Все ради любви

Бран

В библиотеке не было окон, но даже тут чувствовалось тяжелое серое небо, зависшее в воздухе едва ощутимой сыростью дождя и застывшее сейчас над Королевской Гаванью. Кровавые язычки свечей дернулись и Бран подумал, что там, снаружи, прогремел очередной гром. Он пожал ноющими плечами: от этих бесконечных дождей тело его стало слишком болезненным, казалось, стонут даже всегда бесчувственные колени. Бран провел по каменной теплой поверхности стола, переливающейся желто-коричневыми волнами от стоящих на ней свечей. Он даже не обернулся на испуганный вскрик — это, наверняка, прислужник опять чуть не выронил книгу. С утра Альвингу пришла новая партия, и теперь он со слугой старательно раскладывал фолианты по полкам. Вернее, раскладывал тощий долговязый мальчишка, едва балансируя с очередным тяжелым томом на узкой лестнице, а хитрец лишь указывал ему снизу пальцем. Бран усмехнулся, представив, как толстая книга выскальзывает из тонких рук и падает на большую голову мейстера. Но позади никто больше не кричал, было слышно только шуршание и шепот. Он поскреб пальцем по трещинке, разделявшей желтую и зеленоватую волну, и раздражение от неидеальности этой столешницы неприятно кольнуло внутри. С утра пришло сразу две новости: скоро судно с его женой должно было прибыть в гавань, и Тобис Морти, представляющий браавосийский Железный Банк, непременно захотел встретиться с Королем. Мысли о том, как он встретит Дейнерис, что скажет ей, не шли из головы. Когда наступит тот миг, когда он напомнит ей про дракона? «Дейнерис, ты помнишь наш уговор?» Нет, не так сразу. Сначала он выслушает ее рассказ, о том, что произошло за эти месяцы, о том, что произошло в Штормовом Пределе, и он не будет слишком давить на нее, пытаясь узнать о Рейгале, лишь осторожно возьмет ее руку в свою и тотчас отпустит, поняв ее слабость и боль. Потом они заведут разговор о Принце Дорнийском, и он восхвалит ее умение достигать компромисса и верность Шести Королевствам, и невзначай обронит слова о том, что он никогда не был в Дорне, что должно быть Водные Сады его так прекрасны, что ей и не хотелось возвращаться в унылую Королевскую Гавань. И непременно задержит улыбку на ее смутившимся лице, поняв насколько много она себе позволила, как глубоко проникла в нее ее преступная связь. Неприятные ощущения в пальцах, въевшихся ногтями в расщелину изъяна стола, отдались покалыванием в затылке, и Бран потер ладони, стараясь сбросить с себя колышущуюся внутри зыбь отвращения, возникающую всегда, когда он думал о ее связи с Джоном. Потом, как ни в чем не бывало, перейдет к расспросам о замке Северные Врата Дорна, о его хозяине, том лорде, что погряз в желании перехитрить богов. Странно, но о никогда не слышал о нем, о лорде Эрнесто Радзихилле, о глупом лорде, который пытался открыть двери, которые не следует открывать. С магией следует обращаться осторожно — это Бран точно знал, ведь получая услугу от богов тебе непременно придется за нее расплачиваться. Вот и Радзихилл расплатился, глупо умер, сброшенный со скалы, и никакая магическая сила не спасла его. «Но мне не нужна магия. Нет. Магические Старые Боги забрали у меня жизнь, мою жизнь Брана Старка, засунув в мою голову весь этот ненужный мне мир. Пусть теперь вернут меня обратно. Вернут мою маленькую человеческую жизнь без этого губительного волшебства».  — Ваше Величество! — высокий, с хрипотцой голос заставил его вздрогнуть. Тобис Морти громко шаркнул туфлей и поклонился так низко, что его бархатные сливовые рукава коснулись натертого до блеска пола. — Позвольте выразить вам свое полное уважение и восхищение. Еще несколько дней назад Бран получил весть от Мастера над монетой — с Морти был опять, в который раз, заключен договор, как обычно под грабительские проценты, на спонсирование осады Лунных Гор. «Все это слишком дорого обходится», — подумал тогда Бран, и если бы Тирион был здесь, то ни за что бы не согласился с подписью Короля на договоре. А Бран и не поставил свое имя. Еще не поставил. И видимо поэтому Тобис Морти сейчас здесь, рассыпается в комплиментах и лживой лести.  — Присаживайтесь, Морти, — откинув длинные фалды, он опустил свой тощий зад на мягкий стул. «Ты похож на жука в этом наряде. На нелепого неповоротливого жука, бронзово сияющего на солнце своими доспехами», — Тут есть вино. И, кажется… кажется, вяленые апельсины.  — О! — Морти, не переставая тонко улыбаться, закинул в рот скукоженный желтый кусочек, и не сводя с Короля своих прозрачных глаз, пригубил из бокала. — Мы, в Браавосе, тоже любим вяленые апельсины. К сожалению, данные плоды не радуют нас на наших берегах, так что приходится в основном довольствоваться эрзацами. Он еще какое-то время распинался о суровости жизни в холодном, покрытом сплошной водой Браавосе, о том, что в последнее время погода на северных берегах Эссоса стала столь переменчива, что вслед за приливами без отливов и все чаще наступающими штормами, на Браавос напала такая напасть, как ледяные дожди. И что все тротуары, что не редкость сейчас, по утру покрыты сплошной ледяной коркой, что делает совершенно невозможным передвижение по ним. Каждое утро из каналов вытаскивают до дюжины горожан, что были так беспечны, что поскользнулись и упали в воду, и мигом замерзнув пошли ко дну.  — Это прискорбно, — заметил Король. — Но и Королевская Гавань сейчас не лучшее место для тех, кому надоела сырость и холод. Не то что Дорн, — тихо добавил он.  — Да, я был раз в тех краях, ваша светлость. Их Водные Сады — чудное место. Но скоро вы и сами убедитесь: ваша супруга, королева Дейнерис, со дня на день вернется к вам, — он отпил вина, и его редкие волосы повисли на плечах, застревая в складках пышного воротника. — А с ней и ваш кузен, — его цепкие губы припали к краю бокала и мерзко, со звуком, втянули в себя вино. «Конечно они все знают. Железный Банк не может не знать о таком факте, — равнодушно подумал Бран. – Этот жук хочет о чем-то попросить меня, сделать мне предложение, от которого я не должен отказаться. И вряд ли та все еще не поставленная подпись явилась причиной его стараний». Бран расправил плечи.  — Кузен? Мой единственный кузен погиб, кажется, недавно. Робин Аррен.  — Я говорю не об безвременно покинувшем нас лорде Долины, упокой несчастную душу его, — Морти закатил глаза, и его кроваво-желтые белки обнажились. И тотчас острый взгляд и застывшая тонкая улыбка сосредоточились на Короле. — А о Джоне Сноу. Или Эйгоне Таргариене. Хотя он сам избегает своего настоящего имени. Браавосиец осмелился назвать все своими именами, а значит то, что он желает получить, имеет довольно большой вес.  — И? — Бран так же не сводил с него глаз.  — Как вы знаете, Железный Банк работает со многими многоуважаемыми людьми, и мы заинтересованы в их благополучии и здоровье. Иначе, — он махнул узкой ладонью, — случись что-то с Вами, например, простите за столь вольную фантазию, — что будет стоить ваша подпись под нашими договорами, что будут стоить ваши слова?  — Мои слова и подпись — это слова и подписи всех жителей Шести Королевств, таковы правила.  — Да, но дело не только в вас: как я уже сказал, мы сотрудничаем со многими, в том числе и с вашим кузеном. И на наших договорах есть и его имя. Какое-то время назад мы узнали, что Сноу чуть не погиб в Штормовом Пределе. Холодок прошел по его спине.  — Вы может не знаете, но я знаю своего брата. Иногда он словно бы специально ищет смерти. Такой уж он. Такой всегда был.  — До нас дошли слухи… — Морти словно не слышал его слов. — Просто слухи. Что нападение было не случайно. Мы конечно послали своего человека, но он присоединился к ним только в Дорне и, к сожалению, погиб в Северных Вратах…  — Вы просили меня освободить его, — холодно сказал Король, — когда он нарушил свой приговор, свое наказание и сбежал со Стены. И я выполнил свою часть сделки.  — В ответ мы ни разу не отказали вам в золоте, — согласился браавосиец, кивнув головой. — И впредь намерены идти вам навстречу. Видите ли, Шесть Королевств — наши друзья. Джон Сноу — наш друг. У нас много друзей, и кое-кто очень озабочен судьбой сына Дракона. Как нам быть теперь? Когда все друзья желают разного? «Какие это друзья? Кто может быть сильнее Железного Банка? Только боги. Боги так озабочены судьбой Джона, они знают его тайну. Кто? Неведомый? Красные Жрецы?» — Бран ощутил себя одиноким воином против всех богов мира. — Но, по правде говоря, я считаю, что всегда можно найти компромисс, — миролюбиво продолжил Морти и поежился на стуле, склонившись ближе к свечам, разделявших их, а затем быстро заговорил: — Лунные Горы. Вы хотите золота, чтобы решить там все проблемы, но у нас есть предложение лучше. Место, что нам выделили в Королевской Гавани для нового банка — мы вам благодарны за это, — но ситуация в Браавосе меняется слишком быстро и не в лучшую сторону, и теперь это капля в студеном море. Мы гибнем, мы уходим в холодные воды, и нам нужна новая земля. Много земли. Отдайте нам Лунные Горы, вам никогда не справиться самим, мы сами решим все проблемы, и, кроме того, спишем вам все долги, — его костлявая рука стукнулась о столешницу. — Я понимаю, вам надо посоветоваться со своими советниками, но, по правде говоря, Король — вы, и только вам решать. Конечно, все это произойдет не сразу, мы понимаем щекотливость ситуации и не позволим кому бы то ни было пошатнуть вашу власть. Люди, здоровые люди, что остались там — они пригодятся, мы наймем их для разбора завалов, и они будут благодарны и нам, и вам. Серая хворь уйдет, не сразу, но уйдет, нам известны способы борьбы с этой заразой, а оставь все, как есть — весь Вестерос погрязнет в ее каменной паутине. Наверное, они хитрили, но ему теперь было все равно. Ведь скоро все закончится. Очень скоро. Ему лишь надо совсем немного времени, спокойного времени.  — Забирайте. Забирайте Лунные Горы, — просто сказал он.  — Я передам ваши слова Хранителям ключей в Браавосе. А от себя лишь хочу сказать — вы мудры, как никто из ваших предшественников. Когда Тобис Морти уходил, он обернулся и, шаркнув своими остроносыми туфлями, снова низко отвесив поклон, произнес:  — Джон Сноу должен вернуться на Север, вернуться за Стену. Что будет дальше — решать только вам. Так значит сами они не очень-то верят богам, и Железному Банку в сущности все равно на Джона Сноу. Прекрасно, у него будет немного времени решить эту проблему, совершить братоубийство, грустно подумал Бран. Черные камни пирса обмывали злые резкие волны, и от порывов ветра латы на гвардейцах начинали звенеть, и толстая шкура так сильно прижималась к коленям, что коляска, скрипя, немного откатывала назад и упиралась в сильные руки Подрика. Бран подтянул шкуру к лицу, закрываясь от этого холодного, тяжелого воздуха.  — Ваша светлость, — склонился Альвинг, щурясь красными глазами. — Может быть, вернемся в замок?  — Нет, — он должен сам встретить свою жену. Через много месяцев отсутствия должен показать ей, насколько она много значит для него. — Посмотрите, вон же они, — Бран протянул свою руку. — Вдалеке под низкими серыми небесами показался баркас с надутым шаром голубым парусом, и чем ближе он приближался, тем больше он мучился вопросом, есть ли на нем его жена. Может быть, она решила дождаться спокойствия в море? И первым выйдет Джон? Или Тирион, или просто часть команды. Вряд ли: если она осталась на корабле, то и Джон тоже, и Тирион вряд ли осмелится оставить ее одну. Он видел, как пузатая лодка скрылась в месте швартовки, а затем услышал голоса. Вот и она — серебряная головка и фигурка, завернутая в плотный черный плащ. Дитя леса — он даже и не заметил, как она пропала, — была вместе с ней, вышагивая рядом и что-то щебеча, нервно теребя ветер длинными ушами. Пожалуй, Дейнерис была немного бледной и ссутулившейся, но это было неудивительно после длительного пути на корабле. За ней устало шел Тирион, размахивая руками, словно помогая себе подниматься по высоким ступеням, а за ним и Джон с Серым Червем. Этим словно был нипочем холод вокруг, безупречный лишь слегка подергивал мышцами своих голых рук. Он не сводил взгляда с Дейнерис, так, как и задумывал, и она тоже не смела отвести глаз. Небольшая нервозность лишь чуть-чуть сбила дыхание, и он чуть не забыл слова, которые хотел ей сказать.  — Ж-жена моя. Дейнерис, — выдохнул Бран и протянул руку. Ей ничего не оставалось, как подойти ближе и принять ее. — Я рад видеть тебя. Рад, что ты вернулась. Ее мимолетная улыбка ничуть не скрыла тяжести на ее лице, а глаза ее блестели лишь от ветра.  — Мой Король, — сказала она тихо, не отпуская руки, и присела в легком поклоне. — В пути я считала минуты, когда снова смогу служить вам. Мимо прошел Джон, остановившись на мгновенье и, крепко сжимая одной рукой рукоять своего меча, поднял другую для приветствия. Но Бран даже не посмотрел в его сторону. А ее взгляд все же не смог остаться равнодушным, стремглав обратив взор на него, а потом потупившись. Он быстро отпустил ее руку, все еще удерживаемую его рукой, и растопырив пальцы, сжал их, до скрипа кожи перчатки. «Ты лжешь мне, лжешь, даже еще не пытаясь солгать».  — Ваше Величество, Король Бран, — Тирион выскользнул из-за спины Дейнерис. Он выглядел значительно потрепанней ее — выцветший дуплет и сбитые сапоги, прекрасно дополняли его круги под глазами. — Я счастлив видеть вас. Счастлив, что снова оказался в этом городе, — он неподдельно растянул улыбку и, пожалуй, действительно был рад.  — Поговорим позже Тирион, — Бран пожал плечами, и снова устремил свой взор на жену. — Ты, должно быть, устала с дороги. Отдохни, Дейнерис, и дай мне знать, когда я смогу навестить тебя. Бран улыбнулся, перекатившись через порог: его прошлое замечание было учтено и исправлено. Было намного теплее, натоплено и все уставлено свечами, а стены, все стены завешаны коврами. Через пять минут щеки его даже вспыхнули, и он немного ослабил завязки плаща. В Палате Малого совета уже все собрались, все, кто был в Королевской Гавани: слишком серьезно ко всему относящаяся Бриенна Тарт, Давос Сиворт, нервно перебирающий свои пустые пальцы на перчатке, мейстер Альвинг и Мор Кворгил, густо пахучий теперь драконовой травой. Он утверждал, что это бережет его от сырого воздуха, но Альвинг настаивал, что для этих целей больше подходит чеснок. Чесноком же мастер над монетой позволить пахнуть себе не мог. Только Бронн Черноводный, Мастер над монетой, навеки кажется застрял у подножья Лунных Гор.  — Что ж, десницы все нет, — нарушил Король шорох тишины.  — Я здесь, Ваше Величество, — Тирион, весело стуча сапогами, наконец вошел и сел на свое центральное место. На стол он громко положил какую- то папку, набитую потрепанными листами.  — Хм, десница уже не доверяет своей памяти? — хмыкнул Кворгил.  — Вовсе нет, Мастер над шептунами, это всего лишь моя книга, — и обведя победно всех присутствующих, повторил, похлопывая кожаный зеленый переплет. — Книга. Я пишу книгу.  — Книга, где вы раскроете миру разные секреты королевского двора?  — О, нет, ваша светлость, лишь свои секреты, ну и несколько чужих. Но присутствующие могут не беспокоиться. После Тирион рассказал об их путешествии в Дорн, утаив, впрочем, некоторые детали, известные Брану. «Наверное, он приберег их для своей книги», решил Бран.  — Занятно, так в Штормовом Пределе теперь на самом деле командует эта Мия? — Бран не ожидал от Бриенны такого вопроса.  — Мастер над шептунами ответит нам, — Тирион уставился на Кворгила.  — Девчонка умна, но не имеет амбиций. Она рада служить Королю.  — Но у нее нет имени. Это важно. Почему брат не возвысил ее?  — Должно быть, Джендри сомневается, не обхитрит ли она его. Глупые, среди прочего их заинтересовало лишь бастардство Мии Стоун. Бран посмотрел на Тириона, и когда тот наконец заметил его взгляд, спросил:  — А лорд Радзихилл, то место, там в самом деле было что-то… что-то связанное с магией? — он помнил ту старуху, голову козла и труп, обтянутый кожей и лишенный разума. Тирион не упомянул ни то, ни другое.  — Теперь мы этого никогда не узнаем, Ваша светлость. Королева Дейнерис приказала разрушить замок, — он помолчал немного, водя пальцами по краям своих записей, но все же решился кое-что сказать. — Я сам не видел, но Джон, Серый Червь и ваша супруга видели огонь, голубой огонь в жаровне, я говорил уже об этом, тот огонь которому Радзихилл приносил в жертву бедных девушек. И он сознался в этом. Я больше склонен думать, что он просто сошел с ума. А цвет огня — лишь фокусы, как у Красных Жриц. Вы видели? По желанию они могут окрасить его во что пожелают, используя свои порошки.  — Это разумно, десница Тирион, — согласился Бран. — Но я вижу, что вы явно что-то утаиваете. Конечно он утаивал, скрывал, что его жена поддалась похоти и два дня изменяла ему с Джоном Сноу. Он был их сообщником, почти что сводником, обманщиком Короля. Кто именно из них громко шаркнул стулом — Бран не заметил, но напряглись все.  — Всего лишь ничего не значащие мелочи. Простите, Ваша Светлость. Цвет платья и имя его давно умершей жены вряд ли имеют большое значение.  — Имя всегда имеет значение, — прогремела Тарт. — Так как ее звали? Та, ради которой он лишился ума.  — Лорд-командующий Бриенна, пусть это будет секретом для нас. У всех должны быть свои маленькие секреты, — Брану почувствовал себя довольным, когда он увидел, как нервничает Тирион, боясь лишиться тайн, которые он припас для своей истории. — Тем больше интереса будет у нас прочитать это занимательное чтиво. Не беспокойтесь, — приложив ладонь к щеке, зашептал он притворно в ее сторону, — я потом узнаю и расскажу вам. Уж Королю-то Тирион не осмелится отказать. Все засмеялись, лишь Бриенна нахмурилась и обиженно захлопала своими коровьими глазами. Он так и не навестил Дейнерис и уже готовился ко сну, облачившись в длинное спальное платье и накинув сверху шерстяной плед. Как и всегда, перед сном, согрев руки большой кружкой травянистого чая, Бран взял драконье яйцо. Он давно уже понял, что тепло благотворно влияет на жизнь, что едва теплилась внутри, заставляя маленькое сердечко биться чаще. Иногда ему казалось, что грубая поверхность каменистой скорлупы ходит, волнуется под его пальцами, отдаваясь у унисон пульсу его тела, а иногда накатывало отчаяние, когда все это казалось лишь плодом воображения, и он в страхе думал, что все его видения — лишь иллюзия. Звук колокольчика отвлек его от раздумий. «Кому я понадобился в столь поздний час?» Его новый слуга, бывший безупречный, крепкий Гнилой Зуб, отзывающийся теперь на Стэна, доложил, что пришла Королева Дейнерис, и после недолгого раздумья Бран позволил ей войти. Облаченная в простое серое платье с бледным подъюбником, с лежащей на груди слегка растрепанной косой, она казалась самой благодетелью, мягкой и нежной, но он-то знал, что это все лишь обман, ее открытый взгляд и скорбная улыбка, и у Брана от этой двойственной мысли закололо в висках.  — Ты так и не пришел ко мне, я чем-то рассердила Вашу Светлость? — все же ей что-то было надо: ее взгляд, испытующий и блестящий, говорил ему, что за этими фиалковыми красивыми глазами блуждали мысли, не дающие покоя. «Может быть, она хочет признаться? Покаяться? Вымолить свободу?»  — Нет, Дейнерис, я просто устал. Да и ты, наверное, тоже. А обо всем, что случилось, мне рассказал Тирион. Она немного приподняла подбородок, словно приготовившись защищаться.  — Мне жаль твоего дракона, правда жаль, — сказал он тихо. — Джон… Ты же знаешь его, он не мог поступить по-другому. Она шагнула ближе и в свете свечей он увидел, что платье ее по краю лифа расшито мелкими синими цветочками. «Так нелепо», — подумалось отчего-то. — Да, я знаю. Нам всем жаль. Но безумное животное уничтожают, мы все это знаем. А для драконов нет места в богадельне, — в ее словах слышалась боль и отчаянье. — Но это все должно быть неважно для тебя, это только моё, — она прикоснулась дрожащей рукой к груди. Бран подъехал ближе, так близко, что она неловко качнулась и только тогда он увидел, что уперся коленями в ее ноги.  — Прости, Дейнерис, я бесчувственный болван, — он откатил немного коляску, и смятение на ее красивом личике сменилось притворной мягкой улыбкой.  — Что это у тебя? — она смотрела на прикроватный столик, где, среди прочих вещей, на подушечке лежало яйцо.  — Это… Это просто камень. Когда-то мне подарили, — быстро соврал он. Но она уже схватила его и, погладив, нахмурила брови, словно задумалась, а потом приложила к уху. Ее веки прикрылись, лицо озарилось улыбкой, а пальцы стали словно танцевать по каменной скорлупе.  — Оно живое! Живое, Бран, — Дейнерис обернулась, и на ее шепчущих губах заискрилась неподдельная радость. — Это чудо.  — В мире много чудес, Дейнерис. А яйцо очень старое, и вряд ли… я знаю, о чем ты думаешь…  — Да, ты прав, — каменное чудо вместе с надеждой было осторожно возвращено на стол, в мягкий бархат.  — Я не разу не была у тебя, — сказала она, осматривая комнату, прикасаясь руками к перилам, которые помогали ему передвигаться по комнате. — Почему? Что там? — ее взгляд устремился к запертым дверям.  — Э-э… Там ничего интересного. Ванна. Стол, на котором лекари мнут мои бедные кости, — он усмехнулся. Она присела рядом с ним на маленький стульчик и стала ниже него. Его жена. Его неверная жена.  — Но я ведь не просто так пришла.  — Да уж, понимаю, не для того, чтоб исполнить супружеский долг. Дейнерис потерла лоб, откинув назад выбившиеся волосы. И снова прикоснулась к виску, словно ей стало дурно. Должно быть ей было неприятно слышать такие слова, ну, что ж, не его вина. Она отвела взгляд куда-то в сторону, туда, где в темноте стоял сундук, искусно вырезанный мастером.  — Нет… То есть, если ты желаешь… Ты мой муж… — растерянно лепетала она. — И я не посмею тебе перечить, — наконец совладав с собой, Дейнерис смело посмотрела в его глаза, и он увидел, как ее рука легла на его бесчувственное колено. — Есть средства. Говорят. Мы можем попробовать.  — Полно тебе, — он взял ее руку в свои, улыбнулся и постарался сказать, как можно более ласково. — Говори, что там у тебя. Ты ведь моя жена, и я должен исполнять твои прихоти.  — Ты ведь знаешь, что у Тириона есть сын. Бастард от какой-то женщины. Я хочу, чтобы ты дал ему имя. Королевским указом, — выпалила она то, что он совсем не ожидал услышать. — Сам Тирион не просил меня об этом, — он поднял ее руку, все еще покоящуюся на его коленях в его руках, и прикоснулся губами, совсем не встречая сопротивления, думая о том, насколько коварна эта женщина, как она смеет просить о глупостях, самой будучи преступницей, нарушившей свой обет. «Эвелин не такая, она бы так никогда не смогла». Впрочем, подумал он, сам Тирион, раз он не признает Гейба, так и не прибавил уверенности в своем отцовстве, и это будет хорошая шутка — признать Гейба львом, Ланнистером. — Но если ты желаешь, то будет по-твоему.  — После Гейб женится на одной девушке, — мечтательно и грустно сказала она. — Прекрасной, милой, доброй девушке.  — И кстати, я обижен, моя жена. Ты не привезла мне не одного подарка.  — Бран, у Тириона целый сундук всяких безделушек из Дорна. А еще вино, и признаться, я пообещала Принцу Клементину, что Королевская Гавань скупит все кислые апельсины. И я хотела привезти в Красный Замок посуду, прекрасные кувшины и тарелки, расписанные девушками Радзихилла, но они, после всего, что произошло, перебили все в пыль и все как одна поклялись, что больше не прикоснутся к кистям и глине. Хотя, как по мне это глупо, они могли бы зарабатывать этим себе на безбедную жизнь. Потом он сказал, что должно быть это гордость, и она согласилась, и спросил, на что им кислые апельсины, а Дейнерис ответила, что они прекрасно заменяют лимоны и в связи с распространением серой хвори это будет как нельзя кстати. Они болтали целый час о разной чепухе, и он все никак не мог понять, безумна она, глупа или же все это какой-то хитрый план. Ее приход, эта странная просьба и притворная улыбка, что явно скрывает боль. Она даже согласна была лечь с ним — почему? Что-то изменилось в ней, она стала какая-то…обычная. Тень самой себя прежней. Это было то, что ему надо — сломать ее, но отчего-то было тоскливо и жаль. Она зевнула, и тут же и на него напала зевота, а потом они засмеялись оба. Только Дейнерис привстала, чтобы уйти, он спросил ее:  — Кстати, как звали жену лорда Радзихилла?  — Жену? Мм… Э… — так и не ответив, окончательно встав на ноги, она словно пошатнулась, а потом взмахнула руками и издав стон, повалилась на его ложе. Он склонился, глаза ее были закрыты, а кожа холодна и бледна, как у мертвеца.  — Стэн! — крикнул Бран. — Стэн! — быстро толкая колеса, он поспешил к комнате безупречного слуги. — Срочно позови Альвинга!