Все ради любви

Тирион

На казнь Тирион идти так и не решился. Он лишь издали слышал рев толпы, а потом ветер донес запах гари и еще чего-то, что было ему очень знакомо, но о чем совершенно не хотелось думать. Таверна, в которой он прятался сейчас, была пуста, а полная кружка пива уже долго стояла нетронутой, и голова начинала болеть, а он все смотрел, не отрываясь, на рыхлую, рыжеволосую хозяйку, что за неимением посетителей бесконечно что-то протирала за стойкой, бряцая и скрипя своей посудой. Выпученные в набрякших веках глаза зло посмотрели на него, а губы расплылись в подобие улыбки.  — Милорд что-то еще желает? Но он ничего больше не желал, даже пить. Он дал себе еще пять минут на то чтобы насладиться жалостью к себе, чтобы в полной мере ощутить свою беспомощность и никчемность в событиях, происходящих сейчас вокруг. Только вот ему все казалось, что он имеет странное отношение ко всему этому. В таверне стало темно, словно сумерки заволокли все и так темные углы, даже зажженные свечи не давали света, словно их сияние не могло пробиться сквозь эту тусклую, сырую действительность. Гул дождя отрезал его от того, что происходило за дверьми его убежища, скрыв и крики, и гарь. Дождь лил уже три дня, заставив замереть жизнь в Королевской Гавани, наполнив покои густой сыростью, а улицы множеством рек и ручейков. Исчезло не то что само солнце — небес не было видно за пеленой воды, льющейся на все их грешные головы. Придворные, слуги, Королевские гвардейцы и стража — все погрузились в какой-то сон, навеянный нескончаемым шелестом. Малый совет был собран лишь однажды, где обсудили расходы, что принесла свадьба, а потом долго слушали сетование Альвинга по поводу странностей природы и что именно это могло пробудить всякую живность, что скрывалась до сей поры в глубинах моря. Но Давос и Яра еще не вернулись из своего похода, а в заливе в последнее время не произошло ничего странного. Да это и не удивительно, при таком-то дожде. Даже морские чудовища, очевидно, предпочитали спать в такую погоду, думал Тирион. Бриенна отрапортовала, что гвардейцы уже третий день кряду, не смотря на непогоду, сопровождают королеву Дейнерис к богадельне, а Бронн, недовольно дергая губами, поведал, что каждый раз она берет с собой увесистый мешок монет. «Благое дело», — заметил Великий мейстер, и никто не нашел, что ответить против. Кворгил все крутил в руках маленький бумажный свиток, и Тирион все не мог отделаться от неприятной мысли, что письмо, которое Мастер над шептунами явно намеревался обнародовать на совете, оказалось не у него, у десницы в руках, а у Кворгила. Дорниец был задумчив и, казалось, никого не слушал, а был больше озабочен положением этой бумажки в своих цепких пальцах.  — Лорд Кворгил, вы хотели что-то сказать? — поторопил он его в момент затянувшейся паузы. — Как вижу, у вас есть новости.  — Что? — он поднял блестящие черные глаза, недоуменно взирая на Тириона, и вдруг улыбнулся. — Ах, да… Он обвел взглядом присутствующих, задержавшись на Бронне, и его верхняя губа с тонкими усиками уже приподнялась для ответа, как двери позади с грохотом распахнулись, и Тирион с удивлением увидел Гейба. Запыхавшийся, в сырой одежде, с прилипшими ко лбу волосами он виновато взирал на них и не решался произнести ни слова.  — Гейб?! — Тирион встал. — Что ты здесь делаешь? Ты не можешь…  — Я знаю, отец. Прости, — весь его вид говорил, что случилось что-то серьезное. — Простите меня, милорды, — он опустил голову еще ниже. — Делора. Она умерла. Дождь не смыл еще кровь с древков пик, коими был густо усеян ров вокруг Твердыни Брана. Тело Делоры уже достали, и теперь оно лежало на земле, непредусмотрительно прикрытое тонким шелком, который вмиг пропитался темными пятнами, и они расплывались все больше по бледной ткани, а из-под тела, по деревянному настилу, уже текли розовые ручейки. Джендри тихо выл, скрючившись над телом, крепко держа бледную руку мертвой жены. Уже у самого края моста Тирион увидел спину Подрика — тот увозил короля с места трагедии, и гвардейцы предусмотрительно держали над ними навес.  — Ваше Величество! — он бросился вдогонку. — Король Бран! Процессия впереди остановилась, и Подрик медленно развернул коляску. «Почему он всегда такой? Он словно рад».  — Тирион, — Бран, как всегда, смотрел снизу так, будто он был выше всех остальных. Впрочем, Тирион был ниже даже его. — Ты верно хочешь знать, что тут было.  — Как будет угодно Вашему Величеству.  — Леди Делора приходила ко мне, — Бран посмотрел на своих охранников. — Она приходила поговорить о муже. А потом, как оказалось, пожелала умереть.  — Она сама? — быстро спросил он и сразу пожалел об этом, словно Король мог иметь к этому отношение. «Это чушь», — он сам себе замотал головой. Бран кивнул головой, и Подрик тут же, развернув подергивающуюся вместе с Браном коляску на дощатом мосту, повез его к замку. Вернувшись к Джендри, он прежде распорядился унести тело. Дождь, хоть и стих, но все еще лил. Гейб помог поднять его, безутешного и рыдающего, и словно безвольную куклу они отвели его в покои Тириона. Делора бросилась на пики сама — в том не могло быть сомнения, несколько стражников и лорд Брукс подтвердили сей факт. Она была милой, верующей в Семерых всем сердцем девушкой, ожидающей свое первое дитя — так что могло заставить ее решиться на столь отчаянный поступок? Он бы предложил выпить Джендри вина, если бы умер его лучший слуга или странствующие бандиты сожгли бы его деревню, и сказал бы слова, полные смысла, но Делора была не слуга и не крестьянка, которых он едва ли знал, а будущая мать его сына или дочери, жена, которую Джендри любил всем сердцем. И несмотря ни на что они были счастливы. Наверное.  — Это я виноват, — глотая слезы провыл Джендри, опустив свою тяжелую голову на сложенные на столе руки. — Я все ей рассказал.  — О чем ты?  — Я был с другой женщиной и не смог соврать, — он стирал слезы с лица, но они текли снова.  — Если б каждая жена бросалась с обрыва…  — Она сказала, что она совсем другая, что мне не нужна она.  — Да кто ж она-то?  — Арья. Арья Старк. Я сказал Делоре, что был с ней, а она сказала, что она не такая, как Арья, и никогда не будет и что я на самом деле никогда не любил ее, — он всхлипывал и хрипел. Джендри не стоило это говорить.  — Джендри, послушай, — Тирион сжал его сырое от дождя плечо. — Никогда, никому не говори об этом. Арья — сестра Короля. Но Джендри вряд ли сейчас слышал его, весь поглощенный своими переживаниями. Пожалуй, унять горе вином было не таким уж плохим решением. Тирион взял графин и налил полный кубок красной жидкости.  — Нам кажется Джендри, что мы так влияем на события, словно все зависит только от нас. Будто бы мы боги. Но мы не боги. И ни на что не влияем. Мы слишком мелкие и беспомощные создания. И просто плывем по течению, желая из тщеславия брать на себя слишком много, — он сделал большой глоток. — Не вини себя. В день похорон лорд Баратеон почти держал себя в руках, лишь вздыхал прерывисто и неотрывно смотрел своими опухшими красными глазами на каменные глаза мертвой жены. Небольшой животик выступал над покрывалом расшитым золотом, и в этом месте, если приглядеться, вился пузатый ангелочек с дудочкой. Джендри с усилием воли расправил поникшие плечи, когда септон запел свою песню, и его черный сюртук съежился на спине. У Тириона запершило в горле: септа наполнилась дымом кадил и благовониями, а молчаливые сестры размахивая своими погребальными опахалами и еще больше разгоняли дым. Джендри подошел к каменному столу, на котором лежала Делора и склонившись к ее курчавой головке, сказал ей последние слова, прижавшись лбом к ее щеке. Что это были за слова, Тирион не знал, он никогда ни с кем не прощался так, даже когда хоронил Джейме и Серсею. Слов не было. Только пустота внутри, заполненная черной болью. «Король, королева…» — зашелестело вокруг. Бран и Дейнерис не могли не прийти попрощаться с женой лорда Штормовых земель. Черное платье королевы вкупе с серебряными волосами, прикрытыми ажурной черной шалью, делали ее мертвенно бледной, даже больной, затеняя ввалившиеся в последнее время глаза и щеки.  — Лорд Джендри, — Бран протянул руку, и Джендри, припав на колено, приложился к ней лбом, словно одно прикосновение могло излечить его горе. — Мне жаль, что это случилось.  — Ваше Величество, — Джендри поднял опухшие глаза, и они опять заблестели. — Скажите, что теперь она в лучшем мире. Что она не страдает. Вы знаете, как там.  — Она не страдает. Она в лучшем мире, — Тирион и сам был готов поверить мягкому голосу Брана. — И твоя дочь тоже.  — Дочь? — Джендри замер, все еще держа за руку короля и вдруг улыбнулся. — Да, дочь.  — Джендри, встань же, — обратилась к нему Дейнерис.  — Да, Королева.  — Я сочувствую твоему горю. Она была милой, светлой, твоя жена.  — Да, Королева. Дейнерис взяла его за руку и потянула в сторону, к подножью Неведомого из черного блестящего камня. Они говорили совсем недолго, в основном Королева, а после Джендри вернулся к своей мертвой жене. Он стал явно спокойнее и даже улыбнулся ей, поправив локон волос. — Ваше Величество.  — Что вы хотели? — Королева явно не была настроена говорить. — Тут храм. А у Джендри горе.  — Конечно. Но что вы ему сказали? Всегда хотел знать, что такого можно сказать людям, что только потеряли родных. Никогда не получалось.  — Всего лишь, что он не один.  — Это конечно важно. Но он один. Вряд ли где-то он прячет вторую жену. Любимую. Или вы… Вы знаете, из-за чего бедная Делора решилась на такое? Одна из сестер с упреком посмотрела на них, шепчущихся, и Тирион приложил палец к губам, дав понять, что он все понимает и умолкает. Он посмотрел на Дейнерис, пытаясь понять, насколько она в курсе причины самоубийства, но Королева лишь красиво нахмурилась и поспешила к своему Королю. Когда все ритуалы были закончены и все прощальные песни спеты, септа опустела, оставив Джендри почти одного. Долгожданное солнце проскользнуло сквозь окна, разрезая все пространство клубящимися остатками дыма лучами и золоча ангелочка на животе мертвой Делоры.  — Отец!.. — Тирион услышал за спиной шепот Гейба. Юнец совсем не знал, как себя вести на подобном мероприятии и поэтому смирно стоял в самом темном углу всю службу. — Может, нам пора уйти? Он был прав, Джендри хоть немного должен был побыть в одиночестве. Но не успели они дойти до дверей, как он догнал их.  — Лорд Тирион, постойте. Тогда Джендри и рассказал, что значили слова Дейнерис, что «он не один». Сестра. Конечно же, как он мог забыть, он же слышал эту историю. Что в горах долины Арренов жив еще один бастард Роберта Баратеона, куда не смогли или не успели проникнуть в те смутные времена Золотые плащи, что один за другим вырезали его отпрысков. Как ее звали? Мия. Мия Стоун. Джендри еще три года назад звал ее к себе в Штормовой предел, обещая имя и семью, но девушка все откладывала поездку, ссылаясь на неотложные дела. Кажется, она должна была выйти замуж. И теперь его поддержит сестра, возможно с мужем и племянником, а то и несколькими. Все к лучшему, чем быть одному.  — Так где же твоя Мия, Джендри? — и вправду странно, почему ее здесь нет.  — Она там, — Тирион взглянул туда, куда смотрели его глаза. За поворотом столпилась кучка бедняков, дальше рынок и скромная лачуга хлебопека. — В богадельне. Боги явно за что-то сердились на Джендри: неприятности так и сыпались на его голову. Сначала рухнул замок, потом жена, а теперь еще и сестра, которую он никогда не видел, оказалась безнадежно больна. У Тириона не было никакого желания посещать это мрачное место, но оставить Джендри одного он не мог. Серая хворь была заразна, а Джендри жил в Красном замке. Тирион должен был проконтролировать эту встречу, раз уж отговорить его от нее не смог. «А Дейнерис? Что она там делала? Она посещала богадельню последние дни и находилась там достаточно времени. Что связывает ее с Мией? И знает ли Бран все подробности?» Неприятное предчувствие всколыхнулось под ложечкой, и Тирион натянул перчатки, прежде чем прикоснуться к двери.  — Гейб, ничего не трогай здесь, — предупредил он сына. Смрад, смешанный с густым запахом трав, ударил в нос.  — Эй, добрая женщина! — Тирион обратился к одной из Молчаливых сестер, что склонилась над лежанкой с вытянувшимся на ней человеком. Она обернулась и, повернувшись к больному, снова занялась своими делами. — Я Десница короля, если вы не заметили! Кто тут у вас главный? Сестра снова обернулась и вытянувшись во весь свой рост, оглядела их троицу. Плотно сжатый рот со складками до самого края подбородка словно говорил, что она не улыбалась ни разу в жизни. Сложив руки на животе, она спешно проследовала в проход между койками, не сказав ни слова. Тирион мельком оглядел помещение, наполненное мраком и страданиями. Калеки, старики, сумасшедшие, даже дети — обычные жители таких заведений. Тут было много людей, чьи шрамы явно указывали на следствие огня, и Тириона передернуло. «В этом есть и моя вина», — напомнил он себе. Но теперь он десница и всегда заботится о том, чтобы септа получала достаточно финансирования. Это все, что он мог сделать. А кроме богадельни еще сиротский приют и кухня для бедняков. И целый квартал бараков, построенный на королевские деньги. Сухощавый мужчина в сером халате до пола, с почти лысой головой, прикрытой редкими, блестящими от жира волосами приблизился к ним.  — Лорд Десница. Очень рад, что вы навестили наше заведение. Я, мейстер Кирби, выражаю вам признательность и благодарность за вашу помощь, — старик показался Тириону слишком суетливым, постоянно перебирая пальцы на своих маленьких руках и все ближе подходя к ним, преграждая путь. Дженди вышел из-за Тириона и подошел вплотную к старику.  — Я лорд Джендри Баратеон, и мне сказали, что здесь моя сестра Мия Стоун.  — Мия? — мейстер прямо дернулся. — Мия, Мия… — он почесал голову, и несколько волосков, взметнувшись, некрасиво застыли над обнажившейся лысой проплешиной.  — Мейстер Кирби, надеюсь, не надо приглашать сюда стражников? Лорд Баратеон только что потерял жену, вы это знаете? Так есть тут у вас Мия или нет? — если бы лекарь сказал, что Мии нет, так было бы намного проще. Но он не мог так сказать, ведь королева не могла лгать. И зачем только Дейнерис втянула во все это их, даже не посоветовавшись с ним, с Тирионом.  — Да, конечно. Да. Идемте же, — он сник и зашагал во тьму, побрякивая своей цепью. — Вы знаете, что произошло с ней? Конечно же знаете, раз вы здесь. И думаю, понимаете все нюансы ее положения. Они прошли вдоль всей комнаты, бесконечно длинной, и свернули в темный закоулок, где пряталась низкая дверь, витая лестница спустила их вниз, где уже не несло гнилью, а лишь сырой глиной и плесенью. В самом низу было достаточно светло, множество факелов освещали подземелье, а взглянув за решетку, Тирион пожалел, что вообще пришел сегодня в септу. Он сразу признал Мию, ее ярко-синие глаза и прямой упрямый нос говорили сами за себя — она была сестрой Джендри. Дейнерис, облаченная в серое широкое платье, прикасалась к обнаженному плечу девушки, что-то втирая в кожу своими белыми обнаженными пальцами. Мия вскрикнула, завидев их, и попыталась натянуть рукав, прикрывая наготу. Дейнерис подошла к решетке и, взявшись за ее прутья блестящими от жира мази руками, улыбнулась, глядя на Джендри. Остальных она словно не замечала.  — Ты пришел. Она ждала.  — Я не хотел ее пускать сюда, но Королева грозилась… Я не мог сказать ничего против, — Кирби быстро шептал, скрючившись от страха еще больше. — Она запретила мне говорить.  — Дейнерис, — Тирион подошел ближе. — Разве вы не знаете, что серая хворь заразна? Она наконец посмотрела на него. Даже в тусклом свете ее глаза блестели, как от слез, а на устах блуждала улыбка.  — Знаю. Мне ли не знать. Джорах Мормонт когда-то болел этой болезнью, — она ухмыльнулась. — Вы боитесь. Боитесь, что я заболею и заражу всех вас. Но этого не будет. Я знаю, — она говорила спокойно и уверенно, и даже складка меж бровей, что не сходила обычно с ее лба, разгладилась. Она смахнула пот со лба, той рукой, что втирала мазь в плечо Мии, и Тириона словно резануло лезвием по коже.  — А Король? Бран знает?  — У Короля и так много забот, — голос ее казался слишком беспечным.  — Не думаю, что ему это понравится, Дейнерис. Вы должны немедленно покинуть это место. Королева, — добавил он осторожно, чтобы придать вес своим словам.  — Мия… — Джендри наконец обрел дар речи, рассмотрев свою впервые увиденную сестру. Он шагнул было к ней ближе, но Тирион успел схватить его за руку.  — Не надо, Джендри. Дейнерис приобняла за плечо Мию, вставшую рядом с ней.  — Они поймут, Мия, поймут, когда ты совсем выздоровеешь, — ласково сказала она. — Когда твоя болезнь уйдет. «Что это? Глупость, безумие?» — думал Тирион. Страх был и раньше неведом Дейнерис: ее восхождение на костер, встречи с врагами лицо в лицо, безумные полеты на Дрогоне под градом стрел. Он снова посмотрел на Королеву. Большие распахнутые глаза на бледном лице, выбившиеся пряди волос и вызов, читающиеся за спокойствием. «Она погубит нас всех, погубит. Дейнерис — яд, что скрывается за милым личиком и деяниями милосердия. Так было раньше, так будет сейчас». В голове Тириона вырисовывались планы, один надежнее другого: запереть ее прямо здесь, в богадельне, в соседней камере с сестрой Джендри; закрыть в подземелье Красного замка на некоторое время, ровно настолько, чтобы удостовериться, что болезнь ее не коснулась. И когда он представил ее запертую, каменные двери темницы Королев становились все толще, а ее образ все глубже спускался в подземелье и в конце концов исчезал во тьме. Тирион почти желал ей заразиться, ведь тогда и выбора ни у кого не будет. В тусклом тесном помещении отчего-то стало душно, и землистый, пропитанный плесенью запах заскрипел песком на зубах. Дейнерис прижалась нежной кожей лица к грубым прутьям, что отделяли ее от Тириона и Джендри.  — Я должна, понимаешь, Тирион, — прошептала она. — Это мой долг. Вот в чем дело: она так и не избавилась от видения себя в роли спасительницы.  — Вы берете на себя слишком много, Королева, — он шагнул ближе. — Серая хворь — не ваших рук дело. Подумайте, что будет с этим лекарем, когда Король узнает, подумайте, что будет с Мией. Это заведение прикроют завтра же, если всем станет известно о ней. Если вам не дорога ваше жизнь, подумайте о других. О тех, у кого есть еще шанс.  — Милорд десница, — раздался слабый голос Кирби. — я должен вам что-то сказать. Когда они вышли на лестницу, старик, поджав свои губы и нервно теребя длинные рукава все не решался что-то сказать.  — Ну же, Кирби, — поторопил его Тирион.  — Мия Стоун не одна. Не одна, у кого обнаружили серую хворь. Сегодня утром к нам привели мальчика: от лихорадки он был без сознания, а при осмотре у него нашли характерные признаки. Зараженным оказался и его отец. Они прибыли также из Долины Аррен. Думаю, Король должен об этом знать, — выпалив все, лекарь замолчал, виновато поглядывая на Тириона. — Королева, разумеется, не знает, — добавил он поспешно. На Малый совет удалось собрать не всех. Бронна нигде не могли найти, поэтому за столом сидели лишь Бриенна Тарт, мейстер Альвинг, Кворгил и сам Тирион. Король, по своему обыкновению, сидел чуть поодаль от стола, напротив Тириона, и взирал на всех с лицом, на котором едва ли можно было прочесть хоть что-то.  — Серая хворь уже в городе, пока только трое, но, думаю, больных больше.  — Минимум в десять раз, — согласился с Тирионом Альвинг. — Но зараженные попадались и раньше.  — Весть, что я получил утром, ясно говорит, что ситуация может выйти из-под контроля. Робин Аррен, очевидно, не может сам справиться с ситуацией, и никто не уверен, а не болен ли он сам? Он заперся в Гнезде, никого не впускает и не выпускает, лишь через свою лунную дверь. Дикий мальчишка! — неожиданно эмоционально фыркнул Кворгил, и его тонкие пальца нервно переплелись. — Простите меня, Ваша Светлость, знаю, Робин ваш кузен, но лорду Долины не пристало тогда гонять зараженных по горам, словно он не грандлорд, а дикарь из горных племен. И вот результат! Письмо, что вертел на совете в руках Кворгил, как оказалось было из Долины — о том, что в горах началась эпидемия серой хвори.  — Город необходимо закрыть, — внесла Тарт предложение. Разумное, как казалось Тириону.  — Может начаться паника, — Альвинг вечно вносил смуту.  — Рано или поздно она и так начнется, мейстер Альвинг. Слухи часто распространяются очень быстро. Я согласен с леди Тарт, но частично, — Тирион улыбнулся Бриенне, но наткнулся лишь на ее грубое, неподвижное лицо, такое же, как и ее твердые латы. — Ограничить въезд и тщательно досматривать вновь прибывших.  — Это разумно, — закивал Альвинг. — Но на все воля Короля. Бран безучастно посмотрел на них, и Тирион понял, что сейчас Король скажет речь — он уже давно научился понимать каким-то шестым чувством, когда, даже не смотря на кажущееся абсолютное безразличие ко всему происходящему, в глубине синих глаз Брана сверкал слабый огонь интереса.  — Мы должны подумать, что нам делать с источником заразы. Долина Аррен — вот наша проблема. Если рыцари Долины не справляются, мы должны помочь им.  — Горы трудно будет изолировать от внешнего мира, — Тирион вспомнил всех этих дикарей из горных племен, которым не были указом ни их лорд, ни король. Но иначе нельзя.  — Но иначе нельзя, — Бран словно не слышал его, но прочитал его мысли. Альвинг настоятельно рекомендовал снабдить в нужном количестве всех причастных к заразе лимонами, и тут выяснилось, что в Дорне в последнее время бушует засуха, и с урожаем лимонов просто беда. И принц уже третий месяц просит королевского Мастера над монетой компенсировать, хоть частично, потери Дорна.  — Я не знал об этом, — сказал Тирион и тут же пожалел о своих словах.  — Десница Короля должен знать все, на то он и десница, — мягкие слова Брана были словно гвозди в крышку ящика, подобного тому, в котором он когда-то ехал до Пентоса. — Думаю, ваш друг, сир Бронн, не будет против, если мы поручим именно ему уладить дела в Долине. И я хочу, чтобы вы, мой десница, уладили дела в Дорне. Цветущий Дорн был несомненно лучше холодных Лунных гор, и Тирион ощутил даже некоторое облегчение, что скоро будет далеко от серой хвори, Дейнерис, Брана и всех этих людей, чьи мотивы были так туманны. Он не нужен был здесь, в столице, и его высокая должность моментами действительно смахивала на наказание. Дорн был несомненно лучше. Совет был окончен, все встали, но не спешили уходить раньше Короля.  — Мейстер Альвинг, останьтесь, — Бран дал понять, что все могут расходиться. — И вы, Тирион. Когда все ушли, Подрик подвез Брана ближе и сам тут же исчез, скрывшись в темном углу комнаты. За все эти годы Тирион все никак не мог понять, как он догадывается, что именно нужно Королю, как понимает куда везти королевское кресло и когда становиться невидимым словно тень в пасмурный день. Бран посмотрел на Альвинга:  — Как чувствует себя моя жена?  — Она несколько расстроена, Ваше Величество. Я бы рекомендовал ей пропить курс макового молока с травами, что успокаивают нервы. Есть у меня один рецепт. Но только с вашего позволения, разумеется.  — Мы говорили уже об этом, Альвинг, никакого насилия.  — Конечно, Ваше Величество, — он склонился. — Но ее святая уверенность в том, что болезнь ее не коснется, наводит на некоторые размышления. И все прочее… Королева — необычная женщина, это надо признать. Впрочем, я осмотрел ее, следов серой хвори нет. А у ее подопечной есть признаки того, что болезнь отступает.  — А вы, Тирион, что вы думаете? Тоже считаете мою жену сумасшедшей?  — Я не знаю, безумна она или нет, но знаю точно, что Королева никогда не отступится от своих убеждений, какими бы они не были. И да, ее идеи могут сильно расходиться с мнением большинства, — «Она хотела сжечь весь мир, Бран, так что же тебе еще нужно для уверенности?» — прокричал внутри себя Тирион и набрав в грудь больше воздуха, все же решился сказать: — Заприте ее в самой высокой башне, опоите травами или бог весть чем, чем хотите, и молитесь, чтобы она не призвала своего дракона.  — Все будет хорошо, Тирион. Я знаю это, — его монотонный голос был убедителен, насколько это было возможно. — Я лишь хотел сказать, что об этом происшествии никто не должен знать. Но об посещении богадельни Дейнерис знала и так уже куча народу, а среди множества ртов всегда найдется глупец, которого не заставишь молчать ни страхом, ни золотом.