использует специальную мазь, что хранит его от заражения во время охоты на Кэтрин и убивает любую заразу для него и тех, к кому он потом прикасается, а странный вид у него только потому, что он просто молод и глуп пока, а кто не глупил в молодости. «Я не глупила». Его рука осторожно проникла под полу ее ночного платья, осторожно поглаживая каждый шрамик на ее теле, заставляя ее громче дышать и замирать от каждого прикосновения. Мягкие губы коснулись груди и, встревожив сосок, унесли прочь все сомнения, оставив лишь томное удовольствие на ее теле и внутри нее.***
Когда она проснулась, было совсем темно — погасла даже жаровня и лунный свет вместе с холодом, пробравшись в открытые окна, заставил сжаться ее обнаженное тело клубочком под толстым пуховым одеялом. Без Мэриана было одиноко и, немного прождав его, Санса все же встала. Когда окна были прикрыты и огонь снова горячо запылал, она налила себе бокал вина и сделав пару терпких, густых глотков, совсем согрелась. Но Мэриана все не было. Его книжка лежала на столике. «Гибель империй», — прочитала Санса и улыбнулась. Его перчатки, светлая кожа, мягкая и такая ароматная. Она прижала их к лицу с наслаждением вдыхая его запах. «Где же Мэриан?» Накинув плащ, Санса тихо вышла из комнаты и, сделав знак гвардейцам, чтобы они не следовали за ней, пошла искать его. «Направо Тронный зал и столовая, а налево покои гостей. Может, он решил прогуляться в садике во дворе?» Подножье Орлиного Гнезда окружал садик, состоящий в основном из колючих кустов с маленькими жесткими листьями и травы с редкими скромными цветами, что растут только высоко в горах. По ногам слабо дул ветер, а в темных палатах, освещенных слабыми свечами, застыли лишь замершие тени. Санса поежилась, кутаясь в плащ. Слабый звук постепенно превратился в голоса, и принадлежали они Робину и ее мужу, Мэриану. Тонкая полоска света лилась из едва приоткрытой двери, которая никем не охранялась. Сердце Сансы громко застучало, и она сделала пару глубоких тихих вздохов, замерев и прижавшись к холодной стене. «Я должна войти к ним. Или уйти», — твердо сказала она себе. Подслушивать было недостойно королевы. — Мэриан, Санса хоть и считает себя Королевой, но ты имеешь на нее большое влияние. Я же вижу, как она смотрит на тебя, — Робин говорил снова нормальным голосом. — Не думаю, что будут проблемы. — Когда вы привезете мне то, что я просил? — Корабль из Чаячьего города отплывает через неделю. Еще через месяц он достигнет берегов Пентоса, вот и считай, — в комнате тихо затрещало, будто кто-то поджег тонкую бересту, и в коридор донесся слабый аромат цветов, смешанный с жженой бумагой. — Когда она это получит — Север будет твой, красавец! — неожиданно пропел тонкий голосок, принадлежавший Эмме. — От этого нет спасения, никто не устоит! «Что? Что это значит?» Ее словно обдало кипятком и холодом одновременно. — Эмма! Ты вечно так! Не смущай нашего гостя! — Я лишь сказала правду, — обиженно прозвучал голосок и раздался скрип, словно кто-то завалился на кровать. Смех Мэриана подхватил Робин, а Эмма что-то еще недовольно бурчала, но Санса не расслышала что. От непонимания всего происходящего у нее кружилась голова, а слова шлюхи Робина «Север будет твой» все никак не шли из ее головы. — Не увлекался бы ты этим, Робин. Я видел людей, всю жизнь вдыхавших черную траву, и поверь мне — это жалкое зрелище. Нет разницы, что погубит тебя — серая хворь или эта отрава. Твое тело развалится так же, как и разум. — Только потому что ты мне друг, — серьезно сказал Робин. — Я не отправлю тебя в Лунную дверь, — и его серьезность тут же сменилась на истеричный, лающий смех. — Ты ничуть не изменился с Браавоса. — Да, там было забавно. Мне было всего шестнадцать, и я завидовал тебе. А помнишь ту шлюху, что ушла с тобой? Уши Сансы болезненно заложило тихим отвратительным смехом ее мужа, кровь застучала в висках, ей захотелось бежать, забыться и забыть, но, взяв себя в руки, она решила дослушать до конца, до конца принять страшную правду: все, что у них было с Мэрианом — это все ложь и обман. — Не вздумай только проболтаться ей, что мы были знакомы! Я знаю ее, она не простит, будет дуться. — Конечно! — смех снова тяжело наполнил комнату, вырываясь с полоской яркого света. — А что там с этим, с лордом Бронном из Простора? Ты что-то пытался сказать вчера, но я так и не понял. — Хитрец считает себя умнее других, все пытается переманить меня на свою сторону. — Что он предлагает? — Свободу. Они всегда это предлагают. А все остальное у меня есть и так! Долина Аррен нужна все-ем! Робин нужен всем! Королю, Бронну, Яре Грейджой, где я и где она? — по комнате раздались шаги и что-то упало. — Сансе, даже тебе. Почему все они не могут оставить меня в покое? — Мне не нужно то, что нужно другим, Робин. — О, да, я знаю, что тебе нужно, братец! — Я дам тебе один совет, Робин: чего бы не хотел ты сам, не рассказывай это никому. Насколько я слышал, в Шести Королевствах даже у стен есть уши. А ваш Король, он странный. Но он — твой кузен и, насколько я знаю, ни жесток, ни мстителен. «Что мне делать? Плакать? Казнить его? Шлюхи, бордели. Как умело он изображал невинность и влюбленность! А я повелась, как глупый влюбленный лорд! То, что отдаст ему Север. Мой Север. Он хочет отравить меня? Может, заразить серой хворью? А потом сослать за Узкое море, туда, где умирают все заразившиеся. Север Старков, а ни каких-то бывших бастардов! Бран не жесток и не мстителен, Мэриан, но он сотрет тебя в порошок, я уж об этом позабочусь. А ты, Робин? Ты хочешь отомстить мне за мать? Меня считаешь виновной? Я была тогда лишь ребенком, как и ты. Ты пожалеешь об этом. И твоя шлюха». Она вернулась в свою комнату и притворилась спящей, когда Мэриан вернулся. Его руки обняли ее, но теперь они казались холодными и неудобными, и Санса, притворно повертевшись, отодвинулась к краю постели. Мэриан вздохнул и, чмокнув ее в щеку, отвернулся. Уже брезжил рассвет, когда тяжелый сон наконец затуманил ей голову и ей приснилось, что она бежит, бежит от кого-то страшного, по узкой извилистой каменной тропинке, а в ногах чувствовалась боль. Санса посмотрела вниз и увидела, что ноги босы и все в крови по колено, и тут она поняла, что совсем обнажена, а тело ее черное, покрытое грубой потрескавшейся коркой, сквозь которую сочится зловонная жижа.